Жертва системы. Какую цену Скотт Паркер заплатил за свою карьеру
Скотт Паркер лежит в кровати, страшась того, что ждет его впереди. Вскоре после того, как он проснется, в его ушах зазвенит так громко, словно одновременно заработает сотня пожарных сигнализаций. Тошнота накатывает волнами, пока его не вырвет. Его глаза тускнеют.
Один из самых жестких игроков в истории НХЛ сражен, но не сокрушительным ударом соперника, а простой попыткой встать с постели.
Уже прошло практически 6 лет с тех пор, как один из самых злобных энфорсеров лиги завершил карьеру. Но трудности повседневной жизни пугают Паркера гораздо больше, чем перспектива встретиться на льду с разъяренным оппонентом. Иногда он чувствует себя нормально. Но многие дни заставляют его познать, какой ценой далась ему профессиональная карьера. 196-самнтиметровый и 96-киллограмовый великан, который в свое время получил прозвище «Шерифф», страдает от постоянных приступов. Большинство времени ему приходится носить солнечные очки, так как слишком много яркого света может вызвать очередной приступ головной боли и вновь оставить его совершенно недееспособным. Ему даже тяжело смотреть вниз, не говоря уже о том, чтобы что-то тщательно рассматривать. В противном случае ему вновь станет дурно.
Ему всего 35 лет. Но память у него уже как у очень пожилого человека. Он так легко все забывает, что ему постоянно приходится писать себя записки с напоминаниями самых простых вещей. К примеру, не забыть сходить в продуктовый магазин. Он часто делает фотографии и снимает на видео со своего телефона процесс работы, чтобы не забыть, как обращаться с инструментами.
«Сразу видно, когда у него плохое настроение, - рассказывает его жена Франческа, с которой он вместе уже 15 лет. – Когда он просыпается, он будто в тумане. С ним даже невозможно начать беседу. Видно, как он старается собраться с мыслями. Но память его подводит. У него в голове крутятся мысли, определенные слова, но из его рта доносятся совершенно иные фразы».
Симптомы болезни Паркера очень напоминают проблемы, с которыми столкнулись многие другие энфорсеры из НХЛ или просто спортсмены, которые пострадали от частых травм головы. Сейчас многие врачи стараются изучить эту проблему и лучше понять, какому риску подвергают себя профессиональные спортсмены.
Паркер посвятил всю свою карьеру тому, чтобы защитить других, обезопасить партнеров. Таков удел энфорсера. Они бродят по льду, как наемная сила в прямом смысле слова, и о них вспоминают только тогда, когда требуется ответная мера на жесткость или грубость со стороны соперника. По оценкам Скотта, он участвовал где-то в 400 боях, вынес около 4-х тысяч ударов в голову и лицо, получил от 20 до 25 сотрясений.
НХЛ, как и НФЛ в свое время, сейчас активно старается решить проблему сотрясений и их последующих негативных эффектов. За несколько последних лет лигу потрясли сразу несколько смертей бывших тафгаев: Уэйд Белак, Дерек Бугаард и Рик Райпьен. И сейчас голоса тех, кто призывает запретить драки в хоккее, слышны все громче.
Недавно 10 экс-хоккеистов подали в суд на лигу, обвинив ее в том, что НХЛ не предприняла достаточно мер, чтобы оградить их от сотрясений. Это произошло спустя всего несколько месяцев после того, как НФЛ согласилась выплатить 765 миллионов долларов, чтобы не доводить до суда претензии тысяч бывших футболистов, которые по завершению профессиональной карьеры страдают различными заболеваниями, вызванными травмами головы.
Повесив коньки на гвоздь, Паркер продолжает помогать другим. Он открыл небольшую парикмахерскую и тату-салон - Lucky 27 Social Club. Назвал он свое заведение в честь своего игрового номера. Оно построено специально для ветеранов военных действий, там они могут найти родственную душу. Еще задолго до открытия своего дела Паркер создал специальный фонд для ветеранов, а также организовывал специальные поездки (на рыбалку, на прогулку и тд.) для солдат, получивших ранения в бою, особенно для тех, кто столкнулся с посттравматическим синдромом.
