Автобиография Джереми Реника. Главы X и XI
По ходу моего пятого сезона в составе «Финикса» стало ясно, что в сезоне-2001/02 я буду носить свитер уже другой команды. Так что 1 июля 2001 года я должен был стать впервые в своей карьере неограниченно свободным агентом. «Койоты» не могли позволить себе иметь в составе столь дорогого игрока. У команды были финансовые проблемы, и генеральный менеджер Бобби Смит дал четко понять, что клуб не будет меня переподписывать, тем более учитывая, что я запрошу гораздо больше прошлых 4 миллионов в год.
Даже когда Стив Элльман и Уэйн Гретцки завершили переговоры о покупке «Койотс» в феврале 2001 года, в отношении меня ничего не изменилось. Смит был уволен. Его место занял Клифф Флетчер и сразу объявил о задаче сократить зарплатную ведомость и омолодить состав.
5 марта «койоты» обменяли голкипера Николая Хабибулина в «Тампу» на защитника Пола Мару, форвардов Майка Джонсона и Руслана Зайнуллина и выбор во втором раунде драфта.
Спустя девять дней, Кит с его контрактом на 8,3 миллиона в год отправился в «Сент-Луис» в обмен на Михала Гандзуша, Ладислава Надя, Джеффа Тэйфа и выбор в первом раунде драфта. На тот момент Ткачак был капитаном «Финикса» на протяжении семи лет.
«Койотс» завершили сезоне-2000/01, разделив восьмое место в Западной конференции с «Ванкувером». У обеих команд было по 90 очков, но именно «Ванкувер» попал в плей-офф, так как у него было 36 побед, а у нас – 35. Без сомнения, Ткачак и Хабибулин могли бы склонить чашу весов в нашу пользу. Это был единственный сезон за все мое время пребывания в «Финиксе», когда мы не попали в плей-офф.
За разговорами о судьбе клуба многие забывают, что мы очень неплохо развивались, когда играли на «Америка Вест Арена» на окраине Финикса. Средняя посещаемость команды составляла 15 тысяч человек. И, конечно, размещение новой арены рядом со стадионом «Кардиналов» из Аризоны (американский футбол) ударило по хоккейной команде. Ели бы арену построили, как и планировалось изначально, в Скоттсдейле, то посещаемость была бы гораздо выше.
Когда я только пришел в «Финикс», то поставил перед собой цель привить в пустыне любовь к хоккею. Когда болельщики начинали заполнять стадион, я надевал майку и выходил разминаться в подтрибунное помещение. Оттуда я мог общаться с некоторыми фанатами. Я старался доставить людям радость. Если вы спросите болельщиков из Аризоны, то они подтвердят, что Реник никогда не отказывал в автографе.
Если говорить о свершениях на льду, то я не забивал за сезон менее 24 голов и не набирал менее 102 минут штрафа. И за все те пять лет мы выигрывали больше половины матчей во всех регулярных чемпионатах.
Я с теплотой вспоминаю те времена. Могу назвать Аризону своим домом. Я так долго там прожил, у меня родились там оба ребенка. Когда «койоты» в сезоне-2011/12 объявили, что хотят включить меня в Зал славы команды, то я был польщен и горд. Кит Ткачак также удостоился этой чести в том же году. И это заставило меня гордиться еще больше. Всегда мечтал стать членом какого-нибудь клуба, в котором состоит Кит. Все еще надеюсь, что когда-нибудь и «Чикаго» последует примеру «Финикса» и выведет из обращения 27-й номер. Я провел только 6 лет в Финиксе и 8 – в Чикаго. Я все еще один из трех игроков, которым покорялся рубеж в 50 голов за сезон. Все еще верю, что моя мечта может сбыться. Сложно объяснить, почему я так отчаянно хочу увидеть свой свитер под сводами арены в Чикаго. Просто этот город так много значит для меня…
2 июля 2001 года «Филадельфия» заключила со мной 5-летний контракт на 37,5 миллиона долларов. Сделка была завершена уже на второй день с момента открытия рынка свободных агентов. «Финикс» понимал, что не сможет меня переподписать, поэтому разрешил другим клубам начать переговоры до 1 июля.
