Любимые хоккеисты нашего детства. Алексей Яшин
Цементные коробки панельных домов; дымящая сутки напролет юго-западная ТЭЦ; верхушки башенных кранов, подпирающих собой хмурые облака. Чтобы понять, где я провел свое детство не нужно быть великим фантазером - достаточно вспомнить любой депрессивный район где-нибудь на отшибе вашего города. Район, живя в котором люди мечтают лишь об одном - поскорее оттуда уехать. Их тысячи, даже миллионы, похожих друг на друга, словно разлученные в раннем детстве братья, которых злодейка-судьба разбросала по разным уголкам планеты. В одном из таких районов, среди грязных поребриков и унылых девятиэтажек, вырос я.
Так получилось, что в детстве, даже не будучи от природы злопамятным человеком, я запоминал, в основном, не лучшие моменты своей жизни. Мое самое ранние воспоминание - как на меня, возившегося в песочнице пятилетнего мальчугана, напала большая и совсем недружелюбная собака. Даже сегодня, завидев где-нибудь во дворе стаю лохматых монстров, я с плохо скрываемым страхом сразу же старюсь обойти их стороной. Еще помню, как играя с сестрой в прятки на даче, свалился в куст душистой крапивы, а потом долго боялся, что волдыри от ожогов никогда уже не сойдут... Но не стоит думать, что мое детство было целиком соткано из ондного лишь негатива. Нет, были и хорошие моменты, просто я о них забыл. Такова, наверное, человеческая натура - запоминать по большей части плохое, забывая при этом все хорошее.
Что касается хоккея, то он пришел в мою жизнь довольно рано. Первым матчем, который удалось посмотреть по телевизору целиком стала встреча «Ак Барса» и «Динамо» (московского, разумеется). Из того, что осталось в памяти о том матче, трудно сложить более-менее полную картину, в основном - это незначительные, выбивающиеся из обыденности эпизоды игры: помню, к примеру, что болел за «Ак Барс» только потому, что зеленый всегда нравился больше голубого. Помню, как динамовцы сравняли счет за секунду до сирены, переведя тем самым встречу ни то в овертайм, ни то в серию буллитов. Помню, что уже ближе к концу матча, шайба угодила прямо в лицо голкиперу бело-голубых, и тот, корчась от боли, где-то с минуту беспомощно валялся на льду. Но какая из команд все-таки победила - не помню, как не помню и того, какой на дворе тогда стоял год.
Зато отлично помню, как в зимнюю стужу выходил играть на лед замерзшего водоема - того самого, что у пустыря, через дорогу. Вооружившись коротенькой клюшкой и коньками, я сразу становился похож на тех парней из телевизора. Также, как они ложился под шайбу (благо, та была пластмассовой); проводил сокрушительные силовые, за которые в реальной игре получил бы, наверное, матч-штраф; а дрался так вообще ничуть не хуже Артюхина из шестого «Б». Став первой звездой игрового дня и получив заслуженный «Харт Трофи» в виде выбитого зуба и пары ссадин, я возвращался домой, чтобы быстренько пообедать и пойти смотреть хоккей. Его, кстати, уже тогда не особо жаловали на российском телевидении: по «Спорту» показывали исключительно Суперлигу, но не часто, а по «7ТВ» крутили какие-то ужасного качества нарезки из игр НХЛ. Но даже этих передач вполне хватало, чтобы удовлетворить мой детский интерес к хоккею.
Где-то в это время я и услышал о Яшине впервые. Тогда он еще никакой не «Cash-in», а гордый «Капитан Россия». Кажется, одно это прозвище дает сотню поводов, чтобы выделять его среди прочих хоккеистов. Но полюбил я его не поэтому - матчи сборной, вплоть до туринской Олимпиады, не были для меня большим событием; в то время я вообще не делил отдельные турниры или игры конкретных команд по степени их значимости, стараясь смотреть по возможности все.
