Автобиография Шона Пронгера. Часть XI
Для большинства игроков сезон не заканчивается кругом почета. Конечно, некоторым улыбнется удача, но, как вы уже поняли, меня нельзя называть «Счастливчик» Пронгер. Лишь одной команде суждено поднять заветный трофей над головой. Всех остальных на следующий день после последнего поражения ждет ритуал очищения раздевалки. В нем нет ничего особенного. Просто подготовка к отпуску, общение с представителями прессы и сбор памятных аксессуаров: «Блэйки, не подпишешь мне клюшку, а лучше штук 10?» Должно же у меня остаться какое-то доказательство, что я был в команде!
Также все игроки обязательно скидываются и раздают «чаевые» обслуживающему персоналу. Меня никогда не смущала эта традиция. Эти люди работают по 20 часов в сутки, чтобы облегчить жизнь спортсменов, а получают за это весьма умеренные деньги. Так что я не имею ничего против того, чтобы отблагодарить их за труд.
Завершается весь процесс финальным медобследованием и встречей с менеджментом. Мой разговор с генменеджером Дэйвом Тэйлором прошел очень быстро: «Шон, мы решили двигаться в другом направлении». – «В каком направлении?» - «В том, в котором тебе с нами не по пути».
Хотя бы он был честен. Не думаю, что «Кингс» это решение далось тяжело, так как в том сезоне я провел в общей сложности в НХЛ 29 матчей и сделал 4 голевые передачи. Это означало, что 1 июля я выходил на рынок свободных агентов. И я с нетерпением ждал этого момента. Вы можете подумать: «Этот кретин сменил за сезон три команды, а теперь считает, что предложения посыплются на него?»
Да, черт возьми! Мы говорим уже об опытном игроке с багажом в 142 матча в НХЛ. Я считал, что многим командам такой игрок может пригодится. Так что 1 июля я проснулся и первым делом помчался к факсу. «Санта уже приходил?» - спросил я жену. «Даже Санта-Клаус не предложит тебе контракт в первый день», - ответила она. Стоит отдать ей должное, мне нечем было парировать.
Как выяснилось, Санта не приходил в дом Шона Пронгера до августа. Признаюсь, период был непростой. У меня только что истек односторонний контракт, а «Бостон» имеет наглость предлагать двухлетнее двустороннее соглашение? Хотя, учитывая количество моих обменов за прошлый год, я должен быть рад, что хоть кто-то вспомнил обо мне. Бостон, я иду!
Конечно, перед стартом тренинг-кэмпа я изучил ростер. Что же, команде не помешает безрукий дровосек в четвертом звене. Помогало также то, что в команде было несколько людей, которых я уже неплохо знал. А один из них и вовсе был помощником главного тренера. Правильно, легендарный Кен Баумгартнер входил в штаб Пэта Бернса в том году.
Помню, как я играл против него, когда Кенни выступал за «Торонто». Одного его взгляда было достаточно, чтобы ты почувствовал, что он готов прибить тебя в любую секунду без какой-либо веской на то причины. В какой-то момент он подъехал к Денни Ламберту и сказал: «Я приглашаю тебя потанцевать, парнишка». Для Денни все закончилось не очень хорошо. Я же всю оставшуюся игру молился, чтобы мне также не последовало «приглашения». Не знаю, что бы я сделал, но это точно бы закончилось худо для меня.
К счастью, я провел гораздо больше игр вместе с Кеном, чем против него. Мы выступали вместе за «Анахайм», и о таком партнере можно только мечтать. Большинство людей помнят «Бомбардировщика», только как тафгая, но не забывайте, что он умел играть в хоккей. Причем мог сыграть и в нападении и в защите. Благо мало кто рисковал серьезно прессинговать его.
Насколько комфортно мне было рядом с Баумгартнером, настолько неуютно я чувствовал себя рядом с Бернсом. Не поймите меня неправильно: Пэт был отличным специалистом. Он всегда был честен. Но он был очень жесток. Неудивительно, если вспомните, что он был бывшим копом.
Вспоминая легенд НХЛ, нельзя не сказать о Рэе Бурке. Это был непререкаемый авторитет. Как-то тренеры дали нам следующее задание. Игроки были разбиты на несколько групп. Первая группа стартовала от синей линии и должна была наматывать круги против часовой стрелки. Затем стартовала вторая, третья группы и так далее. Тренеры хотели посмотреть, кто сможет кого догнать. Я оказался во второй группе. После пяти минут мы догнали первую группу под предводительством Бурка. Через пару минут нас догнала еще одна группа. Где-то через 9 минут после начала упражнений нас нагнала последняя группа. Все 24 игрока катились гуськом за живо легендой. Никто не дерзнул перегнать Рэя Бурка. Он задавал темп, и никому даже в голову не пришло вырваться вперед.
После заключительного контрольного матча, который прошел в Монреале, мы сели на самолет до Бостона. Состав был уже практически определен. Оставались пару позиций, на которые претендовали человека пять. Не думая о плохом, я сел играть в карты с парнями. Когда мы оторвались от земли, я заметил, что Кенни Баумгартнер ходит по самолету туда-сюда. Вот он подошел к одному из игроков и что-то шепнул тому на ухо. Парень встал и отправился в начало самолета. «Хм, интересно. Почему этого парня отправили в начало самолета? Что Кенни сказал ему? Почему парень изменился в лице?» - подумал я.
И тут меня осенило. Они отправляли ребят в фарм. Я-то думал, что они хотя бы дождутся первой тренировки. Мне было тяжело смотреть на Кенни, который должен был исполнять роль Смерти. Ведь совсем недавно он был по другую сторону баррикад. И можно было точно сказать, что новая роль ему совершенно не нравится.
