Что изменил Луис Энрике? Отчёт о матче «Атлетико» и «Барселоны»
Луис Энрике сидит в кресле самолёта и мерно постукивает костяшками пальцев по жёсткому подлокотнику кресла. Чартерный лайнер Мадрид — Барселона. Поздняя ночь раскинула иссиня-чёрные крылья над безмятежной Испанией; только гул моторов далёкого самолёта нарушает эту дремлющую тишину.
Луису Энрике не спится. Ему кажется — уже не первый раз, отмечает он про себя — что от него ускользнула какая-то важная деталь; что-то дразнит его разум, щекочет неуловимым пёрышком беспокойный ум, не давая забыться, уснуть, оставить в аэропорту Мадрида этот день с его проблемами. Что это может быть? Луис Энрике думает.
Луис Энрике шевелит губами.
Луис Энрике, крякнув, встаёт со своего места и неторопливыми шагами идёт в хвостовую часть самолёта. По обеим сторонам — кресла, в них полулежат игроки — сегодняшние победители, его подопечные. Ещё пара часов, и они будут дома. Они спят.
«Не все», — мимоходом думает Лучо, пробираясь неспешно между кресел. — «Неймар, скорее всего, не спит. Неестественная поза, наушники — и плеер, конечно, включен, — белки глаз под веками нервно ходят туда-сюда». — Наклоняется, прислушивается. Бразилец дышит ровно, с присвистом, иногда вздрагивает ногой в такт музыке — а может, и не в такт. — «Или спит. Чёрт его знает».
Через кресло сидит Маскерано: тот, без сомнения, спит как убитый. Ко сну аргентинец относится столь же ответственно, сколь и к своим рабочим задачам: после команды «отбой» до него пушками не добудишься. Рядом сидит Вермален: тоже посапывает, но уже не так ответственно: сказывается недостаток практики.
В следующем ряду полулежат Месси, Суарес и Рафинья; все трое безмятежно спят. Месси держит во рту большой палец, изредка покусывая его во сне, а голова Суареса лежит на плече у Рафиньи. Плечо предусмотрительно обмотано поролоном. «Мудро», — отмечает про себя Лучо. — «Дальновидно. Мало ли, кто этому кусаке приснится, а поролон, его ведь не прокусишь: в зубах застревает».
Через кресло от Суареса сидит тер Штеген. Вот уж кто точно спит — руки на коленях, голова откинута назад, на глазах повязка для сна. В конце ряда — Бартра: не спит, сидит прямо, смотрит ровно перед собой.
Проходя мимо Рафиньи, Луис Энрике краем глаза замечает, что тот лишь делает вид, что спит: дёргает веками, а сам поправляет рукой поролоновую повязку. Лучо повернулся, замешкался на долю секунды — и тут самолёт как следует тряхнуло. Наставник рефлекторно сдвигает пальцы на спинке кресла — но рука хватает пустоту, и Лучо летит спиной вперёд.
Уже не успевает скоординироваться, чтобы как-то смягчить падение, но его не последовало: чьи-то сильные руки перехватывают наставника поперёк туловища и удерживают в равновесии. Лучо кое-как выпрямляется, поправляет рубашку и поворачивается: тер Штеген снимает с глаз повязку.
— Хороший сэйв, — машинально говорит Лучо, массируя подбородок — и тут же понимает, какая мысль не давала ему покоя. — Марк! Я же видел, как ты выдвинулся навстречу Торресу. Почему ты не пошёл до конца?
— Чего? — рассеянно переспрашивает тер Штеген, кладя повязку на выдвижной столик. На столике лежит книга. Лучо скосил глаза. «Девять миров. Германо-скандинавская мифология» — гласит надпись на обложке.
— Момент с голом Торреса, — тренер переводит взгляд на Марка-Андре, потирающего глаза тыльной стороной ладони. — Если бы ты вышел раньше, ты мог быть первым на мяче. И ты уже вышел. Почему ты попятился назад?
Тер Штеген задумывается на полминуты.
— Ну... Кхм. Я его изменил.
— Что? — подобрался Лучо. На мгновение ему показалось, что вратарь сказал какую-то очень важную вещь. — Что ты, говоришь, изменил?
— Решение. — Твёрдо ответил тер Штеген. — Я изменил решение. — Голкипер положил книгу в спортивную сумку, застегнул на молнию и, повернувшись, посмотрел в глаза тренеру. — Я вышел из ворот, но в какой-то момент понял, что уже слишком поздно. Я изменил решение, и отошёл назад. — И Марк-Андре откинулся в кресле.
— Но ведь ты пропустил! Пропустил гол! — захлёбываясь, почти кричит Лучо.
— Ага.
— Ага?
— Ага, — подтверждает тер Штеген, возвращая повязку на глаза. — Бывает такое в нашей вратарской работе. Мы говорим: не тот момент выбрал, чтобы изменить решение. Сегодня не получилось. В следующий раз зарешаю. — И немец, обняв сумку, поворачивается на бок.