Но теперь и сам Скотт не откажется от посторонней помощи.
Во многом его можно считать счастливым человеком. У Скотта много друзей и бесконечно преданная жена. Он не испытывает ярости. Скорее просто пытается лучше разобраться в своей ситуации. Он озадачен хронической энцефалопатией и дегенеративными заболеваниями головного мозга, к которым приводят постоянные травмы головы.
«Я не испуган. Я просто хочу получить некоторые ответы, - объясняет Скотт. – Я должен объяснить людям то, что они не могут понять. Иногда я говорю: «Сначала получи больше 20 сотрясений, а потом мы это обсудим». Тебе просто хочется, чтобы кто-то поверил в тебя, чтобы кто-то сказал: «Ты не сходишь с ума, проблема не в тебе». Главное, никто не знает, что именно происходит. Нет окончательного вердикта».
Возможно, скоро Паркер получит некоторые ответы. 20 января он отправляется в Национальный Институт Здоровья в Бетесде, штат Мэриленд, где пройдет трехдневную серию тестов, которые являются частью более широкой программы с участием военных ветеранов.
Доктор Джеймс Келли, который стоял у истоков этих исследований, также будет присутствовать на этих тестах. В основном он работал вместе с ветеранами войн, но дал согласие на разработку отдельной программы для гражданских лиц. Именно в этой программе и примет участие Паркер.
Келли особенно заинтересован в присутствие Паркера, так как давно знает о его случае. Еще в 2008 году, когда доктор Келли подрабатывал в медицинском центре Колорадо, он был одним из тех, кто сообщил Паркеру о том, что Скотт больше никогда не сможет выйти на лед. А ведь это был совершенно обычный тест для любого игрока. Келли попросил Паркера поставить одну ногу в коробку, а потом попрыгать на одном месте в течении нескольких секунд.
«Он не смог сделать это, к тому же проявились и другие признаки неврологической дисфункции. Для профессионального хоккеиста – а эти парни сложены, как древнегреческие боги – не суметь пройти такое простое испытание – это ненормально», - рассказывает Келли, который в 1997 году разработал для НХЛ первую серию тестов после сотрясений. До этого такого не было ни в одном виде спорта.
В 30 лет карьера Паркера закончилась. «Я помню, как он положил руку мне на колено и произнес: «Скотт, ты никогда больше не сможешь играть», - вспоминает Паркер. – Я был шокирован, изумлен. Я думал, что врач сошел с ума. Даже и думать не хотел о его словах. Но вот я сейчас перед вами, а мои симптомы никуда не ушли. Честно говоря, все стало еще хуже. Доктор Келли был прав, и сейчас я хочу получить только ответы на свои вопросы, ведь ужасно не понимать того, что с тобой происходит».
Несмотря на тысячи ударов, что перенес Паркер по ходу своей карьеры, Скотт уверен, что его здоровье не было подорвано чьим-то железным кулаком. По его мнению, причиной всего стала шайбы, что угодила ему в глаз в 2005 году во время выставочного матча, когда он выступал за «Сан-Хосе». Тогда он испытал непередаваемую гамму ощущений.
«Я всегда думал, что неуязвим. Вы могли врезать мне по голове, а я бы всего лишь рассмеялся вам в лицо. Я придумывал для себя изощренные тренировки – заковывал руки в наручники и что есть сил лупил по деревьям», - признается Скотт.
На тот момент у него все было хорошо. Он был одним из самых устрашающих бойцов в лиге. Его зарплата колебалась от 600 до 800 тысяч долларов в год. «Когда Скотт только появился в лиге, никто не воспринимал этого пацана. Но он сделал себе имя. Сильный, самоотверженный, очень грозный соперник. Он никогда не избегал своих обязанностей. Я испытываю к нему чувство глубокого уважения», - рассказывает экс-энфорсер Стю Гримсон.