Из всех предложений я остановился на двух – «Филадельфии» и «Детройта». Если спросите мою жену, то она была уверена, что мы переедем в Детройт. И пусть, в конце концов, я выбрал «Флайерс», но теперь вы понимаете, как близок я был к переходу в «Рен Уингс».
Когда «летчики» обхаживали меня, то Рик Токкет и Марк Рекки пригласили меня на финальные матчи НБА между «Лейкерс» и «Севенти Сиксерс». Конечно, нас с женой пригласили и в «Детройт», где нас опекал генменеджер «красных крыльев» Кен Холланд. Он организовал нам экскурсию по арене. Он настаивал, что именно в «Детройте» я получу лучший шанс вновь побороться за Кубок Стэнли.
«Ред Уингс» четыре года назад выиграли два подряд чемпионских титула и обладали талантливым составом. К тому же они исповедовали атакующий стиль игры, что очень соблазняло. Также они предложили 5-летний контракт с суммой идентичной предложению «Филадельфии».
Пока я был все еще в Детройте, то позвонили представители «летчиков» и потребовали дать скорейший ответ, потому что, если бы я отказался, они бы переключились на другого хоккеиста, пока и он не уплыл из рук. Они даже сделали более заманчивое предложение, согласившись выплатить мне большую часть денег за первые сезоны. К примеру, команда согласилась заплатить тебе 40 миллионов за 5 лет, кэпхит был бы 8 миллионов. Но, по условиям договора, ты можешь получить по 12 миллионов за первые два года, а за последние 2 – только по 4. Обычно игроки предпочитают именно такие сделки, так как они хотят получить причитающиеся деньги здесь и сейчас. Таким образом гораздо проще заинтересовать игрока. И даже с учетом потолка зарплат команды, которые могут позволить себе такие контракты, имеют преимущество при борьбе за свободных агентов.
Однако деньги не стали решающим фактором. Рик Токкет, который выступал тогда за «летчиков», убедил меня перейти именно в «Филадельфию». Он настаивал в телефонном разговоре, что «Флайерс» будут иметь отличные шансы выиграть Кубок Стэнли, если заполучат меня. Он верил, что я могу стать недостающим куском мозаики. «Если ты подпишешь контракт, то у нас будет самый талантливый состав со времен, когда я играл в «Питтсбурге», - заявил Токкет, намекая на состав «пингвинов», который обыграл «Чикаго» в финале Кубка 1992 года. Поверив Токкету, я позвонил агенту и попросил его оформить сделку с «Филадельфией».
Тем временем, мой родной «Бостон» предложил мне больше денег, чем «Детройт» и «Флайерс». Но я не верил в перспективы этой команды. К тому же я не считал, что моей карьере пойдет на пользу игра в родном городе, где меня бы окружали семья и друзья. На протяжении всей карьеры я сталкивался со сложностями, если не был сконцентрирован и не отдавался игре на сто процентов. И я не хотел рисковать.
Возможно, в «Филадельфии» не отдавали отчета в том, что вместе с подарочным пакетом «Реник» вдобавок они приобретаю дополнение «балагур Джереми». В дни матча я был заводилой команды и проделывал один и тот же ритуал. Приносил свой бумбокс, включал музыку 70-х и ранних 80-х и плясал до упаду. Особенной популярность пользовалась песня группы The Gap Band «Party Train». Тодд Федорак обычно подыгрывал мне, исполняя соло на воображаемой гитаре. Даже не знаю, с чего мне взбрело в голову проводить такой ритуал, так как раньше я не делал ничего подобного ни в одной команде. Но раз я начал, то уже не мог остановиться.
Тренер Кен Хичкок никак не мог смириться с этим: «Ты можешь хоть раз быть серьезным?» «Я и так крайне серьезен. Я делаю это для того, чтобы завести всю раздевалку», - парировал я.
