Бунт Ришара
25 лет – это много или мало? Для молодых людей – это, пожалуй, огромный срок. Для тех же, кому уже два по 25 (и больше) – четверть века – это сущий пустяк. К чему это я? Ровно четверть века в НХЛ продолжалась эра, которую позже назовут «эпохой оригинальной шестерки». Весь хаос «эпохи становления», тоже, кстати, продолжавшейся 25 лет (1917-1942), остался позади, естественный отбор сохранил на начало сезона 1942/43 шесть команд, которые и прошли неизменным составом следующую четверть века.
Старожилы еще называют этот период «золотым веком» Лиги. Впрочем, старожилов становится все меньше, и нам все больше приходится доверяться письменным «приданьям старины глубокой». Это эпоха, когда на площадках НХЛ блистали супер-легенды: Хоу и Линдсэй, Ришар и Беливо, Халл и Микита… В офисах команд трудились те, чьи имена нынче носит большая часть индивидуальных трофеев: Конн Смайт, Фрэнк Селке, Джек Адамс, Джеймс Норрис… А сколько событий – возникновение классических династий; впервые покорена вершина в 50 голов за сезон; крюки клюшек стали приобретать загиб, что ускорило облачение вратарей в маски; хет-трик Горди Хоу, хет-трик Билла Мосиенко (за 21 секунду), в конце концов – само понятие хет-трик…
Вообще-то оно пришло из крикета, но какое изящное возрождение получило в НХЛ! Наконец, на этот период приходится первый конфликт интересов между работниками и работодателями: еще не объединенные общей целью хоккеисты были наголову разбиты владельцами клубов по итогам стачки конца 50-х.
Много интересных историй таит «эпоха оригинальной шестерки». Я же сегодня решился взяться за событие, которое шагнуло в летопись Лиги под именем «Бунт Ришара». Происшествие известное, не сомневаюсь, что для многих из вас оно не в диковинку. Ведь те монреальские события несколько дней были главной новостью на первых полосах газет, а «кое-где» тот «экшен» сумели преподнести как «восстание угнетенного народа». Судите сами.
Хоккей для канадцев – больше чем игра; хоккей для канадцев – больше чем бизнес; хоккей для канадцев – это культ, это стиль жизни, это, если хотите, религия. Любой из легендарных игроков прошлого, да простите меня за богохульство, в Канаде едва не причислен к лику святых (а может-быть кое-где и кое-кто да и причислен). Есть и «святая троица» – это, конечно же, Горди Хоу – Бобби Орр – Уэйн Гретцки. Здесь предполагаю провокацию на дебаты: а почему именно они, почему, скажем, не Сидни Кросби, не Марио Лемье, или не Морис Ришар наконец? Что же, соглашусь, что «возможны варианты» в определении «the best of the best». Но все-таки при этом добавлю, что, во-первых, «троица» – это трое, четвертого туда можно встроить, лишь убрав кого-то из уже названных. А кого? Опять же – Сида, возможно, не продвигают (канадцы) в «троицу», потому что еще действующий игрок; Супер-Марио – от того, что карьера была коротка (хотя Орр отыграл еще меньше); а «Ракету» Ришара… А Морис Ришар, на самом деле, фигура очень неоднозначная. И на сколько его боготворят в провинции Квебек, на столь «прохладно» относятся к нему в остальной, большей части Канады. А все потому, и мы возвращаемся к тому, откуда ушли – хоккей в Канаде – гораздо больше, чем просто игра.
В Лиге никогда не было хоккеиста, подобного Морису Ришару. Ни Кросби, ни Гретцки, ни Орр, ни Хоу, ни кто-либо еще. Ни в одном из них не было столь высокой концентрации таланта, напора, воли одновременно, чтобы взять игру в свои руки, как это делал Ришар. И никто из них не значил для своих болельщиков то, что «Ракета» значил для болельщиков «Канадиенс».
