«Сохранить здоровье ради семьи гораздо важнее, чем хоккейная карьера». Прощальное послание Дерека Дорсетта
Как много людей я хотел бы поблагодарить. И обязательно это сделаю.
Но если и прошу вас что-то понять, так это то, что я не хочу, чтобы меня жалели. Если бы давным-давно вы могли бы показать мне подобный сценарий со словами: «Так сложится твоя жизнь», - то я бы с радостью пережил все эти мгновения снова и снова. Хоккей подарил мне возможности, о которых я не мог и мечтать. Я исполнил мечту, который живет каждый канадский мальчишка. Я попал в величайшую лигу в мире, занимался лучшим видом спорта.
Так что не стоит меня жалеть.
В Киндерсли, провинция Саскачеван, мы жили прямо напротив школы Элизабет. Мне было годика три-четыре. Мои старшие братья (Чэд и Майк) уже ходили в школу, а мой отец (Дин) тренировал хоккейную команду старших классов. Каток находился прямо на территории школы, а у отца, естественно, был от него ключ. Он помогал мне надеть коньки, выпускал меня на лед, а сам уходил обедать. Вот мои первые воспоминания о хоккее.
У нас была обычная, трудолюбивая семья. Родители управляли рестораном A&W. Там я и питался. Отец тренировал меня и моих братьев. Он никогда не давил на нас, но и не проявлял фаворитизма. Более того, к нам он относился строже, чем к другим ребятам. Моя мама (Донна) очень любила нас, но у нее был крутой характер. Она всегда говорила, что свое упорство я унаследовал от нее.
Родители всегда верили в меня, чего нельзя сказать о тренерах. Ведь я не мог пройти просмотр ни в одну детскую команду более или менее приличного уровня. Тогда я и мечтать не мог, что меня ждет яркая карьера. Помню, как тренировался с приятелями, многие из которых уже были задрафтованы клубами Западной хоккейной лиги. Я же не был. На льду у меня была репутация недисциплинированного и непредсказуемого игрока. Всегда зарабатывал много штрафного времени.
В 18 лет меня пригласили на просмотр в команду «Ред Дир», но вскоре отчислили со сборов. Затем по ходу сезона меня позвали в «Медисин Хэт», но в этот раз уже я не собирался срываться с места. В предыдущем сезоне команда, за которую я выступал, «Киндерсли Клипперс», дошла до финала Кубка Роял Банк. На следующий год мы вновь собрались вместе. И у нас был отличный шанс взять реванш, так что я не хотел упускать этот шанс.
Я стал поучать приглашения из учебных заведений США. Но зачем обманывать самого себя? Я никогда не входил в число лучших учеников и мог думать только о хоккее. Отец знал, как я мечтаю попасть в Западную хоккейную лигу, так что ему пришлось объяснять мне, что игра за команду уровнем повыше - это лучший шанс попасть в юниорскую лигу, а, может, потом даже в НХЛ. Это был как раз локаутный сезон, так что на трибунах всегда сидели скауты. Он объяснял мне, что из-за моих габаритов и моего стиля игры, мне нужно будет постараться, что обратить на себя внимание. Но я все еще не хотел бросать команду. К тому же в «Медисин Хэт» было много травмированных, а когда они вернутся в строй, то что ждет меня?
Даже некоторые партнеры убеждали меня: «Ты должен ехать». Так что это решение далось мне очень тяжело.
В конце концов, отправившись в новую команду, я все еще сомневался. Как там примут 18-летнего новичка? Но я знал о себе одну полезную вещь - в нервозном состоянии я играю лучше. Оказалось, приняли меня отлично. Я сразу попал в одно звено с Дарреном Хельмом. Вскоре к нам присоединился Кевин Ундершут. К началу плей-офф я уже полностью освоился.
В первом раунде мы играли против «Ред Дир». Моя задача была противостоять Диону Фанюфу, постараться достать его, вывести из себя. Представьте, в том сезоне Дион должен был играть в НХЛ, если бы ни локаут. Пару раз он здорово меня огрел, но, если я заставил его заработать пару ненужных удалений, то, значит, выполнил свою работу. Я точно достал его.
Но именно его сообщение пришло мне одним из первых после того, как я объявил о завершении карьеры. Мы бились друг против друга со времен юниоров. Но он нашел время написать мне - для меня это очень многое значило.
Мы победили «Ребелс» в семи матчах, но во втором раунде уступили «Принс Альберт». Зато я обрел уверенность в своих силах. Во время командного ужина помощник главного тренера Шон Клоустон вручил мне приз, как самому ценному игроку команды в плей-офф. Я лишь мог смущенным взглядом посмотреть на партнеров: «Серьезно?»
