«Не снимай шлем, чтобы нам не приходилось пялиться на твою уродливую физиономию». Книга Джейми Макинвена. Часть 4
Поздравляю всех с Новым годом!
Локаут сезона-2004/05 подарил нам удивительную возможность потренироваться вместе с настоящими игроками из НХЛ. Выпускники Кларксона – Эрик Коул и Крэйг Конрой – поддерживали форму, занимаясь с нами на одном льду. Это было запоминающееся зрелище. Если вы думаете, что игроки НХЛ тренируются в пол ноги, то глубоко заблуждаетесь. Они выкладываются на все сто.
Вы не представляете, насколько хорош Эрик Коул, пока он не пронесется мимо вас, просто не заметив сопротивления, а потом еще дотащит вас на своей спине до ворот, будто волочит за собой мешок с картошкой.
Коул покинул команду в январе, уехав играть в Германию. Конрой же предпочел остаться поближе к дому и продолжать тренироваться вместе с нами. Тогда он находился в статусе свободного агента и не хотел рисковать получить травму заграницей.
После завершения сезона часть нашей команды отправилась на товарищеский турнир в соседний город. Арена в Александрии-Бэй идеально подходила для подобных мероприятий, так как прямо на ее территории располагался круглосуточный бар. Конрой также приехал на турнир, но выступал за другую команду.
В первой игре мы разнесли соперников из Корнуолла – 9:1. Стартовый матч начинался в 10 утра, а следующая встреча в тот же день нас ожидала только в 18:00. Естественно, к началу второго матча большинство наших игроков могли с трудом стоять на ногах, так что мы проиграли со счетом 4:5.
На следующий день нас вновь ожидали два матча – в полдень и в 16 часов. Мы с легкостью выиграли первый матч и готовы были уже отправиться в бар, когда к нам зашел Конрой.
Понимаете, он выступал за другую команду, и ей, чтобы попасть в полуфинал, необходимо было, чтобы мы выиграли у следующего соперника с разницей минимум в три шайбы.
Так что Конрой пообещал: «Парни, я знаю, что вы хотите повеселиться. Но если вы сможете немного потерпеть и выиграть следующий матч с нужным счетом, то я проставляюсь».
Спустя пару часов трезвой жизни, мы разнесли соперника со счетом 10:0. Праздновали так, будто выиграли Кубок Стэнли. В нашем случае Кубок Стэнли приравнивался к бесконечному запасу пива Bud Light. О чем еще может мечтать хоккеист-студент?
По ходу моего второго года в университете Кларксона мы столкнулись с некоторыми проблемами. Заслуженный тренер Марк Моррис, который воспитал таких мастеров как Тодд Уайт, Крэйг Конрой, Эрик Коул и Уилли Митчелл, был весьма бесцеремонно убран со своей должности. На посту главного тренера его сменил его же помощник – Джордж Ролл, - который был призван возродить былую славу команды.
Когда мы говорим о студенческом хоккее, то при смене главного тренера новый наставник получает команду, которую под себя собирал его предшественник. И если для тренера это может оказаться непростым моментом, то представьте, какого игрокам? Поймите, прежде вы попали к специалисту, который действительно хотел видеть вас в команде, видел вашу роль в своей системе. А теперь этого тренера нет, и вы знакомитесь с человеком, которого никогда раньше не знали и не знаете о его взглядах на игру. Вы чувствуете себя обманутым. Кто знает, понравитесь ли вы ему?
Перемены всегда встречаются в штыки, потому что команда комплектуется под определённую схему и философию. В студенческом хоккее нельзя обменять игрока, как в профессиональной или юниорской лиге. Вы можете лишь перевестись в другой ВУЗ, но тогда вы будете вынуждены пропустить целый сезон. Это довольно редкая практика. Так что игрокам и тренерам волей-неволей приходится находить общий язык.
В первый год своей работы Ролл поставил перед собой задачу изменить публичный образ команды. Он сделал большую ставку на дисциплину, особенно за пределами льда. Моррис же прежде давал коллективу кое-какую свободу, если это не отражалось на результате.
Ролл же сразу взял наш в ежовые рукавицы. Он не уставал напоминать, что мы являемся студентами-спортсменами и обязаны быть образцом профессионализма для учащегося престижного учебного заведения. Он хотел изменить мнение о спортсменах Кларксона.
Первое наказание мы получили за распутную вечеринку, которую устроили в кампусе. На следующий день Ролл вызвал к себе в кабинет капитана и его ассистентов и объявил, что команду ждет наказание.
В понедельник утром мы поднялись в 6 утра на командую пробежку на три мили. В случае, если бы подобное повторилось, тренер обещал нам аналогичные пробежки на протяжении целой недели.