Морис «Ракета» Ришар был не просто лидером «Монреаля» 40-х – 50-х годов, он был символом франкофонского (франкоязычного) населения Канады, а если точнее – провинции Квебек. Вряд ли нам дано объективно понять моральное состояние франко-канадских жителей провинции (той поры), где политические, административные, экономические рычаги влияния находились под контролем англоговорящего меньшинства, не редко обитающего за пределами Квебека. Местное население, зачастую не без оснований, было уверено в своем уничижительном существовании из-за англосаксов.
Морис Ришар, как мог, демонстрировал единство со своими земляками – этно-собратьями. Например, в газете Samedi-Dimanche он вел свою рубрику под названием Tour de Chapeau (Хет-трик), где не раз очень жестко проходился по англоговорящему руководству НХЛ и в частности – по президенту Лиги Кларенсу Кэмпбеллу. Дошло до того, что Морису было настоятельно рекомендовано прекратить ведение рубрики. Все это я рассказываю к тому, чтобы вы, уважаемые читатели, представляли общий фон развития событий, о которых пойдет речь. Но это не все.
Морис Ришар был эксцентричен. Во время матча он в мгновение ока мог легко перейти «на сторону зла» и вернуться обратно, на «светлую сторону». Насколько «Ракета» был талантливым и гениальным игроком, настолько – несдержанным и истеричным неврастеником. Соперники знали об этом, и провокаторы каждой команды, а таковые всегда были, есть и будут в каждом коллективе, стремились возбудить эмоции Ришара. Естественно, это приводило к удалениям, чего, собственно, и добивались оппоненты – самый безопасный Ришар – это Ришар в пенальти-боксе. Из-за своих импульсивно-агрессивных выходок на льду по ходу карьеры, Морис не раз подвергался дисквалификациям и денежным штрафам за свою несдержанность. При этом, параллельно, он все сильнее и сильнее входил в образ «борца за свободу» угнетенного народа с «проклятыми англичанами». В сезоне 1954/55 олицетворение этого образа стало зашкаливать.
29 декабря 1954 года, в матче с «Торонто», он ударил лайнсмена, за что был оштрафован на 250 долларов. Удивительно, но кроме денежного штрафа к Ришару не было применено никаких иных санкций. А выйдя на лед уже на следующий день, он сделал хет-трик в матче с «Чикаго». Согласитесь, что подобные полумеры, еще и подкрепляемые блестящей игрой, слагают у игрока впечатление вседозволенности. Кстати, за 10 дней до физического воздействия на арбитра в матче с «Мэйпл Лифс», Морис первым в НХЛ забил 400-й карьерный гол, убедительно подтвердив свой звездный уровень.
13 марта 1955, «Бостон Гарден». Опекать Ришара, а также провоцировать его на неадекватные выходки, выпало Хэлу Лэйко.
В целом защитник «Брюинз» с задачей по нейтрализации Ришара справился на отлично – менее чем за пять минут до конца матча «Бостон» вел 4:1, а у «Ракеты» был ноль в графе «набранные очки» и две минуты штрафа «за опасную игру высокоподнятой клюшкой». Нейтрализуя очередную атаку «Хабс», высокоподнятой клюшкой сыграл уже Лэйко, нанеся Ришару травму. «Ракете» наложат пять швов на рану, но это будет позже. А пока – рука арбитра, как и положено, взметнулась вверх, игра продолжилась на отложенном штрафе. И вот – свисток. Истекающий кровью Ришар подъехал к Лэйко. Они, кстати, несколько лет играли вместе за «Канадиенс» и, естественно, хорошо знали друг друга. Хэл откинул клюшку (важный факт, при вынесении «приговора» на нем будет сделан акцент) и сбросил перчатки в ожидании рукопашной схватки. Однако, сблизившись со своим визави, Морис неожиданно с размаха бьет Лэйко клюшкой, разбивая бостонцу голову. Клюшка Ришара при этом разлетается в щепки, а два оппонента бросаются молотить друг друга кулаками. Лайнсмен Клифф Томпсон, пытаясь остановить драку, хватает Ришара сзади, но тот вырывается и с разворота наносит Томпсону два удара в голову, отправив судью в нокаут. Арбитр падает на лед. Вокруг дерущихся, как часто бывает в подобных случаях, возникла толкотня из партнеров. Расправившись с рефери, Ришар схватил со льда чью-то клюшку и вновь стал избивать ею беднягу Томпсона, пока не сломалось и это орудие экзекуции. Лишь после этого судьям удалось скрутить разбушевавшегося Мориса, а один из тренеров «Монреаля» сумел увести его в раздевалку. Причем, как писали газеты, «Ракета» покидал лед с еще одной (третьей) клюшкой. Пришедший в себя Томпсон сопровождает их до раздевалки, чтобы убедиться, что Ришар «ушел с концами» и больше не вернется для «продолжения веселья». Кстати, Лэйко получил от главного арбитра, Фрэнка Удвари, 5 минут штрафа, но тоже позволил себе несдержанность и швырнул в судью окровавленным полотенцем, за что тут же был наказан еще и матч-штрафом.
