Дела давно минувших дней #2. Виталий Прохоров
Виталий Викторович Прохоров родился 25 декабря 1966 года в Москве. Хоккейная карьера этого игрока получилась весьма любопытной и изобилующей интересными случаями. Прохоров всегда говорил правду вне зависимости от того, какой она была, в том числе для него самого.
Был один случай едва не поставил крест на моей хоккейной карьере. Мне было лет 15, когда в наш класс пришел мальчишка из Швеции. Модная куртка, джинсы, фирменная сумка. А это начало 80-х - когда в стране ничего не было. Девчонки к ногам шведа падали штабелями. Стало обидно. И я с приятелем накостыляли этому пареньку. Заодно отняли куртку и сумку. Нас забрали в отделение. Завели уголовное дело. Пугали тюрьмой. Дескать, мало того, что ограбление, еще и иностранный гражданин пострадал. Особая статья. Спасибо мама спасла. Договорилась как-то со следователем. В итоге обоим выписали условный срок. Дело легло в архив КГБ. И на пять лет я стал "невыездным". Пропустил молодежный чемпионат мира, другие международные турниры. Тренеры уже не вызывали в сборную, потому что знали - все равно Прохорову за границу дорога закрыта. Когда началась перестройка, наконец-то выпустили. С того момента - зарекся воровать. Для меня это был "знак". Понял, что, если впервые пронесло, на второй раз точно кончится плохо.
Свою карьеру Виталий Викторович начинал в "Спартаке". Дебютировав за красно-белых, в чемпионате-1983/84 форвард провёл за этот клуб еще восемь сезонов. После была Олимпиада-1992, на которую Прохоров отправился в составе сборной СНГ.
С 1992 года я не пью. Ничего не вшивал и не кодировался, мог себе позволить в любую минуту. Но не видел ни повода, ни смысла. Надо было держать себя в форме. Пребывание в Америке сильно на меня повлияло, поменялось отношение к работе. Сам себе сказал про выпивку: "Это мешает". В "Спартаке" всякое бывало. Могли прийти на тренировку после веселья. А Борис Майоров все замечал.
Пьянству Ивашкина к примеру посвящались целые собрания. Говорили: "У нас хоккей или что?!" Как-то и по мою душу собирались. В отпуске сидели в ресторане компанией. Повздорили с какой-то молодежью - и человека четыре наших загремели в милицию. Меня-то, наоборот, гнали: "Иди отсюда!" Но как же я уйду, если товарища забирают?! Когда приехали в 108-е отделение на Пушкинской, пришлось писать объяснительную с остальными. Майор взял наши бумаги: "Свободны". Когда вышли, уж утро было. Солнце светило. Отпуск закончился, дней двадцать спустя отправился со "Спартаком" на сборы. Однажды вызывает Борис Майоров: "Пришла бумага из милиции. Вы, пьяные, подрались. Это нонсенс, завтра будет собрание, из команды отчислим..." - Я вздрогнул: "Стоп-стоп, как же так? Посмотрите на число". - "Ничего не знаю, опорочил репутацию!" - Выгнали меня из "Спартака". На следующий день вернули. А теперь у меня к пьянкам отношение конкретное. Стресс водкой не заглушишь, этот номер уже не прокатывает. От алкоголя в два раза тяжелее.
В Альбервиле форвард набрал 6 очков в 8 матчах, внеся со своими партнёрами по тройке Николаем Борщевским и Игорем Болдиным весомый вклад в командный успех. Вообще же, в 1992 году это трио спартаковских нападающих считалось одним из сильнейших в стране. Что касается золота Олимпийских Игр, то по прошествии времени Прохоров отметил, что эта медаль имела две стороны: "Эта медаль - палка о двух концах. Она дает имя, но подыгрывает твоему тщеславию. Как становишься чемпионом, - и вот оно, тщеславие, рядышком. Внимательно понаблюдайте за людьми, которые что-то выиграли. Молодец, если вовремя себя поймаешь - доходит, насколько это глупо. С любым человеком нужно общаться на равных. А если собственное тщеславие не удавишь - будешь оскорбляться на любую мелочь".
