Вегас? Вегас!
Я положил трубку и перед глазами была только вода.
Только что я закончил свой разговор с Дугом Армстронгом – генеральным менеджером Сент-Луис Блюз. Он сообщил мне, что, несмотря на все его усилия, организация не смогла защитить меня на предстоящем драфте расширения НХЛ.
Это было в прошлом июне. Я находился на своей лодке посреди озера Мемфремейгог на юге Квебека.
Это красивое озеро, расположенное всего лишь в 45 минутах езды от местечка, где я вырос - Шербрук. В детстве я все лето проводил в этом месте. И я помню, как мечтал о том, что если когда-либо стану хоккеистом, то куплю там дом.
Так вот когда я повесил трубку, я просто… сел. Я сидел в своей лодке в полной тишине прекрасным летним днем. Так прошло два часа. Я думал о том дне, когда Блюз выбрали меня в первом раунде драфта – было это почти десять лет назад. Я думал обо всех тех великолепных моментах, проведенных вместе с командой. Я думал о том, насколько я признателен владельцу, Тому Стиллману, который любит этот клуб больше, чем большинство людей может себе представить. И я думал о том, как же мне будет не хватать этого города.
В тот день на озере было необычно тихо. Я практически ничего не слышал – ни катеров, ни плавающих детей – был только я, да мои мысли.
Я знал, что Дуг сделал все возможное, чтобы я остался в команде, однако это оказалось совсем непросто. Я позвонил своим родителям, пока плыл к берегу. Я рассказал им, что происходит, а также что нет стопроцентной уверенности в том, что Вегас выберет меня на драфте, который состоится на следующей неделе.
Я привязал лодку и зашагал к дому – к моему первому дому, который я купил. И я начал думать, где же будет мой следующий дом.
Всего через несколько дней Дуг позвонил мне снова. На этот раз я знал в точности, что он хочет мне сказать. Он сказал: «Дэвид, хотел тебе сказать, что мы не смогли договориться таким образом, чтобы сохранить тебя…Вегас собирается взять тебя завтра на драфте».
Вот тогда-то все стало ясно. Ну ОК, Вегас… так Вегас. До сих пор больно это вспоминать. Я считал, что сделал достаточно, чтобы забронировать себе место в команде на следующий сезон. Однако я приказал себе больше так не думать, так как это причинило мне уже достаточно боли.
В тот день была перевернута страничка в моей жизни.
Я решил почитать новости о Рыцарях. Я знал, что, кроме меня, Вегас, скорее всего, заберет Марка-Андре Флери. А так как я хорошо знаю его еще с того времени, когда мы вместе играли за Питтсбург, я кинул ему смс.
- Вегас?
- Вегас!!! – ответил он.
Вегас.
После этого мне становилось все более и более интересно. Было известно, что главным тренером будет Жерар Галлан. Все игроки, с которыми я пересекался в своей карьере, и которые играли под его руководством, положительно отзывались о нем. Они говорили мне, что он является тренером именно для игроков — и не важно, что ему приходилось делать, но он выжимал из каждого по максимуму. Я знал, что такой тренер будет нужен Вегасу, учитывая как будет набираться команда. Всем придется попотеть — каждый игрок должен будет внести свою лепту — ну если только мы захотим действительно пошуметь, как следует.
На следующий день я был задрафтован Вегасом, и мой новый ассистент генменеджера, Келли МакКриммон, позвонил мне.
«Дэвид, сейчас мы пытаемся обменять некоторых парней. Ближайшие дни будут немного сумбурными, так как мы намерены завершить комплектование состава и подготовиться к драфту молодежи, - сказал он мне, - но тебя мы обменивать не собираемся. Ты будешь большой частью нашей команды».
Разговор с Келли установил мне настрой на предсезонку. И я знал, что являюсь одним из ветеранов, обладаю определенным опытом, поэтому на меня будут рассчитывать, как на одного из лидеров.
