Мы вернулись туда, где и должны быть
Больно двигаться. Больно дышать. Больно спать.
Что-либо делать - больно.
Перед шестой игрой финала кубка Стэнли против Чикаго в 2013 году я везде передвигался, как старик. Мне приходилось быть осторожным при любом движении, поэтому я особо не двигал торсом. У меня было сломано ребро и порван хрящ, и если во время прогулки я хоть немного чувствовал, как двигаются мои ребра, то боль была такая, что темнело в глазах.
Если честно, идея отсидеться никогда не приходила мне в голову. Мы обязаны были выигрывать следующую игру. Ведь мы могли всё потерять.
Вернемся назад в 2009 год, когда к нам в дедлайн присоединился Марк Рекки. Мне было 23, я только осваивался, а его поставили играть со мной в одном звене. К тому времени он провел 20 сезонов в НХЛ. Он надевал экипировку для более чем 1600 игр, в течение которых он выиграл 3 кубка Стэнли. Я хотел построить такую же карьеру – и этого хочет любой молодой игрок. И так случилось, что он стал отличным товарищем, который бескорыстно делился своими знаниями.
И вот его первый сезон в нашей команде. Мы играем с Каролиной во втором раунде плей-офф. Перед одной из игр серии Марк заболел. И заболел серьезно. У него были камни в почках, его постоянно тошнило. Когда я наблюдал за ним до выхода на лед, было видно, что ему было сложно просто сесть прямо.
Однако после вбрасывания он играл в свою игру.
Я играл центрфорварда в одном с ним звене и с трудом верил в то, что видел. Этот парень, который совсем недавно бился в агонии, боролся с соперниками за шайбу и проводил силовые приемы. Он оставлял на льду все силы, даже когда казалось, что сил у него нет.
После этого я понял, что во время плей-офф необходимо жертвовать собой.
Теперь перенесемся в ту шестую игру плей-офф 2013 года, когда я знал, что со мной не все в порядке. Было очень много боли… Но это ничего не значило. Я играл. Без вопросов. Я не остался в стороне.
И вопрос был не в том – сложно это было или нет. Я вообще не думал об этом. Я просто делал так, как это делал Реккс, а также многие другие парни до него, за которыми я следил. Я знал, что это то, что я не могу пропустить.
Ни после трех раундов плей-офф, ни тогда, когда мы были, как никогда, близки к выигрышу Кубка.
Но когда началась игра, я стал чувствовать себя все хуже и хуже. Я пытался игнорировать боль. Почти два месяца прошло с начала плей-офф – естественно, я чувствовал усталость. Смена за сменой, я смог отыграть всю игру, которую мы, к нашему величайшему сожалению, проиграли – и никому, кто читает эти строки, не надо об этом напоминать.
Когда все закончилось, я пожал руки парням другой команды и кое-как, спотыкаясь, побрел в раздевалку. Тренеры осмотрели меня и отправили в больницу, где мне сказали, что у меня прокол легкого.
Но …. Я бы сделал это снова.
Сломанные ребра, хрящ, даже прокол легкого. Я, не задумываясь, сделал бы это снова.
Я бы сделал это снова, потому что перенял от других, что для победы в плей-офф необходимо идти на жертвы.
Я бы сделал это снова, потому что я и мои партнеры по команде знаем это чувство, когда ты поднимаешь кубок Стэнли над своей головой. Это чувство празднования достижения амбиции всей твоей жизни абсолютно неописуемо.
Но главная причина того, почему бы я сделал это снова – я знаю, что есть боль, которая сильнее, чем боль от травм:
Боль от непопадания в плей-офф.
«Эмммм….»
«Это эмммм….»
«Это ммм-эммммм….»
Я был почти совершеннолетним, когда присоединился к Брюинз в 2003 году. Я был взволнован, но в то же время ничего не знал о жизни в Бостоне. Я рос фанатом Нордикс, что означало, что я ненавидел Канадиенс – поэтому, я, как минимум, знал, что у меня есть что-то общее с теми людьми.
Научиться играть на таком уровне было сложной задачей, но была проблема посерьезнее – я очень плохо знал английский.
Я знал только основные слова: привет, пока, спасибо, бэкчекинг и еще немного слов, который я помнил с уроков английского, которому я не уделял много времени в школе, когда рос в Квебеке.