Сезон-1992/93 Прохоров начал уже за океаном в "Сент-Луисе". В "Блюз" россиянин продержался до 1995 года, после чего вернулся в "Спартак". Во многом Прохорову не удалось закрепиться в "Сент-Луисе" из-за ссоры с легендарным Бреттом Халлом, выступавшим в ту пору как раз за "блюзменов". "Халл - великий хоккеист. Я больше не встречал игроков, обладающих настолько сильным и точным броском. Порой в голове не укладывалось, как Халл ухитрялся бросать - но почти всякий раз шайба залетала в ворота! А вот характер у Бретта - жуткий. Периодически у него крепко срывало башню, - и тогда не по себе становилось всем вокруг. Однажды всю тренировку Халл изводил меня нелепыми придирками. Когда в очередной раз услышал: "Эй, факин рашн, куда поехал?", терпение лопнуло. Тут как раз наступил перерыв, команда вернулась в раздевалку. Я поднялся, сделал тише музыку. Ребята замолчали, переглянулись. Я подошел к Халлу и на скверном английском выдавил: "Под лед тебя закопаю, если снова такое услышу". Из дальних углов раздевалки высунулись головы бойцов, которые за Халла могли горло перегрызть любому. Хоть чужому, хоть своему. Но я не испугался. Некоторые игроки, видя мое состояние, еще на площадке шепнули: "Ничего не бойся. Делай с Халлом, что хочешь. Мы встанем за твоей спиной, и никто из "полицейских" тебе не помешает. Они-то видели, как Халл меня доставал" – вспоминал тот случай Прохоров.
Чем-то я ему не понравился. Я держался слишком независимо. А власть у Халла в клубе была безграничная. На следующий день после речи в раздевалке откомандировали в фарм. И моя энхаэловская карьера покатилась вниз. У Кинэна на первых порах Халл помалкивал и бегал как ишак, быстрее всех. Если прежде мог опоздать на тренировку, а тренера послать, то при Кинэне стал паинькой. Но долго так продолжаться не могло. Когда разругались, именно Кинэну, а не Халлу указали на дверь.Ведь у Халла с владельцем команды были чудесные отношения. Бретту он безгранично доверял.
Но больше всего меня поразил Пол Каваллини- деятельный товарищ. Даже на тренировку приезжал в пиджаке и галстуке. Затем мчался в офис. Рассказывал - пару часов в день можно выкроить, чтобы заглянуть в компьютер. Просмотреть ситуацию на бирже, отследить котировки. Молодые хоккеисты сейчас ночами просиживают за ноутбуками. Не знаю, что они в интернете ищут, а Пол зарабатывал деньги.
А из тренеров я не смог ужиться с Юрием Моисеевым в "Ак Барсе". Не удалось мне найти с ним общий язык. Я не сумел подстроиться под его систему. В "Спартаке", где много лет отыграл до этого, не было жестких рамок. А здесь неожиданно в 30 лет будто за колючую проволоку попал. Моисеев пытался меня ломать, я сопротивлялся. Но у меня в этой борьбе шансов не было. Решил разок поговорить с Юрием Ивановичем по душам. Он усмехнулся: "Бери бумагу". Я взял. Моисеев продолжает: "Пиши: "Тренер всегда прав". На этом разговор закончился.
С Кинэном у меня конфликтов не было. Я же с ним недолго поработал. Кинэн сразу заявил, что Прохоров у него играть не будет. Не скажу, что Майк недолюбливает русских. Просто из наших хоккеистов в фаворе у него были только звезды - Буре, Ковалев, Зубов... Тому же Буре, который не уходил у Кинэна с площадки по сорок минут, он говорил: "Играй сколько хочешь, главное - забей 60 шайб за сезон".
Но тренер он очень сильный. Но логику его понять иногда было невозможно. Например, мог по пять раз за матч менять вратарей. На ровном месте спровоцировать конфликт с игроком. Деспотизм Кинэна проявлялся в мелочах. Он не терпел, если кто-то из игроков по ходу матча пытался подбодрить партнеров. Тут же срывался на крик: "Всем молчать! Здесь я - главный, никто не имеет права раскрывать рот!" Как-то, помню, Виталик Карамнов замешкался, вовремя не вышел на смену. Вместо него на лед выскочил другой хоккеист и допустил ошибку. Нам забили гол. Видели бы вы Кинэна в эту секунду! Карамнова он готов был разорвать. "Это ты проиграл мне матч! Вали отсюда!" - орал Кинэн. Отправил Виталия в раздевалку прямо в разгар игры.