Жизнь подкинула мне неожиданный поворот событий, предоставив при этом отличный шанс — мне всего лишь предстояло извлечь из него выгоду. И такое отношение было заметно у каждого во время первой тренировки. Этомойшанс, прямоздесь, прямосейчас. А в середине лета более 30 парней боролись за те возможности, которых у них никогда не было.
У каждого из нашей команды засела обида. И каждый раз, когда мы выходили на лед, нам предстояло бороться, чтобы доказать, что мы чего-то стоим.
Это стало ясно еще в первый раз, когда мы надели свитера Рыцарей. И так продолжалось в рамках предсезонной подготовки, в течение которой мы играли очень неплохо, и у нас начала формироваться сплоченность. Мы чувствовали себя действительно здорово.
Наша последняя выставочная игра состоялась 1 октября. После нее я и Джонатан Маршессо пытались решить, где бы нам поесть. Было примерно 9 вечера. Мы уже думали пойти по бульвару Стрип, однако в последний момент по некоторой причине передумали и направились в район Саммерлин, где мы жили, чтобы захватить что-нибудь перекусить.
Затем, около 10 часов вечера мы увидели новости о стрельбе на бульваре Стрип.
Я написал некоторым парням, которые в это время были на Стрип. С ними все было в порядке, но некоторые находились еще в ресторане из-за того, что им было запрещено его покидать в связи со стрельбой. Я помню это жуткое чувство, которое только нарастало. Было ощущение, что каждые 20 секунд новости становятся все хуже и хуже. Люди смотрели друг на друга, глаза перебегали от своих телефонов на находящиеся в ресторане телевизоры и обратно, и не произносилось ни звука… Все молчали.
Моя девушка и двое детей находились за городом, поэтому Марчи предложил мне остаться у него. Ночь была тяжелой, поэтому важно было быть вместе. Мы смотрели новости и переписывались в чате нашей команды, чтобы убедиться, что никто из нас не пострадал.
А в течение следующих нескольких дней мы сделали все необходимое, чтобы помочь всем пострадавшим. Мы посетили раненных в больнице, а также встретились с некоторыми сотрудниками службы спасения… Это были сильные моменты. Несмотря на то, что мы были в городе всего лишь несколько недель – я знал, что мы уже стали частью всего происходящего и собирались пройти все это вместе.
Первая наша игра должна была состояться в гостях у Далласа через пять дней после трагедии. Я думаю, что нахождение вдали от дома помогло немного нашей команде. Эмоции после той ужасной ночи еще не улеглись, а вечером мы играли в хоккей – просто в хоккей. Мы выиграли первые две наши игры. А Джеймс Нил, который практически не играл во время предсезонки из-за травмы, выглядел, как суперзвезда, в чем мы, собственно говоря, и не сомневались. Он вел нас вперед, когда это было нужно. И вот мы подошли к нашей первой домашней игре, имея две победы и ни одного поражения.
Я никогда не забуду первый матч на арене T-Mobile Arena. И я никому не желаю столкнуться с чем-нибудь, схожим с той трагедией. Однако видеть, как с этим справился город, было незабываемо. Минута молчания… Захватывающе. Обычно во время минуты молчания можно услышать какой-то шум или как кто-то кашляет, но в ту ночь была полная тишина – просто тишина. На некоторое время мы прочувствовали боль каждого пострадавшего в той ужасной трагедии… Каждый мог прочувствовать. Эта церемония была очень вдохновляющей, а Дерек Энгелланд произнес отличную речь.
Я думал, что в связи со всеми этими событиями игра начнется в медленном темпе. Но я не могу передать словами то, что случилось в первом периоде.
Это было просто… это было невероятно.
Чистая магия… Четыре гола за одиннадцать минут.
Именно с этого момента всё и началось. И я действительно верю, что эти первые 20 минут домашней игры задали тон нашей команде на весь сезон.
В результате игра была выиграна со счетом 5-2, а мы стали первой командой, которая после вступления в лигу победила в первых трех матчах. После игры в раздевалке я осознал, насколько мы помогаем жителям Вегаса объединиться и как наша команда похожа на этот город.
