Лаурис Дарзиньш: сказал полицейским: «Извините, парни, я год был в России»
«С плохими парнями не дружить было нельзя»
— Вы уехали из Латвии в 16 лет в финский клуб «Лукко». Страшно было?
— Это, конечно, нелегкое решение. Все время ты находишься в родном городе, чувствуешь комфорт, тут все друзья и родители. Но нужно было двигаться, ведь хотелось чего-то добиться. Я тогда уехал играть за «юниорку», поэтому руководители «Лукко» для меня и еще двоих парней из команды сняли четырехкомнатную квартиру. В Финляндии за первые три месяца я стал самостоятельным. Рано или поздно мне бы все равно пришлось начать жить своей жизнью.
— Вы покинули родину в начале нулевых. Тогда в России в подростковой среде было четкое разделение на субкультуры — рэпперов, панков, скинхедов, гопников. И все они друг с другом конфликтовали. А какой была молодежная Рига того времени?
— Ты знаешь, у нас было что-то похожее. В школе я часто слышал разговоры, что кто-то с кем-то что-то не поделил и подрался. Но мы ребята, которые занимались хоккеем, после школы шли в ледовый дворец, а не в центр города, чтобы искать конфликты. Поэтому я в таких историях не участвовал. Вообще, когда ты работаешь в коллективе, то понимаешь, что есть разные люди. Чтобы команда выигрывала нужно найти общий язык, в том числе и с ребятами, которые тебя раздражают.
— То есть с плохими парнями вы дружбу не водили?
— Ну, как сказать… С ними не дружить тоже нельзя (смеется). У нас в районе зимой всегда заливали лед, и начиналось массовое катание. Плохие ребята иногда «убеждали» меня играть в своей команде или давать им клюшки. Так что я и тут уходил от конфликтов. Вообще, старался быть ответственным и не доставлять проблем родителям. Если я говорил, что буду дома ровно в восемь вечера, то мне всегда был «рэспект» от мамы и папы. Я их не подводил.
— Это плохие парни вас научили исполнять на гитаре «Звезда по имени Солнце» группы «Кино»?
— Ну, нет. Просто я хотел научиться играть на гитаре, а в этой песне всего несколько аккордов и ее легко запомнить. Ничего из репертуара «Металлики», например, я сыграть уже не смогу, это для меня сложно.
— Знаете, как выглядят в нашей стране подростки, играющие рок на улице? Немытые длинные волосы, потертые «косухи» и обязательный атрибут в виде «полторашки» пива...
— Ха-ха-ха. Мы сидели у моря, в хорошей компании с девушками. Все благопристойно. Никто из проходящих не крутил пальцем у виска, когда нас видел.
«Сидни Кросби — «машина» без слабых мест»
— После Финляндии вы уехали в Канаду в клуб «Келоун» из WHL. Вы как-то вспоминали, как играли против Сидни Кросби. Он уже тогда был «хоккейным монстром»?
— О, это был интересный сезон. В НХЛ был локаут, людям не хватало хоккея, поэтому все внимание было сосредоточено на юниорах. Мы выиграли свою лигу, команда Сидни — свою. А потом все победители юниорских лиг встретились в турнире Memorial cup, где определяется сильнейший. Игру против клуба Кросби мы проиграли со счетом 3:4, и он тогда сделал результат. Сидни — мощный парень, «машина» без слабых мест. Нельзя сказать, что у него самое лучшее катание в мире, самый сильный бросок или самая крутая техника. У него есть все компоненты, которые позволяют ему хорошо действовать в любых ситуациях. Таким он мне тогда и запомнился.
— В «Келоуне» вы столкнулись с необычным посвящением в новички?
— Вот это действительно crazy. В то время в юниорских командах творились безумные вещи, и за год до моего приезда произошел какой-то крупный скандал. Родители подняли шумиху, и руководителям клубов пришлось «закрутить гайки». Поэтому на нашем ужине новичков хоть и были дурачества, но без экшена. В костюме человека паука я не бегал (улыбается).
— А «дедовщина» в вашей команде была?
— У нас в плане дисциплины была армия, но без «дедовщины». Это давало результат — три года команда играла на Memorial cup. Тренер строго следил за всем и сам решил, как команда будет заселяться в номера. Старших ребят селили с младшими, канадцев — с европейцами. Я жил с Блэйком Комо, который в последнее время играл в «Калгари», а сейчас перешел в «Коламбус». Хороший нападающий, до сих пор с ним переписываемся. В раздевалке, кстати, никогда не было группировок. Капитан всегда был в центре, чтобы его было хорошо слышно. Самых тихих и неуверенных в себе ребят садили рядом с ним, чтобы они пропитывались энергетикой. Коуч знал, как создать правильную химию.
— За океаном вы поиграли с такими крутыми парнями, как Ши Уэббер, Люк Шенн, Алекс Эдлер, Тайлер Майерс. Все они сделали карьеру в НХЛ, а вы, набрав 67 (32+39) очков в составе «Келоуна», в итоге остались за бортом. Почему?
