32 мин.

Лаурис Дарзиньш: «Бывало, что просили автограф и на груди»

169

С Лаурисом мы встретились за день до интервью и договорились о времени (к своему удивлению, обнаружила, что по-русски он говорит очень даже хорошо и без акцента). Правда, на следующий же день планы Ак Барса изменились и, следовательно, его тоже. Я бежала бегом с работы домой, чтобы успеть подзарядить диктофон, а потом вся в мыле мчалась в отель «Ibis», боясь опоздать хотя бы на 5 минут (ведь за пять минут можно задать два вопроса), но все равно опоздала на 10. Лаурис встретил меня в холле в фиолетовой кофте, немного заспанный и с iPhone’ом в руках. Без верхней одежды он оказался именно таким, как я представляла: красивым, высоким и приятно пахнущим. Мы пошли в бар, сделали заказ и я начала мучать его вопросами.

*Я решила речь Дарзиньша не адаптировать к русскому языку, как говорил, так и написала (со всеми ошибками и прочим), потому что, по-моему, "оригинальная речь" это всегда круто.

Я: Лаурис, я первый раз я увидела тебя без шлема на Матче всех звезд. Но запомнился ты мне на фотографиях с фотосессии, которая была, видимо, до матча. Ты там в кресле сидишь, эти фото на Facebook выкладывали.

Лаурис: А, да-да, помню в день перед игрой фоткали нас. Я, кстати, так и не видел эти фотки.

Я: Ну и зря! Твоя там очень крутая!

Лаурис: Правда крутая?

Я: Да, серьезно! Я когда ее увидела, то у меня первая ассоциация возникла – бас-гитарист из какой-нибудь альтернативной-группы. Да и в жизни, судя по тем же фотографиям из интернета, ты этому альтернативно-рокерскому стилю не сильно изменяешь. У тебя был момент в жизни, когда ты фанател по Linkin Park и Limp Bizkit или до сих пор фанатеешь?

Лаурис: Нууу, не знаю. Если честно, да мне всегда нравилась и сейчас нравится рок-музыка. Особенно нравилась, когда играл в Канаде, в юниорских лигах. У нас в город много групп таких приезжало. Выступали они в том дворце, где у нас игры проходили. И когда приезжали эти группы, мы всегда ходили смотрели на их... ну как перед концертом... – «Репетицию» подсказываю Лаурису. – Да, на репетицию ходили их. И мне все очень нравилось. И потом у меня друзья играют на гитаре и я тоже учился на гитаре играть. Ну, даже что-нибудь сыграть могу.

Я: Что, например? Metallica «Nothing else matters»?

Лаурис: (смеется) Ну, как сказать, Металлику хуже, Металлика трудная. Я могу «Звезда по имени Солнца» сыграть, например. Она полегче.

Я: А у тебя вообще, какие любимые группы музыкальные?

Лаурис: Подожди, ты сбила меня с мысли. Я же тебе рассказывал про музыку, которую люблю.

Я: Ну, мы про нее и говорим.

Лаурис: Когда к нам приехал Хосса в Ригу... Ему очень нравится электричес... электричес...

Я: Электронная, наверное.

Лаурис: Да, электронная музыка, там Tiesto типа. Ну и все мы начали в раздевалке это слушать и постепенно подсаживаться. Я сам раньше вообще такую музыку не понимал. Думал там один бит все 10 минут, туц-туц-туц. А вот сейчас такая музыка меня стала интересовать. Я в прошлом году даже ходил на концерт Армина Ван Бюрена.

Я: Ну, тебя прям на нидерландский транс потянуло. А, когда ты еще рок-музыкой увлекался, то какие любимые группы у тебя были? Вообще, я сколько интервью не смотрела, ты нигде о своих музыкальных предпочтениях как-то не распространяешься. Стесняешься?

Лаурис: Нет, не стесняюсь. Я до сих пор увлекаюсь рок-музыкой. А про любимые группы... Но это сложно так сказать, они же постоянно меняются. В своем время Kings Of Leon, они выдали этот альбом... как его? Где в каждой песне хит.

Я: Ты про «Only By The Night»? Да, тот альбом офигенный у них вышел в 2008.

Лаурис: Да про тот. В общем, он мне очень нравился, но потом слушаешь-слушаешь и надоедать начинает – хочется уже что-нибудь другого. В общем, назвать одну группу очень тяжело. Но вообще мне нравится вот такое, типа как Kings Of Leon.

Я: Да, ты хипстер!

Лаурис: (смеется) Нет, я уже сейчас как-то в электронную музыку больше ушел.

Я: Ты из-за этого прическу сменил? Я помню тебя с более длинными волосами.

Лаурис: Нет, мне просто надоело. Летом жарко ходить с длинными. Пошел в парикмахерскую, говорю: «Все надоело, стригите коротко!». Она говорит: «Серьезно?». Я говорю: «Да серьезно, стриги коротко». Она меня еще раз десять переспросила, точно ли я хочу коротко. Я сказал, что да. А сейчас опять длинные отросли, – теребит волосы руками. – Но в Казани я еще парикмахера не нашел.

Я: Ну, в Казани я тебе парикмахера посоветовать не могу, я в Казани не живу. Но, если в Омске надо будет, то скажу.

Лаурис: Если что воспользуюсь советом.