До окончания встречи оставалось несколько минут, но спортивный результат отошел уже на второй план. Сразу же после финальной сирены, как только команды покинули площадку, представители полиции попытались проникнуть в раздевалку «Монреаля» с целью задержать Ришара. Однако, «Канадиенс» забаррикадировались в своем убежище, не позволив представителям власти войти в «апартаменты». В конце концов руководство «Бостон Брюинз» убедило офицеров полиции в том, что все случившееся на хоккейной площадке входит в компетенцию НХЛ и только НХЛ, произошедшее будет рассмотрено руководством Лиги, виновники понесут заслуженное наказание.
В «Бостон Гарден» еще некоторое время бушевала буря человеческой ярости. Болельщиков тех лет было не удивить ледовыми боестолкновениями, но ничего подобного никто из них не видел. На следующий день несколько бостонских газет вышли с заголовками типа: «Ришар сошел с ума». Я, на сколько возможно, сократил описание событий, но даже по тому краткому изложению, согласитесь, бостонские газетчики сделали не далекий от истины вывод.
Никто из них еще не знал, что все случившееся – это лишь легкий бриз. 12-балльная буря ждала всех еще впереди.
Пришедший недавно на власть Дональд Трамп пообещал снять гриф секретности с документов расследования убийства президента Кеннеди. Это, безусловно, очень здорово с его стороны – снять секретность с документов более чем 60-летней давности. Однако, власть Трампа не распространяется на НХЛ. А там, должен вам сказать, под грифом «совершенно секретно» (или что-то в этом роде) находятся протоколы всех(!) заседаний Лиги, на которых когда-либо разбиралось поведение хоккеистов во время матчей. Да и других персонажей из составов команд тоже. Обывателям, т.е. – нам с вами, достаточно знать окончательный вердикт, а каков был путь к его достижению – не наше дело. Кое-какие детали заседания, на котором разбиралось происшествие в «Бостон Гарден» 13 марта 1955 года, конечно, за 70 лет просочились в «общий доступ»: Ришар «косил» на потерю памяти, Дик Ирвайн, тренер «Хабс», говорил, что его подопечный перепутал Томпсона с игроком «Бостона»… Детали, действительно, малоинтересны. Решением президента Кларенса Кэмпбелла Морис «Ракета» Ришар был дисквалифицирован до конца сезона: на три оставшихся матча регулярки, а также – на все игры плей-офф.
Прежде чем продолжить повествование, позволю себе привести и небольшую спортивно-статистическую составляющую тех событий. Морис Ришар никогда не становился лучшим бомбардиром НХЛ по итогам сезона (с 1948 года – «Арт Росс Трофи»). Ближе всего к данной цели он был именно в 1955-ом. Однако, за три матча дисквалификации «Ракету» на один балл обошел его товарищ по команде Берни «Бум-бум» Джефрион.
