«Медвешчак» - русский след в истории
Если вы думаете, что наш первый североамериканский клуб в КХЛ – это что-то вроде метеорита с хоккейной планеты, который внезапно и буквально вчера приземлился в Загребе, то вы ошибаетесь. Хорватские «Медведи» появились на свет в 1961-м – то есть, в том самом году, когда протагонист главного трофея КХЛ совершил свой бессмертный полет. Символично, не правда ли? К слову, не менее символично и то, что в самом названии хорватского клуба присутствует аббревиатура KHL - Klub hokeja na ledu. По-нашему, это звучало бы просто как ХК, а тут – такой лингвистический поворот.
Слабая же доселе известность «Медвешчака» в нашей стране объясняется тем, что в хоккейном плане Россия и Хорватия находились и находятся в разных весовых категориях. Это даже не вариант Давида с Голиафом, а скорее – слона и муравья. Да и в российской хоккейной среде, в отличие от футбола, никогда не было привычки (а на большей части истории – и особой возможности) пристально наблюдать за национальными чемпионатами даже других признанных хоккейных стран, ну, кроме разве что НХЛ. Куда уж там первенству Югославии, чей победитель обычно и в Кубке Европейских Чемпионов просто не доживал до встречи с ЦСКА.
Однако при всем при том, был в истории «Медвешчака» период, когда пути нашего и хорватского хоккея ненадолго пересеклись – в рамках партнёрского «обмена опытом». В своё время помощь развивающимся странам была для СССР привычным делом – не один тренер выезжал осваивать «хоккейную целину» в Финляндию, Румынию, ГДР и даже Японию. В конце 80-х дошла очередь и до бывшей тогда частью Югославии Хорватии. «Медведям», не знавшим вкуса побед, срочно требовалось усиление – как игроками, так и тренерской мыслью. В Союзе к запросу из дружественной страны, пусть и не относящейся к единому «лагерю социализма», подошли ответственно и назначение «на Загреб» получил один из мэтров тренерского корпуса – Анатолий Кострюков, успевший поработать как с различными сборными командами (с молодёжкой выигрывал «золото» МЧМ), так и на клубном поприще. В частности, именно он привёл челябинский «Трактор» к первым в истории клуба медалям чемпионата СССР.
Анатолий Кострюков:
К началу «перестройки» я был начальником управления хоккея спорткомитета СССР, но вскоре ушёл на пенсию. Тем временем со мной связались югославы и пригласили поработать в Загреб, где в результате я остался на три года. Я взял с собой Виктора Крутова, Вячеслава Анисина, позже пригласил Столбуна, Щуренко, Анферова, Парамонова, вокруг них начал строить учебно-тренировочный процесс.
В первый год сделал упор на дисциплину, в результате чего мне было присвоено почётное прозвище «Сталин». Но под конец все привыкли к требованиям, хотя и оставались индивидуальные проблемы. Кстати, уже через год хорватские ребята говорили на русском, совсем как белорусы или украинцы.
В первый же год работы советских специалистов «Медвешчак-Гортон» (такое название было связано с тем, что хозяином клуба был глава европейской строительной фирмы Гортон, кстати, помогал клубу и известный в том числе в СССР певец Ивица Шерфези, бывший футбольным и хоккейным болельщиком) выиграл национальный чемпионат! Блистал на югославском льду легендарный Вячеслав Анисин - 33 гола и 22 передачи в 31 матче. В результате, тогдашние законодатели мод югославского хоккея – словенские «Олимпия» и «Есенице», оказались оттеснены на второй план.
Вячеслав Анисин забил очередной гол.
Вячеслав Анисин:
Уровень чемпионата, конечно, был не очень высокий. Но команда у нас была довольно сильная. Мы играли на стадионе, являющемся частью спортивного комплекса, где базировался загребский футбольный клуб "Динамо". Отмечу, что предсезонные сборы у нас были такими же серьезными, как и в СССР. Но никто не жаловался – все являлись профессиональными хоккеистами. Играл я в одном звене с воскресенским бомбардиром Виктором Крутовым и словенцем Игорем Берибаком, нисколько не терявшимся в нашей тройке. Стадион был забит до отказа на каждой игре, а во время плей-офф вообще творилось что-то невообразимое. А уж когда мы впервые за без малого тридцать лет выиграли чемпионат Югославии, описать эмоции болельщиков не представлялось возможным.