Я: Слушай, вот ты высокий, статный парень, мог бы в принципе, выбрать любой вид спорта и быть в нем успешным, почему именно хоккей выбрал?

Лаурис: Мой папа был, не скажу, что фанатом, но очень следил за хоккеем всегда. У него был кумир – Балдерис.

Я: Да, я знаю, что ты ходил в школу Балдериса.

Лаурис: Да, папа меня в нее возил. В общем, папе нравился этот спорт, хотя дедушка увлекался баскетболом. Но отец меня поставил на коньки. А я встал и как-то сразу поехал и мне понравилось. Это был легкий выбор. У меня, потому что все как-то сразу начало получаться. Я уже себя в другом виде спорта и не мыслил.

Я: А тебя сразу нападающим поставили? Или ты, как многие дети, в рамку попросился?

Лаурис: Сразу-сразу поставили нападающим. Хотя там же первые два годика не играешь, а просто тренируешься. По крайней мере, так раньше было. Но с первой игры я был нападающий. Сейчас вот вспоминаю, в «юношах» я в центре играл, а сейчас крайний.

Я: А почему решил центр на край поменять? Или тренеры так поставили?

Лаурис: Ну, просто понял, что я не центр (смеется). Я поменялся со своим партнером по команде прям в один день. Он был крайним, а я центральным. И вот в один день мы поняли, что нам надо поменяться местами, потому что он более центральный, а я более крайний.

Я: Ты же сейчас на левом играешь фланге, да?

Лаурис: Да, на левом. Но и на правом тоже играл. Ой, где я только не играл, куда меня только не ставили. Но на левом чувствую себя комфортнее, мне легче играть. Вообще, праворукому легче играть на левом, там есть нюансы, я уж не буду рассказывать, никому это неинтересно, кто играет – знает. Но вообще пас праворукому легче выполнять, если ты играешь на левом фланге.

Я: А Крикунов тебя куда ставит?

Лаурис: Налево.

Я: С финнами?

Лаурис: Ха, ну да с финнами. Но вообще мне все равно с кем играть. У нас в команде очень крутые профессионалы все! Я с удовольствием буду играть в любом звене.

Я: Ты вообще рад, да, что перешел в Ак Барс? Я видела на Ю-тюбе твое интервью еще, когда ты в Динамо Рига был, правда, на латышском, который я не понимаю, но я услышала там Ак Барс и поняла, что видимо речь идет о том, кто возьмет кубок Гагарина.

Лаурис: Да, было такое. Там про финал меня спрашивали, типа как вы думайте, кто будет в финале Кубка Гагарина. И я ответил Ак Барс и не ошибся. Вообще, называя «Ак Барс» на подобные вопросы, большая доля вероятности, что ты не ошибешься. (смеется)

Я: Я тут читала интервью с Микелисом Редлихсом. Он говорит, что скучает по тебе.

Лаурис: Я тоже по нему скучаю. Письма друг другу пишем. Да, нет, я стебусь, конечно. Ну да, я по нему скучаю. Он очень крутой друг.

Я: А в Ригу не хочешь вернуться? Я почти у всех, у кого спрашивала, что вы хотите узнать у Лауриса, мне писали: «А в Ригу он не хочет вернуться?»

Лаурис: Ну последние три года, которые я отыграл за Ригу – просто классное время в моей жизни! Они как мгновение прошли. Три сезон, как один. Рига – это мой родной город, я там родился, учился, воспитывался, там прошло мое детство, там много моих друзей. И, конечно, мне очень нравилось там играть, но я ни в коем случае не сожалею, что я попал в Ак Барс. С одной стороны, это, конечно, была моя инициатива, если бы я не хотел, я бы никуда не поехал. Но, если тобой заинтересовалась такая команда как «Ак Барс», который каждый год борется за финал Кубка Гагарина, нельзя упускать свой шанс.

Хотя, знаешь, я не думаю, что это что-то сверхъестественное бы было, если бы Динамо Рига попало в финал. Это же спорт, тут все возможно. Команда у Риги классная. Но, когда мне предложили играть за Ак Барс, я посоветовался со семьей, с родителями... в общем, думаю надо использовать такой шанс, чтобы проявить себя.

Я: А у тебя не возникло ощущения после того как ты перешел на Восток, что Восток все-таки чуточку посильнее Запада?

Лаурис: Ну, честно говоря, согласен. Четыре команды на Востоке, у которых всегда высокие задачи: мы, Салават, Омск и Магнитогорск. То есть, реально 4 команды высшего класса. Но в лиге, если по результатам смотреть, там любой может выиграть любого. А когда плей-офф начинается, то там уже совсем другая игра. Я помню, когда я играл в Динамо, мы выиграли СКА, которые были на первом месте, потом Динамо Москва, которое было на втором месте. Я думаю в плей-офф все уже на одинаковых позициях. А если говорить по регулярному чемпионату, то да Восточная конференция все-таки посильней.

Я: Смотри, сейчас в ЦСКА работает Шуплер (на момент интервью еще не было известно о его отставке), им пообещали много денег, ну по крайне мере так пишут. Если он тебя позовет к нему – пойдешь?

Лаурис: (смеется) Это провокационный вопрос!

Я: Нет, Лаурис, провокационный будет позже. Обещаю.

Лаурис: Ну, что я могу сказать? С Шуплером у меня очень хорошие отношения. Он знает мои сильные стороны и... как это, не сильные.