Осознаю, что Хичкок хотел бы, чтобы я был больше похож на легенду «летчиков» Бобби Кларка, чем на звезду Голливуда Джона Троволту. Хичкок – тренер старой школы, и он никогда не мог привыкнуть к моей экспрессии: «Джей Ар, ты никогда не находишься с нами на одной странице». - «Но моя глава веселее. Почему бы вам иногда не заглядывать и в мою книгу?»
У нас случались разные эпизоды в отношении с Хичкоком. Как-то во время одного матча он пытался докричаться до меня со своими инструкциями, пока я пытался втащить шайбу в зону соперника. Я вбросил шайбу в зону, ударил по тормозам и повернулся к скамейке: «Да ты заткнешь нахрен, Хич? Я тут вообще-то пытаюсь играть в хоккей». Вся скамейка покатывалась со смеху.
Пусть мы часто спорили, но я чувствовал, что тренер уважал меня. Хичкоку нравился мой стиль, хотя он всегда пытался заставить меня больше отрабатывать в обороне. Наверное, он даже был прав. Я всегда говорил, что Хичкок был самым умным тренером на моей памяти.
В день, когда он выбивал дерьмо из меня, я думал: «Да что он знает? Он никогда не играл в НХЛ». На следующий день я честно признавался себе и осознавал, что его тактика позволяет нам бороться за Кубок Стэнли. Хичкок хотел, чтобы в раздевалке стояла атмосфера 50-х, и в этом мы расходились. Я же хотел видеть больше свободы. Он хотел делать все по-своему. Я не хотел, чтобы меня все время контролировали.
Когда я оказался в «Филадельфии», то почувствовал, будто рожден для этой команды. Как только я сшиб своего первого оппонента, публика на арене приняла меня. Когда я завершил карьеру, то мой аккаунт в Твиттере взорвался от негодования из-за того, что я назвал болельщиков «Флайерс» «сумасшедшими сукиными детьми». Парни посчитали, что я отвернулся от тех, кто меня всегда поддерживал. Но, учитывая, как много значат фанаты на домашних матчах «летчиков», я считал это выражение своего рода комплиментом. С той минуты, когда ты размажешь первого соперника по борту, болельщики «Филадельфии» будут преданы тебе навсегда. Игроки из эры Broad Street Bullies («Разбойники с большой дороги») почитаются словно боги.
«Флайерс» подписали меня в качестве замены Эрику Линдросу, который не играл целый год из-за ссоры с генеральным менеджером Бобом Кларком. Мои отношения с Хичкоком были цветочками, по сравнению с противостоянием Кларка и Линдроса. Эрик отказался играть за «летчиков» и объявил забастовку.
На пресс-конференции, на которой «Флайерс» меня официально представляли, я попытался ознаменовать начало новой эры в своем стиле. Я обнял владельца Эда Снайдера: «Иди сюда и сожми меня покрепче», - сказал я, прежде чем захватить его в свои объятия. Он понятие не имел о том, что я делаю, что сделало момент только забавнее. «Вы бы тоже обняли его, если бы он отвалил вам такую кучу денег», - обратился я к репортерам.
Я считал, что команде нужно раскрепоститься, и я задался целью сделать самую незабываемую встречу с прессой в истории «летчиков». Да я был готов пожать руку Кларку и спеть «Kumbaya», если бы посчитал это необходимым.
Когда журналисты спросили, как Токкет смог уговорить меня переехать в Филадельфию, то я ответил: «Он сказал: «Переходи к нам или я надеру тебе задницу». Я поведал прессе, что всегда боялся играть в Филадельфии, потому что у «летчиков» всегда была мощная команда, любящая силовую борьбу. И теперь я захотел сам стать частью этой банды: «Просто хочу отрывать головы и забивать голы», - заключил я.