Итак, в утро понедельника мы выстроились на парковке, готовясь к «марафону». Неожиданно, мы увидели, что на парковке также раскиданы гири и другие тяжести из тренажерного зала. В голову сразу стали лезть неприятные мысли.
Один из ребят спросил: «Тренер. Я думал, что мы побежим?» - «Обязательно. Просто с собой вам нужно будет прихватить пару вещичек».
Мы должны были преодолеть 3 мили с грузом общим весом под 200 килограмм. И вся команда должна была выбежать из 40 минут. Если мы провалим задание, то должны будем бегать каждое утро, пока не достигнем нужного времени.
Со стонами и проклятиями мы стали разбирать грузы. Тренерский штаб объявил, что время пошло.
Нас было 28 человек. И некоторое время ушло на то, чтобы выбрать лучшую стратегию передвижений. Кто-то встал в пары и тащил штангу. Кто-то собрался в группу и нес вес по очереди.
Еще паршивее стало, когда зарядил дождь. Преодолевая сопротивление воды и грязи, мы, наконец, доползли до финиша. Казалось, прошла целая вечность. Но мы все же успели за пару минут до дедлайна. Мы были несказанно счастливы, что смогли пройти это испытание.
В конце концов, нельзя сказать, что это наказание поставило крест на вечеринках, но оно дало четко понять, что тренерский штаб шутить не собирается. И если мы совершим какой-то проступок, то придется отвечать за него по полной программе.
После окончания сезона игроки университетской команды, обычно, получают пару недель выходных, а затем начинают подготовку к следующему регулярному чемпионату. Тренировки в тренажерных залах, бег, катание на велосипеде – все, чтобы подготовить себя к новым испытаниям. Тренеры всегда пытались вбить молодежи в голову: «Следующий сезон начинается сегодня».
Однажды, и этот день я никогда не забуду, нам велели собраться на общую тренировку на холме, который располагался неподалеку от парковки кампуса. Холм был высотой метров 60, а угол наклона – где-то градусов 40. Но после той тренировки он получил звучное прозвище: «Холм мертвецов».
На дворе стоял апрель. День выдался солнечным и даже не по времени года жарким и душным. Нас разделили на две группы: нападающие стояли с одной стороны, а защитники и вратари – с другой. На протяжении всего подъема через каждые 10 метров были расставлены конусы. По свистку тренера первая группа должна была добежать до первого конуса, коснуться его, а потом сбежать вниз. Затем это упражнение повторяла вторая группа.
После трех повторений забега до первого конуса дистанция увеличилась еще на 10 метров. И так по три повторения до каждой точки, заканчивая вершиной. Честно скажу, это было самое изматывающее упражнение в моей карьере.
После последнего спуска мы выдохнули с облегчением. Хотя, скорее, мы просто стонали. Помню, как один из тренеров, сказал: «Хорошая работа, парни. Пройдитесь немного, восстановите дыхание».
Когда мы вернулись, чуть переведя дух, этот же тренер прокричал: «Отлично, парни. Теперь начинаем с вершины. По три повторения. Защитники первые. По моему свистку!»
Мы не могли поверить своим ушам! Это было самое сложное упражнение для каждого из нас, и мы искренне поверили, что мучения закончились. А теперь нам говорят, что нужно вновь пройти через этот ад?
Когда тренировка закончилась, то мы побрели к себе. Казалось, что группа страждущих путников идет по Сахаре. Честно признаюсь, я чуть не потерял сознание. Сумел добраться до постели, но мог лежать только с закрытыми глазами, так как перед глазами все кружилось.
Следующие пару дней наши тела приходили в себя. Это была та редкая неделя, когда мы не устроили ни одной вечеринки. Казалось, что я мучаюсь от самого страшного похмелья. Мне не хотелось ни есть, ни пить – только спать. Тогда я осознал, где предел возможностей моего тела.
Это странное ощущение, когда ты смотришь в глаза своему лучшему другу и орешь: «Погнали!»
Хоккеисты известны своим непреклонным и упертым характером. Учитывая, что никто также не любит проигрывать, то различные столкновения на тренировках неизбежны. Стоит признать, что большинство хоккеистов не умеют принимать поражения, так что уязвить их гордость весьма легко.
На любом уровне я сталкивался с драками на тренировках. Но это нельзя считать негативным явлением. Более того, как безумно бы это ни прозвучало, я считаю, что иногда это даже помогает сплотить коллектив. Любой спортсмен, который участвует в каких-то единоборствах, признается вам, что испытывает уважение к сопернику, который не побоялся постоять за себя. Можно даже увидеть, как какой-нибудь тафгай чуть ли не до слез умиляется тому, как Стив Айзерман выходит на лед и играет через боль. Крепость духа – вот что так превозносится в хоккейном мире.