Вернувшись в "Спартак", Прохоров довольно скоро снова уехал из России на этот раз в шведский "Ферьестад", в котором за один сезон игрок набрал 18 очков. Но нападающему хватило одного года в этом клубе, чтобы соскучиться по "Спартаку".
Когда играл в Швеции хоккеисту лезвием конька перерезали горло. Погиб парень. Это произошло в матче команд первой лиги. Трансляции не было, поэтому почти никто эпизод не видел. Я бы о нем так и узнал из газет, если б на следующий день не приехал с "Ферьестадом" играть в этот город. Смотрим - на льду пятна крови. Нам и рассказали, что стряслось накануне. С того дня хоккеистам запретили выходить на лед без специальных ошейников. А самая ужасная травма на моих глазах случилась в "Пеории" - фарм-клубе "Сент-Луиса". Мишеля Монжо толкнули на ворота - и углом штанги парню срезало пол-лица. Без сознания доставили в больницу. Еле откачали. Пришлось делать пластическую операцию. После нее узнать Мишеля было непросто - лицо стало совершенно другим. Как ни странно, в хоккей вернулся, но выше фарма не поднялся. Хотя игрок был толковый.
В Америке у меня возникли проблемы с сердцем. Почувствовал недомогание, обратился к врачам. Те осмотрели и выдали: "Голубчик, да у тебя, похоже, инфаркт". Отправили в клинику на обследование. Я был в панике. К счастью, диагноз не подтвердился. Оказалось, всего-навсего мышечный спазм. А сердце - в норме. Но два дня еще мурыжили в клинике. Когда выписывался, принесли чек. И тут действительно я был близок к инфаркту. 15 тысяч долларов - за три дня. Хорошо, страховка покрыла расходы.
Это, впрочем, не самое страшное, что было в моей жизни. Дважды попадал в аварии. Первый раз в Подмосковье перевернулся на джипе. Сработала "подушка", но я был не пристегнут и вылетел через стекло на встречную полосу. Чудо - там не было ни одной машины. Сломал руку и ребра. Джип восстановлению не подлежал.15 тысяч долларов - за три дня. Хорошо, страховка покрыла расходы. Это, впрочем, не самое страшное, что было в моей жизни. Дважды попадал в аварии. Первый раз в Подмосковье перевернулся на джипе. Сработала "подушка", но я был не пристегнут и вылетел через стекло на встречную полосу. Чудо - там не было ни одной машины. Сломал руку и ребра. Джип восстановлению не подлежал.
А второй случай. Ехал зимой по трассе Москва - Дон. Внезапно педаль газа ушла в пол. Машина начала резко набирать ход, хотя прекрасно знаю, что жал на тормоз. Дорога скользкая, но чтобы полноприводной BMW X5 так понесло... Я въехал в зад убогой "четверке", за рулем которой сидел какой-то индус. Как она не перевернулась, ума не приложу, - удар-то был сильный. А впереди я успел разглядеть обрыв. Уже открыл дверь, чтоб на ходу выпрыгнуть, как вдруг машина остановилась. В паре метров от края. Я был в шоке. Потом посмотрел по сторонам: у машин - пустяковые царапины. Мы с индусом живы-здоровы. Сели и поехали дальше. Мистика... Я так и не понял, что это было. Может, предупреждение? Какой-то "знак" свыше? Я к таким вещам отношусь серьезно.
Отыграв чемпионат-1997/98 в красно-белой форме и став лучшим снайпером первенства, Прохоров из-за сложной финансовой ситуации в команде был вынужден ее покинуть. Он перешел в стан принципиальнейшего соперника "Спартака" - ЦСКА. Свой переход в армейскую команду Прохоров мотивировал так: "Я не скрываю, что ушел за деньгами. Я уже был возрастной игрок, у меня была семья. В тот момент клуб медленно катился под откос. Таким образом, либо я вместе с клубом качусь вниз, в том числе и финансово, либо за то время, которое я еще смогу играть в хоккей, обеспечиваю семью на будущее. В тот момент я понимал, что после окончания карьеры у меня может не быть ни пенсии, ни высокооплачиваемой работы".
Впрочем, и в ЦСКА форвард провел немного времени, как собственно и в последующих своих клубах: "Ак Барсе", "Магнитке", "Ладе", "Витязе" и "Химике". В последнем, к слову, он в 2002 году и закончил свою профессиональную карьеру игрока. Всего же Прохоров сыграл в чемпионатах СССР/СНГ/России 272 игры, забив в них 68 голов.
