Глава пятая. Восточный экспресс до «Тоттенхэма»

 

В возрасте с девяти до четырнадцати лет, играя за «Сенраб», мы начали тренироваться в «Лейтон Ориент» – клубе, расположенном ближе всего к полю, на котором мы проводили свои игры в Уонстед Флэтс. Они стали первым клубом, заполучившим нас. Фред знал все тонкости касаемо того, что будет лучше для нас с Джеймсом, как для игроков с большим потенциалом, поэтому я просто плыл по течению. В конце концов у меня не было рядом отца, а моя мама все время работала и полностью доверяла советам Фреда.

Фред обычно подвозил меня, Джеймса и еще одного парня с Собачьего острова – Стивена Миллза, с которым я подружился в «Сенрабе», на тренировку по вторникам. Их тренировочная база находилась в Лейтонстоуне: большое искусственное поле, где тренировались игроки разных возрастных групп. Мы использовали мячи «четверку» и делали упор на навыки владения мячом: контроль, дриблинг и технику. Больше технических упражнений, чем в «Сенрабе», больше того, что развивало нас индивидуально. Тренировал нас Стив Шори, а его сын, Никки, был того же возраста, что и я, и тренировался вместе с нами. Играли мы очень редко. Тогда еще не было никакой диеты: жареный картофель оставался нашей предпочтительной едой. Но мы были так активны, играя в футбол при любой возможности, что вероятности набрать вес просто не существовало.

Между тем, Фред не сидел сложа руки. Он верил, что Джеймс, Стивен Миллз и я имеем потенциал, который лучше разовьется за пределами Лейтон Ориент. Фред переговорил с главой рекрутингового отдела «шпор» Джоном Монкуром, и в возрасте четырнадцати лет мы втроем приступили к тренировкам в «Тоттенхэме». И не только на клубных тренировочных полях, но и на самом «Уайт Харт Лейн»! Тогда он имел крытое игровое поле: нужно было пройти через турникет и подняться по ступенькам в раздевалку.

Как и ожидалось от одного из топ-клубов мира, их сооружения были намного лучше, чем в «Лейтон Ориент», и у подростка вызывали невероятные чувства. Крытый стадион с искусственным покрытием был похож на большой школьный зал с парой металлических ворот. Те сооружения не сравнить с нынешними, но на то время это выглядело впечатляюще. Родители и друзья могли наблюдать за нашими тренировками через окно. Моя мама была очень занята, поэтому не приходила смотреть на мои тренировки, но Фред довольно часто наблюдал за Джеймсом, Стивеном и мной.

Мы были стажерами Tottenham Associated Schoolboy и получили двухлетний договор на период с четырнадцати до шестнадцати лет, по окончанию которого, если мы покажем прогресс, нам могли предложить контракт по Youth Training Scheme (тренировочный курс для выпускников школ — прим.), как обучение в футбольном клубе. Я получал два фунта на транспортные расходы и ездил вместе с парнем из моей школы, который уже тренировался в «Тоттенхэме». Уэсли Джонс все еще остается моим хорошим другом. Мы всегда наведывались в забегаловку на Тоттенхэм Хай Роуд за сэндвичем с сосиской или беконом. Не думаю, что сейчас это могло бы сойти с рук игрокам молодежных команд.

В первый год в «Тоттенхэме» тренером школьников был отличный парень по имени Колин Рид, который в свое время играл на достойном уровне и даже тренировал юношескую команду «Вест Хэма». В то время мы совсем не контактировали с игроками основы даже на тренировках, когда переехали с «Уайт Харт Лейн» в Чейз-Лодж – тренировочную базу «шпор» в Милл Хилл, далеко на самом севере Лондона, где пригороды скрываются за бескрайними полями. Игроки основы тренировались утром, мы же дважды в неделю по вечерам. Иногда клуб мог предоставить нам, школьникам-стажерам, билеты на матч, чтобы мы могли увидеть игру первой команды. Мы смотрели на них и понимали, какой длинный путь нам еще предстоит! Это были настоящие мужчины, а мы все еще оставались детьми и трепетали от их размеров и силы. Но мы носили те же цвета и чувствовали себя частью одного целого. Мы смотрели на старших игроков не как фанаты, а как дети, стремящиеся к достижению такого же уровня.

