Брайан Бурк. «Закон Бурка. Жизнь в хоккее» 15. По дороге из Диснейленда
***
Впервые за долгое время у меня не было работы, а в условиях надвигающейся трудовой войны я понимал, что мои шансы сразу же наняться в какую-нибудь команду будут невелики. Я решил уделить немного времени себе и сделать то, что я всегда хотел сделать: взять свой «Харлей» и прокатиться на нем от побережья до побережья.
Но прежде чем я приступил к этому, мне позвонили с TSN и спросили, не хочу ли я поработать на их драфт-трансляции. Они также спросили, заинтересован ли я в подписании контракта до конца года. Но если бы я собирался работать на телевидении, меня действительно заинтриговал бы предстоящий чемпионат мира, который транслировал телеканал CBC. Я обратился к сотрудникам CBC, чтобы узнать, не захотят ли они взять меня на работу — они согласились, и тогда я отправился в свое мотоциклетное приключение.
Мой план состоял в том, чтобы отправить «Харлей» в Бостон, а затем вернуться на нем домой, но местный дилер в Ванкувере объяснил, что доставка его через границу может быть сложной. Он предложил мне забрать его в Монреале, а затем поехать в Бостон.
Я позвонил дилеру «Харлей» в Монреале, чтобы все устроить. У парня, ответившего на телефонный звонок, был сильный квебекский акцент.
— Я хотел бы отправить свой байк из Ванкувера в Монреаль, — сказал я ему.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Брайан Бурк.
Наступила долгая пауза.
— Брайан Бурк?
— Это я.
— Мистер Бурк, — сказал он, — мы очень грустим по поводу вас. То, что случилось с вами в Ванкувере, несправедливо.
В том году драфт проходил в Роли. Я договорился о том, чтобы байк был доставлен в «Белл Центр» в воскресенье утром, после того, как все закончится. Я отправил свои сумки обратно в Ванкувер с одним из скаутов «Кэнакс», а затем вылетел в Монреаль, не взяв с собой ничего, кроме кожи, шлема, перчаток, ботинок и паспорта.
«Харлей» ждал меня на катке, как и обещали. Я поехал на нем в Бостон, бросил в седельные сумки несколько футболок и лишнюю пару джинсов, а затем отправился в путь. Путешествуя по северу Соединенных Штатов, я не встретил ни одной души, которая узнала бы меня. Я отправлялся в путь на рассвете, проезжал 700-800 километров в день, останавливался где-нибудь в мотеле, затем выпивал несколько кружек пива и что-нибудь перекусывал. Это был мой бензин.
Через пять дней после того, как я отправился в путь, я подъехал к канадской таможне у Арки Мира на обратном пути в Ванкувер.
— Вы привезли что-нибудь обратно, мистер Бурк? — спросил меня пограничник.
— Да, — ответил я ей. — Солнечный ожог и саднящий задок.
* * *
—
Локаут начался сразу после окончания чемпионата мира. Марк Миллиер из TSN попросил меня вернуться и принять участие в их дискуссии и поговорить о ситуации с трудовыми отношениями, основываясь на моем опыте работы в офисе лиги во время предыдущего локаута. Каждый вторник я летал из Ванкувера в Торонто, заселялся в отель, записывал шоу в среду днем и улетал домой в четверг утром. Я понял, что мне чертовски нравится телевидение. Было весело, а TSN очень хороший работодатель.
Мы с женой пошли на встречу с нашим банкиром и сказали ей, что, возможно, я останусь без работы как минимум на год. Она сказала нам, что с тем капиталом, который у нас есть в нашем доме, нам не придется менять наш образ жизни в краткосрочной перспективе — мы по-прежнему можем путешествовать, есть там, где хотим, и продолжать платить за моих двоих детей, которые все еще учатся в университете. Но все, что больше года — нам придется поговорить.
К тому времени, когда локаут закончился и стало ясно, что сезон 2005/06 начнется вовремя, была открыта только одна вакансия во фронт-офисе НХЛ. Брайан Мюррей удивил многих, решив уйти с поста генерального менеджера «Майти Дакс» из Анахайма и переехать в Оттаву, чтобы стать главным тренером «Сенаторз».
Честно говоря, я реально не думал, что Анахайм — это то место, где я хочу работать. Дисней сделал из этой франшизы такое дерьмовое шоу — дерьмовая униформа, дерьмовое название, вся эта штука, связанная с фильмом [прим.пер.: Имеется ввиду одноименный фильм «Могучие утята» с Эмилио Эстевесом в главной роли, который стал кино-франшизой]. Меня это не очень интересовало. В 2003 году «Майти Дакс» дошли до финала Кубка Стэнли благодаря своему вратарю Жану-Себастьяну Жигеру. В следующем сезоне, прямо перед локаутом, магия исчезла, и они не попали в плей-офф.
Но я понял, что это, возможно, единственная доступная работа. По крайней мере, Дисней уходил, и у «Дакс» появился новый владелец.
По счастливой случайности я оказался в выигрыше.
Есть такой парень по имени Джейк Сперлинг, который является своего рода международным интриганом в НХЛ. Он родом из Миннесоты и участвовал в покупке или продаже 10 или 12 различных команд. Он помогает найти покупателей и финансирование. Одной из сделок, которую он помог заключить, был приход «Миннесоты Уайлд» в лигу в качестве франшизы. Какое-то время он был генеральным директором «Уайлд».
Я консультировал Боба Нэйгеле, владельца «Уайлд», когда он создавал свою хоккейную команду, и я был одним из тех, кто предложил ему нанять Дага Райзбро, отличного парня, в качестве своего первого генерального менеджера.
Когда Генри Самуэли купил «Анахайм» у Диснея, Джек Сперлинг помогал заключить сделку. Самуэли ничего не знал о том, как управлять хоккейной командой, поэтому Сперлинг предложил Генри послать свою правую руку, Майка Шульмана, чтобы тот встретился с Райзбро и получил совет.
И снова в игру вступила карма.
— Я не знаю, почему ты собеседуешь кого-то, кроме Брайана Бурка, — сказал Райзер Шульману. — Он лучший парень из всех. Он работает как собака. Он крепкий, как гвозди. Он знает, как создавать победителей. Посмотри, что он сделал в Ванкувере.
(Сьюзан Самуэли, жена Генри, сказала мне позже, что после того, как они это услышали, работа стала почти моей).
Когда я пошел на собеседование и встретился с Самуэли, я знал, что это работа, которую я очень, отчаянно хочу.
Они были самыми умными владельцами, на которых я когда-либо работал, и самыми приятными владельцами, на которых я когда-либо работал. Гениальные люди. Они фантастически богаты, но каждую копейку, которая у них есть, они заработали сами. Они не те, кто тратит папины деньги. Генри происходил из рабочей семьи, которая владела винным магазином, получила докторскую степень в области электротехники и была профессором в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, прежде чем основать компанию под названием Broadcom с одним из своих студентов. Бизнес сделал его богатым.
Самуэли владеют красивым домом с видом на Тихий океан, и у них есть частный самолет, но в остальном они очень скромны и очень ориентированы на семью. Сьюзен ездит на потрепанном универсале «Мерседес», которому должно быть 15 лет. Я помню, как сказал ей:
— Ради Бога, с теми деньгами, которые у вас, ребята, есть, вы можете позволить себе новую машину. Я отвезу вас в дилерский центр и помогу выбрать.
