Анзур Исмаилов: «В Узбекистане голодный народ до футбола, в Китае не так»
Анзур Исмаилов дал интервью сайту крупнейшего спортивного телеканала России
В интервью Matchtv.ru защитник «Чанчунь Ятай» рассказал много захватывающего о капризах Ривалдо, подарках загадочного хозяина «Бунедкора», драках Муссы Маазу и финансовом безумии, охватившем футбол Китая этой зимой.
Узбекистан
— В 14-15 лет я забил три гола за молодежку «Трактора» и попал в дубль, в 16-17 отыграл несколько матчей в высшей лиге. Потом уволили тренера, и он меня отправил в «Пахтакор»: говорит, в «Тракторе» тебе делать нечего, надо расти. С «Пахтакором» трижды приезжал на Кубок содружества. Главное, что о нем вспоминаю – гол, который забил киргизам в 2005-м, это была тогда наша единственная победа в группе. В «Пахтакоре» пересекались с Александром Гейнрихом, он называл ЦСКА лучшей школой. Хотя на сборах, говорил, Газзаев просто убивал. Всех после тренировок тошнило, потом хоть ногами вперед выноси. Гейнрих у него так и не заиграл, а потом еще в «Торпедо» перешел.
Жертвоприношения в узбекских командах совершают до сих пор. Допустим, назавтра игра сборной, а сегодня собираемся и режем барана, раздаем мясо и плов детскому дому. Процедура прямо на стадионе, режем – и сразу на тренировку. Легионеры вроде бы нормально реагировали: многие играли в Корее, а там так же свиней режут. Поля в Узбекистане сейчас более-менее, раньше всего три-четыре нормальных на всю лигу. В Термезе, например, невозможные условия были: вода ржавая, в туалет только сидя на корточках можно, в отелях из-за тараканов спать невозможно.
Сейчас разве только с деньгами проблемы, два-три клуба стабильно существуют – и то не так, как «Бунедкор», когда я там играл. Если у кого-то есть пять тысяч долларов зарплата, супер. У меня вот в «Пахтакоре» было две. А в «Бунедкоре» уже на премии играли: по пять, по семь, а то и по десять тысяч за игру давали. Вообще до 2008 года в других командах по пятьсот долларов могли платить, а из-за богатого «Бунедкора» другие цифры пошли: и полторы тысячи, и две.
Зико, Сколари
— Мой контракт в «Пахтакоре» «Бунедкор» выкупил – за сколько, не знаю. С Зико не встретились: я пришел на следующий год после того, как команду возглавил Сколари. Никто о Зико ничего хорошего не говорил, только о том, что на тренировках они играли «квадраты» пять на два, били по воротам и заканчивали. А бывало, что Зико пьяный на тренировки приходил. Он ненадолго в Узбекистане задержался, ушел в ЦСКА.
А вот Сколари – тренер реально очень высокого уровня. С тренировок все счастливые уходили и ждали, когда же следующая. Даже сборы у него были страшно интересные, тактику классно объясняет, со всеми разговаривает, шутит… Как друг, понимаете? Не получилось что-то – поддерживает ребят: «Да-да-да, давай-давай, подними голову, старайся». Сколари хотел дойти с «Бунедкором» до финала Лиги чемпионов, но проиграли в 1/8 финала. Узбекистану постоянно не везет, последнего шага не хватает: и с чемпионатом мира, и в Лиге чемпионов.
В Узбекистан все за деньгами едут, но Сколари свою работу делал. В Китае с ним пересекался, он подошел сам: «О, как дела? Рад видеть, как ребята из «Бунедкора»? В субботу как раз с ними играем. Со Сколари на португальском спокойно общались – везде же легионеры-бразильцы, от них я и научился. В Узбекистане даже на английском не говорил, а в Китае сейчас уже шестой год и освоил испанский, португальский, китайский, английский. Жизнь заставляет. Жена вот у меня только на английском и французском говорит. Она марокканка, работала стюардессой, в самолете познакомились. Сейчас дома хозяйством занимается.
Ривалдо
— Мирджалол Касымов, еще когда Сколари помогал, учил Ривалдо бить штрафные. Они вдвоем оставались после тренировки бить, и Касымов постоянно выигрывал, хоть и с животом. Ривалдо в «Бунедкоре» вроде как играющий тренер был. Сколари он не любил, постоянно говорил: тренер то делает не так, это. Думаю, у Ривалдо в «Бунедкоре» были планы главным тренером остаться после Сколари. Как футболист он уже был не тот, но мастерство осталось, стоял, пасы раздавал. Такая у «Бунедкора» игра была: мы отбираем мяч, ищем Ривалдо, а он уже выводит на удар.