Мы играли только во время школьных каникул против таких же школьников из «Арсенала», «Вест Хэма» и других лондонских клубов. У нас была довольно слаженная команда.Так я впервые встретил Питера Крауча, Нараду Бернарда и, немного позже, Олтона Телуэлла. Олтон появился примерно за три месяца до дедлайна YTC и впечатлил всех своей производительностью и старанием. Даже несмотря на то, что он прибыл так поздно, ему удалось получить юношеский контракт. Олтон был очень хорошо развитым ребенком, его мышцы действительно начинались от ушей! Вы точно не видели ничего подобного! Все мы прибыли из разных уголков Лондона, но вместе, под знаменами «Тоттенхэма», мы хорошо ладили, и это было действительно командное взаимопонимание. Вдобавок мы все стали хорошими друзьями.

Как тренер, Колин Рид был довольно прямолинейным специалистом, но он также любил игроков «с изюминкой». После него нашим тренером стал Боб Арбер, который раньше играл за дубль «Арсенала», и после времени проведенного в тренерском штате «шпор», вернулся к нашим северолондонским конкурентам в систему скаутинга. Боб был тренером старой школы, он ввел много беговых тренировок, чтобы сделать нас более выносливыми, и любил игроков имеющих напористость, решительность и ум. Его стиль тренировок был пугающим для молодого игрока, он давал понять, что тяжелая работа началась, а баловству пришел конец. Все эти беговые упражнения действовали мне на нервы, ведь я снова дотрагивался пальцами до стартовой линии, как в школьные времена. Но никто не хотел быть последним в гонке, никто не хотел выглядеть неготовым.

Хотя у нас не было силовых тренировок (думаю потому что в возрасте пятнадцати или семнадцати лет игроки еще далеки от своего пика физического развития), клуб искал больше габаритных игроков, чем техничных. С нами играл парень по имени Дин Хардинг, который был изумительно техничным игроком, как Хави или Иньеста, но нас всех убеждали, что он был слишком маленьким, чтобы стать профессиональным футболистом, и в итоге ему не удалось получить контракт.

Смог бы Лионель Месси попасть в YTC в то время? Будь он англичанином, ему бы точно не удалось стать тем, кем он является сейчас. Его бы просто не отобрали. Тогда от нас требовали пасовать и играть как можно проще, а не стараться обыграть соперника. Конечно, это очень нужные навыки, но важная часть работы хорошего тренера заключается в том, чтобы увидеть и другие способности, которые игроки могут предложить, и работать над их развитием.

В 1996 году в составе команды U-16 я принимал участие в ежегодном предсезонном турнире Милк Кап в Колрейне, Северная Ирландия. Мне было пятнадцать, я все еще ходил в школу и играл за возраст выше моего собственного. Пятерых из нас выбрали для поездки вместе с первогодками-учениками: Питера Крауча, Никки Ханта, Нараду Бернарда, Гейвина Келли и меня. Мы знали друг друга, тренируясь вместе дважды в неделю, и это являлось одновременно и честью и вызовом – быть выбранным и присоединиться к старшим игрокам, которых мы не знали. Мы впервые являлись частью большого коллектива, и впятером поселились в одну комнату, чтобы приглядывать друг за другом; таким образом мы сдружились еще больше. Будучи еще детьми в составе, нам приходилось довольно сложно со старшими игроками и даже самим тренером Бобом Арбером. Они заставляли нас вставать и петь песню «My Girls» – это хит группы The Temptations из шестидесятых.

«Шпоры» были на высоте, обыграв «Крю» и «Баварию» Мюнхен со счетом 2:1. Странно, но немецкие великаны имели в своем составе английского парня по имени Оуэн Харгривз. Удивительно, почему он играл за немецкий клуб, а не в Англии. Позже, играя за английскую сборную до 21 года, мы встретились снова, и я вспомнил, что прежде мы играли на одном поле в чемпионате. Как и я, Оуэн мог бы играть за свою страну намного больше, если бы его карьера не была так омрачена травмами.

В финале мы обыграли «Блэкберн Роверс» с Дэвидом Данном. Приятно было что-то выиграть, к тому же Милк Кап рассматривался как хорошая возможность проверить себя против серьезных соперников. Наблюдая за финалом, ирландские болельщики, дети на три или четыре года младше, превознесли нас, победителей, до небес. Мы раздавали автографы и, одетые в знаменитые лилово-белые цвета клуба, чувствовали себя настоящими знаменитостями.

Сразу после финала организаторы устроили дискотеку, на которую были приглашены все команды, и мы сразу отправились туда прямо в наших спортивных костюмах с медалями на шеях, как суперзвезды. Это было приятно. Стэн, наш менеджер по экипировке, отличный парень, сопровождал нас на дискотеку прямо в своих футбольных бутсах. Я думаю, тогда даже он хорошо провел время.