А вот что говорит бывший капитан «Эвеланш» Джо Сакик: «Паркс был готов на все ради команды. И парни всегда ценили и уважали его за это. Мы все надеемся, что у него все наладится».
Но все изменила одна шайба.
Изначально Паркер считал, что ему нанесли удар исподтишка. «Все что я помню, это как Джим Фэйхи (партнер по команде) развернулся в углу и отдал мне передачу, я приготовился нанести бросок в одно касание, но вот я уже очнулся на льду, ничего не понимая: «Какого черта?» Я думал, что кто-то врезал мне со спины. Я вскочил, я был готов к ожесточенной схватке, к войне. Оказалась, что шайба просто неудачно срикошетила от клюшки и угодила мне прямо в глаз.
Это было ужасное время. Несколько месяцев я вообще не понимал, что происходит. Казалось, что моя голова наполнена гелием, словно воздушный шар. Словно я летал среди облаков».
Боясь рассказать о своем состояние тренерам и врачам, Паркер заявил, что с ним все в порядке. «Его мучили головные боли. Но если тренеры спрашивали: «Ты готов, Паркс?», - то ответ всегда был один: «(Нецензурно) конечно, я готов». Но, по-настоящему, он не должен был играть, - рассказывает Франческа. – Паркс просто хотел делать свою работу, защищать своих партнеров. Удивительно, но даже сейчас, пройдя через все это, он любит дело всей своей жизни. Если кто-то начнет кричать некрасивые вещи в адрес игроков «Колорадо», Коди Маклауда к примеру, то Паркс захочет перелезть через стекло и задать трепку обидчику. Так уж он создан».
После травмы глаза Паркер провел еще четыре сезона в составе «Сан-Хосе» и «Колорадо», но сыграл за это время только 56 матчей, после чего доктор Келли настоятельно посоветовал ему уйти. Его последний бой датируется 2008 годом, предсезонная игра между «Эвеланш» и «Кингс» в Лас-Вегасе. Соперник – юный эфнорсер «королей» Кевин Уэстгарт. «Он подъехал к Парксу и сказал: «Мистер Паркер, мне нужно чем-то отметиться (хотя бы штрафными минутами), иначе меня отошлют в АХЛ. Можно с вами сразиться? – вспоминает Франческа. – И Паркс такой: «Конечно, парень». Он хотел помочь молодому человеку. Он всегда пытался помогать другим».
Паркеру повезло, что после завершения карьеры он не остался в одиночестве. Франческа без устали помогает своему мужу, а в Lucky 27, которым они совместно владеют, постоянно заглядывают бывшие игроки «Колорадо» и других клубов НХЛ, дабы навестить своего приятеля. Но Франческа признается, что туманное будущее ее супруга заставляет и его и ее постоянно жить в стрессе.
«Он уже не может ездить на своем «Харлее». Не может заниматься в зале, любая физическая нагрузка сказывается на нем негативно, - говорит она. – Конечно, моя жизнь тоже кардинально изменилась. Наши работники могут подтвердить, что часто мне приходится уходить домой, так как у мужа тяжелый день и нельзя оставлять его в одиночестве. Его разум вновь во мгле».
Оба они признаются, что испытали чувство выполненного долга и облегчения, когда открыли свое дело, свой приют для ветеранов, которым не с кем поговорить. «К нам приходит много таких людей. И пусть я не могу знать, через что им пришлось пройти на поле боя, но я понимаю, что с ними происходит сейчас, - делится Скотт. – Парни не любят говорить о своих проблемах. Но здесь они могут раскрыться. И я надеюсь, что результат моих предстоящих тестов поможет не только мне, но и им».
Паркеру также повезло, что у него хорошая медицинская страховка. Пусть ему и его жене пришлось долго бороться с НХЛ по этому вопросу, но они добились того, что теперь лига выплачивает ему каждый месяц по 1800 долларов, а также предоставляет возможность посещать любых врачей и выбирать любой курс лечения. Семья, которая включает 27-летнего сына Франчески от прошлых отношений Ди-Джея, не может жаловаться на финансовое положение. Они живут на доход, который приносит их дело, и на те сбережения, что остались у Паркера после окончания карьеры.