За свою карьеру Прохоров прославился как бесстрашный игрок, для которого команда была всегда на первом месте. Чего только стоят его семь переломов носа. К слову, о самом памятном из них Виталий Викторович вспоминал следующее: "Это было в НХЛ. Сначала разворотили шайбой все лицо - навылет четыре зуба, порваны губы. Через день нам играть с "Детройтом". Заказал специальную полумаску для челюсти. Канадцы говорят: "Не вздумай ее надевать". Я поразился - как же так?! Любое попадание - и мне лицо уже не исправят! Все швы открыты! Говорят мол - "тебе каждый второй будет в эту маску лезть кулаком". Я не поверил. Но после первого периода пришел в раздевалку и маску отбросил. Кто б мимо ни проезжал - локтем ли, клюшкой туда тыкал. Один вовсе руку засунул под маску. Зато во втором периоде никто не сунулся.
А в третьем периоде все и случилось. Я расслабился - и начались приключения. Какая-то заваруха за воротами, я кинулся на Пола Коффи. Пол увернулся, а на его месте возник Дино Сиссарелли. Маленький, но здоровый как боров. Мой удар пришелся ему в лоб. Но от моего кулака его голова даже не откинулась назад! Пока я поражался, он провел ответный - прямо в нос. Вот я и рухнул. Лежал, смеялся, вся наша скамейка тоже хохотала. За два дня мне все губы разорвали, зубы повыщелкивали да еще и нос сломали. Все, говорю, хватит на сегодня".
После окончания карьеры Виталий Викторович стал генеральным директором одного из заводов, специализирующихся на строительных материалах. Большие деньги немного заглушали тоску по хоккею, но забыть игру Прохоров не мог.
Бизнес в России это опасность на каждом шагу. Хотя вроде бы и прижали проверяющие органы, ничего не изменилось. Мне товарищи из бизнеса рассказывают: "Приходят, как прежде, по пять человек, вытаскивают документы, вымогают деньги..." У нас честно бизнес сделать очень тяжело. Даже если речь об обычной палатке. У меня каждый день было такое, что за голову хватаешься: "Не может быть!" На производстве станок загорелся - я и не представлял, что они могут гореть. Если за пять минут не потушат, все производство полыхнет. 1200 квадратных метров. Как-то в два часа ночи звонок - опять пожар. Мы строили склад, а рядом загорелась будка гастарбайтеров. Пожарные ко мне: "Что будем делать?" А откуда я знаю? Но самая непонятная ситуация - приходит наряд из проверяющих органов и начинает говорить на своем языке. И я кое-как разруливаю момент. Научился ходить по кабинетам.
Но у меня не было удовлетворения и ощущения, что это мое. Часть меня продолжала играть в хоккей. Хотя было нормально с деньгами, работа хорошая. Немногим спортсменам так везло, как мне. Зарабатывал гораздо больше, чем в хоккее. Деньги чуть-чуть заглушали тоску по хоккею. Я всегда был самодостаточным человеком. Но тут что важно? Не путать самодостаточность и гордыню. Мне совершенно не хотелось заниматься чем-то однообразным - это путь к унынию.
В бизнесе главное упорство и терпение. Если что-то не получается, не надо все бросать. Успех приходит не за год и не за два. Делами бывшего завода я не интересуюсь. Интерес пропал. Слышал, что дышит и работает, но много людей сократили. Когда в руки беру визитку "генеральный директор завода" ничего не чувствую. Головой понимаю, что получил замечательную практику. Опыт ведения бизнеса - большое дело.
Поработать в родном "Спартаке" мне никогда не предлагали. На какое-то время я выпал из хоккея. Да и жизнь не стоит на месте. Если Прохоров куда-то исчез - кто его будет искать? Может, когда-нибудь вернусь в "Спартак" - не знаю, в каком качестве. В 2009 году на матче с "Нефтехимиком" в Сокольниках подняли мой свитер. Это был очень трогательный момент.
Недавно подарили книжку про "Спартак". Листаю - вот, такой-то год. Сразу из тумана выплывают какие-то силуэты, обрывки игр. Я не считаю себя великим хоккеистом. Известным. Классным хоккеистом, но эталон для меня - тройка Макаров - Ларионов - Крутов. Или Кожевников, например. Шепелев, Капустин. Я выжал не сто процентов, наверное, жалел себя.