Разумеется, награду лучшему тренеру получил Анатолий Кострюков. В югославской федерации хоккея быстро смекнули, что к чему и предложили нашему специалисту в дополнительную нагрузку принять ещё и сборную.
Анатолий Кострюков:
На третий сезон принял национальную команду, которую сразу привёл к победе на первенстве Европы, проходившем во Франции. В состав Югославии входили пять республик – но они были как наши области. В сборную я взял две пятёрки из «Медвешчака», одну – из Белграда, четвёртое звено было составлено из игроков других клубов.
Вслед за титулом 1989 года «Медвешчак» выиграл ещё 2 турнира – 1990 и 1991 года. Как оказалось, это были последние первенства Югославии – Балканы пришли в движение и вскоре оказались залиты кровью… Тем не менее, хорватский клуб вписал своё имя в хоккейную историю.
В атаке - Анферов и Столбун.
Сергей Столбун (легенда казанского хоккея, двукратный лучший бомбардир чемпионата Югославии):
Понимаете, чуть ли не одиннадцать месяцев в году мы жили бок о бок как в пионерлагере. Поэтому все радовались, когда наступал отпуск или на праздники домой отпускали. Это же ненормально, когда ты всю жизнь проводишь на сборах. Именно из-за этого мне захотелось поехать за границу.
Так что я подошел к руководству СК имени Урицкого и сказал, чтобы они подыскали мне вариант. Ответ из Москвы пришел через год, а куда поеду – узнал, только когда прибыл в столицу оформлять документы. В итоге отправился в Югославию, в Загреб. Так получилось, что в местном «Медвешчаке» я заменил Вячеслава Анисина.
В первый же год я стал там лучшим бомбардиром (за 2 года в Хорватии Столбун забил 90 голов – прим. мое), и они недоуменно спрашивали: «Почему ты не уехал в НХЛ играть?» Я говорю: «Какая к черту НХЛ? Тут в Югославию-то ели выпустили!» Кстати, мы там вошли в историю как последние чемпионы Югославии - страна-то вскоре распалась.
Сергей Парамонов (многолетний защитник, а впоследствии тренер «Трактора»):
Когда я уехал в Югославию, шел 1990 год, в СССР был огромный кризис. Там, конечно, он тоже был, но люди ходили, не опуская голову и глаза. В то время меня это очень поразило: у нас все были серые, опущенные. А я оказался в цветущей стране, и пусть у людей был небольшой достаток, но они все были доброжелательные. И когда я после первого сезона в Югославии приехал домой, то удивлялся всему вокруг, потому что за прошедший год я «распрямился» и стал достойным человеком. А тогда в Челябинске все были какие-то зажатые. Пожалуй, работа за границей убедила меня в том, что каждый человек должен себя уважать. Вообще время, проведенное в другой стране, дало мне большой опыт. Например, хорватские и словенские языки я выучил до уровня анекдотов (смеется).
В составе «Медвешчака» было тогда еще трое русских игроков: Михаил Анферов, Сергей Столбун и Владимир Щуренко.
Сезон 1990/91. Русские в Загребе. Парамонов, Столбун, Кострюков, Анферов, Щуренко.
Все нападающие, а я один был защитником и из-за этого почти не уходил с поля. Вообще мы, приехав в качестве легионеров, должны были быть на голову выше остальных игроков. Так оно и было.
Если честно, то лишь в Загребе я понял, что такое - играть в хоккей! Когда впереди играют мастера, которые сбрасывают тебе шайбу под бросок, когда от тебя многое зависит. Там мы именно играли, а не тяжело и тупо трудились, как при Геннадии Федоровиче Цыгурове, когда постоянно сидели на сборах и не видели семью. А уехал туда - и забыл о сборах... (К сожалению, Сергей Парамонов не дожил до вступления своего первого зарубежного клуба в КХЛ - он безвременно скончался в октябре 2012-го года...)