Я продолжил играть в карты, но теперь все мое внимание было приковано к Баумгартнеру. Я считал количество парней, которые с понурой головой движутся в сторону тренеров. Кен был достаточно учтив, чтобы позволить нам доиграть партию: «Пронгс, Бернси хочет тебя видеть».- «Но я не очень хочу видеть его, Кенни». – «Знаю, что не хочешь, но еще больше ты не хочешь, чтобы он сам сюда пришел».
За мою отсылку «Бостон» поплатился пятью поражениями подряд на старте сезона. Наверное, отчаяние достигло предела, раз они вызвали меня. Мы проиграли домашний матч, после чего еще дважды уступили на выезде. Наверное, я не был тем решением, что искали тренеры. В команде все были на взводе, особенно Бернс. В хороший день он был просто раздражительным. В тот момент он напоминал свирепого гризли.
У нас выдались пару свободных дней между матчами. При удачном раскладе это должно быть веселое время. Для нас же каждый свободный день превращался в многочасовую тренировку. Как-то мы отрабатывали атаку три в два. И вот на лед вышел защитник Маттиас Тимандер. Прозвучал свисток. Однако Тимандер не смог совладать с шайбой после первого же паса. Бернс остановил занятие. ПОВТОРИТЬ! На этот раз Мэтти принял пас, но неудачно переадресовал ее партнеру. ПОВТОРИТЬ! Мэтти уже трясущимися руками снова выдал неточную передачу. ПОВТОРИТЬ! Вы чувствуете, как атмосфера накаляется? «Давай, Мэтти, ты можешь», - раздается чья-то мольба. Следующий пас Мэтти выбивает клюшку из рук его партнера. МЭТТИ, ПОШЕЛ НАХУЙ СО ЛЬДА!
«Не волнуйся, приятель, все будет хорошо», - пытался я успокоить его. «Не беспокоиться? Пронгс, я только что оказался запасным на тренировке!»
За «Бостон» я провел 11 матчей. Да, не продемонстрировал чего-то выдающегося, но и картины не портил. Отсылка в фарм может отразиться по-разному. Иногда эта поездка придает тебе сил, уверенности, желания доказать свою годность. Иногда ты наоборот теряешь уверенность и не знаешь, как тебе быть.
Я был морально готов вернуться в фарм. Но эта новость все равно застала меня врасплох. Мы потерпели чувствительное поражение от «Баффало». Теперь нам предстояло возвращаться домой и вновь встречаться с «клинками» следующим вечером. Когда на следующий день я пришел в раздевалку, то увидел, что на моем месте сидит другой игрок. Я осмотрел всю комнату, но так и не увидел таблички со своей фамилией. Все стало ясно. Может, им стоило все же заранее меня предупредить? Я нашел одного из сервисменов, но он только пожал плечами и отправил меня к тренеру. Бернс объявил, что я был выставлен на драфт отказов. Если никто меня не заберет, то я отправлюсь в «Провиденс».
Эта ссылка отличалась от той, что случилась перед стартом сезона. Я уже не верил, что «Бостон» вспомнит обо мне еще раз. В моей карьере наступал темный период.
Не помогло и то, что главный тренер «Провиденса» Питер Лавиолетт назначил меня капитаном команды. Я мог понять его логику: опытный игрок, с неплохим резюме как в НХЛ, так и в низших лигах. Но в тот момент я не подходил для этой роли. Я был раздавлен всем происходящим. И лишние обязательства только тяготили меня.
Думаю, мой сезон в «Провиденсе» можно описать по двум играм. В декабре мы дважды встречались со «Спрингфилдом». Первую встречу мы проиграли со счетом 4:8. Это был один из тех вечеров, когда все идет не так. У нас в составе играл защитник-новичок Ник Бойнтон (да, этот Бойнтон, о котором вы подумали). В первом периоде он подхватил шайбу за нашими воротами и отправил ее по борту. Один из игроков «Фэлконс» перехватил передачу и щелкнул по воротам. Ник, пытаясь исправить свою ошибку, постарался заблокировать бросок, но только дезориентировал вратаря, и шайба с помощью рикошета влетела в сетку. Получилось, что Бойнтон не только забил в свои ворота, но еще и отдал передачу на гол. Такого я больше никогда не видел. Уверяю, что Бойнтон тоже.
На следующий день я заглянул в тренерскую комнату, чтобы узнать настроение Лавиолетта и его помощника Билла Армстронга. Оказалось, что они в хорошем расположении духа. Когда ты терпишь такое поражение, то просто пытаешься поскорее выкинуть его из головы и поскорее сыграть следующий матч. Удачно, что следующим же вечером мы играли против все того же «Спрингфилда». Я сказал парням, что пора реабилитироваться, что пришло время вернуть свою честь. Видимо, я не Генерал Паттон. Нас разнесли 14:2. Ох, счет 4:8, как ты был сладок. Если бы я мог в тот момент заползти в какую-то нору... Никогда в карьере мне не доводилось переживать нечто подобное. И венцом всей ситуации было то, что именно я был капитаном «Провиденс Титаник».
Я понятие не имел, что мне говорить после игры. Все взоры были обращены на меня, я же просто сидел с идиотским выражением лица. Обычно в такой момент я бы сломал что-то, устроил разнос. Но я не проронил ни слова.
Если бы у меня была возможность что-то изменить, то я хотел бы переиграть именно этот сезон. Все пошло наперекосяк. Так что я не был удивлен, когда зазвонил телефон: «Шон, это Лави. Мы обменяли тебя в «Манитобу». Твой рейс завтра днем. Удачи». Я мог бы сказать, как я был расстроен, как мне было тяжело. Но в глубине души я знал, что этот обмен пойдет на пользу и «Брюинс» и мне самому.
Иван, спасибо большое за перевод!
))))