Для того, кто перенес около 25 сотрясений и получил тысячи ударов в голову, Паркер на удивление консервативен относительно вопроса драк в хоккее. Он словно оживает, когда его спрашивают на эту тему: «Ни в коем случае драки нельзя запрещать, - уверен Скотт. – Я гарантирую, что драки предотвращают больше травм, нежели наносят. Я только недавно изучал статистику на сайте Hockeyfights.com, которая показывает, что из порядка 80 первых травм, задокументированных лигой в этом сезоне, только одна случилась из-за драки, и это тот случай, когда Джордж Паррос неудачно упал в драке с Колтоном Орром.
Хоккей – сбалансированная игра. И без сдерживающего фактора, коим выступают парни вроде меня, вы будете видеть, как каждый матч ломаются кости после силовых приемов или ударов клюшкой. И некому будет объяснить, что так делать нельзя».
Хотя Паркер и отстаивает право хоккеистов выяснить отношения на кулаках, он понимает, что существуют определенные проблемы. В первую очередь, это люди, которые закрывают глаза на состояние здоровья игроков. Паркер вспоминает, с каким давлением столкнулся со стороны тренерского штаба. Особенной критике подвергся бывший тренер «лавин» Боб Хартли: «Он не играл выше юниорских лиг, а хотел научить меня драться. Он постоянно пытался унизить меня. Не хочу прослыть плаксой, но он просто задрал меня. И он мог позволить себе такое поведение, так как действовал с позиции силы. Что новичок должен был ответить ему? Сказать ему: «Пошел (нецензурно)?!» Я мог так поступить в конце карьеры, но тогда я был легкой мишенью для него.
Он позволял себе оскорблять меня, говорить, что я одной ногой уже в «Херши» (бывший фарм-клуб «Колорадо»). Помню, как мне казалось, что у меня травма ноги, о чем я ему и сказал. В ответ он нецензурно обозвал меня и сказал, что «Херши» меня уже ждет. Думаю, ни у кого не повернется язык поставить под сомнение мою преданность игре. Но я постоянно подвергался необоснованным нападкам со стороны Хартли. Я не испытываю к этому человеку ни капли уважения».
НХЛ продолжает постепенное притеснение боев на льду, добавляя правила, которые осложняют драки. К примеру, обязуя всех новичков носить визор и исключая драки в последние пять минут матчей. Но пока лига не решилась на кардинальный шаг и полное исключение драк в игре, хотя недавние судебные иски могут подтолкнуть ее и к такому решению.
На вопрос, жалеет ли Паркер о своей карьере, он отвечает довольно четко: «Я осознавал все риски, которые связаны с моим ремеслом. Я жалею лишь о том, что шайба попала мне в глаз». Хотя, поразмыслив чуть дольше, он признается, что жалеет о том, что позволил развиться стереотипу, что он «всего лишь тафгай». «Я хотел бы быть более разносторонним игроком, - говорит Скотт, которого «лавины» выбрали в первом раунде драфта и который должен был вырасти в силового форварда. – Но команды, в которых я играл, не очень-то нуждались в таком типе игроков. Я же хотел просто делать свою работу, делать все от меня зависящее. Если это означало перелезать через борт и защищать парней, пусть это стоило мне головных болей и постоянного звона в ушах, я должен был это делать. Я любил свою работу и очень скучаю по ней».
Сидя как-то рядом со своим мужем, Франческа спросила: «Паркс, если бы доктор Келли вошел в эту комнату прямо сейчас и разрешил бы тебе вновь сыграть, ты бы вышел на лед?». Ответ был незамедлителен: «Конечно!» «Видите, - обратилась Франческа, - Это никогда не пройдет».
При переводе использованы материалы с сайта The Denver Post (авторы Адриан Дейтер и Майк Чемберс).
Читал раньше про проблемы Паркера,у него поврежден мозговой ствол,частично утеряна память.
Жаль Скотта