Я: Слабые.

Лаурис: Да-да, слабые. Он знает в каких ситуациях меня можно выпускать и не можно. С ним работать было одно удовольствие. Он всегда такой на позитиве, очень он мне нравился как тренер.

Я: Говорят, он такой азартный мужичок. Пари с вами не заключал на деньги в случае проигрыша – выигрыша?

Лаурис: Что? Я не понимаю слово «пари». Что оно значит?

Я: Ну... спор на что-нибудь. Соревнование: сделай то, получишь это.

Лаурис: Аааа, пари! Понял. Ну да, он же один раз даже проспорил Озолиньшу, что в итоге по всей Риге ездил на коне. Нет, Шуплер прекрасный психолог. Он всегда очень тонко чувствовал, если команда подсел, например, эмоционально. Если игры там уже месяц почти через день, все на выезде, он всегда мог придумать что-нибудь такое веселое и неординарное, чтобы вернуть нам наш борцовский дух. А позовет – не позовет. Давай не будем сейчас загадывать. Но все-таки скажу, что с Шуплером мне, правда, очень нравилось работать.

Я: Помнишь свой хэт-трик в прошлом году?

Лаурис: Да, конечно. Северстали.

Я: А это твоей первый хэт-трик в карьере?

Лаурис: Ну, почему, были хэт-трики, но на таком высоком уровне – первый. Было, например, когда и 11 голов забивал.

Я: Да ты шутишь!

Лаурис: Да не шучу. Я серьезно (сам смеется). Серьезно, мы игру закончили со счетом 41:0.

Я: 41:0?! Кто это такой дырявый?

Лаурис: Ох, это было давно. Нам было лет по 11. Ну, какой-то турнир был. Я, правда, сейчас не вспомню. Но там невозможно было не сделать хэт-трик.

Я: Ооо, зато я вспомнила, что вчера парень из МХЛ забил двойной хэт-трик, кто-то из Барсов, кстати.

Лаурис: Двойной? Шесть голов, что ли? Ну, круто! Вообще, я тут смотрю иногда игры МХЛ, здорово они играют. Хороший уровень. В России всегда было, где играть, а для Латвии МХЛ была просто необходимостью.

Я: Ну да, я читала, что ты закончил в 15 лет и не знал, куда приткнуться и где играть в Латвии.

Лаурис: Да, вот закончил в 15 и, правда, не знал. Но принял решение уехать, в Латвии не было где и с кем играть. В Латвии тогда мало команд было. Это сейчас хоккей популярный у нас, на каждый год рождения по 10 команд, конкуренция, все как надо. А тогда ничего толком не было.

Я: Получается, ты уехал в 15 лет...

Лаурис: В 16 лет. Мне 16 уже было.

Я: А можно тогда узнать, а школу ты закончил?

Лаурис: Да, закончил я школу. Это было... нелегко это, конечно, было. У нас в Латвии 12 классов надо закончить, чтобы аттестат получить. Я уехал, когда закончил 10 класс, то есть, мне еще надо было учиться 11 и 12. И договорились с директором школы, что я буду учиться сам. Я подошел к каждой учительнице, они мне дали задания, что надо выучить, решить. А потом я приехал и сдавал эти... как их?

Я: Экзамены?

Лаурис: Да, экзамены, зачеты. Я всегда говорю в интервью, спасибо школе, что они дали мне такую возможность, так учиться и закончить школу. Но скажу честно, нелегко это было учиться самому и сдавать все эти... э-э-экзамены. Но сдал и сдал довольно хорошо.

Я: А ты вообщ учился в школе хорошо?

Лаурис: Ну, как сказать. Я учился так, чтобы мне ничего не могли предъявить. Я мог и лучше учиться, но я всегда учился так, чтобы не было повода сказать: «Лаурис, почему ты не учишься!». Я учился нормально.

Я: Родителей в школу не вызывали?

Лаурис: Вызывали (смеется). Но это было связано не с учебой, а с поведением.

Я: Курил за школой, что ли? Женя вон Кунецов в последнем интервью рассказал, как в 4 годика подбирал бычки и курил. Ты такого не делал?

Лаурис: Я не буду рассказывать (смеется). Даже не пытайся из меня вытащит. Не расскажу.

Я: Ну, что там такого преступного-то?

Лаурис: Да нет, я не могу рассказать. У нас классный класс был. Крутые пацаны. Не хочу их подставлять. Многие учителя до сих пор не знаю, что и как мы делали. Вообще, мне нравилась школа. Я сейчас вспоминаю, очень теплые воспоминания у меня. Хотя, наверное, так всегда. Когда заканчивается что-то, то потом, через пару лет, ты вспоминаешь из этого только хорошее. Может в то время и было все это тяжело: и тренировки, и школа, и уроки, но сейчас я только хорошее о школьных годах могу вспомнить.

Я: А вот представь, Лаурис, не заладилось бы у тебя с хоккеем. Кем бы ты мог стать? Я слышала, что ты хотел стать водителем троллейбуса.

Лаурис: (смеется) Ну да, правда, в детстве хотел. Но вообще, я потом, когда уже после Финляндии поехал в Канаду, то у меня возникла там идея продолжить обучение. Если ты отыгрываешь вот два сезона в юниорке, там есть скауты из довольно престижных университетов, которые отсматривают игроков и предлагают учиться у них, выступая в хоккейной команде за их университет.