Возвращаясь к своему креслу, Луис Энрике обдумывает то, что услышал от своего подопечного. Садится на место и, постукивая костяшками пальцев по жёсткому подлокотнику, повторяет в задумчивости: «Изменил... Изменил решение...»
Самолёт тряхнуло ещё раз. Зона турбулентности? Луис Энрике пристёгивает ремень. «Решение изменил»... Его охватывает философское настроение, типичное для ранней осени и столь позднего часа. «А что бы я изменил?»
Лига BBVA, III тур. «Атлетико» Мадрид – «Барселона». Отчёт о матче
«Атлетико» – «Барселона» – 1:2 (0:0)
Голы: Торрес, 51 – 1:0, Неймар, 55 – 1:1, Месси, 77 – 1:2
«Атлетико»: Облак, Хуанфран, Хименес, Годин, Луис Фелипе, Габи (Вьетто, 81), Оливер Торрес (Феррейра-Карраско, 60), Тьягу, Коке, Гризманн, Фернандо Торрес (Мартинес, 62)
«Барселона»: Тер Штеген, Серхи Роберто, Маскерано, Вермален (Матьё, 28), Альба, Бускетс, Ракитич (Месси, 60), Иньеста, Рафинья, Суарес, Неймар
Арбитр: Матеу Лаос.
Наказания:
«Атлетико»: Оливер Торрес, 18, Луис Фелипе, 43, Рауль Хименес, 89 — предупреждения;
«Барселона»: Иньеста, 44 — предупреждение.
12 сентября. «Висенте Кальдерон», Мадрид.
Матч по версии «БарсаМании»:
«Атлетико» – 6.0
«Барселона» – 6.5
Зрелищность матча – 6.5
Оценка работы судейской бригады – 2.5
Луис Энрике никогда не жаловался на жизнь — ни будучи футболистом, ни в бытность тренером. «Черта победителя», — так считал наставник. — «Жаловаться — удел проигравших». Но к сорока годам Энрике всё чаще стал оглядываться назад: ошибки прошлого не давали покоя подвижному уму — за последний год Лучо, смотря на себя в зеркало, вынужден был признать, что седых волос прибавилось едва ли не вдвое. Седой волос — признак многих мыслей, отпечаток прошлых переживаний. И теперь, на высоте в несколько тысяч метров, в кресле лайнера, приближающегося с каждой секундой к землям Каталонии, Лучо вновь, закрыв глаза, повторяет про себя: «А что бы я изменил?»
Хоть раз в жизни каждый человек задаётся этим вопросом, наставник был уверен в этом, каждый хотел бы что-то изменить. Эта мысль впервые пришла к нему два года назад: безусловно, приходила и раньше, поправил себя Лучо, но столь ясная, столь чётко осязаемая — два года тому назад. Тогда он подписал контракт с «Сельтой», по сути, собственное годичное вето на переход в другой клуб. И «Барселона» была вынуждена обратиться к другому — в тот год каталонцев тренировал наставник из Аргентины. А он, Луис Энрике, ставил игру «Сельте» — и неплохо ставил, отметил он про себя. Но тот момент с подписанием контракта он запомнил, и потом неоднократно спрашивал себя — а верно ли я поступил? Это было хорошим уроком: с тех пор Энрике никогда не выбирал синицу, даже если та уже трепыхалась в руках — Лучо, идеалист, отныне предпочитал журавля. Если играешь — играй до победного, чего бы тебе это ни стоило.
Энрике поймал себя на том, что, сидя в кресле самолёта, грызёт ногти на руках. Вот уж дурацкая привычка. Наставник спрятал руки в карманы, повернулся на бок, насколько это было возможно, и вновь погрузился в воспоминания.
Матч за Суперкубок Испании с «Атлетиком» из Бильбао. Тогда он понял, что рекорд 2009-го года — шесть кубков за календарный год — ему уже не повторить. О, сколько бы он всего изменил, только дай ему эту возможность! Почти всё — начиная от смещения времени тренировок и заканчивая выбором стартового состава. «Я бы поставил на ворота Браво», — думал, кусая губы, Энрике. — «Я бы не поставил тер Штегена. Он ошибся. Не так, как сегодня, конечно... А ошибся ли он сегодня?»
Марк-Андре тер Штеген, опустив веки, полулежал в кресле. После вопроса Лучо, появившегося словно из ниоткуда, сон как рукой сняло. «Что бы я изменил?» — терзал себя Марк-Андре. Сдвинул повязку на лоб и, хмурясь, смотрел прямо перед собой. «В чём я ошибся?» — и, рассеянно скользя взглядом по креслам, в которых сидели его одноклубники, остановился взглядом на Неймаре.