Вначале были такие моменты, когда я приходил в ресторан и не мог произнести ни одного слова из меню. У меня был такой плохой акцент, что даже если у меня получалось произнести слово, официант всё равно не понимал, что я пытаюсь сказать. Поэтому я взял за привычку заказывать то же самое, что и человек, который сидел за соседним столом. Я решил, что так будет проще. Я понимал, что такая система неидеальная, но зато я мог поесть.
Иногда, в течение моего первого года в НХЛ в качестве новичка, я давал интервью перед камерой и пытался описать, как это «невероятно» играть в НХЛ. Единственной проблемой для меня было то, что моему английскому не хватало достаточного уровня, чтобы я мог произнести слово «невероятный». Я имею ввиду, что я с трудом заказывал еду, не говоря уж о том, чтобы произнести слово, состоящее из пяти слогов. Поэтому я сильно нервничал, когда давал интервью перед камерами, а эта нервозность делала мой английский в 10 раз хуже.
Поэтому во время интервью я смотрел себе под ноги и мямлил так, как делает ребенок, пятаясь произнести свои первые слова.
«Это эмммм….»
«Это мммм-эммммм….»
«Эмммммм….»
«Аэмммм….нууууу….»
«Это было великолепно!»
Не знаю, где находится запись данного интервью. Надеюсь где-нибудь в мусорной корзине.
Если вы подросток и попали в такую ситуацию, когда пытаетесь осмыслить многие вещи, то это может заставить вас переживать. Но мне повезло попасть в команду, в которой было много ветеранов, которые понимали, как наставлять молодых ребят. Когда я присоединился к команде, то средний возраст игроков составлял 28 лет, поэтому если я хотел получить совет от опытного ветерана, мне было достаточно обратиться к ближайшему ко мне игроку. В то время в команде было несколько действительно отличных парней.
У нас был Феликс Потвин по прозвищу «Кот». Очень классный парень. Но были еще и профи, например, Джо Торнтон, Глен Мюррей, Шон О’Доннелл и Тэд Донато – и это я назвал всего несколько игроков.
Все они действительно помогли, однако первым, кто действительно взял меня к себе «под крыло» был Мартин Лапойнт.
Мартин не просто показал мне, как это – быть профессиональным хоккеистом, он помог мне возмужать. Он был зрелым человеком с женой и детьми, который позволил мне поселиться с ним. Он научил меня, как открыть счет в банке, как получить социальное обеспечение, и даже как купить машину. И у меня никогда не было с ним проблем касательно английского языка. Он всегда помогал мне с ним, когда это было необходимо. Я знаю, что он не должен был делать все эти вещи. У него это в контракте не было прописано. Но, чем больше я нахожусь в лиге, тем больше понимаю, зачем он это делал.
Успех великих команд состоит не в том, что за них играли лучшие снайперы или наиболее талантливые киперы. Да, наличие таких игроков помогает, но не до конца. Великие команды успешны, потому что они великие команды. У них есть стабильность во всем, начиная от состава и заканчивая организацией в целом. Все находятся в одном русле, делают правильные вещи, чтобы помочь друг другу.
В течение нескольких лет мы создавали такую культуру внутри команды, которая позволяла нацеливаться не на плей-офф, а на победу в кубке Стэнли. Тот факт, что у нас будут шансы на успех, был второстепенным – мы больше заботились о том, что необходимо изменить или над чем необходимо побольше работать, чтобы достичь успеха тогда, когда начнется плей-офф.
Поэтому пропуск плей-офф в течение двух прошлых сезонов был чем-то неестественным для парней, которые составляют ядро команды. Мы считались претендентами на кубок каждый год, а наше неучастие в битве за кубок определенно нас пошатнуло. И в результате потребовалось вносить изменения.
В феврале было тяжело смотреть на то, как уходит Клод. Я многому обучился за последние годы, когда он был нашим тренером. Без него, я думаю, что не был бы тем игроком, которым я сейчас являюсь. И я также думаю, что мы всегда будем с ним связаны, потому что мы вместе достигли того успеха, который у нас был. Ну и по-честному, он действительно классный тренер. Поэтому когда он ушел, мы понимали, что это не из-за его вины, а из-за нашей, как команды. Это был звоночек. Мы должны были быть лучшими хоккеистами и лучшими лидерами.