Не смею утверждать, но могу предположить, что негативное отношение к жителям провинции Квебек возникло у остальной части населения Канады от того, что во время Первой, а особенно во время Второй Мировой войны, провинция на государственном уровне добилась освобождения своих жителей от обязательной воинской повинности. В то время, как десятки тысяч канадцев сгинули в горниле войны, франко-канадцы, в большинстве своем, избежали нелегкой участи службы в вооруженных силах.
Подполковник Кларенс Кэмпбелл, до войны принимавший участие в играх НХЛ в качестве арбитра, прошел Вторую мировую на европейском театре военных действий. При этом о выпускнике Оксфорда, каковым являлся Кэмпбелл, еще до начала войны говорили как о преемнике Фрэнка Колдера на посту президента Лиги. Но Колдер умер в 1943-м, Кэмпбелл в это время воевал в Европе, и президентом Лиги был назначен Ред Даттон. Временно, так и говорили – до демобилизации Кэмпбелла. Однако, по окончании боевых действий, подполковник Кэмпбелл не стремился к возвращению на родину. Он имел юридическое образование и принял участие в преследовании нацистских военных преступников в Европе. Причем, на этот раз уже не в роли судьи, а в роли прокурора. В некоторых статьях вы даже можете встретить информацию о том, что Кларенс принимал участие в Нюрнбергском процессе, однако, эти сведения опроверг сам Кэмпбелл в 1974 году.
Эту ремарку о Кларенсе Кэмпбелле я выдал для того, чтобы вы понимали уровень человека, который сыграет одну из главных ролей в дальнейшем рассказе.
С возвращением из Европы в Канаду Кэмпбелл занял-таки пост, который ему пророчили много лет. Практически сразу же его отношения с Морисом Ришаром вышли на уровень антагонизма. Да, возможно, боевой офицер, прошедший войну, предвзято относился к франкофону-уклонисту. Но дело в том, что Ришар, прежде чем стать «Ракетой» на площадках НХЛ, дважды приходил в призывную комиссию и просился отправить его на фронт добровольцем (это не возбранялось, и многие франко-канадцы таким образом ушли на войну). Но Ришара не взяли. Из-за неудовлетворительных физических показателей. Представляете? Так что антипатии Кэмпбелла к Морису из-за уклонизма вряд ли имеют под собой основания.
А вот частые разбирательства по поводу неадекватного поведения «Ракеты» на льду, согласитесь, могли сформировать у президента очень негативные впечатления о Морисе. Лига той поры была пристанищем жестких, суровых и даже свирепых мужчин. Но и на этом фоне Ришар выделялся своей необузданностью. Ему почему-то нравилось применять в драках свою клюшку, ему нравилось бить судей. И до происшествия 13 марта подобное случалось не единожды. Штрафы до 500 долларов и короткие дисквалификации в 1-2 матча его не пугали. Более того, как было сказано выше, они неким образом даже формировали вокруг него ореол борца «за права угнетенного народа», страдающего от произвола англосаксов. Но произошедшее в «Бостон Гарден» перешагнуло все пределы терпения.
О случившемся Кэмпбелл узнал из «The New York Times» на нью-йоркском вокзале Гранд-Централ. В Нью-Йорк он прибыл на встречу с управляющими Лиги. Известно, что на встрече президент подвергся давлению со стороны таких авторитетных персон как Конн Смайт («Торонто») и Джек Адамс («Детройт»), которые настаивали на пожизненной дисквалификации «зарвавшегося франкофона». Такой исход событий предполагали многие. Например, легендарный капитан «Детройта» 50-х Тед Линдсэй позже говорил: «Ришару крупно повезло, что его не отстранили пожизненно». Генеральный менеджер «Бостона» Линн Патрик сказал, что «ожидал дисквалификации «Ракеты» минимум до Нового года». И вообще – большая часть населения Канады (вряд ли я преувеличиваю – за хоккеем в Канаде следят если не все, то очень многие) восприняли дисквалификацию как заслуженное наказание и даже, возможно, недостаточно жесткое.