Наверное, несколько удивительно это будет услышать, но в NCAA драки на тренировках происходят очень часто. Потому что занятия на этом уровне крайне интенсивные и напряженные. В составе команды из NCAA выступает 28 человек, потому что, если по ходу сезона кто-то вылетит из-за травмы или дисквалификации, у вас нет возможности вызвать кого-то из фарма. Обратная сторона медали - это большое количество запасных в каждой игре. Учитывая, что ни один спортсмен не любит сидеть на скамейке, борьба за место под солнцем идет ожесточенная.
По ходу второго сезона я провел первые полтора месяца в списке травмированных. Когда восстановился, то оказался в непростой ситуации, так как команда выступала удачно, а, как известно, победный состав не меняют. Я понимал, что мне нужно работать особенно усердно, чтобы получить свой шанс. И в схожей ситуации оказались еще человек пять. Так что каждая тренировка стала походить на гладиаторские бои.
Во время одного занятия у нас было много упражнений с контактом. В очередной раз тренер наорал на меня, крича, что я должен жестче действовать против соперника, агрессивнее его прессинговать. Так что при следующей удобной возможности я вцепился в своего хорошего приятеля - Лиона Портера – и припечатал его к борту. Так и держал его в углу, не собираясь отпускать.
Наконец, ему наскучило мое внимание и Лион стал награждать меня ударами локтем в затылок. После пяти тычков мы окончательно разъярились и сбросили перчатки. Я сразу понял, что оказался в невыигрышной ситуации, потому что Портер всегда был крупным малым и умел постоять за себя. Но мы оба были в ярости. И не из-за друг друга. А из-за той ситуации, в которой оказались, и из-за желания доказать свое превосходство.
После пары моих комариных укусов и парочки увесистых оплеух с его стороны мы утихомирились. Я был рад, что отделался еще легко. Лион никогда не признавался, но, думаю, тогда он меня все-таки пожалел.
После потасовки мы похлопали друг друга по плечу и продолжили упражнение. Мы никогда не думали, что причиной драки стала личная неприязнь. И с тех пор мы лишь сильнее зауважали друг друга.
Нет ничего хуже, чем получить травму или мелкое повреждение. Во-первых, это больно. Во-вторых, ты можешь выпасть из состава на продолжительный срок. Если же ты все же находишь в себе силы и смелость играть через боль, то не способен демонстрировать максимум своих возможностей. А проблема любого хоккеиста в том, что из-за плотного графика игр и постоянного физического напряжения никто не может быть здоров на 100 процентов.
Если вы начнете подробно изучать состав любой команды, то выясните, что любого хоккеиста беспокоят мелкие болячки. И не только мелкие: выбитые плечи, растяжение связок колена, трещины в пальцах - все это неотъемлемая часть профессионального спорта. Эта информация не выходит из раздевалки, потому что никто не хочет, чтобы соперник узнал о твоей слабости. Чтобы привести игрока в чувства тренеры идут на различные ухищрения и используют разные методы восстановления и поддержания подопечных в рабочем состоянии.
Одна из самых паршивых травм - повреждение мышц паха. Особенно часто они встречаются на старте сезона, точнее, во время предсезонной подготовки. Ведь в это время ты проводишь на льду столько времени, что твое тело просто не выдерживает. К тому же лед не такой хороший, как на основных площадках, что лишь увеличивает нагрузку на проблемную зону.
Травма паха может вести себя непредсказуемо. Кажется, что у тебя все хорошо, но в какой-то момент ты можешь неудачно повернуться и ощутишь такую боль, которая пробирает до костей. К тому же всегда существует шанс легко заработать рецидив и пропустить еще больше времени. Еще одна проблема в том, что зачастую ты способен выходить на лед с подобной травмой, но испытываешь постоянный дискомфорт. Это значит, что у тебя нет возможности полноценно восстановиться и залечить эту пакость. Врачи накладывают специальный тейп на больное место, используют лечебные мази. Еще один вариант лечения - ультразвук и ледяные ванны.
Ванны - это худшее. Ты сидишь в ледяной ванне, наполненной холодной водой и кусочками льда. Температура такая, что лед не тает. Просто пытка! Мало того, что ты играешь через боль, так теперь ты вынужден выносить более страшные муки, чтобы боль ушла. Здорово придумано!
Впервые я познакомился с этими ваннами, когда повредил связки коленного сустава. Помню, как пришел на процедуры после тренировки и впервые окунулся в ледяную воду. Точнее, должен был погружать в нее ногу на 20-30 минут. Визжал, как свинья. И это была только одна нога! В другом углу комнаты после травмы спины восстанавливалась девушка из футбольной команды... и она была полностью погружена в ванну, по шею. Она переносила эту экзекуцию совершенно спокойно, в то время как я, якобы суровый хоккеист, орал как резанный.
