Святые угодники
В сочельник 2015 года Сеня Венгер, скучающий по настоящей зимней погоде и своему уютному пуховику, случайно оказался в Саутгемптоне.
Склонный к сентиментальным порывам, он решил заглянуть в таверну "Сэнт-Мэрис", которую в последние два месяца уже порядком облюбовали матросы торговых судов АПЛ. Проводив скептичеким взглядом выходящую с праздничной литургии паству, он обогнул церквушку и вышел на Британия Роуд, где увидел седого уличного певца с гитарой, перед которым стояла пустая жестяная банка из под пива для пожертвований. Он пел с красивым португальским акцентом:
"В кабачке "Сэнт-Мэрис" сочельник каждый день. Это скажет вам любой моряк.
Все неоном здесь горит, приглашаем, – говорит, – тех, кто любит виски и коньяк.
Подарки Санта Кумана — чудесный сон. Пиво пенится, играет, как вино.
И девчонки здесь не прочь морячков иметь всю ночь.
Ночь сочельника в кабачке "Сэнт-Мэрис"!"
В данный момент в таверне не было никого из команды "Тоттенхема"; эта жестянка уже неделю как вышла в плавание, а ее экипаж на последок устроил славную бучу. Поэтому нынешним вечером в барах на Британия Роуд вертелось больше официанток, чем обычно, ибо, как нередко утверждалось (и недаром), что стоит только кораблю вроде "Тоттенхема" отдать швартовы, как кое-какие матросские жены выпрыгивают из домашних платьев и, прикрывшись тем, что считается форменной одеждой глорофицианток, устанавливают руки в пивораздаточную позицию и репетируют шлюхозатую улыбку перед селфи-палками, в то время как флотский оркестр наяривает Casabian, а хлопья сажи из труб титаноносцев опускаются на ветвистые рога их мужей, которые, отплывая, стоят по стойке "смирно" и криво ухмыляются, держа таблички "Fair play" с видом мужественным и скорбным.
— Сеня! – вскрикнула пышногрудая брюнетка, схватившись за позолоченый кулон АПЛ на груди. Голос принадлежал официантке голландского происхождения Робин по прозвищу "ванПерсик". Когда-то давно близкие отношения связывали ее с Венгером, поэтому после долгой разлуки оба они расчувствовались. Нежно прижавшись, Робин поцеловала гладковыбритую, морщинистую щеку Сени, усадила его за один из столиков и тут же убежала, обещав вернуться с полным подносом пива. Внезапно сзади на Венгера волной накатило зловоние порока, и чудовищная ручища легла ему на плечо, как мешок с картошкой.
— Здарова, Сеня! Как дела, старый греховодник? — это был Луи Уанхаль – одиозный манчестерский философ собственной персоной.
— Луи, старина! Каким ветром тебя занесло сюда?
— Я в самоволке. Слыхал про заварушку в Стоке?
— А то! Отголоски треска твоих рвущихся штанов разнеслись по всей Британии, брат.
— Ох, — простонал приунывший Луи — и все из-за этих девок...
Уанхаль долго говорил о двух очаровательных официанточках, которых ему удалось подцепить прошлым летом. Их звали Мемфи ДеПая и Тоня Марсяль. Знакомство с Луи для них было одним из самых надежных способов перебраться в Британию, о чем вожделенно мечтают все средиземноморские официантки. Сеня старался не подавать вид, но все же где-то внутри он откровенно завидовал Уанхалю, потому что Тоня в свое время приглянулась и ему, однако, приобретенная с годами нерасторопность привела к тому, что Марсяль повелась на красноречивые философские комплименты пройдохи Луи и оказалась в его руках.
В это время у барной стойки происходило то, что по обыкновению приводит к мордобою. Лоран, Пер и Петр — три поддатых матроса с титаноносца "Арсенал" весь вечер громко праздновали свой недавний боевой успех. Напившись в усмерть, они не стесняясь без разбора хватали за задницы и снующих мимо официанток и девиц, что принадлежали местным ребятам, которых такая наглость естественным образом вывела из себя. Собравшись группой, они подошли к этой матросской пьяни с четким намерением накзать зарвавшихся ребят за безрассудный кутеж. Пьяный флот против озлобленных и ладно организованных сухопутных крыс — драка началась.
Столик Венгера находился в самом углу таверны, и отсюда открывался потрясающий вид на месиво летящих матросских башмаков, расклешеных брючин и закатанных рукавов; из этой кучи то и дело каждый раз с новым увечьем выпадало тело Петра. Отведя взгляд от этого зрелища, Сеня обнаружил, что Робин принесла пиво, уселась на полу, обхватив его ногу, и прижалась щекой к черной штанине.
— Жуть, — произнесла она.
— Да, — согласился Сеня и погладил ее по голове.
Они тихонько сидели, не поднимая глаз на бушевавшее кровавое побоище. Уанхаль, отодвинув в сторонку батарею пивных кружек, взгромоздился на полку позади стойки. В критические моменты он предпочитал роль наблюдателя. С высоты он жадным взором созерцал, как внизу от души избивают подопечных его коллеги. Вдруг снаружи раздался дикий вой, свистки и топот фанатских ног.
— Ой-ей-ей, — встревожился Луи. Затем спрыгнул с полки и по стеночке пробрался в угол к Сене и Робин.
— Эй, старик, — произнес он с ледяным спокойствием, прищурив свои и без того маленькие глазенки, будто от порыва ветра, — фанатский патруль на подходе.
— Сматываемся, — сказал Венгер.
— Бабу возьми, — распорядился Уанхаль.
И они втроем пересекли зал, петляя между поверженными телами канониров. К тому времени, как фанатский патруль вломился в "Сент-Мэрис", молотя гневными коментами напрво и налево, тройка беглецов уже мчалась по переулку, параллельному Британия Роуд.
— Куда идем? — спросил Сеня.
— Куда глаза глядят, — ответил Луи. — Шевели задницей.
И они пошли, а вслед им доносилась песня седого уличного певца с красивым португальским акцентом:
Позабыт, позаброшен, несчастен,
Бедный тренер, как нам тебя жаль.
Плачут юнги о нем понапрасну,
Плачет в кубрике гнилая шваль...
PS спасибо Томасу Пинчону.