— Зачем? — спросила она. — Зачем мне покупать новую машину? С этой все в порядке.
Она была совершенно серьезна.
Такие вот Генри и Сьюзан Самуэли. Они особенные. Я рад, что мне довелось с ними познакомиться, не говоря уже о том, чтобы работать на них. (Это напоминает мне о том времени, когда я управлял «Лифс» и сказал Джонни Бауэру, что могу найти ему кого-нибудь, кто подстриг бы его газон, чтобы ему, 80-летнему, не пришлось делать это самому. «Зачем мне это?» — спросил Джонни.)
Генри очень любит хоккей, и он ходил на игры «Дакс» до того, как купил команду. Сначала он купил аренду арены (тогда это был «Эрроухед Понд», а теперь это «Хонда Центр»), а затем обратился к Диснею с предложением о покупке франшизы. В какой-то момент возникла угроза судебного разбирательства, потому что Дисней не был готов гарантировать, что команда останется на арене, что нарушило бы договор аренды. Но в итоге продажа команды прошла полюбовно. Объявленная цена составила $75 млн. Как прямая инвестиция в бизнес, она, вероятно, не имела особого смысла для Генри, но он похож на многих богатых людей, которые попадают в профессиональный спорт. Джерри Джонс был просто еще одним богатым парнем, пока не купил «Даллас Каубойз»; теперь он знаменит. Владение командой дает тебе некоторую известность, а в случае с Самуэли это также дало их детям то, к чему они могли стремиться. Кроме того, можно прибыльно работать в НХЛ Гэри Беттмэна, и, как правило, можно заработать хорошие деньги при продаже команды.
В процессе собеседования я был классическим Брайаном Бурком. Между Хартфордом и Ванкувером у меня было достаточно мешающих владельцев, и поэтому я поставил все на карту. «Если вы возьмете меня на работу, будут две руки на руле, и обе — мои, — сказал я Генри и Сьюзен. — Если я посмотрю и увижу, что на руле есть рука, и она не моя — у нас проблема. Если вы не хотите отказываться от такой автономии, я отойду в сторону прямо сейчас и помогу вам нанять подходящего генерального менеджера, потому что это не я». Позже Сьюзен сказала мне, что им очень понравился такой подход.
Нил Смит стал еще одним финалистом. Нас было только двое. После собеседования я пришел домой и уставился на свой телефон, надеясь, что он зазвонит, думая: «Черт, я должен получить эту работу».
И я ее получил.
* * *
—
Хоккейный ландшафт в Южной Калифорнии тогда был немного иным, чем сейчас. Очевидно, что обмен Гретцки в 1988 году был самым большим событием, которое когда-либо случалось с этим видом спорта. Это было сейсмическое событие, и оно сделало «Кингз» самым большим хоккейным событием в городе, даже спустя долгое время после того, как Гретцки ушел. «Майти Дакс» были вторыми, своего рода забавной маленькой цирковой игрушкой, которая играла в свои игры вдали от проторенных дорог. Фанатская база в Анахайме тогда не сильно отличалась от сегодняшней — у них было и остается жесткое ядро из 8000-10000 человек, которые приходят на каждую домашнюю игру. Это не владельцы сезонных абонементов «Торонто Мэйпл Лифс», которые ходят на шесть-восемь матчей в год, а затем распродают оставшиеся билеты. Это страстные завсегдатаи, которые ходят не менее чем на 30 игр в год. У них есть свой распорядок дня, и если ты где-то каким-то образом относишься к команде, ты знакомишься со всеми ними.
После Гретцки следующим сенсационным хоккейным событием в Южной Калифорнии стала покупка «Дакс» семьей Самуэли, хотя не так много людей это осознают. Они в одиночку изменили культуру хоккея на низовом уровне. Они купили катки, построили тренировочный центр и основали команду Ассоциацию спортсменов-любителей «Дакс», с молодежными и юниорскими командами, которые ездят по всему миру. Они стали зачинателями школьного хоккея в Южной Калифорнии — сейчас там около 113 команд. Они сделали хоккей значимым во всей этой области от мексиканской границы до южных окраин Лос-Анджелеса.
Каток в Анахайме на самом деле был построен для баскетбола, поэтому это не идеальное место для размещения команды НХЛ. Нижняя чаша слишком мала, что делает практически невозможным зарабатывать деньги — мы даже не получили прибыли в тот год, когда выиграли Кубок, — но другие события в здании держат бизнес в плюсе. Тем не менее, это прекрасное сооружение. Когда они его строили, бюджет оказался ниже, поэтому они взяли дополнительные деньги и вложили их в такие вещи, как мраморные полы и отделка стен деревом вишни. В НХЛ нет другой такой арены.
Для хоккеистов образ жизни в Анахайме прекрасен, если тебе нравится прекрасная погода и ты обожаешь быть анонимными. (На самом деле я устал от всех этих теплых, солнечных дней. Я люблю красные листья осенью и холодное утро. В Южной Калифорнии каждый день отмечается День сурка.) Я помню, как мы ходили за покупками в тот же продуктовый магазин, что и Скотт Нидермайер и его семья. Мы видели, как Скотт, Лиза и их четверо детей толкали тележку по проходу, и ни одна душа не говорила с ними. Никто не знал, кто они такие. В Канаде он не смог бы пройти и трех шагов, чтобы его не остановили для автографа.
Единственным недостатком для меня было то, что я не мог заниматься благотворительностью так много, как привык, потому что у меня не было такой же платформы. В Канаде я — Брайан Бурк, и люди будут слушать меня и посылать деньги на благое дело. В Анахайме не то что бы. Но в остальном работать там было здорово.
* * *
—
Что касается хоккея, то моей первой задачей было честно оценить команду, которая досталась мне в наследство. Прошел всего год с тех пор, как они вышли в финал Кубка Стэнли, но мне было ясно, что они не сделают это это снова в ближайшее время.
У них был очень хороший драфт как раз перед моим приходом, когда они выбрали Райана Гецлафа и Кори Перри в первом раунде. Я любил обоих этих ребятишек. Жаль, что я не могу поставить себе в заслугу их выбор. Но помимо них, «Дакс», на мой взгляд, были средней и мягкой хоккейной командой. Последняя часть имела какое-то отношение к тому, кто их тренировал.
Мне нравится Майк Бэбкок, и я думаю, что он хороший тренер. Но он парень из «Гринпис», и я знал, что это никогда не сработает, если он будет тренировать мою команду.
После того, как я получил работу в «Анахайме», мне позвонил Майк и поздравил.
— Я хотел бы поговорить с тобой о продлении, — сказал он. — У меня остался всего один год по контракту.
— Майк, — сказал я, — я пытаюсь решить, вернешься ты или нет. Таким образом, мы не говорим о продлении. Нам нужно посмотреть, подходишь ли ты. Я думаю, что ты хороший тренер, но я не думаю, что ты тренер Брайана Бурка. Мне нравится менталитет цепной банды в моих командах, и я не думаю, что он нравится тебе. Я знаю, что «Детройт» уже связался с тобой. Думаю, тебе стоит позвонить Кенни Холланду и заключить с ним сделку.