Я: Типа играть за стипендию, чтобы оплатить обучение?

Лаурис: Да, примерно так. В общем, было время, когда я думал: может пойти том путем. Но сложилось так, что мне предложили играть уже в профессиональный хоккей в Финляндии. В общем, когда встал вопрос о том, продолжать ли обучение или стать профессионалом и начать зарабатывать – я выбрал второй путь.

Я: Когда-нибудь ты закончишь с хоккеем. Что ты так ухмыляешься, ведь закончишь? Ты как думал дальше свою жизнь строить? Стать тренером или просто каким-нибудь бизнесменом и не ввязываться больше в спорт?

Лаурис: Спросила бы ты меня раньше, я бы тебе ответил, что хочу стать тренером. Но сейчас, когда я уже столько везде поиграл и на разных тренеров насмотрелся, я просто понял, что это очень сложная работа. Ты должен не просто хорошо разбираться в хоккее, но и разбираться в нагрузках... вообще, иметь соответствующие образование. Чтобы стать тренером надо много учиться и кроме того, иметь за плечами больше набранный опыт и еще уметь этот опыт как-то приложить на игру. Но, вообще, я думаю, что, когда всю жизнь посвящаешь хоккею, то очень сложно от него отказаться. Не обязательно быть именно тренером, можно быть каким-нибудь функционаром. Так что, наверное, после хоккея буду заниматься чем-то, что связано с хоккеем.

Я: Вот мы сейчас говорим о тренерах. Я вспомнила баллоны Крикунова. Таскал в этом сезоне?

Лаурис: Таскал, конечно. И на предсезонке тоже таскал.

Я: А кого?

Лаурис: Да, всех.

Я: Даже Куляша?

Лаурис: (смеется) Ооо, самый дуэт, который никто не хочет таскать – это Куляш и Захарчук!

Я: Ну, конечно, они каждый по центнеру весят.

Лаурис: Да и высокие, и тяжелые. Но знаешь, я не скажу, что таскать баллоны – это что-то такое сверхъестественное, что-то такое страшное. Просто элемент тренировки, развивающий выносливость.

Я: Скажи, а Крикунов вообще позитивный человек по жизни? Просто складывается впечатление по его интервью и пресс-конференциям, что позитивный.

Лаурис: Это зависит от нашей игры. То есть, я думаю, никто из тренеров никогда не будет только позитивом. Команда может сыграть так, что даже сильнейший оптимист станет пессимистом. Так что мы в одной лодке: и тренера, и игроки. У нас одна цель и мы зависим друг от друга.

О семье

Я: Я сколько на тебя смотрю и на твои фото, у тебя такой странный типаж лица. Ты похож и на латыша, и на грека, и на испанца.

Лаурис: Грека? Ты серьезно?

Я: Да, и я не одна так думаю. Кто там у тебя в крови намешан?

Лаурис: Неожиданно как-то, особенно, если учесть, что я латыш в нескольких поколениях. Греческой крови во мне правда нет.

Я: Но все равно, ты красивый очень парень. Много женских сердец за жизнь разбил?

Лаурис: Спасибо-спасибо. Насчет женских сердец не до конца понял.

Я: Ну, много в тебя девушек влюблялось, а ты «идите отсюда – у меня хоккей»?

Лаурис: Ну, я лично немного влюблялся. А девушки? Ну, я не знаю, это же их, наверное, надо спрашивать. Влюблялись... Я думаю, что влюбляться, это же обоюдное чувство.

Я: Нет, Лаурис, влюбляться – это отнюдь не обоюдное чувство.

Лаурис: (смеется) Ну как можно любить человека, который тебя любит? Смысл?

Я: Ну, в любви не всегда есть смысл. Можно просто любить. Ты читал когда-нибудь Достоевского?

Лаурис: Достоевского – нет. Но я Ремарка читал.

Я: Там просто отлично показана жертвенность женской натуры. Правда, наверное, все-таки русской женской натуры...

Лаурис: Да, наверное, в Латвии другие женщины.

Я: А у тебя жена латышка?

Лаурис: Да, латышка.

Я: Вы с женой сына Хенри назвали в честь кого-то?

Лаурис: Нет, наоборот, хотели назвать так, чтобы не было никаких ассоциаций. Мы когда с женой выбирали имя, нам понравилось некоторое имя, но оно вызывало ассоциации. Вот знаешь ты человека и ассоциируешь, что ребенок вырастит таким же допустим как тот человек, и вроде ты совсем этого не хочешь. Мы хотели, чтобы он был у нас один такой, единственный. И вообще, мне понравилось, что на латышском это Хэнрис красиво и хорошо звучит. Ну и на английском Хэнри – тоже понятно.

Я: Ну, да «Лаурис» сложнее произнести англоговорящему человеку.

Лаурис: Да, я когда играл за рубежом проблемы были с этим. Тяжело в Америке мое имя полностью произносить.

Я: А твое имя нельзя никак сократить? Ну, вот меня Мария зовут, но можно назвать Машей. А у вас?

Лаурис: Нет, в Латвии нет такого, чтобы сокращали имя. Но есть типа прозвище, кличка. Олег Знарок, тренер сборной нашей, он когда начал со мной работать, стал называть меня «Лари» и как-то прижилось. И в команде я сейчас больше Лари, чем Лаурис.

