Александр Коломейцев: «Когда подростком приехал в Москву, жил в автобусном парке»
До минувшего лета полузащитник Александр Коломейцев ассоциировался исключительно с пермским «Амкаром». И там считался ветераном команды, несмотря на возраст. Однако перед новым сезоном полузащитник отправился в «Локомотив» второй раз покорять Москву. В интервью еженедельнику «Футбол» Коломейцев вспомнил детство в Сургуте, рассказал, что чувствует подросток, переезжая в столицу, и признался, что в «Амкаре» не все говорят на болгарском.
Баковка, Черевченко
– В какой момент вы поняли, что будете в новом сезоне играть не за «Динамо», а за «Локомотив»?
– Вариант с «Динамо» отпал еще в начале июня. Стало ясно, что там меняется руководство, тренер. Долго просили подождать. Хотя говорили, что интерес есть и нужно просто повременить. Насколько я знаю, Черчесов хотел моего перехода. Я рассматривал этот вариант во многом из-за него. А про «Локомотив» узнал в конце месяца, когда находился на сборе с «Амкаром». Получается, почти весь июнь ничего не было понятно. В «Амкаре» торопили, просили ответить по новому контракту. Было непонятно, с кем ехать на сборы. В итоге вышел из отпуска, поехал с «Амкаром». Уже были мысли, что останусь в Перми, но затем рассказали об интересе со стороны «Локомотива», и буквально за несколько дней все детали удалось уладить.
– Что в «Локомотиве» после «Амкара» бросается в глаза?
– Основное отличие – в организации. Я не могу сказать, что в «Амкаре» все плохо. Но тут московская команда, и отличия видны во всем. Когда впервые приехал на сборы, сразу заметил уровень организации, питания. В «Амкаре» однажды летели на сборы и забыли в аэропорту Максима Канунникова. Пока проходили паспортный контроль, получали сумки, в автобус садились, никто не заметил его отсутствия. А потом приехали и поняли, что его нет. В итоге он самостоятельно добирался.
– Когда впервые приехали на тренировку в Баковку, не подумали, что навигатор привез вас к кому-то на дачу? Все-таки вокруг одни участки с загородными домами.
– Я примерно знал, в каком месте находится база, но представлял немного иначе. Думал, просто где-то в лесу, а оказалось – прямо среди коттеджей.
– За годы в «Амкаре» вы поработали с разными тренерами. На кого из них больше всего похож Игорь Черевченко?
– Мне кажется, на Рустема Хузина. Тоже бывший футболист, тоже долгое время в клубе и со многими ребятами еще вместе играл. С теми, кто давно в «Локомотиве», Черевченко, можно сказать, на ты. Подойти пообщаться, обменяться шутками – Хузин так же работал.
– Во всех интервью после матча Игорь Черевченко кажется достаточно хмурым и немногословным. Он с командой и на тренировках такой же?
– Нет, на вид если только. Он постоянно старается пошутить, разрядить атмосферу. Но ничего глобального – розыгрышей пока от него не было.
В борьбе за это. Илья Казаков – о команде Черевченко
– Многие отмечают, что «Локомотив» очень хорошо готов физически на старте сезона. Вас летом как-то феерически гоняли?
– У команды всего один сбор зарубежный был – в Австрии, на который я как раз приехал. И нас предупредили, что первую неделю будет тяжело. Потому что времени мало, к сезону надо подготовиться. И действительно было сложно, хотя понимали, ради чего все это.
– В последние месяцы вам приходится много работать с молодыми тренерами (Евсеев, Пашинин, Каряка, Черевченко), которые еще недавно были игроками. Это как-то ощущается?
– Мне кажется, да. Они по-другому видят тренировочный процесс по сравнению с более возрастными коллегами. Сами недавно играли и учитывают многие детали. Иначе относятся к эпизодам, где ты вроде ошибся, но по-другому было тяжело поступить. Сами активно участвуют в тренировках – это тоже очень интересно.
– Вадим Евсеев, когда был игроком, славился жесткостью. В «Амкаре» вы пересеклись, уже когда он стал тренером. Сейчас Евсеев такой же суровый?
– Не могу сказать, что он «пихал» кому-то или кричал, но всегда был не особо многословным. Видно, что серьезный и строгий человек.
Как-то не верится. Почему Карпин никогда не станет тренером
– Счастливы, что наконец-то играете на натуральном газоне?
– Это приятнее намного. Но за годы в Перми местное поле стало практически родным, играть на нем не было проблемой. Конечно, играть на натуральном газоне удобнее. Другой вопрос, что сейчас осень, и какого качества будут поля дальше, неизвестно. Пока все нормально.
Детство в Сургуте
– Ваша семья оказалась в Сургуте, потому что отец занимался «нефтянкой». Что именно он делал? Никогда не были у него на работе?
– Если только когда совсем маленький, потому что ничего не помню. Его работа была связана с добычей нефти, с вышками, но что конкретно он там делал – не знаю.
– За последние 10 лет в Сургуте показатель рождаемость увеличился примерно на 70%. Смертность заметно снизилась. Неужели уровень жизни улучшился?