Ривалдо не то чтобы супер-игрок был: мне больше нравился, например, Ристич. Иногда Ривалдо говорил тренеру: я травмирован, не могу играть; другие бразильцы то же самое, в итоге из легионеров у нас играет один Ристич. Когда в «Бунедкоре» начались проблемы, Ристич в «Амкар» поехал. Стевица хороший игрок, но, скорее всего, не для «Амкара». Сейчас он в Южной Корее и считается там сильным нападающим. А из всех футболистов, с кем я играл в Узбекистане, самый сильный – Одил Ахмедов. Его двое-трое накрывают, а он уходит. Очень умный игрок, дар у него есть.
Ни узбекский, ни русский язык Ривалдо не учил, близко ни с кем не общался, только на тренировках с ним здоровались. На ужин его постоянно ребята приглашали, а он не хотел. Режим он не нарушал, постоянно работал над собой, даже вино на банкетах не пил.
Плохо к Ривалдо никто не относился, денег хватало всем. У нас были еще бразильцы, и они все веселые, улыбаются, наслаждаются жизнью. Пригласишь их куда-нибудь, они всегда за, а Ривалдо им говорит: это нехорошо, нельзя. Заставлял молиться, бразильцы же верят в Христа, вот Ривалдо был для других бразильцев как наставник. Но на полу ужинать, плов руками есть никто из них не любил. Только молодые бразильцы: они же сами из фавел, жизнь там не сказка была, босиком все детство играли.
Шеф
— Все думали, что Это’О в «Бунедкор» приедет. Ему говорили: давай, подписывай контракт, вот тебе 25 миллионов, несколько месяцев у нас поиграешь. Он ответил: нет, извините, я еще в футбол играть хочу в Европе. Там же как все было: шеф подходил к болельщикам и спрашивал, кого хотят видеть в Узбекистане. Говорят: Криштиану Роналду. Через три-четыре дня приезжает Роналду – он тогда был в самом соку, накачанный, весь в мышцах. Все на него пальцем показывали, хотели быть таким же – это стимул.
Потом болельщики говорят: хотим «Барселону». Приезжали Иньеста, Пуйоль, еще Фабрегас из «Арсенала». Весь Узбекистан их в аэропорту встречал. Шеф вообще очень любил «Барселону», «Бунедкор» даже ездил к ним на товарищескую игру. А стадион он начал строить, как «Камп Ноу», — чисто для сборной. Кстати, благодаря Шефу сборная летала чартерами, все по люксу.
Кто такой шеф? Наш босс, очень футбол любил, простой такой человек. Люди, у которых денег не было, приходили к нему домой просить денег, чтобы сын свадьбу сыграл – не из команды, просто с улицы. Шеф своим рабочим говорил: идите проверьте, если не обманывают, сделаем свадьбу. Или, например, едет по дороге, на светофоре стоят попрошайки, женщина с дочкой – он сажает в машину, устраивает женщину на работу, на хорошую зарплату, конечно же, а дочку – в институт. Шеф очень многим помог из простого народа, кого-то даже устраивал пистолетчиками на заправку, и те были рады.
Когда я только перешел в «Бунедкор», всем дали сим-карты, и последние две цифры в номере совпадали с игровым. У кого был седьмой номер, на «007» заканчивалось, у меня — «024». Велели, чтобы этот номер круглосуточно работал: Шеф может позвонить в любую минуту. Ну я симку поставил, и тут звонок от Шефа: «Добро пожаловать в клуб, приезжай на стоянку, там тебя ждет подарок». Приезжаю, а там «Мерседес» ML.
Китай
— Когда деньги в «Бунедкоре» стали кончаться, для всех это стало шоком. Нам сказали: ребята, прежней команды больше не будет, играйте за Шефа, он же вас кормил. Без проблем: в том году мы выиграли чемпионство, а потом многим предложили уйти. Все и разошлись. На Азиатских играх были в Катаре, один клуб оттуда хотел со мной контракт подписать. «Бунедкор» сказал: сначала мы тебе давали, теперь должны продать. Но я выбрал Китай: в Катаре слишком жарко, мне не нравится. В Чанчуне сейчас, кажется, минус десять, но это еще потеплее, чем в Харбине, где я бывал. Этот город раньше русским был, на магазинах до сих пор по-русски написаны вывески. Русских тоже много, но на Китай больше похоже, чем на Россию.