Вот так Бэбкок оказался в Детройте. Я знал, что они подбивали к нему клинья, но я не возражал, потому что знал, что ничего бы не вышло, если бы он остался с «Дакс».
Я не уволил Майка, и я бы не уволил его, но я бы не оставил его в долгосрочной перспективе. Я уважал его, поэтому придумал бы какой-то другой выход. Но в итоге расставание было полюбовным. Он получил то, что хотел. В Детройте, конечно, все сложилось для него очень хорошо. И я получил то, что хотел — шанс нанять своего парня.
Моим первым шагом было пригласить Боба Мюррея из «Кэнакс» в качестве помощника генерального менеджера.
Дэйв Нонис не хотел терять его в Ванкувере.
— Я знаю, к чему ты клонишь, — сказал Дэйв, когда ответил на мой звонок. — Не забирай Боба Мюррея. Ты можешь как-нибудь оставить его здесь?
Никак, и это было повышение, так что у них действительно не было другого выбора, кроме как отпустить его.
Если вы посмотрите на Кубок Стэнли, вы заметите, что в надписях есть имя помощника генерального менеджера, а также игроков, тренеров и генерального менеджера. Для этого есть причина, но, честно говоря, я не думаю, что помощник генерального менеджера когда-либо имел такое же отношение к успеху команды, как Боб Мюррей к нашему. Он подтолкнул меня к Шону Торнтону. Он подтолкнул меня к Трэвису Моэну. Именно он подтолкнул к Франсуа Бошемену, который мне совсем не нравился. (Я сказал Бобу, что, когда я позвонил Дугу Маклину, который руководил «Коламбус Блю Джекетс», и сказал ему, что хочу обменяться на Бошeмена, он скажет «Договорились» еще до того, как я закончу произносить его имя. Это должно было быть неловко. «Именно этого парня я хочу», — настаивал Боб. Поэтому я позвонил Маклину, и прежде чем я закончил говорить: «Бошемен», он согласился на сделку. Я долгое время был чертовски раздражен этим. Но Боб был абсолютно прав. Франсуа был великолепен, играя за нас.)
Мы с Бобом отдельно сели и составили список предпочтительных кандидатов на пост главного тренера. Как оказалось, в обоих наших списках было только одно имя: Рэнди Карлайл.
Рэнди провел предыдущий сезон, тренируя «Манитоба Мус», фарм-команду «Ванкувера» в Американской хоккейной лиге. Поэтому мне пришлось снова позвонить Дэйву Нонису, чтобы попросить разрешения поговорить с одним из его парней.
— Я больше никого не возьму, — пообещал я ему, — но мне нужен Рэнди.
Рэнди Карлайл появился из ниоткуда. Он вырос в окрестностях Садбери, где его отец работал уборщиком на никелевом руднике. По дороге в школу он стрелял кроликов для семейного ужина. Если у Рэнди и есть недостаток как у тренера, так это то, что он терпеть не может привилегированных детей. Он не выносит игроков, которые приходят из бабок. И особенно ему не нравятся американцы, что он будет отрицать, но это именно так. Так что можете себе представить, как он относится к американцам.
С точки зрения того, как играют его команды, он идеально мне подходил. Любит хоккей с синяками. Тебе никогда не нужно было говорить Рэнди, чтобы он играл жестче, потому что так всегда играли его команды. Ему это понравилось так же, как и мне. Мои три столпа были тремя столпами Рэнди. Мы собирались вас развлечь. Мы собирались рисковать. Возможно, мы упустим больше шансов, чем другие команды, но мы будем захватывающими. Мы можем ослепить вас шайбой и выгнать из здания на улицу. Мы собирались быть крепкими, как гвозди. Мы не собирались ни от кого принимать их дерьмо. И у нас должны были быть отличные вратари, и с Джигги в воротах мы уже были готовы к этому.
* * *
—
Мы объявили о найме Рэнди через пару дней после драфта — и что это был за драфт. Из-за пропущенного сезона локаутов дата была перенесена с конца июня на 30 июля, после ратификации нового коллективного договора. И поскольку не было сезона, они не могли использовать обычную систему для определения порядка выбора. Вместо этого лига придумала взвешенную лотерею, основанную на выступлениях в плей-офф за последние три сезона и на том, претендовали ли команды на первый общий выбор в последних четырех драфтах.
Суть заключалась в том, что каждая команда оказывалась с одним, двумя или тремя шариками для пинг-понга в лотерее. У «Дакс» их было два.
А ставка? Просто возможность выбрать лучшего игрока своего поколения и одного из величайших, которые когда-либо жили, Сидни Кросби.
Я помню, как разговаривал с нашими скаутами перед лотереей, и как они беспокоились о том, чтобы мы, по крайней мере, попали в топ-10 — мне пришлось объяснить им, что для этого не требуется никакого мастерства, и я ничего не могу сделать, чтобы улучшить наши шансы.
В том же году они транслировали лотерею на ТСН. Шарики начали падать, и мы все еще были там в последних восьми командах, а затем в последних семи, пока, наконец, дело не дошло до последних двух: «Дакс» и «Питтсбург Пингвинз».
Когда наступил важный момент, они вывели на сцену президента «Пингвинз» Кена Сойера и меня, чтобы мы представляли наши команды. Кен очень сдержанный парень, но если бы мы выиграли, я был бы готов танцевать и делать всю эту историю с Рокки.
Было напряжение. Я реально думал, что мы победим.
А затем Джеймс Дати, который был ведущим в тот вечер, объявил:
— Мы вернемся сразу после рекламной паузы.
Я мог бы убить его в тот момент за то, что он заставил нас ждать.
После самой длинной рекламной паузы в истории на подиум поднялся Гэри Беттмэн. У него был серебряный конверт с большой цифрой 1 на внешней стороне. Внутри был логотип команды, которая претендовала на первый общий пик.
— Первый номер драфта 2005 года принадлежит...
На мгновение я увидел вспышку цвета — на логотипах обеих команд есть желтый и черный — и я действительно поверил, что он наш. Затем Гэри разрушил эти мечты.
—... «Питтсбург Пингвинз».
Я пожал руку Кену Сойеру, и на этом все закончилось.
Когда я вижу Сида сейчас, мы говорим о том, что могло бы быть, и он всегда любезно относится к этому.
— Что ж, это сработало хорошо для нас обоих, — говорит он. — У тебя кубок, и у меня.
Но если бы мы получили Сида в тот день, мы бы точно выиграли больше, чем один.
Даже без него нам понравились наши варианты со вторым пиком. Я очень хотел взять Джека Джонсона. У нас уже был Кори Перри, и мы собирались вернуть Теему Селянне, и я ясно дал понять Чаку Флетчеру, нашему руководителю любительского скаутинга, что, по моему мнению, мы могли бы взять еще одного защитника. Но он и Тим Мюррей, наш директор по персоналу игроков, решили, что нам нужен забивной форвард, и выиграли спор.