А вот в Квебеке решение о дисквалификации Ришара было воспринято как очередное вероломство англосаксов. Франкофонам оно виделось неоправданно суровым, преследующим единственную цель – поставить подножку «Канадиенс» накануне решающих игр за Кубок Стэнли. «Монреаль» шел колесо-в-колесо с «Детройтом» в борьбе за первенство в регулярном сезоне, а отстранение Ришара, как вы понимаете, могло сыграть решающую роль в определении как преимущества своей площадки, так и вообще – в определении обладателей Кубка. Впрочем, спортивная составляющая противостояния, несмотря на интригующую драматургию, ушла на второй план. В «вечно мятежной» провинции дисквалификация символа «угнетаемого народа» бала воспринята как вызов. Положение усугублялось тем, что офис НХЛ располагался в то время в Монреале. Звонки с угрозами в адрес Кэмпбелла, в том числе с угрозами физической расправы, оборвали все телефонные линии организации. Масла в огонь разгорающегося пожара с удовольствием подливали местные СМИ. Например, одна французская газета опубликовала карикатуру с окровавленной головой Кэмпбелла на блюде с подписью: «Вот каким мы хотели бы его видеть».
Согласно расписанию чемпионата, уже на следующий день после «вынесения приговора», «Монреаль» в «Форуме» принимал «Детройт Ред Уингз» – своих единственных конкурентов в борьбе за первенство, да и за Кубок тоже – чего уж там лукавить, в 1955-ом все было именно так. Ну, и последний штрих к надвигающемуся шторму – 17 марта – «День Святого Патрика» – один из самых почитаемых праздников в католическом христианстве. Трилистник клевера, символ праздника, изображен на гербе Монреаля, а праздничная демонстрация проводится в городе ежегодно с 1824 года – это самое древнее из ежегодных шествий во всей Америке.
Настроения в городе были настолько напряжены по отношению к президенту Лиги, что игра с «Ред Уингз» в тот вечер заранее предвещала неприятности. Дикторы радиостанций Монреаля призвали тех, кто был расстроен решением Кэмпбелла, высказать свои чувства. Многие откликнулись, услышав в этих приглашениях «призыв к оружию», и отправились к «Форуму» с отнюдь не праздничной миссией. Кэмпбелла просили отказаться от посещения матча. Просили близкие, просили друзья, коллеги, начальник полиции просил, мэр Монреаля Жан Драпо... Однако, люди прошедшие войну, видимо, видят и оценивают мир совершенно иначе, чем простые обыватели. Кларенс Кэмпбелл боялся, что люди, доверившие ему лидерские функции в Лиге, сочтут его трусом, он подведет их своим малодушием, ведь даже в «Форуме» радикально настроенных молодчиков было меньшинство, не говоря уже об остальной Канаде. Впрочем, здесь, пожалуй, стоит все-таки говорить о том, что гордость Кэмпбелла возобладала над здравым смыслом.
Радикалов было меньшинство, но они хорошо провели организационно-подготовительные мероприятия. К тому же сопутствующие обстоятельства развивались в самой неблагоприятной последовательности. «Ред Уингз» довольно быстро повели в счете, а Кларенс Кэмпбелл опоздал к началу матча. Президент НХЛ был обладателем сезонного абонемента, но его место находилось на простой трибуне, т.е. – он не был как-то изолирован от своих потенциальных противников. Наверняка, многие в «Форуме» знали, где сидит президент, и его появление в тот момент, когда уже было сыграно более половины первого периода, не осталось незамеченным. Кэмпбелл был не один – он пришел со своей секретаршей – будущей женой Филлис Кинг. Появление президента в обществе красивой женщины еще больше наэлектризовало обстановку. К тому же на табло в этот момент уже горели цифры 2:0 в пользу «Детройта».