У нас с женой квартира четырехкомнатная. Живем на пятнадцатом этаже, пятый этаж – тренажерный зал, четвертый – детская площадка, второй – магазины, первый – супермаркет: никуда идти не надо. Есть водитель. У нас в городе самому водить шансов нет, правила вообще не соблюдаются: с первой на четвертую полосу перестраиваться считается обычным делом.
К китайской кухне за шесть лет привык, но есть много такого, чего я не ем. Лягушки, червяки всякие… Китайцы реально все едят, а еще постоянно рыгают, плюют прямо за столом. Для всех новых легионеров это шок, а для китайцев – естественно, а значит не безобразно. Сидишь, рядом с тобой кто-то рыгает и говорит: «У меня и родители так делали». Или стоим в строю, вдруг какой-то китаец на землю харкает, тренер такой: «Эй, больше так не делай, имей уважение к другим».
К нам в Китай Равшана Ирматова вызывали судить дерби, в Казахстане тоже на днях судил. В арабских странах чуть тронешь, сразу падают, и пенальти назначают, а Ирматов дает жестко играть и судит то, что есть. В Китае, когда надо время тянуть, подолгу лежат, и всем все равно. Но сейчас федерация санкции уже вводит, собрание было неделю назад: теперь даже когда бросок из аута чуть затягиваешь, могут красную дать. Однажды был матч, когда сразу много игроков драться начали, судью толкать, охрана вмешивалась – матч, правда, потом продолжился. Пять игр дисквалификации всем дали, командам – большой штраф.
«Чанчунь»
— При мне было восемь тренеров в «Чанчуне», Славиша Стоянович, который недавно пришел, — девятый. Может, бизнес такой у менеджеров или что? Только у нас в клубе так меняются тренеры – сами понимаете, кому-то это в пользу. Те, кто ушли, спрашивают друг про друга, хотят вернуться: здесь реальные деньги. В прошлом году у нас работал голландец Арье Сханс, мне он нравился очень: все объяснял, тренировки отличные, голландской школе нас учил – пас, пас. Другие тренеры штрафуют, если что-то не надел, если опоздал, — на тысячу долларов, я не знаю; а у Сханса наказания такие были: опоздал – завтра на тренировку в шесть утра. На сборах-то первая тренировка в худшем случае в девять бывает, а во время сезона – в три-четыре часа дня.
Под Стояновича пришел нападающий Огнен Ожегович, победитель юношеского Евро. Не сказать, что такого уж большого класса, но он молодой еще. В 21 год, получается, уже выбрал деньги. У нас могут играть всего четыре легионера, один должен сидеть, вот Ожегович и на банке. Хотя говорит, что приехал в Китай играть. Всю игру вообще в Китае делают легионеры. Француз Жюльен Горью к нам приехал, и на третий день уже должен был играть, совсем времени на адаптацию не было. Но когда вышел, совсем другая игра началась: Горью всегда мяч просит, потом классно отдает.
Лимит на легионеров – это хорошо для китайцев, но качественных местных игроков мало, у нас не Япония. Все хорошие китайцы в больших клубах, остальные так себе. Зато все себе телефоны последней модели покупают, дорогие вещи. Азартные очень: как к ним в комнату ни зайдешь, все играют, или в казино кто-то все просаживает, потом в долг им даем. А тренеру с китайцами надо дружить, иначе они могут объединиться и тренера убрать, если что не так. Вот матч закончился, предположим, проиграли: если тренер начнет ругать, назначит на следующий день тренировку, китайцы пойдут против него. А если тренер скажет: «Проиграли – ладно, посидите где-нибудь, завтра выходной», то на следующую игру они себя будут отдавать, радуются: «Тренер – наш человек».
В Узбекистане голодный народ до футбола: будет биться, кусаться. А здесь сытые, что ли, не отдаются полностью. Нет, профессионалы есть, бегают, но технически они не сильны. В «Чанчуне» у нас большой нападающий, который может сохранить мяч, и быстренькие края. В Узбекистане игры в пас больше, но финансов нет, а значит и легионеров. А в Китае весь мир собирают – сколько игроков понаехало! А кто еще нет, мечтают попасть в Китай. Может, и Халк приедет, никого это не удивит.
В Китай все ради денег едут. Я сейчас получаю чистыми 65 тысяч долларов в месяц, кто-то в «Чанчуне», может, 120 или 150 тысяч. У нас команда средненькая, а в других-то миллионы бывают – шефы там безбашенные. Премии, допустим, в «Чанчуне» тысяч пять, а в «Гуанчжоу» иногда по 25, Лигу чемпионов выиграли – по семьсот тысяч-миллиону каждому дали.