Это привело нас к Бобби Райану. Мне очень нравится Бобби. Он отличный парень и отличный игрок. Я настаивал на том, чтобы он был выбран в американскую олимпийскую сборную в 2010 году. Как вы, наверное, знаете, у него было очень трудное детство, когда он жил под вымышленным именем (его имя при рождении Бобби Стивенсон) после того, как его отец напал на его мать. Семья переехала в Калифорнию, где Бобби стал легендарным роллер-хоккеистом, а также великим хоккеистом. Когда мы принимали решение о его драфте, мы не учитывали связь с Калифорнией, но мы, безусловно, подавали его таким образом в Анахайме после того, как выбрали его.
Единственное, что меня бесило, так это то, что я знал, что ни у кого другого Бобби не оценивался так высоко, как у нас. Мы должны были иметь возможность разменяться до четвертого или пятого пика, подобрать что-то для обмена и все равно получить того парня, которого хотели.
Но сделка с Сединами в некотором роде испортила для меня день драфта. После нее я был радиоактивен. Ребята даже не разговаривали со мной. У «Каролины» был третий пик, а у «Миннесоты» — четвертый. В итоге «Харрикейнз» взяли Джека Джонсона. Я спросил Дага Райзбро, рассмотрит ли «Миннесота» возможность обмена на понижение, и он ответил, что нет. «Я уже видел, как ты действуешь в день драфта, — сказал он. — Мы сохраняем свой выбор».
У «Канадиенс» был пятый выбор, и они хотели, чтобы там был Кэри Прайс. Таким образом, мы застряли на Райане под вторым общим номером. Мне кажется, что работа генерального менеджера заключается в том, чтобы максимизировать активы, но в тот день мои аргументы не были услышаны.
* * *
—
С приходом Рэнди мы с Бобом Мюрреем могли бы начать пристально присматриваться к нашему составу. Самуэли дали мне полный контроль над переходами игроков, за одним исключением. Они знали то, что знали, и знали, чего не знали, что является отличным качеством владельца. Они были полезны, но в принятии кадровых решений подчинялись мне.
Однако это исключение было большим. В конце моего первого года у нас был шанс обменять Бобби Райана на Кита Ткачака. Самуэли наложили вето, потому что это стоило бы нам дополнительных полутора миллионов долларов, которых не было в нашем бюджете. «Я никогда не буду отменять твои решения по хоккейным сделкам, — сказал Генри, — и если ты можешь заполучить деньги как-то иначе, сделай это». Я не смог, поэтому сделка не состоялась.
Я ненавидел идею обмена 18-летнего парня, а Райан был перспективным игроком. Но мы могли бы выиграть еще один Кубок, если бы нам достался Ткачак.
Нашим главным шагом в то первое лето было привлечение Скотта Нидермайера как свободного агента. Его брат Робби уже был с нами, и у него оставался год по контракту. Лу позвонил мне из Нью-Джерси и спросил, не обменяю ли я его на Робби, но я рассмеялся и сказал, что без шансов. Он думал то же самое, что и я, что наличие Робби даст ему преимущество в удержании Скотта.
Я прилетел в Крэнбрук, чтобы встретиться с Робби и поговорить с ним о продлении контракта. Первое, что я спросил у него, было, что, по его мнению, нам нужно сделать с командой. «Мне надоело, что нас пинают, — сказал он мне. — Я знаю, что ваши команды особо не потолкаешь, но нас пинают, и мне это надоело».
Я сказал ему, чтобы он следил за транзакционной лентой новостей. У нас есть Тодд Федорук. Мы пригласили Торнтона. Мы просто продолжали прибавлять жесткости, и Робби должен был это заметить. Позже мы пригласили Брэда Мэя и обменяли его на Джорджа Парроса. «Дакс» никто не запугает.
1 июля я вернулся в Британскую Колумбию и встретился со Скотти. Это был его первый шанс стать неограниченно свободным агентом, и я спросил, какие у него цели.
— Я хочу играть в Западной конференции, — сказал он мне. — Я думаю, что она более открытая, чем Восточная конференция. Я хочу играть в команде-претенденте на кубок. И я хочу поиграть со своим братом.
— Есть только один человек, который может поставить галочку во всех этих пунктах, и это я, — сказал я ему. — И я не собираюсь обменивать твоего брата. Если последняя часть была косвенной отсылкой к обмену, а вы, ребята, имеете в виду другую команду, то ответ будет отрицательным. Ты приезжаешь сюда или не играешь с Робом.
Мы подписали их в один и тот же день, но я настоял на том, чтобы подождать и сделать это с интервалом в полчаса, чтобы эти две ситуации были различны. Все говорят, что Робби переплатили, а Скотт взял немного меньше. Может быть, чуть-чуть. Но они оба получили то, что хотели, и мы добавили настоящего элитного защитника №1, который также был причудой природы с точки зрения всех минут, которые он мог сыграть.
Скотт Нидермайер также является потрясающим лидером. Я знаю, что это может быть клише, но позвольте мне привести вам пример того, о чем я говорю.
Во время моего первого сезона в «Дакс» мы играли в Бостоне. Наша фарм-команда АХЛ, «Пайрэтс», базировалась в Портленде, штат Мэн, который находится неподалеку, поэтому мы пригласили их посмотреть на матч.
Кори Перри был новичком в нашей команде, а Джоффри Лупул играл второй год. Утром в день игры они опоздали на автобус, который вез команду на ледовый каток. Автобус отправлялся в девять часов, а они приехали без минуты девять, так что они не опоздали, но они опоздали — когда ты играешь за одну из моих команд, если ты едва успеваешь, ты опоздал. Они появились, тяжело дыша и с растрепанными волосами. Очевидно, они проспали, и кто-то позвонил им, чтобы сказать, что они опаздывают на автобус.
Скотт ждал меня в холле отеля, когда команда вернулась с арены после раскатки в день игры.
— Что ты собираешься с ними делать? — спросил он меня.
— Я отправляю их обратно в Портленд с «Пайретс», — сказал я.
Мы с Рэнди Карлайлом договорились, что небольшая поездка в низшую команду немного взбодрит их внимание.
— Не делай этого, — сказал Скотт. — Позволь мне разобраться с этим.
— Хорошо, — сказал я. — Если ты готов поставить свою репутацию на этих двух обсерышей, я сделаю так, что будет интересно. Если у меня возникнут какие-либо проблемы с ними в какой-то момент в этом году, ты пропустишь игру.
— Хорошо, — сказал Скотти. — Я справлюсь.
Перри и Лупул пришли ко мне с упакованными чемоданами. Они знали, что их отправят вниз, и они были белы, как простыни (ну, Перри все время белый, как простыня, но в то утро он выглядел как Каспер-дружелюбное привидение).
— 20 детей приехали на автобусе из Портленда, чтобы посмотреть, как мы играем сегодня вечером, — сказал я им. — Они все отдали бы свое левое яичко, чтобы оказаться на вашем месте. И вы двое не поспеваете на автобус вовремя. Мало того, если вы проспали в день игры, это означает, что вы гуляли прошлой ночью. Игроки НХЛ не устраивают тусовки в ночь перед игрой. Я рад, что вы взяли с собой свои сумки, потому что вы возвращаетесь с ребятами в Портленд.
Я выдержал минутную паузу, чтобы дать им осмыслить сказанное. Затем я отпустил их с крючка.