Я заявил, что в составе «Флайерс» получу отличный шанс выиграть Кубок Стэнли, и говорил об этом на полном серьезе. В команде был отличный подбор исполнителей: Токкет, Марк Рекки, Кит Примо, Эрик Дежарден и Симон Ганье. Семь участников матчей Всех звезд, три игрока с 50 шайбами за сезон в послужном активе. На пресс-конференции я постоянно хвалился, как хорошо выгляжу в свитере «Филадельфии».
Первым моим капитаном в «Филадельфии» был Дежарден – надежный, трудолюбивый, уверенный в себе человек. Когда мы были соперниками, то не любили играть друг против друга. Так как в начале карьеры я выбил ему несколько зубов, то мы не сразу смогли найти общий язык. Я уважал Дежардена, но этот не тот тип людей, с которыми я хотел бы пойти кутить в субботу вечером. Он был слишком занудным для меня. Я предпочитал видеть в качестве капитана человека, который может завести раздевалку словом и делом. Как Кит Ткачак в «Финиксе» или Крис Челиос в «Чикаго».
Сначала я играл в «Филадельфии» под руководством Билли Барбера. Хороший мужик и тренер старой формации. Мне не всегда нравилась его тактика, но я уважал его. В свою очередь он с терпением относился к моим выходкам, пока я давал результат. Наверное, время игры за Broad Street Bullies научило его, что можно хорошо играть и одновременно получать удовольствие от жизни.
На протяжении всей карьеры меня преследовали определенные стереотипы. Это паршиво. Когда моя команда побеждала, то меня называли весельчаком, балагуром и душой компании. В случае поражения я превращался в раковую опухоль коллектива и эгоиста. После побед я «продавал» игру, раздавая по 10-12 интервью. После поражений многие считали, что я занимаюсь самопиаром и просто выделываюсь. Истина же заключается в том, что я мечтал о победах не меньше других. Я просто не считал, что нельзя совмещать удачное выступление и любовь хорошо провести свободное время.
Когда я оказался в «Филадельфии», было видно, что команде необходима разрядка. Противостояние Кларк – Линдрос парализовало весь клуб. Эрик был обменян тем же летом, когда я подписал контракт с «летчиками». Мой приход ознаменовал начало новой эры.
«Нам нужен был глоток свежего воздуха. Долгие годы все в этой команде были серьезными и угрюмыми. Мы были похожи на армию роботов, клонов. Но с приходом Джей-Ара команата наполнилась весельем. И заряжаемся энергией от него», - заявил голкипер Брайан Буше в интервью Sports Illustrated.
«Флайерс» многообещающе начали сезон-2001/02, однако мы не смогли сохранить этот темп. С середины декабря до перерыва на Олимпиаду-2002 мы одержали больше 20 побед и утвердились на первом месте в Восточной конференции, но потом одержали только 9 побед в последних 26 матчах и были выбиты «Оттавой» в первом раунде плей-офф. За пять матчей мы смогли забить только два гола.
По ходу того сезона жена Барбера, Дженни, скончалась от рака. Он продолжал работать все это время, не пропустив ни одной игры. Но это не имело никакого значения после окончания сезона, когда оказалось, что мы не раскрыли свой потенциал. Наш провал во второй половине сезона стоил Барберу работы.
Лично я чувствую некоторую вину за то, что Билл был уволен. Ведь мы играли плохо. Я был разочарован, хотя большинство игроков были довольны его уходом.
15 мая 2002 на пост главного тренера был назначен Кен Хичкок. «Летчики» даже не вели больше ни с кем переговоров, так как боялись, что Хичкока перехватит «Рейнджерс». Я не всегда разделял его взгляды на игру, но я всегда был уверен, что он знает, что делает. Он просто старался использовать мой потенциал на 100 процентов. Я же хотел, чтобы тренер чуть ослабил давление. Постоянно старался шутить в его присутствии, чтобы выдавить из него хотя бы улыбку. Бесполезно. Единственное, чего я мог от него добиться – это качание головой или закатывание глаз.