Через какое-то время я сам повредил спину. Теперь мне предстояло настоящее полное погружение. Когда ты сидишь в ледяной ванне по шею в воде, то твое сердцебиение замедляется. Я слышал, что такие упражнения - часть тренировок спецназа. Когда я полностью опустил свое тело в ванну со льдом, то не стеснялся в выражениях, чтобы описать свои ощущения. Кричал такое... даже не знал, что в моем лексиконе есть подобные слова.
Но через пару процедур твое тело начинает привыкать. Вскоре это не кажется таким уж и испытанием. Затем ты даже сам напрашиваешься на ванны после игр и тренировок. Могу сказать честно, после них ты чувствуешь себя совершенно другим человеком. Будто ты переродился. И если вы хотите сделать карьеру в профессиональном спорте, то должны морально готовить себя к ледяным ваннам.
Когда я играл за университетскую команду, мне посчастливилось стать обладателем автомобиля. В первое время я разъезжал на вишневом «Крайслере Конкорде» 1993 года выпуска. Это была далеко не лучшая машина в нашем кампусе, но я просто был рад тому, что у меня были свои колеса.
Моя машина даже получила звучное прозвище. Ее называли по-разному: «Лодка», «Вишенка»… Но мое любимое прозвище было «Визгун». История такова. В процессе эксплуатации я износил ремень вентилятора. Так как был слишком скуп и совершенно не подкован с технической точки зрения, чтобы его заменить, то решил, что ездить можно и так. Так что, когда я заводил сей агрегат, первые пару минут он издавал жуткий, протяжный свист, будто кто-то водит гвоздем по школьной доске, да еще и транслирует этот звук через мегафон. Когда я заводил «Визгуна» на парковке, то весь кампус сразу понимал, что Джейми Макинвен куда-то собрался.
В конце концов, я даже перестал замечать эту проблему, так долго я с ней мирился. Бывало даже совсем неплохо. В особенно морозные дни звук был даже совсем негромким. Зато в жару машина «пела» особенно протяжно и звучно.
Как-то раз я собрался на свидание с девушкой. Я предложил подвезти ее до кино. Припарковался рядом с ее общежитием, но она чуть не убежала обратно, испугавшись странных звуков. Из окон повыглядывали люди, пытаясь понять, что издает такой адский шум. Моя подруга оцепенела от ужаса. В конце концов, мне удалось пригласить ее в мой драндулет, но вечер к тому моменту уже был безвозвратно испорчен.
Также в первый год учебы мне предстояло уяснить еще один важный урок. В первый же день я обнаружил, что получил штраф за неправильную парковку. 10 долларов за то, что оставил машину на университетской парковке без оформленного разрешения. Я рассказал парням о возникшей проблеме и уточнил, где могу получить это самое разрешение. Один из ветеранов быстро объяснил мне, что вообще не стоит беспокоиться и не тратить деньги зря. Служба безопасности не знает, кто является владельцем машины, пока ты официально не зарегистрируешь эту информацию в канцелярии, а подробности никто не выясняет. Они просто раздают штрафы в надежде на совесть людей.
Так что на протяжении всего года я со спокойной душой выкидывал все квитанции в мусорное ведро. Иногда я даже совал их в машины партнеров по команде ради прикола. К концу года я примерно подсчитал, что получил в районе 100 штрафов. Если учесть, что каждый был на 10 баксов, то сумма набежала приличная.
В конце концов, потом мне удалось получить парковочное разрешение. К тому времени, правда, у меня была уже другая машина: опять же «Крайслер Конкорд», но уже 2000 года выпуска (вновь перешедший ко мне от отца). Это авто не обладало звуковыми возможностями своего предшественника, но грех было жаловаться.
Зато теперь уже я мог раздавать советы на правах прожжённого ветерана. Как-то в раздевалку пришел наш новичок – голкипер Дэвид Леджио – и поинтересовался, как он может получить парковочное разрешение. Помня советы предшественников и свой личный опыт, я положил руку ему на плечо и посоветовал забить на это дело. Леджио был рад услышать эти слова.
Остаток сезона Дэвид разбрасывал штрафные квитанции и смеялся в лицо властям. Ребята даже поспорили, сможет ли он побить мой рекорд по штрафам. В итоге, Дэвид легко его превзошел.
На следующий год, как-то раз выйдя на парковку, Леджио заметил, что его машина как-то изменилась. На его автомобиль установили блокиратора колеса. Оказалось, в тайне ото всех университет провел подсчет оплаченных штрафов и обнаружил большую дыру в бюджете. В итоге, власти прибегли к помощи полиции, чтобы выявить самых злостных нарушителей. Под первым и вторым номерами в этом списке шли два автомобиля: красный «Крайслер Конкорд» 1993 года и GMC Леджио. Так как «Визгун» уже пылился где-то на свалке, то весь гнев властей обрушился на Дэвида.