Думаю, тем самым тренерский штаб хотел мотивироваться меня взять на себя лидерские обязанности. Тогда же я начал мечтать: «Может, я смогу пробиться в АХЛ или лигу Западного побережья?»
Об НХЛ даже мыслей не было.
В «Медисин Хэт» наш радиокомментатор, Боб Ридли, также выполнял роль водителя автобуса. По ходу второго сезона он попросил меня записать интервью. Объяснил это тем, что мной заинтересовались в Центральном скаутском бюро НХЛ. Понятия не имел об этом. Словами не могу описать, как я был воодушевлен этой новостью, насколько это прибавило мне уверенности.
Честно говоря, я рад, что меня не пригласили на преддрафтовые тесты. Я был настолько мелким и слабым, что точно показал бы один из худших результатов. В день драфта-2006 я сидел в подвале вместе с родителями, братьями и друзьями. Мы постоянно обновляли веб-страницы. Четвертый раунд, пятый, шестой, седьмой... В то время Крис Расселл выступал за «Коламбус» и его отец сообщил, что «Блю Джекетс» проявляют ко мне интерес.
Так что, когда настала очередь их пика в седьмом раунде, я подумал про себя: «Это мой лучший шанс».
Вдруг, у меня на телефоне отобразился совершенно незнакомый номер. Отец из моих приятелей сидел за другим компьютером, и он начал радоваться, так как понял, что происходит. Я был на седьмом небе от счастья. Такая радость, такое облегчение. В тот же день в Киндерсли проходил крупный турнир по софтболу. Должен признать, что в тот вечер мы здорово погуляли с парнями и отпраздновали мой успех.
Помню свою первую поездку на турнир для новичков в Траверс-Сити. В «Коламбусе» собралась серьезная банда: Джаред Болл, Марк Мето, Том Сестито, я. Мы выигрывали этот турнир два года подряд - и участвовали во множестве драк.
Помню свои первые впечатления, когда я оказался в одной раздевалке со звездами «жакетов»: Сергей Федоров, Энсон Картер, Адам Фут, Фредрик Модин... Я любил тренироваться на велосипеде, но, когда входил кто-то из ветеранов и если не было свободного тренажера, то я слезал со своего велика из чистого любопытства: захочет ли кто-то сесть на него? Больше всего меня поразило, насколько обычные и нормальные это были люди. У нас был прекрасный коллектив, правда, первые пару лет я все равно предпочитал помалкивать. Майк Коммодор дал мне свой номер телефона в первый же день и заявил, что я всегда мог звонить ему по любому поводу. Двери его дома всегда были открыты для меня, он даже разрешал мне ездить на его машине. И я не мог поверить свои глазам, когда увидел, как пекутся о своих игроках владельцы команды - семья Макконнеллов.
Забавно, мой обязательный ужин, который должен давать каждый новичок, проходил в Ванкувере, в Gotham Steakhouse. К счастью, на него пришло всего человек семь. Так что я потратил всего 5 тысяч долларов. Никогда до или после я не тратил на еду таких денег, но это была лучшая необязательная трата 5 тысяч в моей жизни. Первый гол в НХЛ я также забил в ворота «Кэнакс». Кто-то говорит, что я поразил верхний угол, но я-то помню, что нанес корявый бросок и шайба проползла мимо Роберто Луонго. Сейчас она хранится на почетном месте в доме моей тещи в Коламбусе.
Как-то раз я с компанией ребят поперся в бар. Там мы увидели группу привлекательных девчонок. Завязался разговор. На следующий день я пошел пообедать и вновь пересекся с одной из них, Эллисон. Это была субботу, день важного футбольного матча.
Эллисон любит шутить, что в Кламбусе она популярнее меня. Пару лет она была капитаном команды чирлидерш в университете штата Огайо. Вскоре мы вновь встретились, и тогда уже я пригласил ее на свидание. Ну а остальное... достояние истории. Мы поженились через десять дней после окончания финала Кубка Стэнли-2014, в котором я принимал участие в составе «Рейнджерс».
Не ждал обмена в апреле 2013-го. Я как раз сломал ключицу и выбыл до конца сезона. Жил неподалеку от арены, клуб поселил в этом комплексе сразу нескольких игроков. Дерик Брассар прислал мне сообщение, что, видимо, его обменяют в «Рейнджерс». Так что я пошел к нему в квартиру, чтобы попрощаться. В этот момент мне позвонили с какого-то незнакомого номера, но я не придал этому особое значение и сбросил звонок.