— Вы не вернетесь. И знаете почему? Потому что наш капитан считает, что вас можно спасти. Я так не считаю. Так что оставляю вашу судьбу на усмотрение Скотта. Вы, ребята, должны понимать, что поставлено на карту. Если вы облажаетесь еще раз в этом году, если нарушите еще одно командное правило, он пропустит игру.
У нас никогда не было больше проблем с этими парнями. Они оба стали очень хорошими игроками НХЛ.
Таков Скотт Нидермайер.
* * *
—
Другим важным шагом того первого лета было возвращение в «Анахайм» Теему Селянне. Дон Бэйзли был агентом Теему, и ему нужна была куча денег. Но Теему полностью переделали колено. Я любил его как игрока, но не был уверен, что он вернется с 30 шайбами. Мы с Бэйзли наконец-то достигли цифры, с которой мы оба могли смириться, и Теему забил 40 шайб в том сезоне и 48 в следующем.
Как личность, Теему является анти-Крисом Пронгером. Он никогда не бывает в плохом настроении. Он привносит свой энтузиазм и положительную энергию в любую комнату, в которую входит, что имеет большую ценность в хоккее, потому что это бизнес, наполненный сварливыми людьми. Когда появляется Теему как будто солнечный свет наполняет комнату. Он был отличным игроком, но он также был отличным товарищем по команде. Все его любили, и я убежден, что без него мы бы не выиграли Кубок.
Особенно мне запомнилась одна ночь в Далласе. Мы проиграли матч «Старз», и все сидели в автобусе, который должен был уехать в аэропорт в 22:45. Все, кроме Теему.
— Какого хрена мы здесь сидим? — спросил я нашего пиарщика Алекса Гилкриста.
— Восьмерка, — сказал он.
Это было прозвище Теему.
Я выглянул на улицу и увидел Теему, который раздавал автографы и фотографировался. Там было около 200 человек, и он не собирался пропускать ни одного из них. Наконец он забрался в автобус.
— Чертов Финн, заставляющий 35 человек ждать, пока он баллотируется на пост мэра, — пробормотал я, когда он проходил мимо моего места.
— Фанаты, Бурки, фанаты, — сказал он, широко улыбаясь.
Ему было все равно.
Как можно злиться на такого парня?
* * *
—
Как только сезон начался, первым серьезным вопросом, с которым мне пришлось столкнуться, было то, что делать с Сергеем Федоровым.
Он был великим игроком, у которого была отличная карьера, и я не хочу поливать его грязью. Но для нас он действительно был проблемой.
Когда Брайан Мюррей привез его в «Анахайм» из «Детройта» годом ранее, он предполагал, что Сергей станет звездой «Дакс» так же, как он был звездой для великих команд «Уингз». Но где-то по дороге Сергей потерял интерес. Он проводил много времени в Лос-Анджелесе. Он не был большим любителем выпить, так что это не было проблемой образа жизни, но он любил ночную жизнь, и он возвращался на лимузине в три или четыре часа утра, даже в те дни, когда мы играли.
Рэнди сразу же отвернулся от него, а затем и я довольно быстро отвернулся от него. Мы оба думали, что Сергей плохо влияет на раздевалку. Он не был заинтересован в том, чтобы быть частью того, что мы пытались сделать, и я чувствовал, что другие игроки начинают следовать его примеру. Это одна из причин, по которой я отправил Гецлафа и Пэрри в нашу команду АХЛ в Портленде, и я был с ними откровенен по этому поводу. «Это действительно несправедливо», — сказал я им. — Вы не сделали ничего, что могло бы оправдать это. Вы этого не заслуживаете. Но вы не можете учиться на коленях у настолько эгоцентричного парня. Если вы спуститесь вниз и будете будете делать все то же самое, то останетесь там на весь год. Если нет, я решу эту проблему, а потом верну вас обратно». (К их чести, они спустились и разорвали в АХЛ. Кевин Динин был нашим тренером, и он любил их.)
Федоров сыграл за нас всего пять матчей, прежде чем я обменял его в «Коламбус» в рамках сделки, которая привела Бошемена в «Анахайм». И Перри, и Гецлаф вернулись, и оба провели потрясающие дебютные сезоны.
В том году у нас была хорошая команда. В ней был Джоффри Лупул. Виталий Вишневский. Расти Салей, который был замечательным пареньком. Сандис Озолиньш был в той команде, мы обменяли его в дедлайн. Это еще не была команда Брайана Бурка, но мы дошли до финала конференции, где проиграли «Ойлерз». Думаю, в том году мы могли бы обыграть «Эдмонтон» (не знаю, смогли бы мы обыграть «Каролину», которая в итоге выиграла Кубок). Мы поняли только в четвертой игре, что мы так же хороши, как и они, но было уже слишком поздно. Кроме того, Крис Пронгер был просто неудержимой силой за «Ойлерз». Это было похоже на то, как если бы он заявил: «Вы не выиграете эту серию», а затем подкрепил свои слова своей игрой.
После окончания сезона Боб, Рэнди и я провели полное собрание персонала, на котором первым делом нужно было ответить на один большой вопрос: «Эта команда — настоящая, или мы просто зажрались и оседлали Джигги?»
Мы все верили, что мы настоящие, что у нас есть фундамент для чего-то особенного, но нам все еще нужно было найти недостающую часть — настоящего защитника. Салей был близок к нему, но мы знали, что потеряем его в статусе свободного агента. Все мы согласились с тем, что есть один парень, который может поставить нас выше всех: Пронгер. Крис хотел уехать из Эдмонтона, и его жена очень хотела уехать из Эдмонтона (на самом деле она уехала из города на прошлое Рождество). Если бы мы могли заключить с ним сделку, это изменило всю нашу игру. Взгляните на его карьеру. Его непосредственное влияние на успех команды в плей-офф является фактом.
Во время драфта помощник генерального менеджера «Эдмонтона» Скотт Хоусон подошел к четырем столам, включая наш, и бросил лист бумаги: предложения по обмену для каждой команды. Они попросили нас Лупулу, Ладислава Смида и пик первого раунда в следующем году. Я не колебался ни минуты. «Ладно, сделаем», — сказал я нашим ребятам.
Мы не смогли завершить сделку на драфте, потому что нам нужно было решить проблему с тэгами, связанную с потолком зарплат. Но я заверил Кевина Лоу, что сделка у него в кармане. Лупул был фантастическим игроком за нас в плей-офф в том году, и нам нравился Владди Смид, который был выбран в первом раунде. (Я никогда не забуду, как позвонил Владди в Чехию, чтобы рассказать ему о сделке. Он был в шумном баре, когда я его поймал, и не совсем понял все детали. Я помню, как он кричал своим приятелям: «Эй, ребята, меня только что обменяли на Криса Пронгера!») Но оно того стоило.
Я позвонил Кевину после 1 июля, чтобы завершить сделку. Он ехал в машине к себе домой в Шусвап.
— Я пробью тебе билет в финал, — сказал он мне.
— Я думаю, что да, — сказал я, — и если мы справимся, я добавлю еще один пик первого раунда.
Кевин предложил остановиться и прямо там сообщить о сделке в лигу, но я сказал ему, что это может подождать до завтра.