Это была паршивая ситуация, потому что Леджио набрал штрафов где-то на 1,5 тысячи долларов. С учетом платы за снятие блокиратора сумма могла дойти до 2 тысяч. Мы всей командой даже всерьез размышляли, а не будет ли дешевле бросить это машину и купить новую? В конце концов, Дэвиду удалось договориться и ему скостили большую часть штрафов.
Машина – это то еще бремя. Они стоят много денег, бензин дорогой, за обслуживание надо платить, и они дешевеют сразу в два раза в тот момент, как ты уезжаешь из автосалона. Иногда мы проклинаем их, но без них невозможно представить современный мир. И наша зависимость от автомобилей делает их частой целью розыгрышей.
Где бы я не играл, зачастую сталкивался с одним видом пранка, который получил название: «Где моя тачка, чувак?» Впервые я узнал о нем в 2004 году. Я подрабатывал в качестве тренера в хоккейной школе в Оттаве, вместе со мной там трудился мой добрый приятель – Шон Роше. Это был классный, веселый и легкий в общении парень. Именно поэтому он часто становился объектом для розыгрышей.
Начиналось все безобидно. Мы вытаскивали его ключи, пока он был на льду, и перегоняли минивэн его мамы на другую сторону ледовой арены. Когда Роше выходил на улицу, чтобы забрать из машины заготовленный дома ланч, он бегал по всей парковке в поисках своего авто. Конечно, он быстро понимал, чьих рук это дело, но в поисках мы ему все равно не помогали.
После пары таких нервных пробежек Роше стал прятать свои ключи. Никаких проблем. Свободного времени у нас много. Мы все равно их находили. Так что он решил всюду носить их с собой. Это была хорошая идея. Проблема была лишь в том, что мы уже успели сделать дубликат. Ничто не может сравниться с выражением его лица, когда он в очередной раз не нашел свою тачку. Он держал ключи весь день при себе и не мог понять, как нам удалось это провернуть.
Когда шутка приелась, мы просто стали набивать салон машины всякой фигней. Форма, грязное белье, всякий мусор – все, что только могли найти. Роше оставалось лишь качать головой и выгребать всю эту фигню с заднего сиденья, пока мы стояли поодаль и хихикали, как тупые школьники.
На новый уровень этот пранк вышел, когда я попал в колледж. Зимы в Потсдаме, штат Нью-Йорк, бывают суровые и очень снежные. И когда трактора расчищали дороги, то за собой оставляли большие сугробы на обочине.
Первой жертвой нашего розыгрыша стал Гринт Клитсом. Несколько парней вышли на улицу и увидели, что машина Клитти припаркована рядом с большим сугробом. Мы помчались за лопатами и стали забрасывать тачку снегом. Когда мы закончили, то можно было поклясться, что сугроб просто переехал на пару метров. К несчастью, нужно было торопиться на тренировку, так что мы не смогли насладиться произведенным эффектом.
Через пару лет я уже выступал в Сербии. Один из партнеров рассказал про популярную местную модель машин – «Юго». Оказывается, открыть ее не составляло никакого труда. Это можно было сделать практически любым ключом. У меня сразу возник план – пора выводить наш пранк на международный уровень.
В «Партизане» играли трое братьев: Богдан, Боян и Беки Янковичи. Так удачно сложилось, что братья владели тем самым «Юго». Иногда мы перегоняли их машину на другую половину парковки. Иногда мы пробирались к ним домой и парковали тачку на другой улице. Как-то раз мы впятером просто подняли машинку и вручную перенесли ее на другую сторону.
Да, это классический розыгрыш, который имеет успех у хоккеистов по всему миру.
Суд кенгуру – распространённая процедура в различных командных видах спорта. Это хороший способ разобраться с какой-то проблемой. По моему личному опыту, это также отличный способ сплотить коллектив и улучшить атмосферу в раздевалке. Когда я выступал за университетскую команду, то подобное собрание мы устраивали почти каждую неделю. У нас даже был свой «собиратель штрафов» - человек, который формально исполнял роль судьи.
Правила были довольно просты. Во-первых, новички не могут штрафовать других игроков. Во-вторых, каждый имеет право обжаловать приговор. Жалоба рассматривается немедленно. В-третьих, все штрафы должны быть уплачены в течении недели после вынесения приговора. Если же этого не происходит, то за каждую неделю просрочки штраф увеличивается вдвое.
Мы все с нетерпением ждали каждого нового суда, потому что это было весело. На слушаниях по делу обязательно всплывали подробности прошедших вечеринок и разных гулянок.