В комнате уже сидели Брасс, Стив Мэйсон и Джон Мур, который также был уверен, что его обменяют. Я обнял его: «Удачи, приятель». А затем увидел сообщение от Рика Нэша: «Если все сложится успешно, то вскоре мы вновь будем партнерами». Я думал, что он хотел написать Брассару и просто перепутал номера. А затем я услышал новости по телевизору: в «Рейнджерс» отправляются Брассар, Дорсетт и Мур.
Я посмотрел на ребят: «Кажется, я еду с вами».
Через пять минут позвонил Глен Сатер. Звонок же, который я пропустил, был от Ярмо Кекяляйнена. Через 50 минут я уже мчался в аэропорт.
Забавное воспоминание о первом знакомстве с «Рейнджерс»: парни спросили меня, какую музыку я люблю слушать, чтобы настраиваться на матчи. Не знал, что и ответить. Не могу отнести себя к большим любителям музыки. Я признался, что могу много часов ехать в машине и даже не включать радио - люблю оставаться наедине со своими мыслями. Марк Стаал был поражен: «Да ты просто псих».
Тот поход за Кубком Стэнли в составе «Рейнджерс» - незабываемый опыт. Играть на «Мэдисон Сквер Гарден», в составе команды из «Оригинальной шестерки»... В то время «Янкис» и «Никс» не блистали, так что к нам было приковано повышенное внимание. Можно было ощущать напряжение в воздухе. Честно скажу, в Нью-Йорке на улице меня узнавали нечасто, но в тот период времени даже в метро мне постоянно кричали: «Давай, Дорсетт!»
Никогда не забуду, как мы уступали 1-3 «Питтсбургу»... Как Мартен Сен-Луи узнал по телефону о смерти матери, как только мы приземлились... Это был настолько эмоциональный период для нас всех. Один из наших лучших игроков и лидеров переживал тяжелое время. Мы понимали, что должны поддержать его, сплотиться вокруг него. Когда он вышел на лед на следующее утро... Нет слов. До сих пор помню те чувства, когда мы увидели его в раздевалке. Что тут сказать? Да и нужно ли что-то говорить?
Как мы играли... Похороны... Его прощальная речь...
Пережить этот бок о бок с ребятами, с которыми я начинал свой путь в НХЛ: Брассар, Мур, Нэш... Это особенные чувства. Те билборды, которые появились в моем родном городе: «Дерек, удачи в походе за Кубком». В такие моменты ты вспоминаешь, как в детстве мечтал поднять Кубок над головой, как тебе это снилось.
Я не видел победный гол Алека Мартинеса. За пару смен до этого в столкновении я повредил голеностоп. Отправился в подтрибунное помещение, чтобы меня осмотрели врачи. Я не видел повтор того решающего момента больше года. И совершенно не собирался искать его в интернете. В раздевалке после матча стояла гробовая тишина. Никто не проронил ни слова. Мы были опустошены, но одновременно и горды тем, чего добились.
Я скучаю по Нью-Йорку, по «Рейнджерс». По болельщикам, которые неистово поддерживают свою любимую команду.
Понимал, что в следующем году в состав проходить уже не буду. Думаю, к тому моменту я уже хорошо изучил бизнес и понимал, в какой роли меня видят. На правом краю мне места не находилось: Нэш, Сен-Луи, Матс Зукарелло и Йеспер Фаст. Я поговорил с Сатером и тренером Аленом Виньо, попросив, если будет такая возможность, найти мне другую команду, где я имел бы шанс проявить себя. У меня оставался последний год контракта.
Они объяснили, что не будут проводить обмен только ради самого факта обмена. Я понимал и уважал их решение. Думал, что у меня есть шанс попасть в «Калгари» или «Ванкувер». Слышал, что в прошлый дедлайн «Флэймс» интересовались мной, но что-то не сложилось. А Уилли Дежарден, бывший тренер моей юниорской команды, получал работу в «Кэнакс». Также он был в числе приглашенных на мою свадьбу.
Незадолго до торжественной церемонии мне позвонил Сатер: «Мы благодарны тебе за все, что ты для нас сделал. И в качестве раннего свадебного подарка обменяли тебя в «Ванкувер».
Десять минут спустя, мне позвонил Тревор Линден.
В детстве я всегда мечтал поиграть за одну из канадских команд. В том сезоне дела у «Ванкувера» не складывались, так что они искали возможность исправить ситуацию. Это было очевидно. Весь город жаждал побед, и мне понравилась эта атмосфера. Это заставляет тебя почувствовать ответственность. Мне нравится такая страсть. Играя в одной тройке с Янником Хансеном и Бо Хорватом, я провел лучший сезон с точки зрения статистики. А позже подписал контракт, который обеспечил меня на годы вперед.