1990-1991 годы оказались пиковыми в истории «советского Медвешчака». Клуб сделал чемпионский «хет-трик» в чемпионате Югославии, а также произвёл фурор в Кубке Европейских Чемпионов, сумев пробиться в восьмёрку сильнейших, обойдя в предварительной группе итальянский «Больцано» и австрийский «Фельдкирх». В следующем раунде хорваты обыграли французский «Руан», но уступили немецкому «Дюссельдорфу» и финскому ТПС (с разницей всего лишь в 2 шайбы). Тем не менее, 7-е место в итоговой классификации оказалось одним из лучших результатов для югославских клубов в истории!
Вспоминает Сергей Столбун:
В том успехе заслуга была советских легионеров в большей степени. Кроме меня там Крутов, Щуренко, Анферов еще играли. Канадец ещё был у нас по фамилии Гетц, который с Уэйном Гретцки играл в свое время.
Здесь вынужден немного поправить Сергея – того канадца на самом деле звали Стив Гацос. А пересекался в одной команде он не с Уэйном Гретцки, а с Марио Лемье в «Питтсбурге», сыграв 89 матчей в НХЛ. А уже потом колоритный усач провёл 4 сезона в Европе - Голландии, Англии, Финляндии и - «Медвешчаке».
Вспоминает Стив Гацос:
Когда я ехал в туда, то не знал, чего ожидать, клуб был для меня загадкой. Но я не боялся, хотя Югославия тогда ещё считалась коммунистической страной.
В Загребе у нас сложилась отличная команда, мы здорово сдружились, даже русские с канадцами. Иногда нам удавалось неплохо погулять вместе (улыбается). Да, тогда я впервые пересекся с русскими, но мы прекрасно ладили, хотя я вовсе не знал русского, а они – английского.
Болельщики полюбили меня и это было здорово. Уж не знаю, за что больше – за саму игру, или за кулачные поединки (улыбается). Я никогда не чурался драк, да и моим товарищам по команде охотно давал советы по бойцовской технике.
Отметим, что внутрикомандной обстановке не мешало даже значительное финансовое расслоение в команде, причиной которого был… советский поход к оформлению контрактов наших первых «легионеров».
Вспоминает Сергей Столбун:
К слову, у югославов (среди которых был и нынешний хозяин клуба Дамир Гоянович – прим. мое) и канадцев зарплата была выше в несколько раз, чем у нас. Мы-то только 18 процентов от контрактов получали, остальные деньги Москва забирала – Совинтерспорт…
Дальнейшим же успехам «Медвешчака» помешала политика. В Югославии началась война, СССР тоже уже подходил к своему концу…
Вспоминает Анатолий Кострюков:
В 1991-м году у меня закончился контракт, который сразу предложили продлить. Однако на лето я поехал в Москву, где по приезду начался путч. Я сообщил в клуб, что не смогу приехать. А вскоре и там всё запылало.
Вспоминает Сергей Столбун:
Все планы перепутала война, после ее начала людям стало уже не до хоккея. Я тогда уехал в Словению, хотя был вариант с итальянским «Больцано». Там была целая ватага канадцев, и я не видел смысла туда одному ехать. К тому же за время, проведенное в Хорватии, я привык к Балканам.
После войны «Медвешчак», который несмотря ни на что, не прекращал своего существования, какое-то время варился в жидком соку хорватского хоккея. Новым этапом стало вступление в словенскую лигу, потом – в австрийскую (в это время окрепший клуб стал радовать болельщиков перформансами вроде матчей в древнем амфитеатре и ворвался в число самых посещаемых клубов Европы), и наконец – в КХЛ.
Так что, четверть века спустя пути нашего и хорватского хоккея снова пересеклись. Будем надеяться, что нынешний этап сотрудничества будет не менее плодотворным и куда более продолжительным по времени. Это весьма вероятно, так как по мнению Российского совета по международным делам, изучавшего влияние «операции Медвешчак» на российско-хорватские отношения, ситуация вписывается и в общий контекст государственной политики Хорватии. В следующие несколько лет хоккейная команда может получить статус «национального проекта», схожий с тем, что имеют главные команды страны (как клубы, так и сборные) в других игровых видах спорта.