Парни получали штрафы за всевозможные проступки. К примеру, за то, что ты наступил на изображение эмблемы клуба на полу раздевалки или раскидал вещи после тренировки. Зачастую штрафы выписывались за всякую чушь. Вроде штрафа в доллар за то, что тебя заметили в общественно месте, держащимся за руки с подругой, или за то, что ты принес поганое пиво на вечеринку.
Новичкам всегда доставалось сильнее остальных. Так как они сами не могли выписывать штрафы, то не нужно было бояться мести с их стороны. Ты должен был переждать этот год, чтобы потом самому оторваться на других новичках.
Помню свои первый сезон. В начале пару раз меня здорово пропесочили. На первом заседании Крис Брекельман, который потом стал моим близким другом, оштрафовал меня на доллар за то, что я снял шлем в конце раскатки. Каждый штраф оценивался в доллар и обязательно шел с комментариями: «Ты кем себя возомнил? Бобби Орром? Имей уважение и не снимай свой шлем, чтобы нам не приходилось пялиться на твою уродливую физиономию».
Брекси был здоровым малым – на пути ему лучше было не попадаться. На одной из первых тренировок я выехал из-за ворот и сделал отличный пас партнеру на ход под красную линию. Пока я любовался своей передачей, Брекси влетел в меня и отбросил в сторону, как пластиковый садовый стул. Пока я с трудом поднимался на ноги, он что-то орал в мой адрес, но после падения у меня так звенело в ушах, что я не мог разобрать его слов.
В конце каждого заседания выписывались специальные штрафы для новичков. К примеру: «По доллару с каждого новичка за то, что он пережил еще неделю». Или: «По доллару с каждого новичка, как с самого уродливого нового набора в истории Кларксона». Всегда было над чем посмеяться.
Я могу вспомнить много историй. Но особенно мне запомнился один случай. У нас был один парень, который всегда убегал под надуманными предлогами. Давайте назовем его Джек. Так вот, Джек часто кидал парней, когда мы собирались потусить, а на наши вопросы он выдумывал: «Извините, парни. Должен помочь на кухне в благотворительном центре».
Как-то мы решили сесть ему на хвост. Мы залезли в машину и прихватили с собой камеру, чтобы потом не показаться голословными. Проследили за Джеком до кинотеатра, который располагался в 10 милях от кампуса. По дороге в кинотеатр Джек остановился у одного из домов и подобрал свою девушку.
Щелк, щелк.
Джек с подругой отправились в кино. Мы сделали еще несколько компрометирующих снимков, чтобы потом использовать их в качестве неопровержимых доказательств, когда обрушим на него весь гнев правосудия.
Сначала мы планировали дождаться заседания, чтобы застать его врасплох. Но, так как мы замучались выслеживать его, то решили, что так долго ждать не сможем. Так что мы вылезли из машины и купили билеты в кино. По-моему, это была какая-то девчачья фигня. Еще лучше – штрафы будут повыше.
Мы пробрались в зал и увидели нашего предателя. Тихонько сели на задний за ними ряд. Через секунду один из парней тряхнул его за плечо и поинтересовался, хороший ли это о фильм? Джек обернулся, чтобы ответить, и увидел пять ухмыляющихся рож. Мы разразились громким хохотом, и даже он не мог сдержать смех, так как понимал, как глупо попался. Мне было только немного жалко девушку. Ей должно было быть очень стыдно. Что еще хуже, так как мы купили билеты, то досмотрели тот фильм до конца, окончательно испортив свидание.
Хоть мы публично и пристыдили его, это не означало, что суд для него отменен. В итоге, был вынесен следующий вердикт: 1 доллар за то, что бросил парней и не пошел играть с нами в боулинг; 1 доллар за то, что променял друзей на бабу; 1 доллар за то, что врал; 1 доллар за то, что пригласил на свидание девушку из другого колледжа; 1 доллар за то, что смотрел девчачий фильм; 1 доллар за то, что не предложил парням отведать свой попкорн. Да, это было уморительно.
Другой мой партнер постоянно попадал на деньги. Казалось, он просто притягивает неудачи. В первый раз он получил штраф за то, что занимался в тренажерном зале в майке с логотипом Бостонского колледжа. Сложно представить более страшный проступок. Это равносильно тому, что игрок «Торонто» выйдет к журналистам в майке «Монреаля».
В другой раз он получил штраф за то, что разговаривал по телефону в тренажерном зале. Во-первых, мобильными нельзя было пользоваться в раздевалках и на тренировке. Во-вторых, насколько усердно ты занимаешься, когда у тебя есть время взять трубку и поболтать со своей подружкой?
Иногда, правда, все могло проходить не очень гладко, хотя все отдают себе отчет в том, что все эти суды, в общем-то, это невинные забавы. Как-то раз один из ветеранов оштрафовал одного из новичков и тому это решение не понравилось. Все смеялись, но новичок стал просто пунцовым от гнева. Неожиданно, он сорвался с места и вышел со словами, что задаст жару своему обидчику на следующей тренировке. Все посмотрели на меня с застывшим вопросом на устах: «Он же шутит?» - «Нет, он настроен весьма серьезно».