Звезды
— Мусса Маазу у нас играл в том году, сейчас его со сборов отправили. Он только бежит, если за спину дать – пожалуйста, как Усэйн Болт. А по технике проблемы: момент у Маазу будет, он не забьет. В «квадрат», например, играем, и он всегда внутри. Про себя Маазу думал, что он тут супер-игрок. Соблюдал пост в Рамадан, как в ЦСКА, молился, показывал, какой он религиозный, но вечером эту маску снимал и делал уже совершенно противоположные вещи. Алкоголь он не пьет, но девочки есть, про других плохое говорит, ругается, дерется… Если уж ты занялся религией, заниматься ей надо всегда.
За все время в «Чанчуне» моим лучшим другом был Саболч Хусти. Самый высококлассный игрок из тех, с кем я тут играл. Человек с характером, всегда на своем стоял, если что-то не нравилось, говорил в лицо – даже тренеру. Если взять Хусти и Марсело Морено, который у нас сейчас, я бы Хусти выбрал. Просто в нашей команде нападающим играть очень тяжело: «Шахтер», где Морено играл, постоянно атакует, там хорошие полузащитники, моментов пять-шесть за игру минимум, а Морено если один-два момента имеет – уже супер. Если его в «Гуанчжоу» отправить, он там 20 голов забьет, но в «Чанчунь» хоть Тейшейру, хоть Рамиреса приведи, они не помогут.
Думаю, не только Петреску в «Цзянсу» покупают игроков без его ведома, но и во всех клубах. В «Чанчуне», например, за полтора миллиона купили Фатоса Бечирая: у него контракт на год, закончился он – и отправили по свободному трансферу. Зачем тогда деньги тратили?
Играл против Дрогба и Анелька, когда они в Китай приезжали. Наверное, они не отдавались так уж сильно. «Шанхай» с ними только девятым стал. В Китае реально нелегко играть, даже если ты звезда. Лучший, кто в Китае играл – по-моему, Конка. «Гуачжоу» вообще всех лучших китайцев забрал и легионеров дорогих. Хотя когда покупали Джексона Мартинеса, все такие «вау, вау», а на игры смотрю – не подходит вообще, не тот, о котором говорили «вау».
Азия
— Можно сказать, я во всех азиатских странах побывал. Самый жаркий матч в моей карьере был в Омане. Играли в четыре часа дня, все растаяли от жары. За 20 минут до конца я замену попросил, больше не мог. У нас в Чанчуне разве что из-за смога тренировки иногда отменяют, но так, чтобы невозможно вообще было дышать, не было. А вот в Индии воздух такой грязный, что двери самолета открылись – трех-четырех наших ребят стошнило.
В КНДР играли два раза. Это как СССР 40-50 лет назад: уазики везде ездят, троллейбусы старые, как в России были. В аэропорту телефоны забрали, все забрали. В девять часов вечера у них сирена на весь город, всем спать, свет везде отключается. В семь утра – опять сирена, подъем. Выходить в город неохота было, правда, нас бы и не пустили. Игра была в пять вечера, жарко, душно, да еще и на этой синтетике – о ней нас никто не предупредил. А на стадионе травы вообще не было, палас.
На Кубке Азии-2015 единственное поражение в группе как раз от Китая потерпели. Ребята думали, что Китай легко обыграть, хотя я говорил: не думайте так, они и прыгать будут, и бодаться. Потом дошли до четвертьфинала, но это для нас неудача. В тот момент у тренеров свои комбинации были с игроками – чтоб деньги от них поиметь. Самвел Бабаян, новый тренер, — психолог, знает, как что преподнести. Говорит Джепарову: Сервер, вспомни, как ты играл, когда был лучшим игроком Азии. Сейчас сборная Узбекистана на очень хорошем ходу, в Азии мы стали неплохой командой, может, и на чемпионат мира в России выйдем.
***
— В том году меня в Катаре хотели выкупить, сейчас есть шансы уехать. Но клуб не отпускает, говорят, хорошо играешь, все тебя любят, проблем никогда не было. За мой трансфер готовы платить 1,2 миллиона, но «Чанчуню» их деньги не нужны. Спрашивают, сколько тебе там зарплату дают? Называю – говорят, такую же дадим. Но жена на арабском говорит и очень хочет в арабские страны, да и я тоже. В Дубае или Катаре пожить – это же супер.
Фото: osports.cn, matchtv.ru, Getty Images/Simon Cross
Последние записи блога:
90 минут плюс. Потенциальный договорной матч узбекского чемпионата
«Обмани букмекера». Новый проект «Узбекской кухни»
Swag. Хипстеры. Adidas. Модный показ сборной Узбекистана