Я: Кстати, если вернуться к теме сына. Отцовство оказалось таким, каким ты его представлял или все-таки надеялся, что сна будет побольше ночью?

Лаурис: Я могу сказать, у нас сын вообще молодец, ночью всегда спал, когда совсем маленький был. Были, конечно, ночи, когда мы и не спали с женой. Но, знаешь, он может ночью, например, до трех часов не спать, но потом он сделает такую одну вещь и тебе сразу хватает на всю неделю, и ты даже не расстраиваешься, что ты не спал из-за него всю ночь. – Когда Лаурис говорит о сыне, он расплывается в невероятной улыбке и даже взгляд становится какой-то другой, более добрый.

Я: А он у вас уже говорит?

Лаурис: Да, говорит! Ему сейчас, совсем недавно исполнилось два года (в феврале) и он уже не просто там «папа, дай», а может четыре слова подряд сказать. Может говорить уже... ну, как это по-русски называется? Ну, четыре слова и точка (Лаурис мне руками на столе показывает четыре слова и точку, но я не понимаю, что он хочет сказать). Ну как это называется? Черт, забыл!

Я: Ну, скажи на английском, не мучайся.

Лаурис: Sentence.

Я: Предложение?

Лаурис: Вот! Маленькие предложение уже говорит. Он молодец, очень умный у меня парень!

Я: Большой и высокий растет?

Лаурис: Да, в меня.

Я: Будущий хоккеист?

Лаурис: Ты знаешь, ему никто ничего не объяснял, он сам маленькую клюшку взял и начал гонять. Ему очень нравится! Мы с ним можем играть в хоккей очень долго, по 3-4 часа в день.

Я: А на коньки еще не ставили его?

Лаурис: Да зашли с ним раздевалку и он сказал: «Вот, папа, надо надевать коньки». Я ему говорю: «Куда тебе? Они же 46 размера!», а он: «Нет, надо надевать». Ну я ему одел и вот он так сидел минут 10 и нельзя было с него их снять. (смеется)

Я: Какой забавный!

Лаурис: Но ему сейчас на Рождество бабушка с дедушкой подарили коньки, маленькие такие.

Я: Интересно, где такие коньки на двухлетнего ребенка можно купить?

Лаурис: О, сейчас, что только не делают и не продают! Это не то, что в наше время. Но они пока ему большие чуть-чуть, но ничего подождем. Ему зато нравится со мной на руках кататься.

Я: Да, я видела фото в Интернете, где ты катаешь Хенри на руках. Там, по-моему вообще какое-то мероприятие было. Берзиньш с дочкой тоже был.

Лаурис: Ааа, да! У нас каждый год в Риге проходит игра такая, хм, ну... плезир. Опять забыл как по-русски слово будет. Игра такая, удовольствие... Ну, for fun, в общем. Туда жены с детьми приезжают, семьи и все такое. И вот после игры остается свободное время, когда мы и катаем детей. Ну, и Хенри нравится и самому на коньках стоять (только я его поддерживаю, конечно) и у меня на руках кататься.

Травма

Я: Ты сейчас пока был с травмированной рукой, где жил в Риге или в Казани?

Лаурис: Ну, я оперировался в Москве, потом 3 недели мне вообще ничего нельзя было делать и тогда я поехал в Ригу. Меня команда отпустила. А потом я уже поехал в Казань и там началась реабилитация.

Я: А чем заниматься целый день, когда хоккея нет?

Лаурис: Ну я не скажу, что хоккея нет. Люди, наверное, думают, что травмированные лежат и отдыхают. Это не так совсем. Работы еще больше, чем, когда ты здоровый. Потому что, когда ты играешь, у тебя ритм, ты же через день фактически играешь, ты в тонусе. А, когда ты травмирован, тебя надо в два, а то и три раза больше тренироваться, а без игр это намного сложнее. Почти всегда те ребята, что травмированы проводят на арене больше времени, чем те, кто играют.

Я: Ты меня сейчас прям так удивил! Да и, наверное, удивил многих людей, кто не занимался спортом профессионально. Может быть, это просто ты такой совестливый, а другие на цветы полевые ездят любоваться?

Лаурис: (смеется) Нет, я правду говорю. Я думаю многие другие хоккеисты со мной будут соглашаться. Мы же понимаем, что для того, чтобы вернуться назад в строй, особенно, в середине сезона, надо большую работу проделать. Если травмирован долго, форму игровую очень сложно набрать.

Я: А я думала, что сидишь ты в Казани целыми днями и не знаешь, чем заняться, по интернету серфишь, клипы на Ю-тюбе смотришь.

Лаурис: Ахахах, если бы, а то все бы тогда хотели быть травмированными. Нет, работать надо много. Но, конечно, когда заболел, прям температура если, то тренироваться нельзя. Надо лежать.

Про хобби

Я: Я вчера позарилась на обложку с Озолиньшем и купила HOTICE. Ты не читал его интервью там? Там есть пару слов и о тебе.

Лаурис: Так, рассказывай, что он там про меня говорит. Сейчас я ему в обратку что-нибудь скажу. (смеется)

Я: Нет, Лаурис, он немного про тебя говорит. Он упоминает тебя в связи с гольфом. У него же, я так понимаю, есть гольфные поля свои в Латвии. И вот он говорил, что вы там компанией играете в гольф.