Подколы и приколы – это весело, но каждого человека можно вывести из себя, тем более, когда речь идет о спортсмене с обострённым чувством собственной важности. Но что приятно, даже обиды в раздевалке редко носят длительный характер и вскоре забываются.
В первый год профессиональной карьеры я заключил контракт с командой «Боссье-Шривпорт» из Центральной хоккейной лиги. Соглашение подписал еще в мае. Помню, что мне тогда пел на ухо главный тренер «Лангустов» Скотт Маскатт. Он говорил то, что я и хотел услышать: ты будешь играть в основе и выходить в большинстве, бла-бла-бла и так далее. Я был слишком наивен и верил каждому слову.
Вел переговоры еще с двумя клубами – «Джонстаун» из ECHL и «Янгстаун» из CHL, - но там мне честно сообщили, что я должен доказать свою необходимость в тренировочном лагере. А «Мадбагс» не только предлагали мне место в основе, но и видели во мне ведущего игрока.
Также в пользу «Боссье-Шривпорт» говорило то, что у команды был договор о сотрудничестве с клубом НХЛ – «Баффало». Где еще лучше начинать профессиональную карьеру?
Пока шло лето, состав «Боссье-Шривпорт» разрастался. Вот в команду пришли еще два защитника с солидным опытом профессионального хоккея за спиной. Через неделю подписали еще двух игроков обороны с завидным резюме. И так каждую неделю. К открытию тренировочного лагеря в команде было минимум девять более опытных защитником, чем я.
Всего же в тренинг-кэмп приехало 15 игроков обороны, которые претендовали на 7 мест в составе. Еще не успев выйти на лед, я получил приглашение в кабинет Маскатта, где он объявил, что хочет попробовать меня на позиции форварда. Меня это совершенно не обрадовало. Но к тому моменту большинство команд уже сформировали составы, так что, если я рассчитывал дебютировать на профессиональном уровне, то должен был смириться с новой ролью.
Однако это не облегчило моей жизни – на 12 мест в основе претендовали 25 нападающих. Я изначально оказывался в невыигрышном положении.
Мне сложно винить Маскатта за то, что он притащил меня в команду. Он просто хотел собрать наиболее сильный состав всеми возможными способами. И если позднее летом у него появилась возможность взять более хорошего игрока, что он должен был ответить? Нет, спасибо? Нет, если он только хочет побеждать. На профессиональном уровне победа – это главный критерий. И ты можешь называться хорошим тренером только до тех пор, пока выигрываешь.
Я провел неплохой тренировочный лагерь и «дожил» до выставочных матчей, где в двух играх забил два гола и сделал результативную передачу. Меня даже на одну игру вернули в оборону, потому что пару хоккеистов выбыли из-за травм. Я достаточно впечатлил тренерский штаб, чтобы оставить меня в роли запасного нападающего. Но мое будущее все равно казалось сомнительным, в виду перспективы появления в составе игроков из «Рочестера» (АХЛ).
Перед стартом сезона возникла новая проблема. Из-за ошибки в документах всем канадским игрокам было отказано во въезде в США. Так что команда была вынуждена начинать сезон лишь с восьмью хоккеистами.
В отчаянной попытке спасти ситуацию клуб в экстренном порядке стал созывать игроков вроде Джима Спротта и Джейсона Кэмпбелла, которые осели в наших местах после завершения карьеры. Многие «новички» повесили коньки на гвоздь несколько лет назад и находились, мягко говоря, не в лучшей форме.
Спротт был классным игроком и провел хорошую карьеру, но он не рассчитывал вернуться в профессиональный спорт. Он здоров прибавил в весе, и еще на разминке казалось, что у него может случиться сердечный приступ.
Даже не все новички имели за спиной опыт игры на профессиональном уровне. Но что оставалось делать?
Через пару матчей экспериментального состава канадский контингент начал возмущаться. Мы не понимали, когда это все закончится. У тренерского штаба были связаны руки, и они сами находились в полном неведении.
Я же отчетливо представлял свою судьбу. Я выступал на непривычной позиции, находясь за спинами 12 более опытных игроков. Учитывая, что вот-вот из«Рочестера» должны были подъехать еще четыре игрока, мои дни были сочтены.
Но затем случилось нечто неожиданное. Один из парней, которого я повстречал в тренинг-кэмпе, Скотт Райт, связался со мной и сообщил, что агент подыскал ему вариант в Европе и там есть место еще для одного защитника-легионера. Прошлый сезон Райт провел в Голландии, но в этом году вновь пробовал вернуться в Северную Америку. Скотт спросил, может ли меня заинтересовать это предложение? Мой ответ был быстр и прост: «Безусловно». Я даже не спросил, куда мы отправляемся или сколько будут платить. Я просто отчаянно жаждал играть.