Сейчас регулярно созваниваюсь с Колей Борщевским, Игорем Болдиным, Валеркой Карповым, Серегой Голошумовым - был в "Спартаке" такой вратарь. Правда из "Спартака" 80-х двоих уже нет. Сергей Капустин умер - сердце. У Сергея Агейкина была лейкемия. Сгорел за девять месяцев. Лешке Ивашкину поставили тот же диагноз. Но, слава Богу, держится. На поправку пошел.
Я провел два года на Вааламе. В какой-то момент понял: надо менять жизнь. Недостаточно лечь в больницу или уехать в Карловы Вары - нужен был остров и монастырь. Хотел ограничиться годом, но оказалось, что этого мало. Остался на второй. Все началось с того, что несколько лет назад приятели подарили книгу о Валааме. Они спонсоры монастыря, или, как называют таких людей на острове, благодетели. Время от времени ездят туда отдыхать, молиться - и меня постоянно тянули с собой. Я отнекивался. А потом как-то листал эту книгу, и - осенило: "Надо туда, на Валаам".
Но туда так просто не приедешь. Нужна рекомендация от священника или благодетеля храма. Без нее на Валааме остаться нельзя. Меня как раз эти приятели и рекомендовали. Я никому не рассказывал куда собрался, разве что самым близким. Кто-то до меня дозванивался - тоже ничего не объяснял. Говорил: "Приезжайте в гости..."
А по Москве в это время очень много слухов ходило. Знакомые футболисты стеснялись прямо у жены спросить - говорили вкрадчиво: "Мы слышали, Виталик умер?" Нет, отвечала. Пока жив. У меня был на Валааме мобильный, лишь номер я сменил. Мало кто знал. Жене я ничего не объяснял. В тот момент мы жили порознь, хотя официально развод не оформляли. Рассказал Алене о своем желании - отнеслась с пониманием. Так же как родители. А с женой сейчас мы снова вместе.
Отец у меня как настоящий коммунист, был атеистом. Но жил по заповедям Божьим. Не обмани, не укради, не предай, не прелюбодействуй... Это, считаю, гораздо важнее, чем бить поклоны в церкви, изображая праведника, но в душе им не быть. Сначала на острове почти никто не знал, чем я занимался прежде, - пока мое лицо не показалось знакомым одному иеродьякону. Оказался бывший хоккейный вратарь из Омска. Славный парень. К священничеству подходит, к сану.
За спортом в монастыре следили. Едва началась Олимпиада в Турине, сразу телевизор откуда-то принесли. Сидели вокруг, хотя и называли его "бесовским ящиком". И чемпионат мира по хоккею смотрели. На Валааме стояла специальная рота противовоздушных войск. У прапорщика и телевизор был, и тарелочка-антенна. И вот к московскому чемпионату мира я монахов собрал: "Поехали в роту". Там и болели - да как азартно!
Но без матерного слова. Им не положено. Однажды на острове я слышал матерное слово - монах в сердцах высказался. Прямо вылетело из него. Мужской же монастырь, он ревностно относился к присутствию женщин. А тут увидел одну. Вот и рубанул. Там были монашки. А в женском монастыре есть мужчины - послушники, иноки... В алтарь ведь проходить имеет право только священник-мужчина.
За два года я научился смотреть на себя со стороны. В ограниченном пространстве Валаама это хорошо получается, когда каждый день встречаешься с одними и теми же людьми. Посмотрел на свою работоспособность. Этот период научил терпению. И еще чему-то. Иногда работал целыми сутками. Думал: откуда силенка-то? Часто помалу спал - проверял себя. Испытывал организм - сколько он выдержит без сна? Результат-трое суток спал по полтора часа. Потом свалился - дрых восемь часов. Интересно наблюдать за собственными всплесками энергии: то с ног валишься, то снова в порядке. Под кофеек. А приехал я с Валаама сильно похудевшим.
В пост к мясу не прикасался - вот и высох. Уезжал в монастырь - весил 85 кг. Вернулся - 74. Все вокруг кушают квашеную капустку - ничего страшного. Окажись рядом мясная лавка, сложнее было бы удержаться. Сейчас я любое мясо ем, кроме свинины. Организм за два года в монастыре получил приличный стресс - будто спрашивал: "Что ты со мною делаешь?!" И отреагировал после возвращения по-своему. Очень быстро поправился. А потом снова похудел.