Играть перед болельщиками совершенно не было в новинку. С «Хакни энд Тауэр Хэмлетс» и сборной лондонских школьников мы уже играли перед зрителями и на стадионах. Но игра на профессиональных полях очень отличается от того, к чему ты привык, будучи подростком. Даже когда за тобой наблюдает небольшая группа людей, ты уже начинаешь нервничать, а увеличение количества зрителей на поле с тридцати или пятидесяти до двухсот человек добавляет напряжения. Даже играя на пустом стадионе испытываешь новые ощущения: поле намного больше, чем парковое, и все кажется намного дальше. Но это ни в коем случае не создавало нам трудностей. Как я уже говорил, в этом возрасте мы могли бегать хоть целый день.

По истечении половины срока моего двухлетнего школьного контракта, «Тоттенхэм» предложил мне трехлетний YTC профессиональный контракт, который вступал в силу по окончании школы в семнадцать лет. Клуб увидел, на что я способен и насколько вырос как игрок, и поэтому они были уверены, что я буду расти и дальше. Клуб настаивал, на то, чтобы я подписал профессиональный контракт как можно скорее. Они не хотели ждать, пока закончится мой двухгодичный контракт стажера, так как меня могли перехватить другие клубы, и «шпоры» рисковали потерять свои инвестиции.

Для меня это был огромный толчок, который также запомнился печальным расхождением наших путей с другом, который с раннего детства был частью моей жизни, чья семья присматривала за мной и наставила на тропу футбольной карьеры. Сразу после того, как моему старому другу из начальной школы, Джеймсу Картеру исполнилось семнадцать, он покинул «Тоттенхэм». Джеймс не прогрессировал так, как надеялся. После этого он играл за «Джиллингем» на протяжении пары лет, но, я думаю, он просто разлюбил футбол. Чем старше он становился, тем меньше отдавался на поле.

То же самое едва не произошло со мной. В возрасте пятнадцати или шестнадцати лет я немного заскучал от футбола. Играя почти беспрерывно с семи лет, я завел много новых друзей и в то время легко попадал под влияние, хотя никогда не был плохим ребенком. Но в моей жизни появились девочки и я немного отвлекся.

Так как я имел на руках профессиональный YTC контракт, вступающий в силу после окончания учебы, тот заключительный год в школе имени Блаженного Джона Роша представлялся особенным. Я продолжал ходить в школу уже без особого энтузиазма и мог прогулять день занятий, но не потому, что хотел попроказничать, а просто потому, что не находиться в школе во время уроков было для меня новым жизненным опытом. Когда нам с Уэсли Джонсом не хотелось идти в школу, мы встречались где-нибудь неподалеку, садились на автобус и отправлялись куда-нибудь в другое место и просто гуляли, наслаждаясь свободой от уроков.

Уэсли терял интерес к футболу в пользу девочек и других увлечений, некоторые из которых повлияли и на меня. Но позже Уэс дошел до того, что стал пропускать тренировки. Мы оба стали филонить, но иногда у нас не было настроения кататься по городу и мы просто прогуливались по району, засматриваясь на девчонок.

Мы были глупцами, думая, что клуб не заметит наше отсутствие. И однажды тренер Колин Рид вызвал Уэса к себе в офис и отчислил его из команды. А потом он поговорил со мной. Тренер сказал, что мы с Уэсли отвлекаем друг друга, и поэтому он был отчислен. Но мне дали второй шанс, чтобы попробовать снова. Думаю, Колин Рид понял, что, хотя мы с Уэсом и отвлекали друга, я был из тех, кто легко перевоспитывается, поэтому мне можно дать возможность исправиться.

Это стало для меня уроком, и я понял: если хочешь в чем-то преуспеть, не нужно валять дурака и отвлекаться. Колин был не единственным, кто привел мои мысли в порядок. Я сказал маме, что заскучал от футбола, и она предложила взять год перерыва. Услышав ее слова, я вдруг понял, что никак не смогу не играть целый год и это помогло мне перефокусироваться.

С этого момента я больше не отвлекался. Поскольку футбол был так близок мне, я понял, что должен упорно работать и пытаться полностью раскрыть свой потенциал – хотя бы ради моей мамы. Мне очень хотелось отплатить ей за поддержку и веру в меня, сделать ее счастливой и заставить мной гордиться.

Да, футбол был естественен для меня. Я не думал о нем слишком много, я просто играл. И в тот момент осознал, что есть и другие талантливые дети, а есть и старшие, которые еще лучше, поэтому мне все еще предстоял длинный и тяжелый путь.