* * *
—
День, когда мы заполучили Пронгера, был днем, когда мы начали открыто говорить о победе в Кубке Стэнли. Хоккейные суеверия говорят, что ты не должен этого делать; все думают, что это приносит неудачу. Но о победе в чемпионате мы заговорили еще на сборах. Я помню, как сказал игрокам, чтобы они осмотрели раздевалку. «Посмотрите, кто здесь. Все, что меньше Кубка, — это упущенная возможность. У некоторых из вас, засранцев, может не быть другого шанса. Скотт, у тебя уже есть три Кубка, но, Теему, у тебя еще нет ни одного, и Пронгс, у тебя еще нет ни одного. Огляните эту комнату. Это ваш лучший шанс».
Это был веселый год. Мы не проигрывали в основное время до семнадцатого матча. Скотти Нидермайер — лучший продвигающий шайбу защитник, который у меня когда-либо был. Тихий лидер. Уверенный в себе парень. А Крис Пронгер — лучший защитник с первым пасом, который у меня когда-либо был, а также непревзойденный воин. Один из них постоянно находился на льду, и время от времени, когда у нас возникали стычки, Рэнди выводил их вместе, и шайба все время была у нас. Мне было жаль некоторые команды, с которыми мы играли.
В начале сезона мы играли с «Чикаго», и постоянно их прессинговали. Мы прижали «Блэкхокс» к их собственной половине поля, и мы поменяли всех пятерых наших полевых игроков — дважды. Менялись защитники, менялись нападающие, снова менялись защитники, снова менялись нападающие, а мы так и не теряли шайбы. Единственное, что могло бы сделать эту историю лучше, это если бы мы забили, но мы этого не сделали.
Мы также выбивали дерьмо из команд. Это было уморительно. Мы будем играть с вами так, как вы захотите. Хотите подраться? У нас это неплохо получается. Нам это нравится. Хотите покататься? У нас это неплохо получается. Нам это нравится. В нашей команде присутствовало высокомерие, но оно было заслуженным. Мы приезжали на площадки, и было видно, как игроки соперника нервничают.
В плей-офф мы обыграли «Миннесоту» в пяти матчах, а затем «Кэнакс» в пяти (хотя вторая серия была сложнее, чем может показаться сейчас — две игры были решены в двойном овертайме, а третья — в овертайме). Оставалось еще одно препятствие, которое нам предстояло преодолеть. «Баффало» и «Оттава» играли в финале Восточной конференции, но я знал, что мы можем обыграть любого из них. Мы встречались с «Ред Уингз» в финале Западной конференции. «Это наш Кубок Стэнли», — сказал я нашим капитанам.
Это было непросто. Они преследовали Джигги в третьей игре, а Пронгер был дисквалифицирован на одну игру за удар Томаша Холмстрема. Мы играли на равных в первых четырех матчах. Переломным моментом стала победа в овертайме в пятом матче в Детройте. «Уингз» вели со счетом 1:0 до последней минуты. Затем Скотт Нидермайер нанес удар, который срикошетил от клюшки Ника Лидстрема, и переиграл Доминика Гашека, сравняв счет за 47 секунд до конца. В овертайме Энди Макдональд перехватил шайбу у Андреаса Лильи, отдал пас на Теему, а тот закопал ее точно по центру ворот (Гашек, как обычно, переигрывал). Затем мы вернулись домой и занялись делами в шестой игре.
Никакого пренебрежения к «Сенаторз», нашему сопернику в финале, но мы выиграли Кубок прямо там.
Какая команда. Какой год.
После большой командной вечеринки был еще один праздник. Я привез Кубок Стэнли в Кэмп-Пендлтон и вручил его кучке раненых воинов. Все это были американские солдаты, которые вернулись с отсутствующими конечностями и страдали от посттравматического стрессового расстройства. Некоторые из них были в очень плохом состоянии. Я был в комнате, полной настоящих героев, и я никогда не забуду, как эти парни искали свои любимые команды на Кубке, многие из них плакали.
* * *
—
В то первое лето команда, выигравшая Кубок, начала разваливаться.
Теему Селянне и Скотт Нидермайер объявили о завершении карьеры. Я пытался отговорить их обоих. Я посоветовал Скотти не подписывать документы о завершении карьеры, предполагая, что после того, как он перезарядит свои батареи, он захочет вернуться и играть. Я даже поработал над его женой, Лизой, которая является потрясающим человеком. Они жили в красивом месте в Ньюпорт-Бич. «Мне нравится этот образ жизни, — сказала она. — Я люблю путешествовать, я люблю деньги. Я хочу, чтобы он продолжал играть. Но я замужем за этим парнем, я люблю его и собираюсь согласиться со всем, что он захочет». Вот и все, что нужно для разыгрывания этой карты.
Мы должны были предположить, что оба парня вернутся позже в этом сезоне, и сохранить для них свободное место под потолком. Возможно, мы немного споткнулись на какое-то время, но даже если бы у нас был дерьмовый рекорд в феврале или марте, мы бы снова собрали группу; тогда все, что нам нужно было сделать, это попасть в плей-офф, и мы бы отправились к морю, как Шерман [прим.пер.: Отсылка к маршу Шермана к морю (Sherman’s March to the Sea) — похода армии Союза под руководством генерала Шермана к побережью Атлантики в ноябре — декабре 1864 года на западном театре гражданской войны в США]. Но мы этого не сделали. Мы думали, что у нас есть стандарт, который нужно поддерживать. В мой первый год в «Анахайме» мы играли в финале конференции; на второй год мы выиграли Кубок. Мы не собирались возвращаться к третьему или четвертому месту. Таким образом, мы попытались заполнить все дыры, и это создало проблемы с потолком зарплат, что вызвало всевозможные проблемы.
Я пригласил Матье Шнайдера, который просто не подходил для нашей команды. Он схлестнулся с нашим тренером и с нашими капитанами. У меня не было никаких проблем с ним лично, но он просто не подходил нам. Мы подписали Тодда Бертуцци, который, по моему мнению, был эффективным игроком, потому что мы были жесткой командой, и он хорошо вписался бы в нашу группу. Бертуцци был хорош за нас. Но я отпустил Шона О'Доннелла, что было реально глупо. Он был важной частью нашей команды.
А потом было фиаско с Дастином Пеннером.
Пеннер только что завершил свой первый полный сезон в НХЛ и был ограниченно свободным агентом. С самого начала он был проблемным игроком и для меня, и для Рэнди Карлайла. Он постоянно боролся со своим весом. Он был равнодушен и ленив. Он часто допускал ошибки на льду, которые дорого нам обходились. Он был ворчлив. Он нравился своим товарищам по команде, но они его не любили.
Я помню, как однажды Пеннер зашел в тренажерный зал, когда Боб Мюррей, Рэнди и я катались на велотренажерах до того, как пришли остальные игроки. Все наши игроки должны были взвешиваться каждый день, и они также взвешивались с нашим тренером по силовой подготовке раз в неделю, чтобы мы могли убедиться, что они не лгут.
— Вставай на весы, жирный ублюдок! — крикнул Рэнди на Пеннера. — Если ты не ниже 109 кг, ты не будешь играть завтра.
Пеннер встал на весы, но он как бы скрыл от нас цифру, а затем спрыгнул и сказал:
— Я готов.
— Подожди, пока я сойду с этого велосипеда, — сказал Рэнди. — Мы проверим тебя, жирный ублюдок.