Лаурис: Да, нас там четверо. Я, Масальскис, Берзиньш, он играл первые два сезона в Динамо, а теперь играет в Юности, и Даугвиньш.

Я: Так вот я и вопрос хотела задать: почему гольф? Как вы до него добрались? Ведь не в России, не в Европе этот вид спорта особо не популярен.

Лаурис: Ну, у меня это началось, когда я играл в американской лигах, ну... в Канаде. А там-то гольф очень популярен. И мне сразу так понравилось. Не скажу, конечно, что каждую неделю играл, но как было свободное время, сразу шел. У меня действительно неплохо получалось, так что я увлекся. А потом мне на Рождество подарили, как это называется на русском не знаю, ну... правда, не знаю, прости. Так что у меня выбора не было, а то бы люди обиделись, что они подарили, а я не играю и вот мы и пошли на поля Озолиньша. (смеется) Вообще, я помню, что когда только попробовал не до конца понял, от чего тут получать удовольствие. Объективно – игра не самая веселая. Но потом, когда начинает все получаться, когда хорошая компания подберется, когда погода клевая стоит, то играть в гольф одно удовольствие!

Я: Я слышала, что у тебя еще одно хобби есть – покер.

Лаурис: Ну... да. (улыбается)

Я: А в Ак Барсе есть с кем играть?

Лаурис: Нет, не с кем. Здесь это как-то не популярно. А вот в Риги мы играли и, когда был в Америке тоже. Ну, и на сборах в сборной иногда тоже бывает поигрываем. Вообще, покер не самая удобная карточная игра. Играешь, например, в самолете, а он попадает в турбулентность или просто трясти его начинает, и чипы эти падают на пол (показывает рукой как все падает) и их надо собирать. Пока соберешь, все карты засветишь. Но сейчас уже не играем. Как-то прошло. Так только, если в Интернете посидеть, раскатать пару столов.

Я: Ну ты уж не прибедняйся. В прошлом году вы вроде с Микелисом ездили на чемпионат.

Лаурис: Да-да, в прошлом году мы с Редлихсам, спасибо людям, ездили на чемпионат Латвии по покеру. Рядом с профессионалами поиграли.

Я: А да, я видела фотографии в интернете, видимо с этой игры.

Лаурис: Даже так? Ну там было интересно. Но ты не подумай, это правда всего лишь хобби, я несерьезный игрок. Гольф мне даже ближе, там хоть поговорить можно и лицо не надо делать покер-фейсом. (смеется)

Я: А можно спросить немного нескромный вопрос. Я не знаю, ответишь или нет, но какой самый крупный банк снимал в покере?

Лаурис: Эээ, ну, понимаешь, когда ты там собираешься... там дело даже не в банках, на самом-то деле. Это же азарт, который необязательно в деньгах выражать. Можно, например, сделать, чтобы проигравший голый по гостинице пробежался (смеется) или еще что-то, просто какое-то, как ты там сказала, пари сделать. Но, вообще, деньги нужны в покере, без них неинтересно играть. Бывало, конечно, что в интернете я выигрывал какие-то банки, но сам-то я не профессионал. Особенно хорошо это понял после чемпионата, куда нас с Рэдлихсом приглашали.

Я: Смотри, сейчас вот много появилось желающих зарабатывать этим способом. Ты как сам думаешь, можно ли делать покер основным заработком?

Лаурис: Я думал, что это можно, просто нужно хорошо играть. Но, когда выступал в этом чемпионате Латвии и потом еще один был теле-шоу, на котором я выступал (тоже покеру передача была посвящена), мы там играли с профессионалами. Так вот, после шоу, поговоря с ними, я понял, что для меня это просто хобби в свободное время, а для них тяжелая работа. То есть, далеко не каждый способен действительно хорошо играть в покер. Нужен иметь определенный математический склад ума...

Я: А у тебя не математический?

Лаурис: Ну, математический, скорее всего. Но там не только это важно. Надо сыграть, наверное, миллион этих партий, накопить огромный опыт для разных ситуаций. Это не так что сел и сразу можешь сыграть. Так что сейчас я скажу людям, которые думают, что там сразу можно зарабатывать – это совсем не так. Я ведь тоже вначале думал, что это как бы карты, везение... Если карта идет, то тебе везет, ты можешь выигрывать. Но это только на первых порах. Потом приходит осознание, что на самом деле для выигрыша, надо много думать и анализировать. И если у тебя нет для этого желания и времени, то, наверное, не стоит серьезно связываться с покером.

Я смотрю на часы, на которых 15:02 и чувствую, что, наверное, это последний вопрос. Но решаюсь спросить.

Я: Лаурис, уже три часа, тебе не надо на собрание?

Лаурис: Да нет, у нас там что-то переставили. Да и я к тому же не играю. Я еще могу поговорить. Мне нравится с тобой говорить.

Я: Спасибо, мне тоже очень нравится с тобой общаться. На самом деле, когда я готовилась к интервью, я вообще не представляла, какой ты человек. Знаешь ли, русскоязычный интернет очень скуден на информацию о тебе. А по тем небольшим интервью, что я читала, честно говоря, образ у меня не сложился. Я даже составила два вида вопрос на тот случай, если ты нормальный парень с чувством юмора или же унылый зануда (Лаурис смеется). Вот и хочу узнать, какой ты на самом деле? Не прячется ли под образом секси-гая ботан?