И я горд тем, как мы смогли преобразиться.
Мы начали играть быстрее, более сфокусировано. Мы стали играть жестче. Мы нашли ту игру, которая помогает выиграть у хороших команд.
И сейчас мы там, где и должны быть.
Наконец-то.
А сейчас я дам вам наилучший совет, если вы вдруг решите позадирать Бреда Маршана.
Не надо.
Просто не надо.
Вы не выиграете. Никто никогда не выиграет.
Меня часто спрашивают: «Маршан хороший парень?»
И я могу вам сказать, без какой-либо лжи, что он действительно, действительно классный парень – если он у вас в команде.
Марши является тем человеком, который готов поднять настроение, когда надо. Вы всегда поймете – есть ли он в раздевалке или нет. Он – самый лучший пример того, как выглядит хоккей в Бостоне.
Но одну вещь вам надо знать – не надо задирать Марши. Просто не надо. Последнее слово всегда остается за этим парнем.
Как только какой-нибудь парень из другой команды начинает задираться, Марши тут же окажется рядом с ним и скажет: «Это твоя лучшая игра. Продолжай». Это значит, что он в хорошем настроении и парню повезло.
Если у соперника есть молодой паренек, то он подъедет к нему в перерыве и скажет: «Эй, приятель, рад, что ты здесь. Попытайся влиться. Получай удовольствие. Это твоя последняя игра перед тем, как ты окажешься обратно в низших лигах».
Естественно, за все время я слышал от него еще много-много веселых вещей, но ни одна из них даже близко не подойдет для того, чтобы опубликовать ее здесь.
Хотя, подождите… Дайте подумать… Нет, нет таких.
Я скажу так. Если вы сидите на трибуне рядом с нашей скамейкой, то слушайте внимательно, а также приготовьте беруши для своих детей.
Это город рабочего класса, который ждет, что его команда будет соответствовать ценностям рабочего класса. И каждый в раздевалке понимает это. Обводка и щелчок великолепны, но они только часть хоккея, в который играет Бостон. И это одна из причин, почему я люблю здесь играть. Наши фанаты ждут от нас активной игры клюшками. Они ждут борьбы за шайбу. Они хотят видеть игроков, которые стремятся играть с начал и до конца игры.
Эти качества делают нас той командой, с которой вы не захотите встречаться в плей-офф. В нашем составе полно ребят, которых вы бы хотели видеть у себя в команде. Я имею ввиду, что у нас есть Здено Харa.
Наша самая сильная черта – баланс в части умений, физики и опыта. Это микс из ветеранов, которые уже все выигрывали, и молодых парней, которые играют в плей-офф первый раз. Мы все вместе смогли перевернуть этот сезон с ног на голову. И сейчас я больше всего рад, что у нас есть все то, чем обладали прежние составы, которые далеко забирались в плей-офф.
А именно это мы и планируем сделать.
Было здорово, когда мы обеспечили себе место в плей-офф на прошлой неделе. Можете представить, как все на стадионе были взбудоражены, но в то же время чувствовали облегчение. Команда чувствовала то же самое. Мы все рады вернуться в плей-офф, но в то же время, это ничего сейчас не значит. Реальная работа только начинается.
Ветераны команды уже понимают, что сложности «до» могут в итоге привести к самым лучшим результатам. В 2010 году мы выигрывали у Флайерс 3-0 в финале конференции только для того, чтобы они сделали камбэк, выиграли 4 игры подряд и отправили нас отдыхать. Затем, в следующем году мы выиграли кубок.
В течение прошлых нескольких лет мы упали низко. Теперь мы готовы вернуться на вершину.
Я не переживаю за то, как сделают свою работу фанаты Брюинз. Я достаточно тут поиграл, чтобы знать, что поддержка будет отличной.
Мы просто должны играть в свою игру. Когда мы делаем эти простые вещи, из-за которых другие команды ненавидят с нами играть, мы сильны.
И вот мы вернулись. Это приятное чувство. Это для нас, как абсолютно новый сезон.
Это невероятно.
Источник - The Players' Tribune