— Меня задрафтовал «Нэшвилл» и, естественно, я ехал в Канаду, чтобы пробиться в его состав. «Келоун» был первым шагом, чтобы приспособиться к северо-американскому стилю игры. Я хотел подписать контракт с «хищниками», но в первый год был локаут, а на второй сезон я получил травму, мне делали операцию плеча и у меня не было шанса проявить себя в летнем тренинг-кэмпе. К тому же появились другие молодые перспективные ребята. Да и не чувствовал я особой любви к себе со стороны руководства «Нэшвилла», поэтому и решил пойти другим путем. Конечно, можно было остаться. На меня выходили представители многих колледжей и предлагали, чтобы я получал образование в их учебном заведении и играл за их команду. Но вместе с родителями я решил, что лучше уехать в Европу и стать профессионалом. К тому же латвийские тренеры говорили, что если я буду играть дальше за юниоров, то смогу попасть на Чемпионат мира 2006-ого в составе взрослой сборной. Так и вышло.
— Чтобы заполучить перспективного европейца, проявившего себя в WHL, клуб «Ильвес», наверное, предложил вам неплохую зарплату?
— Мне дали квартиру, машину «Фольксваген Гольф» и небольшие деньги. 20-летнему пацану большего и не требуется. Тем более, за мной не было сумасшедшей статистики, чтобы подписывать со мной хороший контракт. Первый сезон в мужском хоккее сложился не лучшим образом, но это был классный опыт, который помог мне в дальнейшем.
«Голым по гостинице я не бегал»
— Правда, что, играя в Канаде, вы подсели на покер?
— Ну, не то чтобы я стал маньяком, просто люблю раскинуть картишки. За океаном мы много часов проводили в автобусах, и это время нужно было чем-то забить. Так и втянулся. Уже позже в Риге меня и моего друга хоккеиста Микелиса Редлихса пригласили на открытый чемпионат Латвии по покеру. Было интересно сесть за один стол с профессионалами. Мы выбыли в первый день, но были несколько партий, которые мне удались. Эти ребята — карточные гении, они не отдыхают за столом, а работают. Запоминают, кто какие решения принимал в последние тридцать партий. Ты не знаешь свой стиль игры, но они тебя считывают, знают, как ты поступишь.
— А кто круче играет вы или Редлихс?
— Надо проверить и сыграть с ним «Хедз-ап». Но мы оба не профи, для нас все будет зависеть от везучего дня и удачного стечения обстоятельств. В рижское «Динамо» приезжал Мартин Кария — вот он был крут. Но опять же, когда за столом оказывались ребята, которые начинали дурачиться и принимать неадекватные решения, то он терялся. До условного Дэниела Негреану нам всем, как до Китая пешком. Он может предсказывать ходы партий.
— В интервью вы рассказывали, что после одной партии в покер кто-то из проигравших ходил голым по гостинице. Это вы себя имели в виду?
— Нет (смеется). Если ты играешь на 10 долларов, то все начинают дурачиться. Но поднимать ставку я не люблю. Не хочется отнимать у парней из своей команды большие деньги, как им на следующий день смотреть в глаза? Поэтому мы придумываем условия. Например, проигравший идет голым в ресепшн и что-нибудь заказывает. Не буду говорить, кто из хоккеистов ходил, но я был среди тех, кто над ним смеялся.
— Еще в Канаде вы полюбили гольф. Вам когда-нибудь удавались сумасшедшие удары? Ну, чтобы вы с 40 метров вгоняли шарик в лунку?
— Нет, к сожалению. Вот с метра я могу попасть (улыбается). На чемпионате Латвии по гольфу, в котором я как-то участвовал, было интересное условие. Если отправляешь мяч с первого удара в 13-ю лунку, то тебе дают новенький «Мерседес». Вышел с трясущимися руками и отправил шарик в воду. Хм, знаешь, кто здорово играет в гольф из латышей? Вратарь Эдгар Масальскис, который прошлый сезон провел в «Югре». Я сам видел, как он с шестидесяти метров отправил шарик точно в лунку.
«Не могу привыкнуть к русским деньгам»
— Без чего вы не можете представить утро?
— Без кофе. Приняв душ, я сразу иду к аппарату и готовлю себе чашечку. Если дома семья, то я общаюсь с женой и сыном, если их нет, то читаю новости в интернете. Хотя знаешь, я вообще-то люблю поспать и бывает, что прихожу в себя уже ближе к тренировке. Тогда и кофе приходится пить уже во дворце по дороге на лед.
— Жена и сын Хэнри к вам еще не приехали?
— Пока нет. Нам предстоит поездка в Магнитогорск, потом стартует сезон, который мы начнем на выезде. Без меня им будет скучновато, поэтому они приедут ко мне чуть-чуть попозже.
— Есть вещи, к которым вы так и не смогли привыкнуть в России?
— К вашим деньгам. Что за жвачку я могу отдать 20 рублей, за такси — 500 рублей, а за кроссовки — несколько тысяч. После жизни в Канаде и Европе, где в обиходе доллары и евро, очень сложно привыкнуть к этим нулям. Кажется, что тратишь сумасшедшие деньги, хотя на самом деле это не так!
— А к дорожному движению?
— Был случай в Риге. Меня остановили полицейские и спросили: «Ты чего так несешься?» «Извините, парни, просто я год был в России» — ответил я. Они сочувственно улыбнулись, похлопали меня по плечу и отпустили. Видимо, у вас есть нюансы, но я и к ним приспособился. Такая жизнь, что поделать.
— Ништяк, как говорят в России. Спасибо за интервью.
— Что значит «ништяк»?
— Классно. Скажите это Владу Фокину, когда он отразит ваш сумасшедший бросок, он поймет.
— А это точно не ругательство, ты меня не подставляешь? Эх, чувствую, завтра на тренировке будет потасовка (смеется).
Вы также можете читать материалы интернет-газеты «Слово» в наших официальных группах «Вконтакте.ру» и Facebook.com