Лаурис: (смеется) Да-да, я зануда!

Я: Серьезно?

Лаурис: Ну, нет, конечно. Ну я же с тобой сейчас говорю, я что похож на зануду? Вообще оценить себя трудно. Обычно же как, можешь посмотреть на то, какие люди рядом с человеком, и сделать вывод о нем самом. У меня есть пара классных, отличных друзей и вообще, я заметил, что вокруг меня всегда как-то собираются приятные люди, семья у меня клевая, родители прекрасные, да они хорошо меня воспитали, так что я делаю вывод, что, видимо, я все-таки неплохой и не скучный парень.

Я: Про клевую семью. Вы как с женой познакомились? Она болельщица или просто в городе встретились и познакомились?

Лаурис: Ну, не то, чтобы она была болельщицей. Эээ, у меня есть хороший друг и она ехала на игру, на которую мы с другом ехали, а ей не было как доехать. Она позвонила моему другу, может ли он забрать ее. Мы за ней заехали и я познакомился с ней в машине. Она мне понравилась. Мы начали с ней пере... пере... переписываться. Ну, знаешь там в социальных сетях, по смскам, а потом встретились и влюбились.

Я: Трогательно. А вообще, из твоего расскзаала выходит, что когда-то ты все-таки был в соц. сетях? А почему удалился?

Лаурис: Да, удалился. Я не знаю, как это правильное слово на русском. Ну, мне не надо... Аааа, как это слово? Помоги!

Я: Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Скажи на английском.

Лаурис: (смеется) Да, я и на английском не знаю как. Ну, следовать типа за кем-то.

Я: Следить? Наблюдать?

Лаурис: Типа того. Мне не надо ни за кем следить в соц. сетях и я не хочу, чтобы за мной следили. Это внимание... Я столько внимания получал, я от него устал. Мне не нужно снаружи мою личную жизнь показывать. Мне самому интересно своей личной жизнью жить, а еще за кого-то там следить – у меня просто нет ни времени, ни желания совсем.

Я: Ты понимаешь, что ты лишил возможности маленьких детишек писать тебя письма обожания, типа «Лаурис, ты такой клевый! Я хочу быть таким же как ты!».

Лаурис: О да, они много писали! И я ценил и сейчас ценю их письма и пожелания мне. Я ведь тоже когда-то был маленьким и у меня были любимый игроки. Но тогда было невозможно пообщаться с кумиром, а теперь Интернет такой открытый, что любой может написать своему герою. И мне всю ночь придется сидеть и отвечать на их письма.

Я: А зачем на все-то отвечать? Выбери девочку посимпатичнее из тех, кто пишет и ей ответь, а остальные пусть без ответов остаются.

Лаурис: Какая ты жестокая! (смеется) Нет, я так не могу, меня по-другому воспитали. Они ведь только хорошее мне хотят, я их понимаю, потому что сам был на их месте и мне не хочется, чтобы ребенок обиделся на мое равнодушие. Да и самое главное, они пишут и мне хочется им отвечать, по-настоящему, хочется. Но, если я буду всем отвечать, у меня вся жизнь пойдет на это. Так что, если вы меня где-то видите на этих социальных сайтах – это не я!

Я: Ну, на Facebook есть твоя страница, но там как бы она больше посвящена тебе...

Лаурис: Ты не первая, кто мне говорит про Facebook! Ко мне тут подходили и говорят, мы тебе пишем на Facebook. Я удивился, говорю: «На Фейсбук, да? Как интересно. И что я отвечаю?».

Я: Слушай, по теме фанатства. Тебе что самое интересное давали под автограф? Грудь не подставляли?

Лаурис: Ой, что только не было! И грудь, и ноги, и руки, и спину.

Я: Я имею в виду женскую грудь, Лаурис! Голую.

Лаурис: (смеется) Ну, как сказать голую. Ну, совсем голую нет. Ну, почти голую было. Я вообще иногда поражаюсь болельщикам и болельщицам.

Я: Ну, прям Овечкин-стайл. У тебя фанаты в основном кто? Дети или взрослые люди?

Лаурис: Ну фанаты разных возрастов, а автографы, конечно, чаще дети подходят брать. Есть там, кто очень готовились, какой-нибудь журнал приносят или вырезки, просят на них расписаться. А иногда есть те, кто просто у соседа вырвал какой-нибудь лист и даже не знает, у кого он спрашивает автограф, но надо, ведь все берут вокруг (смеется). Но я никому никогда в автографах или фото не отказывал.

Я: Тебя это не обременяет?

Лаурис: Обременяет? Я не знаю такого слова. Объясни, что значит.

Я: Ну... тебя это не утруждает? Отягощает?

Лаурис: Нет-нет, не утруждает. Им же так приятно, я это вижу по их лицам, по эмоциям. Почему бы людям не делать приятно, мне ведь несложно. Особенно, если люди после игры стоят, ждут меня в -20 С, не могу же я мимо просто взять и пройти? Я-то что, я подошел, дал автограф, сфотографировался и сел в автобус, а они кроме того, что на холоде простояли 40 минут пока мы переодевались, еще потом добираться до дома будут. Надо уважать и ценить такую преданность.

Я: Ну, всем бы хоккеистам так думать, как ты (про себя я сразу вспоминала посыл Радулова). Кстати, я сижу, слушаю тебя и удивляюсь, ты так свободно говоришь по-русски и лексика богатая и почти без акцента. Ты, где его успел так хорошо выучить?