Было интересно, каково это выступать в одной команде с Кевином Биексой и Алексом Берроузом, потому что играть против них я ненавидел. Конечно, они оказались классными мужиками. Когда-то давно мы подрались с Кевином в одном из предсезонных матчей. При первой нашей встречи в качестве одноклубников мы со смехом вспомнили ту историю.
Когда меня попросили принять участие в церемонии в честь 1000 очка Даниэля Седина, это стало одним из самых запоминающихся моментов в моей карьере. Это огромная честь - вручить памятную шайбу будущему члену Зала славы. Немного переволновался. Мне было непросто выйти на арену. Никто не знал, что я появлюсь на церемонии. И наблюдать за тем, как мои недавние партнеры играют, а я больше не смогу им помочь... Это было непросто с эмоциональной точки зрения.
Я стоял в подтрибунном помещении и убеждал себя, что обязан выйти и подарить этот памятный сувенир своему другу. То проникновенное послание, которое для меня подготовили клуб и партнеры тронуло меня до глубины души. Я сказал себя: «Толь не вздумай расплакаться на глазах у всех!»
Неожиданно, меня заметили фанаты. Они начали скандировать кричалки в мою поддержку. Это помогло мне собраться. Показалось, что я готов, но, когда мы встретились взглядами с Даниэлем, я чуть не потерял самообладание. Даже удивлен, что смог сдержаться и не разрыдаться.
Травма?
Бывали моменты, когда я чувствовал некоторый дискомфорт, но вскоре все болевые ощущения проходили, так что я не придавал этому особого значения. Все началось после силового приема в игре с «Лос-Анджелесом». Показалось, что у меня что-то разорвалось. Был уверен, что это моя ключица, потому что я испытывал точно такие же ощущения, когда сломал ее в прошлый раз. Но онемение не проходило. Что-то было не так. Кажется, при правильной реабилитации состояние должно улучшиться, но через пару матчей неприятные симптомы вновь вернулись. В игре с «Аризоной» мои руки онемели после легкого толчка. Тогда я осознал, что случилась беда.
Лучшим решение казалась фузионная хирургия, потому что она давала мне лучшие шансы на восстановление. Никто тогда не сказал, что это поставит крест на моей профессиональной карьере. Я был уверен, что восстановлюсь на 100 процентов. Помню, что перед окончанием прошлого сезона журналисты пытали меня, смогу ли я выйти на прежний уровень после операции. Я заверил их, что вернусь еще в лучшей форме и не изменю свой стиль игры.
Да, я мог бы начать избегать силовой борьбы. Но я не умею играть по-другому. Я такой, какой есть.
Очень упорно тренировался в прошедшее межсезонье. И на старте регулярного чемпионата демонстрировал лучший хоккей в карьере. И, знаете, осознание этого сейчас помогает мне легче принять то, что я больше не выйду на лед.
Главный тренер Трэвис Грин сразу дал понять, в какой роли видит меня. Вместе с Маркусом Гранлундом и Брэндоном Саттером мы должны были противостоять лучшим силам соперника. Стартовый матч против «Эдмонтона»? Я не был уверен, что мы будем играть против Коннора Макдэвида и Леона Драйзайтля, но именно мы вышли на лед.
Я видел хет-трик Коннора в пером матче. Как же я его остановлю? Но, помните, что я говорил вам чуть раньше? В нервной обстановке я играю лучше.
Знаете, чем больше всего я гордился после той победы над «Ойлерс» (3:2)? Мы играли против тройки Макдэвида и смогли закрыть их.
Я был счастлив, что вновь вернулся на лед. Знаете, не особо слежу за прессой, но я люблю игру, так что в курсе того, что пишут и говорят. Многие эксперты считали, что мой контракт выкупят или что меня сошлют в фарм. Это лишь добавляло мне мотивации. Хотел доказать, что все еще могу выступать в НХЛ. Первые успехи добавили мне уверенности, а с ней пришла и результативность. Казалось, камень упал у меня с плеч. Понимал, что не стоит страшиться ошибки, после которой я могу оказаться в фарме.
Перед тем, как лечь на операцию, я остановился в пяти встречах от отметки в 500 матчей в НХЛ. И то, что мне все же удалось достичь этой цифры, значит для меня очень многое. В детстве я и мечтать не могу, что проведу полтысячи матчей в НХЛ.
Предполагал ли, что может случиться рецидив? Да, такая мысль меня посещала, но был уверен, что смогу с этим справиться. И меня выводило из себя, когда люди предполагали, что я должен играть осторожнее и мене агрессивно. Я вернулся на лед не для того, чтобы просто покататься.