И вот мы уже сидим на борту самолета, который везет нас из Луизианы в столицу Сербии – Белград.
На протяжении того коротко времени, что я находился в «Боссье-Шривпорт», я все же успел застать командный выезд в Таллулу, где располагались охотничьи угодья нашего владельца. Это было отличное место, чтобы повеселиться и сблизиться, как команда.
В первую ночь четверо из нас решили запрыгнуть на квадроциклы и погонять по окрестностям.
Мы здорово повеселились, меся жижу в болтах. В угаре даже не заметили, как далеко отъехали от места нашего расположения. Вскоре окончательно заблудились.
Мы остановились, пытаясь понять, в каком направлении нужно ехать. Но в кромешной тьме не было и намека на огни цивилизации. Пока мы стояли, можно было услышать звуки плавающих в болотах крокодилов. Это побудило нас надолго не задерживаться на этом месте.
Наконец, мы заметили какой-то свет. Он все приближался и приближался. Мы спасены!.. Или нет?.. Вскоре мы осознали, что это был не наш лагерь. Тогда мы решили, что лучше туда не соваться и повернули обратно.
Но как только мы развернулись, то у нас за спиной возник здоровенный пикап. Я замыкал нашу колонну, поэтому он, можно сказать, дышал мне в спину. Мы гнали изо всех сил, но преследователь не отставал. В конце концов, мы нырнули в чащу, но оказались в тупике.
Когда мы остановились, то водитель пикапа вышел из машины и наставил на нас ружье. У меня сердце ушло в пятки: «Вот и все. Я погибну на чертовом болоте». Мы начали паниковать.
Один из парней крикнул, что мы приехали сюда в составе хоккейной команды. Как только наш преследователь услышал эти слова, то сразу же опустил оружие: «Что же вы сразу не сказали? Я думал, что вы – браконьеры». Затем он пригласил нас в свой лагерь пропустить по пивку.
Там мы и заночевали, травя байки и думая о том, как близки мы были к тому, чтобы распрощаться с жизнью на болотах Миссисипи.
Будучи уроженцем Онтарио, я не сталкивался с животными, чье соседство может сулить тебе неприятности. Никаких жутких пауков или ядовитых змей. Так что в этом плане я не был подготовлен к переезду в южные штаты.
Когда я жил в Шривпорте, то снимал дом вместе с двумя партнерами – Остином Саттером из Ред Дира, штат Атланта, и Джоном Декаро из Сиэттла, штат Вашингтон. Мы были наивными молодыми людьми, которые не подозревали о тех опасностях, которые таит животный мир юга. Вскоре после переезда мы заметили небольшого паука, который свил паутину рядом с фонарем, который висел у нас на крыльце. Когда мы возвращались домой, то всегда здоровались с ним и даже дали ему имя: Клиффорд.
Как-то раз к нам в гости пришел опытный игрок, который прожил в Шривпорте уже несколько лет. Зайдя в дом, он сразу же посоветовал: «Ребят, вам лучше избавиться от этого паука».
Мы лишь посмеялись: «Да брось, не уж то ты боишься маленького паучка? Это наш приятель – Клиффорд. Он – наш охранник».
Наш гость не успокаивался: «Я не боюсь обычных пауков, но я боюсь коричневого паука-отшельника. И именно такой висит у вас над дверью».
Коричневый паук-отшельник – ядовитый вид, один из самых опасных в США. Его яд может вызвать некроз. Если не обратиться вовремя за помощью, то укус может привести к фатальному исходу. Вы не хотите соседствовать с подобной опасностью.
Узнав истинное лицо Клиффорда, мне пришлось взять клюшку для гольфа и распрощаться с нашим бывшим другом. Был неприятно так расправляться с Клиффи, но никто из нас не хотел испытать на себе его яд. Что было бы, когда на улице похолодало и он решил бы перебраться в дом?
На следующий день мы рассказали нашим друзьям о произошедшем. Оказывается, столкновение с дикой природой – обычное событие на юге. Один из ветеранов команды, который осел в Шривпорте, женившись на местной девушке, рассказал, как однажды нашел у себя в гараже пару черных вдов. Они выпали из контейнера, когда он вынимал мешок с мусором.
В следующем году, когда я выступал за «Огасту» из ECHL, с одним из лучших бомбардиров регулярного чемпионата случилась беда. Мэтт Рид из «Стингрэйс» был укушен щитомордником. Он случайно наступил на змею, не заметив ее в траве. К счастью, Рид сразу же был отправлен в больницу, где был вынужден провести следующие две недели.