В Кэмпбелла тут же полетел различный мусор – монеты, скомканные газеты, программки… Но то было начало, я ведь сказал – провокаторы хорошо подготовились: они пронесли на трибуны мешки с помидорами, сумки с яйцами и апельсинами. Так что, когда вы встретите в каком-нибудь повествовании о «Бунте Ришара» реплику – «зрители бросали в Кэмпбелла едой», имейте ввиду – речь идет отнюдь не о швырянии недоеденными пончиками. Метальщики не отличались меткостью. Хоть Кэмпбеллу и его спутнице досталось изрядно, много «снарядов» летело мимо, причиняя вред рядом сидящим. Люди попытались покинуть зону обстрела, начинался хаос. В этот момент какой-то тщедушный человечек, обозначенный в иных мемуарах как «креветка», воспользовался тем, что у окруживших Кэмпбелла секьюрити притупилась бдительность, протянул президенту руку, якобы желая его поприветствовать. Когда Кларенс сделал ответное движение, негодяй неожиданно нанес ему удар. Позже, правда, Кэмпбелл говорил, что ему удалось увернуться от того «хита».
А вот «мелкому» увернуться не удалось. К тому времени в окружении Кэмпбелла уже присутствовало несколько соратников, среди которых выделялся Джимми Орландо – в прошлом игрок «Ред Уингз», сложивший о себе репутацию «плохого парня» как на льду, так и за его пределами (в начале 40-х, уходя от уголовного преследования в Штатах, он записался в Канаде добровольцем на войну, и лишь по ее окончании сумел, не без помощи «добрых людей», легализоваться, но в хоккей вернуться уже не смог). Так вот, Орландо схватил «креветку» и как тряпку швырнул в сторону группы полицейских. К сожалению, в успокоении агрессивной толпы, выходящей из-под контроля, от «Монреаль Канадиенс» не было никакой помощи, после первого периода хозяева проигрывали 1:4. И тут произошло событие, которое лишь по счастливой случайности не привело к катастрофическим последствиям. Недалеко от места, где находился Кэмпбелл, кто-то взорвал гранату со слезоточивым газом: провокаторы подготовились очень хорошо.
Началась паника. Задыхающиеся люди, жаждавшие глотнуть воздуха, рванули к выходам. Монреальский «Форум» в тот момент мог легко войти в список спортивных арен, прошедших через смертельные давки из-за возникшей паники либо в результате иного форсмажора. Однако, службы стадиона сработали на отлично – все 15 тысяч зрителей без потерь были эвакуированы с арены. Кларенс Кэмпбелл, вместе со своей спутницей, был выведен в административное помещение «Форума», где в присутствии Фрэнка Селке, генерального менеджера «Монреаля», объявил «Канадиенс» техническое поражение со счетом 4:1 (протокол первого периода остался в силе). Это стало единственным техническим поражением в истории Лиги.
Более 15 000 фанатов высыпали из «Форума» на улицы, уже забитые протестующими. Некоторые из болельщиков, по заведенному годами обычаю, направились в соседние бары и рестораны, уже переполненные праздничной толпой. Другие просто пошли домой — они не попадут в новости.
Но многие остались на улицах, где сначала началось стихийное «празднование» (вы еще не забыли о Дне Святого Патрика). Люди выходили из трамваев, которые не могли протиснуться по переполненным улицам, и присоединялись к «вечеринке», разжигая костры, танцуя и распевая песни — что еще делать в ночь Святого Патрика, когда вы неожиданно оказываетесь в большой толпе единомышленников-фанатов «Хабс»?
Но не все чувствовали праздничный настрой. Многие из покинувших «Форум» были возмущены увиденным: ужасная игра своей команды; высокомерное, как они считали, появление президента; взрыв и, в конце концов – техническое поражение. Их гнев очень быстро передался тем, кто протестовал на улице. Веселье быстро переросло в подстрекательство. Около дюжины молодых людей попытались прорваться в здание спортивной арены и сорвали дверь с петель, прежде чем полиция разогнала их. Молодые люди стали швырять куски льда в большие окна «Форума». Началось скандирование: «Убить Кэмпбелла!»