Хочу вас заверить, что не испытывал никаких проблем до того утра, когда я проснулся в Филадельфии.
Ощутил какую-ту странную усталость. Встав с постели, я не смог разогнуть руку. Сумел добраться до арены, выйти на тренировку, но не мог нормально контролировать клюшку. Нужно было вновь проходить обследование.
Доктор Рик Селебрини отправился вместе со мной в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с моим хирургом, доктором Уоткинсом. Первоначальный осмотр показал, что прооперированное место - позвонки С5 С6 - в порядке. Это было важно. Выше обнаружилась небольшая грыжа, но она тоже не была причиной для беспокойства. Зато ниже образовался большой нарост. В нем и была проблема.
Доктор Уоткинс заявил, что я должен подумать о завершении карьеры.
С того момента я помню все как-то смутно. Можно сказать, отключился. Ушел в себя. Спасибо Рику за то, что поехал со мной, а то бы я и не знал, как дальше говорить с врачом. Поблагодарил его за честность, но еще не был готовы сдаться. Думал, что у меня еще есть шанс.
Это был худший ответ из всех, который я мог услышать. Одновременно, как ни странно, это были и лучшие слова. Я верил ему и доверял его мнению. Если бы доктор заявил, что мне нужно взять паузу, попробовать восстановиться, то я бы приложил все силы, чтобы вернуться на лед. Но он безапелляционно заявил, что все кончено. И это помогло мне легче принять окончательное решение.
Жена говорит, что я провел отличную карьере. Сделал все, что мог. Она твердит, что лучшее ждет нас еще впереди и что я добьюсь успеха в любом новом деле, которое выберу. Родители говорят, что гордятся мной и рады, что я могу, наконец, пожить нормальной жизнью.
Никто из них не признается, как они волновались за меня. Не думаю, что они желали такого конца моей карьеры, но они рады, что этот нервный период подошел к концу.
У нас двое детей. Трехлетний Дилан и двухлетний Итэн. Прошлым летом Дилан увидел большой шрам у меня на шее и сказал: «У папы бо-бо». Врачи не позволяли поднимать мне более пары килограмм, а он уже был покрупнее в то время. И я понимаю, что поддерживать свою семью, сохранить свое здоровье ради них гораздо важнее, чем моя хоккейная карьера.
Та поддержка, которую мне оказали Джим Беннинг, Тревор Линден и семья Аквилини, просто неоценима. Я в неоплатном долгу перед ними.
Спасибо всем фанатам и представителям СМИ, которые выражали мне поддержку.
Знаете, что я осознал в этом момент? Ты не останешься в одиночестве.
Друзья, бывшие партнеры, незнакомые люди - все звонили мне со словами поддержки. Я уже упоминал историю с Фанюфом. А еще Милан Лучич. Я никогда не работал с Брэдом Треливингом, Брайаном Бурком или Майком Бэбкоком, но все они звонили со словами поддержки. Все твердили, что, если мне только что-то понадобится, то я всегда могу обратиться к ним. Или предлагали: «Если захочешь поговорить, то мы всегда можем пропустить по чашечки кофе или по баночки пивка». Поддержка со стороны бывших и нынешних партнеров. Я горжусь, что жизнь свела меня с такими людьми.
Хоккеисты редко откровенничают. Но я на своем опыте познал, какие это добрые и душевные люди, готовые прийти на помощь ближнему в любую минуту.
Чем теперь мне заниматься? Меня интересуют многие сферы, в том числе недвижимость и строительство. Мы создали строительную компанию вместе с отцом и братьями, но я не готов окунуться с головой в новый бизнес. Честно говоря, я хотел бы остаться в игре. Как и мой отец, я хочу тренировать своих детей.
Или Граус-Грайнд? Я так и не покорил эту тропу. Близнецы постоянно там ошиваются. Но прежде чем я покину Ванкувер, я пройду ее (и побью время Сединов в этот раз).
Спасибо вам, «Коламбус Блю Джекетс», «Нью-Йорк Рейнджерс» и «Ванкувер Кэнакс». Вы помогли исполнить мою мечту. И не надо меня жалеть. Хоккей подарил мне даже больше, чем я мог мечтать.
Он подарил мне детей и любящую семью. И теперь я буду наслаждаться жизнью рядом с ними.
Источник: Sportsnet.
«Погромы в Ванкувере ранили меня». Письмо братьев Сединов
«Если бы мы проиграли «Чикаго», то команду бы разогнали». Рассказ Алекса Берроуза
«Иногда плюшевый мишка превращается в гризли». Как относятся к Кевину Биексе партнеры по команде