Он кричал на Пеннера, потому что знал, что тот лжет.
Я подумал: «Если мне приходится угрожать и умолять ребят набрать форму, чтобы те играли, я не хочу, чтобы они были в моей команде». Честно говоря, если бы я получил достойное предложение по Пеннеру в течение года, я бы обменял его.
Тем не менее, у него было несколько действительно хороших игр плей-офф за нас на пути к Кубку, и он невероятный прирожденный спортсмен. Для парня его габаритов у него были отличные ноги и руки. Он мог ослепить тебя своим мастерством. Он делал два или три хода за период, и ты думал: «Боже, если бы только он мог делать это чаще, чем раз в месяц».
После окончания сезона мы заподозрили, что получим предложение по Пеннеру. Я знаю, что люди считают, что редкость предложений по ограниченно свободным агентам свидетельствует о сговоре. Это не правда. Их не бывает, потому что это обычно не срабатывает. Если парень достаточно хороший игрок, то команда согласится на предложение, так зачем же напрягаться?
Причина, по которой мы не хотели повторять сделку, предложенную Дастину Пеннеру, заключалась в том, что мы упирались в лимит, а я не считал, что он стоит этих хлопот и денег. Этот игрок? Эти деньги? Да забирайте. А я возьму компенсационные пики. К черту. Мы с облегчением избавимся от него.
Но первое, что меня разозлило, это то, что если Дастин Пеннер стоил таких денег, то что мы должны были заплатить Перри и Гецлафу, которые были настоящими игроками, настоящими воинами? Переплачивая игроку, ты портишь всю лигу. Ты усложняешь мне работу только для того, чтобы произвести фурор в день подписания контракта со свободным агентом.
* * *
—
Затем нарушение этикета спровоцировало вражду между мной и Кевином Лоу.
Мы с Кевином всегда прекрасно ладили. Мы были дружелюбны. Мы уважали друг друга. Мы заключили сделку с Пронгером. Так что, учитывая обстоятельства, он должен был хотя бы предупредить меня о том, что Пеннер получит предложение. Я был в Пентиктоне, преподавал в хоккейной школе, и так случилось, что Кевин в то время был в городе. Он мог бы позвонить мне. Черт возьми, он мог бы сказать мне об этом лично — он знал, где меня найти. Вместо этого я получил гребаный факс из офиса лиги. Иисус Христос всемогущий. Поэтому я и огрызнулся. Я взорвался. Не я затеял ссору. Честно говоря, мне было не по себе. Я был очень зол на него.
У тебя есть семь дней, чтобы повторить предложение, и я ждал до седьмого дня, чтобы подтвердить, что мы не собираемся его повторять, хотя мы с самого начала знали, что не будем. Я хотел, чтобы он ждал как можно дольше.
В конце того же лета отношения между нами обострились. Кевин дал интервью на радио в Эдмонтоне и сказал что-то вроде: «Я так устал от Брайана Бурка. Скажите ему в любое время и в любом месте, что мы будем драться».
Я не обращаю внимания на средства массовой информации, но люди всегда предупредят тебя о том, что там происходит. Кто-то прислал мне радионарезку, и когда я услышал её, я не мог в это поверить. Кевин Лоу вызвал меня на бой? Что? Мы школьники что ли?
Я немедленно позвонил Глену Сатеру из нашего дома в Ньюпорт-Бич. Сотовая связь там была лучше, когда ты стоял на улице, поэтому я вышел на задний двор. Я думал, что моя жена наверху, но она была на кухне и слышала каждое слово.
— Твой приятель Кевин только что публично предложил мне драться, — сказал я Слатсу. — Это не круто. Так что теперь ему придется пройти через это. Мы подеремся. Ты скажешь ему, что так нельзя приглашать парня на драку. Вот как надо приглашать парня на бой: Я буду в отеле «Холлидей Инн» в Лейк-Плэсиде 1, 2 и 3 августа. Сборная США проводит там турнир. Скажи Кевину, чтобы он сам добрался до Лейк-Плэсида, я сниму сарай, вышибу из него там дерьмо, а потом отвезу его в больницу.
Сатер попытался меня успокоить.
— Вы ж, ребята, друганы, — сказал он.
— К черту его, — сказал я. — Он вызвал меня на бой. Я никогда не позволял никому вызывать меня на бой и спускать это на тормозах.
И это правда. Если ты вызываешь меня на бой, иди к черту, мы подеремся. Это часть кодекса. Именно так ты и поступаешь. Если я умру завтра, они могут написать на моем надгробии, что я никогда ни от кого не принимал никакого дерьма. Итак, я серьезно: я хотел подраться с ним. И самое крутое в том, чтобы быть хоккеистом, это то, что Кевин Лоу не будет ни капли нервничать из-за боя с Брайаном Бурком, а Брайан Бурк не будет ни капли нервничать из-за боя с Кевином Лоу. Если бы я её устроил, он бы пришел вовремя. Он не боится меня, и я не боюсь его. И все, о чем я думал в тот момент, было: «Теперь я должен найти сарай в Лейк-Плэсиде».
Я снял трубку, а Дженнифер была вне себя.
— Ты что, с катушек слетел? — спросила она. — Ты знаешь, что сделает Беттмэн, если узнает, что вы, ребята, собираетесь драться?
— Он не должен об этом знать, — сказал я.
Через десять минут позвонил Беттмэн. По сей день я не знаю, звонил ли ему Слатс с предупреждением, или это сделала моя бывшая жена. Но кто-то это сделал.
— До меня доходят слухи о том, что ты будешь драться с Кевином Лоу, — сказал Гэри.
— Ну, это он, сучара, начал.
— Мне все равно, кто это начал, — сказал Гэри. — Если вы двое будете драться, я отстраню вас на более длительный срок, чем ваши контракты. Я не допущу тебя в лигу в течение двух лет после того, как истечет срок твоего контракта. Я не могу допустить, чтобы два наших ГМ дрались в кулачном бою.
Таким образом, битва века так и не состоялась.
* * *
—
После этого наши пути периодически пересекались на турнирах лиги. Все всегда было вежливо — Кевин вежливый парень по натуре. Вежливо, но не радушно. Я все еще злился на него. Были люди, которые знали, что он вызвал меня на бой, но не слышали моего ответа, и думали, что я отступил. Для меня было важно, чтобы люди не подумали, что я отступил. Я не отступаю от сражений.
Однажды, у себя дома в Бостоне, я разговаривал с кем-то по телефону, и в разговоре всплыло имя Кевина. Я порвал ему задницу. «Этот, редиска, Кевин Лоу, нехороший человек и т.д., и т.п....»
Брендан подслушал мой рассказ.
— Ты опять придираешься к Кевину Лоу? — спросил он.
— Ага.
— Разве вы не дружили?
— Ага.
— Разве ты не брал его с собой на рыбалку?
— Конечно.
— Тогда почему ты продолжаешь эту обиду спустя годы?
— Брендан, — сказал я ему, — мы ирландцы. Мы таим обиды на века. Я ожидаю, что ты продолжишь мои обиды после того, как меня не станет.
Но Брендан ясно дал понять, что не одобряет.
После аварии с Бренданом мне позвонил Стив Тамбеллини, который в то время был генеральным менеджером «Ойлерз», чтобы сказать, как ему жаль.