Радиостанция CKVL транслировала в прямом эфире репортаж о беспорядках. Это привлекло на улицы еще больше бунтарей. К 11 вечера полиция оценила, что толпа протестующих увеличилась до более 10 000 человек и продолжала расти, а враждебное настроение победило атмосферу праздничной вечеринки.
Бунтари осознано и целенаправленно нарушали закон и порядок. Они вырывали дорожные знаки. Они разбивали окна переполненных трамваев. Они опрокидывали телефонные будки и поджигали газетные киоски. Они бросали кирпичи с близлежащей строительной площадки в окна «Форума». Когда одного молодого человека арестовали и посадили в полицейскую машину, протестующие начали раскачивать автомобиль и в конце концов его перевернули.
Полиция вызвала подкрепление. Прибывшая поддержка была вооружена дубинками и огнестрельным оружием. Одна патрульная машина была заправлена гранатами со слезоточивым газом. Пожарные установили шланги, чтобы «потушить» разгневанную толпу. Но начальник полиции опасался, что применение силы только спровоцирует еще большее насилие. Они арестовывали нарушителей, которых смогли поймать. К полуночи его людям удалось оттеснить бунтарей от «Форума».
Толпа направилась по торговому району улицы Святой Екатерины. Они разбивали витрины магазинов и уносили с собой все, что могли унести. Если, читая об этом бунте, вы встретите фразу: «Мародеры громили магазины с английскими названиями», не верьте – мародерам было совершенно все равно, какие магазины громить, они, как саранча, вычищали все на своем пути. Они разбили окна банков и почтового отделения. Они пугали посетителей ресторанов и баров предметами, которые бросали в окна. Они вытаскивали таксистов из такси и разбивали машины. Двенадцать полицейских и 25 гражданских лиц получили ранения. Полиция арестовала 62 мародера, хотя, конечно, многим удалось уйти. Оценки ущерба превысили сто тысяч долларов (в ценах 1955 года). Примерно к 3 часам ночи толпа исчерпала себя и улицы опустели.
На следующее утро беспорядки заняли первые полосы газет по всей Канаде, Соединенным Штатам да и во многих иных частях мира.
Франкоязычные газеты обвинили в провоцировании насилия... Кэмпбелла. «Он должен был знать, что его присутствие на игре спровоцировало бы какой-то протест или возбудило подобную реакцию», — таков был лейтмотив франкофонских изданий.
Однако, существовала и иная точка зрения: «Если бы руководство «Монреаля» не баловало Мориса Ришара, не делало бы из него героя, пока он не почувствовал, что он больше, чем сам хоккей, этого бы не произошло». «Почему Ришар, для которого игра создана по заказу, должен впадать в истерики, как избалованный ребенок, и подстрекать кучку психов, таких как метатели гранат со слезоточивым газом в «Форуме» или идиоты, которые били окна и преследовали трамваи вчера вечером в Монреале?»
Через два дня, 19 марта, в субботу, в «Форуме» был запланирован следующий матч, с «Нью-Йорк Рейнджерс». Власти, естественно, опасались продолжения беспорядков, начавшихся в четверг, 17 числа. Полиция заранее приняла «чрезвычайные меры», чтобы предотвратить форсмажорные ситуации. Через СМИ шеф полиции Том Леггетт заявил: «На игре будет действовать «военное положение». Он также запретил любые парады и собрания возле «Форума». Он назначил офицеров в штатском для выявления в толпе подстрекателей и «лиц, несущих то, что можно принять за наступательное оружие» (прибытие на матч с мешком помидоров явно не приветствовалось бы). Чиновники «Форума» согласились не продавать билеты на стоячие места и запретить плакаты и чучела, подобные тем, которые оживили протест в четверг вечером. Кларенс Кэмпбелл поддался уговорам и отказался от посещения матча.