– Уровень жизни вроде бы хороший – не жалуется никто. Но у меня в Сургуте сейчас только брат живет, все остальные родственники уехали потихоньку оттуда.
– Тяжело жить, когда на улице круглый год зима?
– Я там до 14 лет жил и не особо обращал на это внимание. Да и сравнивать не с чем было. Возможно, если бы сейчас приехал, было бы тяжело. Но я бы не сказал, что в Перми погода сильно отличается. Хотя потеплее, конечно. В июне, говорят, вообще очень жарко было.
– Помните самый холодный матч?
– А их не было. Мы тренировались в помещениях, потому что я занимался мини-футболом. Зимой в турнирах не участвовали. Летом иногда проводилось что-то или сами ходили с ребятами играть.
Понтус Вернблум: «Не люблю большие города. После карьеры поселюсь на необитаемом острове»
– Почему в интервью вы всех обманываете, что бьете слабее Халка?
– Потому что не замерял, чтобы точно сказать.
– Халк только с одной бьет, а вы – с двух. В сумме точно сильнее.
– Не могу, кстати, сказать, что много тренирую удар. Если только в «Торпедо» после тренировок часто оставался побить.
– Что такое детский футбол в Сургуте? В каких условиях вы тренировались?
– Тренер у меня был Бочков Игорь Николаевич – он до сих пор там работает. А вообще все занятия в спортзалах проходили. Причем они были довольно хорошего уровня, мы там играли в мини-футбол. Один раз приняли участие в турнире по классическому футболу. Поехали, кажется, в Тобольск. Проиграли всем командам, забили один гол.
Школа та. Какие есть и какими бы могли быть футбольные академии в России
Переезд в Москву
– Переходя в «Локомотив», вы сказали: «Врать не буду, за «Локо» в детстве не болел». За кого болели?
– Не было конкретной команды. Даже в хоккее. За игроками следил. Рональдо, Роналдиньо, Зидан. Но я больше играть любил.
– Помните день, когда вы решили поехать в Москву?
– Был турнир по мини-футболу, после которого тренер сказал, что могут позвать попробовать свои силы в Москву. Но не перезвонил. Мы с братом поговорили. Решили, что раз заметили, то надо ехать самим и пробовать.
– Чем занимался брат, на что вы собирались жить?
– Брату было 23 года тогда, он уже работал. Мы ехали просто в Москву, в любую школу, которая согласится взять. Поездили по клубам, нашли школу «Локомотива». Там дня три потренировался. Затем ЦСКА – там оставили на неделю. Брат тогда уехал домой, а я жил в армейском интернате. Принял участие в нескольких матчах, один из которых против «Спартака-2» играли. Тренер ЦСКА хотел меня оставить, но директор школы сказал, что не подхожу. Тогда тренер армейцев посоветовал меня коллеге из «Спартака-2». Тот предложил позвонить, если будет желание. Я уехал в Сургут, несколько недель думал. Возвращаться в Москву не хотел! Но потом поговорил с родителями, с братом. И в итоге приехал в Москву и остался в «Спартаке-2».
– А где жили? У команды ведь не было в то время интерната.
– Не было, правда. Сотрудничали с 16-м автобусным парком – ему даже стадион принадлежал, на котором тренировались, насколько помню. На территории парка был спорткомплекс и пара комнат, и нас там поселили. Человек по шесть в комнате – все разного возраста.
– В Москве поначалу было непросто? Вспомните какие-нибудь приключения. Владислав Рыжков рассказывал, как они всей командой выпрыгивали из окон школы и убегали с уроков.
– Поначалу было очень сложно. 14 лет, чужой город. Друзей, знакомых, родственников – вообще никого. Да и условия были не лучшие. Родители перечисляли немного денег, но больше позволить себе не могли. Питался в школе или в столовой автобусного парка. Первые месяцы постоянно думал о том, чтобы уехать.
Владислав Рыжков: «Когда Кариоке не отдавали пас, он начинал обзываться»
– Автобус не угоняли из парка?
– Нет, даже не подходили к ним.
– Из «Спартака-2» можно было легко никуда не попасть: клуб – вечный аутсайдер детской Премьер-лиги.
– Наш год всегда был очень сильный. Немного не хватало, чтобы попасть в тройку лучших команд лиги. Но в целом школа результатов не добивалась, да. Вылетели, и наш год лучшим стал – первое место занял. Были отдельные сильные команды и в других возрастах.
– Как вы оказались в дубле «Торпедо», являясь при этом игроком школы «Спартака-2»?
– В «Спартаке-2» двигаться дальше некуда было – по возрасту впереди только команда КФК. В это время предложили перейти в дубль к «Торпедо», но по возрасту еще мог год тренироваться за спартаковскую школу. Я согласился.
– Сколько за время футбольной школы встретили переписанных игроков?
– Думаю, что было немало таких. Но вопиющих примеров не было, а сам никто не сознавался. Сложно понять. Сейчас ребята из дубля приходят, и тоже не скажешь, сколько им лет.
Александр Павленко: «Пусть Дзюба получает столько, сколько просит»
Шутки Божовича
– Когда «Торпедо» вылетело, вам пришлось вернуться в «Спартак-2» – в КФК. Не настигало отчаяние?