— Скажи Кевину, что мне нужно починить забор, — сказал я. — Я должен ему телефонный звонок.
Теперь этот забор починен благодаря Брендану.
* * *
—
В последнем сезоне в Анахайме волшебство так и не вернулось. У нас все еще был Пронгер, и в конце концов Теему и Скотти вернулись. Но кусочки пазла уже не складывались. Я это чувствовал. Мы мучились, не зная, что делать. Боб Мюррей — довольно умный парень, и Дэйв Нонис тоже был там к тому времени. Мы все трое ломали голову над тем, как исправить команду. Мне кажется, я стер большую часть своих воспоминаний о том годе. Мне он совсем не понравился. После двух сезонов, проведенных на высоте, было невесело.
Мы проиграли «Далласу» в первом раунде плей-офф. Мы были не очень хороши, но я думал, что мы обыграем гребаный «Даллас». Я помню, что Стефан Робидас был сам не свой в той серии за «Старз».
После того, как мы вылетели, фокус сместился на ситуацию с моим контрактом. Я вступал в последний год, и мне нужно было принять некоторые решения.
Многие люди думают, что я отказался от «Анахайма» в пользу «Торонто Мэйпл Лифс», и что «Лифс» вмешались в процесс, но ничто не может быть дальше от правды. Мне очень понравилось время, проведенное в Анахайме. Я любил владельцев, мне нравилось жить в Южной Калифорнии, и моей жене там нравилось. Сразу после того, как мы выиграли Кубок, Дженнифер позвонила агенту по недвижимости и нашла красивое место в Ньюпорт-Бич. Она хотела остаться.
И Самуэли очень хотели, чтобы я остался. В октябре 2008 года, в ночь после того, как «Дакс» сыграли матч в Торонто, мы с Дженнифер полетели в Миннеаполис, где я был удостоен чести получить премию Лестера Патрика за заслуги перед хоккеем в Соединенных Штатах. После этого, в ресторане Chili's в аэропорту, я встретился с парнем Генри Самуэли, Майком Шульманом. У меня как раз начинался последний год моего четырехлетнего контракта, и он предложил мне продлить его на 10 лет, чтобы я остался в «Дакс». Самуэли постарались облегчить мне задачу. Они сказали мне, что я могу даже отказаться от должности генерального менеджера в любое время после третьего года, сохранив при этом зарплату и регалии. Это было невероятно щедрое предложение. Я знаю, что в моей семье и вокруг меня есть много людей, которые считают, что я должен был принять его и остаться там.
Но я просто не мог больше справляться с поездками. Летать туда-сюда через всю страну каждые выходные ради моих детей убивало меня. Дома оставалась только Молли, но я ни за что не нарушил бы данное ей обещание и не смог бы продолжать эти поездки.
Кроме того, мне приходилось ездить на каждую встречу лиги, что означало лететь в Нью-Йорк или Флориду — казалось, что они всегда проходили на Восточном побережье. А фарм-команда «Дакс» в АХЛ располагалась в Портленде, штат Мэн. Нельзя быть дальше от Калифорнии и при этом оставаться в Соединенных Штатах.
Я сказал Майку, что если бы я не выиграл Кубок, возможно, я бы не чувствовал, что у меня есть право выбора. Но я выполнил свои обязательства перед владельцами, и теперь, так или иначе, я должен был уйти. Я был готов закончить последний сезон по контракту, но после этого мне пришлось уйти. Я не знал, где я буду в следующий раз, но я не мог оставаться на Западном побережье.
«Мэйпл Лифс» уволили Джона Фергюсона-младшего в январе прошлого года. Клифф Флетчер руководил командой на временной основе. Но никто из Торонто не связался со мной, и я никогда ни с кем не говорил об этом. Мы с Ричардом Педди регулярно общались, потому что мы хорошие друзья, но мы никогда не говорили о работе.
Вскоре после этого разговора в Миннеаполисе я был в Торонто на конференции по спортивному менеджменту PrimeTime — два моих любимых дня в году. Я рад возможности снова преподавать.
В первый день конференции я получил сообщение от Шульмана, в котором говорилось, что ему нужно поговорить со мной прямо сейчас. Я был в центре дискуссии, но через полчаса или около того я поднялся в свой номер и позвонил ему.
— Нам нужно, чтобы ты завтра вылетел, — сказал он.
— Зачем? — спросил я его.
— Мы вносим изменения. Генри хочет, чтобы ГМ был здесь надолго. Если ты не воспользуешься нашим продлением, мы внесем изменения прямо сейчас, но у нас есть одна проблема.
— Какая?
— Ты исполнительный вице-президент и генеральный менеджер. Мы не можем назначить нового генерального менеджера, если ты не уйдешь в отставку или мы тебя не уволим.
Я сказал Майку, чтобы он забыл, что было написано в моем контракте. Самуэли были замечательными людьми, и я был готов сделать все, что они от меня хотели, но я не собирался уходить тихо, если только это не подразумевалось расчисткой места для Боба Мюррея. Майк заверил меня, что план состоял в том, чтобы продвинуть Боба, и поэтому я согласился вернуться и одобрить этот шаг.
Я позвонил Дженнифер, чтобы рассказать ей о том, что происходит. Первое, что она спросила меня, было: «Нам делает предложение Торонто?»
Честно говоря, я понятия не имел.
После того, как конференция закончилась на следующий день, я вылетел обратно в Анахайм, чтобы объявить об этом.
У меня было две просьбы к «Дакс». Во-первых, я сказал им, что хотел бы подняться на подиум вместе с Бобом, чтобы выразить ему свою поддержку.
— Нет, — ответили они. — Это должно быть шоу Боба Мюррея, а не шоу Брайана Бурка.
Справедливо. Меня не было в комнате во время объявления, и вместо этого я встретился с прессой отдельно позже в тот же день.
Я также хотел встретиться с командой и объяснить игрокам, почему я ухожу. Они сказали «нет» и на это: «Это больше не твоя команда, это теперь команда Боба», — объяснили они. Я пытался доказать, что мои игроки должны услышать от меня, что происходит; в противном случае это выглядело бы так, как будто я их бросил. «Дакс» были непоколебимы.
Единственная претензия, которая у меня была к «Анахайм Дакс» за все время моего пребывания там, заключалась в том, что они не позволили мне попрощаться с моей командой. Это меня очень разозлило, и реально задело мои чувства. Я не хотел, чтобы они думали, что я покинул их. А именно так они и думали. Мы устроили вечеринку по случаю 10-й годовщины победы в Кубке. Я курил сигару с Теему в его баре, и он пошутил, что я бросаю их и еду в Торонто. Я вывел его на улицу и рассказал ему историю о том, что произошло на самом деле.
— Бурки, ребята этого не знают, — сказал он.
Я сказал ему, чтобы он распространил информацию и убедился, что они знают, что я ушел не по своей воле, что Самуэли отключили меня.
В тот вечер на игре мы с Бобом сидели в своей обычной ложе, но поменялись местами. Теперь он сидел в кресле босса.
На следующий день я вылетел в Ванкувер, чтобы выбраться из города, проветрить голову и провести пару дней на утиной охоте. (Утиная часть — чистое совпадение.)
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Еще 4 главы и заключение с благодарностями!