Встречал там банкира, который на пару месяцев бросил все и укатил на Валаам. Спецназовцев, прошедших "горячие точки". Кто-то отсидел в тюрьме за воровство, кто-то был наркоманом, кто-то спустил все состояние в казино... Даже бомжи попадались. Необычная публика. Иногда чувствовал фальшь. Но ведь не скажешь: "Почему обманываешь?" Не принято. Я с мирскими мало общался. Больше с монахами. Да и времени на досужие разговоры там нет. С утра до вечера крутишься, как белка в колесе. Работаешь, молишься, читаешь.
А читал все. От учебников по русскому языку и физике до классической литературы и православных книг. В монастыре шикарная библиотека. Но особенно люблю Довлатова, каждый год перечитываю четырехтомник. Когда плохое настроение, рука сама к нему тянется. Открываю с любой страницы - и читаю как в первый раз. Из профессий хватался за все подряд. Лишь коров доить отказался. Не для меня занятие. Лучше уж целый день рубить дрова. Или в поле трудиться. Выкорчевывать сорняки, собирать камни, срезать ветки... Вечером, правда, поясница стонет. Еще поваром был. Показал, дурак, что умею готовить, - вот меня и отрядили на кухню. А потом назначили банщиком. Монахи каждый день парятся - пожалуй, это единственное их развлечение.
Курить мне там позволяли. Как с 18 лет начал, так и продолжал. Но самим монахам курить нельзя. Три заповеди: безбрачие, послушание перед Богом и отказ от всего мирского. Жил в келье. Поначалу в двухместной, затем - один. На два месяца ко мне на Валаам приезжал сын. Васе тогда было 17 лет. Конечно, ему все давалось намного тяжелее. Зато получил обалденный... ох, извините за выражение, прекрасный опыт. Увидел мужскую среду, как трудятся люди. Причем бесплатно. Для сегодняшней молодежи это за гранью понимания - работать не ради денег, а во Славу Божию.
У меня некоторые привычки отпали навсегда. Для меня теперь недопустимо обсуждать человека за глаза. Стал за речью следить. Это мирскому человеку можешь ляпнуть: "Чего ты гонишь?" А у монаха спросишь: "Что имел в виду?" На острове перестал ругаться матом. Ни разу не вырвалось. Однако с тех пор, как работаю тренером, иногда крепкое словцо слетает на эмоциях. Пытаюсь себя контролировать. Ничего брань не дает, кроме осквернения души.
Бороду там я отпустил. Бородища была знатная. Как у Льва Толстого. Сын когда увидел, обомлел. Спросил: "Что это за дед?" Но когда в Москву приехал - сбрил. Зачем стращать народ? Но второй раз там оставаться надолго не имеет смысла. Такого эффекта не будет. А вот на недельку приехать на остров в качестве гостя очень хочу. Скучаю по той тишине, уединенности. Природа на Валааме потрясающая. Вот только вода в Ладожском озере ледяная.
Лосей на острове я не стрелял. Для этого охотники есть со специальной лицензией. Отстрел лосей - мера вынужденная. Одно время их количество явно превышало норму. Чтобы сохранить валаамские леса, лосей должно быть не более пяти. Я нашел в монастыре то, что хотел. Но тут много личного. Кое-что даже перед самыми близкими людьми открывать нельзя.
Ведь внутри мы все одинаковые. Просто я могу рассказать о каких-то вещах, которые другой не читал. А если и читал, то не всегда способен выразить это словами. Да у него, может, никогда и не спрашивали. Но внутренний мир у него такой же. К примеру, много теологических исследований посвящено Библии. Но вовсе не значит, что те, кто ее расшифровывают, понимают, как устроен этот мир. Кроме Всевышнего и его ангелов-хранителей, этого никто не знает. Мы способны лишь догадываться. Счастье - понятие относительное. Как в анекдоте: "Три волосинки на голове - это мало. А три волосинки в супе - уже много..."
Поработав в фарм-клубах "Крыльев Советов" и "Спартака", сейчас Виталий Викторович тренирует детей из хоккейной школы "Созвездие", а также играет в любительской лиге за команду "Вэлком". Сын Василий, который пошел по стопам отца и сейчас выступает за Электростальский "Кристалл".
Материал собран из архива газеты Спорт-Экспресс, дополнения из очерка Александра Рожкова с сайта www.championat.ru
Фото: www.spartak-history.ru
Продолжайте, пожалуйста.
но бойцом всегда был, этого не отнять