Дак почему же именно он стал моим любимым хоккеистом? Вряд ли смогу ответить что-то определенное. У меня никогда не было трогательных историй про старую отцовскую фуфайку, которую я клал под подушку перед тем, как лечь спать. Не было и карточки с изображением улыбающегося кумира, которую я выменял на упаковку жевачки в школьной столовой. Нет, здесь вряд ли обошлось без чисто детского «нравится-не нравится»: во-первых Яшин забивал голы, а для ребенка это едва ли не единственное, чем вообще должен заниматься хоккеист. Во-вторых он привлекал внимание своей яркой игрой, в которой было больше эмоций, чем логики: Яшин запросто мог выстрелить с синей линии, а уже через минуту завести шайбу в пустые ворота, попутно оставив в дураках половину команды соперника. В-третьих -, наверное, внешность. Суровый, в меру небритый и всегда с серьезным выражением лица, он напоминал мне Арагорна из «Властелина Колец». Так же, как и он, мало говорил (от интервью Яшин никогда не отказывался, но в них сложно найти что-нибудь, кроме стандартных спортивных клише) и много делал.
В 2006 была Олимпиада. Там я, наконец, узнал о нем, как о игроке сбоной. О том турнире у меня осталось много светлых воспоминаний - я впервые в жизни воочую увидел победу над канадцами, в матче, где никто особо ни на что не надеялся; ликовал после пяти безответных шайб в ворота сборной Швеции; грыз ногти, предвкушая нелегкую победу над звездно-полосатыми. Но Яшина на том турнире я почти не помню, хотя и точно знаю, что он там играл. Видимо, он уже тогда был далек от своих оптимальных кондиций. Обычно его выход на лед заканчивался чем-то таким, что сложно было забыть. Но здесь этого не было.
Чуть позже Яшина назовут самым переоцененным хоккеистом своей эпохи, а я, конечно же, поверю - в телевизоре врать не будут! Но это обстоятельство еще сильней укрепило мою любовь к нему - я всегда болел за неудачников. Тогда мне больше всего на свете хотелось, чтобы старый добрый «Капитан Россия» вернулся, и доказал окружающим, что все еще способен на многое. Но он не вернулся - ему помешала травма, порез сухожилия. Это стало началом конца его карьеры. Дальше - только хуже. Яшин начал серьезно сдавать. Не было больше тех безбашенных проходов, ставших за долгие годы выступлений его визитной карточкой. Не стало и той сумасшедшей скорости, которая позволяла эти самые проходы осуществлять. Это было заметно даже мне, неискушенному в хоккейных деталях ребенку, который с трудом отличал вбрасывание от проброса.
В детективных романах часто можно встретить описание некого явления, когда безнадежно больной человек в определенный момент своей жизни вдруг «прозревает»: выходит из глубокого склероза, начинает активней двигаться, все жизненные показатели приходят в норму. А на следующий день умирает так же неожиданно, как и выздоровел. В спорте тоже есть нечто подобное. Мы обычно называем это «второй молодостью». У Яшина второй молодости не было, и это, пожалуй единственное о чем я жалею до сих пор. Вся его карьера после ссылки из НХЛ была лишь медленным угасанием, имитацией настоящей карьеры. Придя в ярославский «Локомотив» ярчайшей звездой, он уже через четыре года оказался не нужен никому, включая даже родной «Автомобилист». Встретив новый сезон в ранге бездомного, ему уже не было смысла играть дальше. И он сделал то, что должен был сделать еще пару лет назад - ушел.
Яшин смог стать звездой, но так и не стал великим. Таких, как он, не не станет обсуждать за чаем британская королева. О них не пошутят в «Гриффинах». Им не вручат Нобелевскую премию мира. И, говоря откровенно, о них рано или поздно забудут, как забудут любого, не дотянувшего до величия самую малость. Но мне кажется, что именно ради таких игроков и стоит смотреть хоккей - с замиранием сердца наблюдать за тем, как шайба найдет его клюшку и... тогда он обязательно сделает что-нибудь эдакое. Никто не знал, что именно - он и сам не знал. Все просто ждали. Ждали чуда. И оно происходило.
Наверное, я многое напутал в этом тексте. Что-то - переврал, что-то - преукрасил. Но я не ставил перед собой цели написать правдивую биографию Алексея Яшина. Я лишь описал образ, навсегда оставшийся в моем сердце, и этот образ может разительно отличаться от того, настоящего Яшина, которого, возможно, знаете вы. В конце концов, наши воспоминания - не «Яндекс». Здесь найдется отнюдь не все. Лишь то, что нам действительно дорого.
Обязательно посмотрел бы