Лаурис: Спасибо. У нас в команде как-то всегда были русскоговорящие хоккеисты. Да, и в Риге много русских. В детстве во дворе были русскоговорящие дети, телевидение еще. Нет, жить в Риге и не знать русский – это сложно, особенно людям моего возраста. Да, и плюс мы еще его в школе учили.

Я: Вот ты сейчас со мной говоришь, ты на каком языке про себя думаешь?

Лаурис: Смотря на какой вопрос отвечаю. (смеется) Но так вообще про себя, я конечно, на латышском думаю. Он все-таки мой родной язык и как-то всегда меня в жизни окружает. Но говорить могу спокойно и на русском, и английском.

Я: А еще немного на финском, да?

Лаурис: Ну, говорить вряд ли. Давно на нем не говорил, но так понять, что финны обо мне говорят – это я могу. Все-таки я четыре сезона в Финляндии провел.

Я: Тебя, наверное, из-за этого к ним в звено Крикунов поставил?

Лаурис: Может быть.

Я: Ты уже думаешь об Олимпиаде-2014?

Лаурис: Да, задумывался. Надо уже готовиться к ней нашей сборной.

Я: Как думаешь, капитаном тебя сделают?

Лаурис: (смеется) Ну, как... Капитана же не назначают, это так не происходит – его игроки выбирают. Нельзя прийти к тренеру и сказать «Я хочу быть капитаном». Никто тебя так капитаном не поставит, а если поставит, то это будет неправильно. Игроки сами должны выбрать лидера команды. Но я хочу заметить, что я уже был капитаном сборной Латвии, правда, юниорской. Так что опыт у меня есть и, вообще, лидерские качества тоже. Так что морально я готов. (смеется) И мне бы правда очень хотелось этого, но решаю не я.

Я: Меня просили передать тебе привет из Гомеля! Есть люди, кто считает, что ты там был лучшим игроком за последние лет так десять.

Лаурис: Ой, спасибо! Серьезно так думают? Очень приятно. Я сам о том времени в Гомель вспоминаю только с улыбкой. Потрясающий сезон тогда был. Люди подобрались отличные. Может, мы как команда не очень хорошо выступили, но то время.. время было изумительное. В Белоруссии не очень много людей ходили на хоккей, на белорусский чемпионат, но на Гомель всегда собирался полный стадион. Я реально чувствовал большую любовь от болельщиков к себе и к команде.

Я: У меня тут еще, кроме привета из Гомеля, есть два «вопроса от телезрителей».

Лаурис: Ну, давай их.

Я: На кого бы ты не хотел, чтобы попал Ак Барс в первом круге плей-офф?

Лаурис: Серьезно, если честно, нет такого. Потому что все равно, если у нас задача Кубок Гагарина, как можно искать легкого пути? Чтобы его выиграть надо проходить четыре раунда и уж, что выпадет, то выпадет. С теми и будем биться. А подсчитывать, думать, как выйти на ту или иную команду, это никогда ничем хорошим не заканчивается. Надо просто в хоккей играть. У нас команда сильная и нам в плей-офф некого бояться.

Я: Ну, и второй: какие чувства перед возвращением на лед после такого перерыва?

Лаурис: Очень приятные и волнительные. Это так сложно не играть, смотреть за тем, как твоя команда играет, а ты нет. Мне тоже хочется им помочь. Я очень надеюсь, что я восстановлюсь к началу плей-офф. Но я также понимаю, что надо полностью выздороветь, чтобы меня поставили в состав.

Я: А руководство Ак Барса тебя не подгоняет?

Лаурис: Нет, наоборот, они понимают, что я переживаю, они тоже переживают, они меня только подбадривают. Не было такого, чтобы кто-то там через 3 месяца меня выгонял на лед. Все понимают, что у меня травма и спасибо им огромное, что дают время на реабилитацию.

Я: Ну, вот и все, вопросы у меня закончились. Хотела тебя на чем-нибудь попросить оставить мне автограф. Скинула на флешку твои фотки, пошла распечатывать и не открылась у меня флешка ни на работе, ни в полиграфии. Сейчас найду на чем можно расписаться... (копаюсь в сумке).

Лаурис: На груди давай! (смеется)

Я: Эм, я, конечно, могу, но подозреваю, что это это шутка, да?

Лаурис: Конечно, шутка! Давай листочек какой-нибудь, – я протянула ему блокнот. – Ты знаешь, я на русском плохо пишу, а на латышском ты не поймешь... Я на английском напишу, ок?

Я: Давай!

Вот что получилось – тыц.

Я: Какая прелесть, спасибо! Кстати, говорят, что в одном интервью ты рассказывал, что лишился девственности в 22 года. Это правда?

Лаурис: (улыбается) Неееет. Это тебе, наверное, кто-то в Фейсбуке, где меня нет написал, да? – я сижу и давлюсь смехом. – Что ты смеешься?

Я: Да, я пошутила, Лаурис. Просто решила проверить, правильно ли я делала, что задавала тебе вопросы, сочиненные для парня с чувством юмора.

Лаурис: Аааа, я понял!!! Это и был провокационный вопрос, о котором ты говорила. Черт, ну я попался!

 

logoЛаурис Дарзиньш
logoДинамо Рига
logoАк Барс