Обратились власти и к единственному человеку, который, по их мнению, мог бы подавить дальнейшее насилие. Морис Ришар присутствовал на матче с «Детройтом». Сначала он не хотел идти. Он вообще в тот период всерьез обдумывал решение уйти в отставку. Однако, сначала жена уговорила его «просто пойти погулять по городу» (в конце концов – праздник ведь на дворе). Потом «ноги сами принесли их к «Форуму». Не облаченный в ливрею «Канадиенс» с №9, Ришар остался почти незамеченным. Таковым он и оставался в секторе, откуда выезжает «Замбони» – машина для заливки льда. Говорят, когда начался обстрел Кэмпбелла, Морис надвинул шляпу на глаза, потупился в пол и тихо бормотал: «Госпди, какой позор.» Когда взорвалась граната, Ришар вместе с женой незаметно удалился. Он следил за беспорядками по радио у себя дома. События беспокоили его, особенно отягощала мысль о том, что они могли быть связаны с его именем.
Сначала он не хотел давать публичных комментариев, но к пятнице вечером он передумал, поняв, что может помочь. В 7 часов вечера он обратился к жителям Монреаля по радио, сначала на французском, а затем повторил текст на английском, из офиса Селке:
«Поскольку я всегда стараюсь победить, а в Бостоне у меня возникли проблемы, меня отстранили. Во время плей-офф обидно не быть в игре с ребятами. Однако, я хочу сделать то, что полезно для жителей Монреаля и команды. Чтобы не было причинено дальнейшего вреда, я хотел бы попросить всех поддержать команду и помочь ребятам победить «Рейнджерс» и «Детройт» (последний матч регулярки «Монреаль» вновь проводил с «Ред Уингз», но на этот раз в «Мотор-Сити»). Я приму свое наказание и вернусь в следующем году, чтобы помочь клубу и молодым игрокам выиграть Кубок». Морис Ришар принял решение – он остается, выход в отставку отложен.
Его слова оказали смягчающее действие. На следующий вечер никто не бросал галоши, никто больше не бил окна, никто не останавливал трамваи. Кэмпбелл остался в стороне, и «Канадиенс» победили. Но наказание Ришара все равно сработало так, как и ожидалось. Он проиграл звание лучшего бомбардира Джеффриону, и бонус в размере 1000 долларов ускользнул из его рук. «Канадиенс» без Ришара уступили первое место «Детройту» и, несмотря на победу над «Брюинз» в первом раунде плей-офф, без «Ракеты» они проиграли «Ред Уингз» Кубок Стэнли в финале из семи игр, в котором преимуществом домашнего льда сыграло очень важную роль, ведь все семь игр выигрывала команда-хозяйка. Это стоило Ришару и его товарищам по команде не только Кубка, но и еще 1000 долларов бонификации каждому.
«Бунт Ришара» стал очень популярным повествованием. Последовали романы, пьесы, народные песни, научные статьи и фильмы, в которых Ришар предстает своего рода этническим мучеником, святым, пронизанным стрелами предрассудков, которые англосаксы пускали в квебекцев на протяжении многих лет, а толпа мародеров стала революционным воплощением франко-канадского разочарования, наносящего удары по коварным империалистам. Доведенный до крайности народ начал ту революцию, завершившуюся в 60-х изменениями в конституции как Канады так и провинции Квебек.
Я, конечно же, ни за что не буду подвергать сомнению все одиозные выводы по «Бунту Мориса Ришара» провокационным вопросом: «А может все случившиеся – лишь грязная выходка хоккейных хулиганов?» Нет, нет и нет – то была революция, не иначе.
Закончу за здравие. Вы ведь хотите хэппи-энда со спортивной составляющей, а не с политической подоплекой?
Морис Ришар остался. И на следующий год помог своим молодым товарищам Берни Джеффриону, Жану Беливо, Дикки Муру, брату Анри выиграть Кубок Стэнли. А потом еще один. И еще… И так пять раз подряд. То была самая легендарная династия в истории Национальной Хоккейной Лиги. С очень драматичным началом.
За сим, позвольте откланяться.