Мы являемся группой людей со всей Северной Америки и всего мира, и мы оказались не нужны нашим предыдущим командам. И никто нас серьезно не воспринимал. Таким же образом многие думают, что Вегас не является обычным городом – они просто считают Вегас туристическим городом, в котором можно только веселиться. Однако это реальный город – с реальными людьми, которые любят свой город.
А мы являемся реальной хоккейной командой.
И в нашей команде есть действительно хорошие игроки.
Многие неправильно считают, что нас собрали за один день, ну или за несколько дней. Но когда мы впервые вышли на лед вместе, я сразу понял, насколько большую работу по построению команды провело наше руководство. Наши сочетания не претерпевают серьезных изменений и для этого есть веские основания – они работают. Первая линия, в которой играют Райлли Смит, Вилльям Карлссон и Марчи, создавалась постепенно, а не наспех. Райлли и Марчи отлично понимают друг друга еще того времени, когда они играли во Флориде. А Вилльям является одним из тех ребят, про которых я говорил выше – которым дали шанс показать то, на что они способны. Он невероятно талантливый хоккеист, который стал прекрасным дополнением к двум вышеуказанным парням.
А когда я начал играть с Эриком Хаулой и Нилом, у нас сразу установилось взаимопонимание – всё потому, что тренерский штаб правильным образом подобрал звенья. Тренеры знали, как кто любит играть, поэтому им оставалось правильно сложить пазл. И это касается всех наших троек, а также пар защитников.
Вклад был вложен каждым. Начиная с владельца нашей команды – Билла Фоули, который заинтересовал город хоккеем, заканчивая нашими болельщиками, руководством, тренерами, нашими пятью киперами, которым пришлось играть в текущем сезоне – все приложили усилия.
Я без сомнений считаю, что самое крутое - это как город отнесся к нашей команде. Наши открытые тренировки заполняются болельщиками до отказа. На бульваре Стрип можно увидеть множество людей в свитерах Рыцарей. Они узнают нас в ресторанах – это просто невероятно. И можно действительно сказать, что сейчас у нас одни из самых лучших болельщиков в мире.
Даже мой сын Мэйсон, которому всего два годика, заболевает хоккеем. Большая часть игр на Восточном побережье начинается в 4 часа дня, что довольно рано для него. Поэтому когда у меня выходной, мы садимся с ним на диван, берем немного попкорна и смотрим игры. А если у нас довольно ранняя игра дома, то его берет с собой моя подруга Ванесса.
Я помню, как несколько недель назад после одной игры они ждали меня на трибуне. Он всегда просит маму подождать, чтобы увидеть Замбони, которых он обожает. Всё, что он хочет увидеть – это Замбони. Поэтому этим вечером мы сидим с ним на трибуне и наблюдаем, как Замбони заливает лед, а ее водитель выкрикивает нам: «Эй, ребята, не хотите ли прокатиться? У меня тут есть еще одно местечко!»
Я говорю: «Нет, нет. Все ОК, не хотим вас тревожить!»
«Уверены?» - спрашивает он.
Я посмотрел на Мэйсона, а он тем временем посмотрел на меня своими просящими глазками двухлетнего ребенка.
«Хорошо… мы спускаемся».
Мы катались около 30 минут, и даже после того, как весь лед уже был залит. Улыбка не сходила с лица Мэйсона.
Это было так безмятежно и прекрасно, что напомнило мне тот летний день, когда я был на озере. И я подумал насколько же вся эта ситуация отличается от той, которую я себе представлял. Я думал о том, насколько же мне повезло. И понимал, что ничего бы не поменял, если мне предложить разыграть эту ситуацию заново.
Арена была практически пустой, и все, что я мог слышать – это гудение Замбони. А затем Мэйсон начал петь.
«Вперед, Рыцари, вперед! Вперед, Рыцари, вперед! Вперед, Рыцари, вперед!»
Автор - Дэвид Перрон
Источник – theplayerstribune.com
Фото - David Becker, Ethan Miller, John Russel (www.gettyimages.com)