– Нет. Может, еще не до конца осознавал, что все не очень хорошо. Жил тогда у знакомых, есть одни хорошие люди. Мыслей все бросить и пойти работать в какую-нибудь страховую компанию, не появлялось. У меня был контракт с «Торпедо», можно сказать, в аренду ушел. Платили тогда 300 долларов. Когда вернулся, в «Торпедо» играла одна молодежь, Сабитов тренером был.
– Молодежь? С вами Сергей Давыдов играл. Он часто приходил на тренировки трезвым?
– Часто, но не всегда. В общем, бывали разные эпизоды, но не хочу об этом говорить. Больше запомнились легионеры – Джамме и Ифрах. Джамме – мусульманин, по религии все. Нет, во время тренировок не падал на землю, но мог ночью проснуться на молитву. Ифрах – из Израиля, более открытый и веселый человек, пытался по-русски говорить.
Василий Хомутовский: «Если в «Стяуа» кто-то отказывался пить вино, Дзенга заставлял»
– Вы переходили в «Москву», когда клуб был в предсмертной агонии. Предложили такую зарплату, что не было сомнений?
– Я не знал, что все настолько плохо. Не могу сказать, что предложили огромные деньги. Меня брали как молодого, после «Торпедо» несущественная разница: вместо 120 тысяч рублей в месяц предложили 150. Божович много шутил, про секс тоже было. Перед игрой любил подкалывать всех: «Ну что, обосрались уже, что ли?» Или: «Вы мужики? Яйца есть или нет?»
– По-болгарски заговорили через неделю после того, как попали в «Амкар»?
– Нет-нет, по-болгарски до сих пор не говорю. Это болгары говорят по-русски.
– Пеев ругался с Черчесовым по-русски? Что там вообще случилось тогда?
– Да там ничего серьезного не было. Пеева поставили в защиту во время двусторонки, сказали из глубины подключаться – Георги это не понравилось. Они начали слово за слово, так и поругались. На мой взгляд, в той ситуации больше виноват Пеев. Ну, поставил тебя тренер на тренировке на эту позицию. Отыграй и потом спокойно скажи, что тебе там не очень нравится, что не твое. Можно было обойтись без скандала. Но через день-два они поговорили, все нормально стало.
– Черчесов и Рахимов стали тренерами в Австрии. В их работе виден европейский подход?
– Какого-то необычного австрийского подхода не видел. Может быть, они более четко понимают, чего хотят, что требуют. Строго у них все. У Черчесова даже план был долгосрочный, на месяц-два. Просто бывает, тренер тренирует, что-то может подсказать, но игра как-то сама по себе идет. А Черчесов и Рахимов всегда знали, что каждый должен делать, у кого какая задача.
– Вы говорили, что при Муслине в «Амкаре» была напряженная атмосфера. О чем речь?
– Он просто не нашел общего языка с игроками, многих убрал. Были конфликты – с тем же Пеевым. Пригласил своих футболистов, стал их сразу ставить в основу. Муслин как-то не жил командой, с руководством вообще не общался. С игроками тоже почти не разговаривал. За мои пять лет в «Амкаре» это худшее время.
– Бывали случаи, когда вы не засыпали на теоретических занятиях Гаджи Гаджиева?
– Ни разу не засыпал. Но Гаджи Муслимыч – любитель теории, плюс он сам по себе спокойный, никуда не торопится. Все рассказывает, объясняет. Может отклониться от темы, историю из прошлого рассказать. Часто приводил примеры из жизни, даже необязательно футбольные. Он открытый, любит поговорить, многие к нему обращались за советом.
Деньги
– Бывало, что в «Амкаре» долго не платили. Как вы находили мотивацию?
– Неприятно, конечно, когда на три или четыре месяца задерживают. Все начинают спрашивать, когда зарплата, когда зарплата. У всех разные ситуации…
– С трудом верится, что футболист Премьер-лиги, который давно играет, может испытывать финансовые проблемы при задержке зарплаты в три месяца.
– У многих накоплено ранее, да. Но некоторые во что-то вкладываются, так что могут быть проблемы. Мне жить было на что, хотя ситуация беспокоила. Но больше всего напрягало, что давали обещания и не выполняли их. Например, говорят: «Деньги будут первого числа». Приходим первого, нам говорят: «Будут пятнадцатого». Приходим пятнадцатого – то же самое. Сказали бы сразу, что будут через три месяца, – все бы сразу рассчитывали свои силы.
Константин Зырянов: «Иногда кричали: «Хватит кормить семью Зырянова!»
– Футболистам обычно десятки людей должны денег. Сколько должников у вас?
– Много. Примерно десять. Часто ли предлагают стать инвестором? Помню, когда играл в «Амкаре», предлагали купить помещение, вложиться и потом сдавать в аренду. Но не срослось.
Текст: Павел Пучков, Глеб Чернявский
Фото: Сергей Дроняев
//////////////////////////////////////////////////////////////////
Качество игрока определяется тем понравилось или не понравилось вам его интервью?)