Всё произошло в доли секунды: самолёт тряхнуло ещё раз, тер Штеген моргнул, неосознанно клацнул зубами — и его посетило странное чувство; на миг показалось, что его команда сегодня не выиграла, а проиграла, причём он совершенно точно знал счёт — 1:0, который установил на 51-й минуте Фернандо Торрес. Моргнул ещё раз, оторвал взгляд от спящего Неймара — и наваждение ушло.
«Глупость какая-то», — пробормотал про себя тер Штеген. Ощущение ещё висело в воздухе, и вратарь помотал головой, стараясь избавиться от него. «Так что бы я изменил? Не возвращался бы из отпуска так рано, всё равно предсезонка не удалась? Выбил бы мяч куда подальше в том матче за Суперкубок — и тогда атлеты не выиграли бы 4:0? Или сегодня...» — Марк-Андре задумался на миг. — «Нет. Сегодня я всё сделал правильно. Мы выиграли 2:1». — И помимо своей воли скосил глаза на Неймара, подрагивающего ногой в своём кресле. — «Выиграли же, правда?»
«Глупость какая-то», — думал, в свою очередь, Луис Энрике. — «Одна нелепая контратака — и тебе уже любой Торрес забивает. Семьдесят ты процентов времени мячом владеешь, восемьдесят — неважно. Одна пропущенная контратака может всё изменить. Уехали бы без очков». — Лучо почесал в затылке. — «Тактика моя не работала. Вермален травмировался...»
Томас Вермален был бы рад заснуть, но боль в приводящей мышце не позволяла ему, напоминая о себе при каждом движении ноги. «Что бы я изменил? Целый год травм, рецидивов, насмешек. Пара матчей на уровне — и вот опять. Где-то я ошибся. Нужно было что-то менять. Это не моё». — Томас согнул и разогнул ногу в колене. — «Я бы остался в «Арсенале».
Засмеялся и, задумавшись, повторил: «Я бы остался в «Арсенале». Чихнул от смеха, потёр глаза, привычным движением поискал в воздухе костыли — их там не оказалось — и повернулся, чтобы рассказать эту шутку Маскерано. Хавьер спал без задних ног.
«Потом», — улыбнулся про себя Вермален. — «Подумать только, в «Арсенале»...
«Кому сказать», — думал в это время Луис Энрике. — «Команда борется за все трофеи, а у меня в линии защиты: креативный хабвек на краю обороны, опорник в центре, крайний защитник за позиции центрального и Альба на левом фланге, который всю юношескую карьеру на острие атаки играл. И это состав на матч против первого конкурента». — Лучо пожевал губу. — «Да я такими темпами ещё один требл возьму. Лишь бы судьи были не против».
За пятьсот километров от лайнера — 490 назад и 10 вниз — один из лучших докторов Мадрида принимал последнего за день клиента. Тот позвонил за два часа, и теперь Хулио Мартинес, зевая, смотрел сквозь очки на своего собеседника — лысого сеньора в зелёной майке. Сеньор ощутимо волновался.
— Доктор. — Воровато оглянулся, чтобы посмотреть, не подслушивает ли кто — хотя кто мог слышать их в столь поздний час? — Доктор, у меня проблема.
— С чем на этот раз? — Хулио Мартинес устало потёр лоб. Поистине, это был сумасшедший день. — Не держат ноги? Не слышите подсказок коллег? Криштиану озвучивает ваши заветные желания?
— Понимаете, доктор, — человек в зелёной майке поёрзал в кресле. — Я не вижу рук!
— Не видите рук, — повторил Хулио Мартинес.
— Не вижу рук, совершенно! — радостно подтвердил собеседник. — Они для меня что есть, что их нет. Я даже своих рук не вижу!
— Картина ясна. — Доктор многозначительно переглянулся со своим ассистентом, сидевшем на стуле у противоположной стены. — Давно это у вас?
— На самом деле, доктор, сколько себя помню, — признался человек в кресле. — Но сегодня все это как-то особенно заметили. Вы поможете мне?
— А оно вам нужно, голубчик? — устало спросил Хулио Мартинес. — Скажите честно, вас это когда-нибудь волновало?
Человек на минуту задумался.
— Да нет. Не то, что бы мне нужно было это умение, правда? — Он испустил нервный смешок. — Видеть руки, кому это нужно в современном мире? Уж точно не мне.
— Я вас понял. — Хулио Мартинес постучал костяшками пальцев по столу, потом поднял руку и вытянул в направлении собеседника. — Сколько пальцев я показываю?
Человек в майке склонил голову набок, чувствуя подвох.
— Сколько пальцев?.. Вы ведь показываете их рукой, верно, доктор?
— Да, — подтвердил Хулио Мартинес, начиная закипать. — Я показываю вам палец рукой. Сколько, говори?
— Два-два с половиной, не более того, — щурясь, ответил собеседник.
— Идите. — Доктор махнул рукой. — Вы здоровы. — И, провожая взглядом человека, убегающего через дверной проём, добавил вполголоса: — Насколько это вообще возможно в вашем случае.
Минуты две в кабинете стояла тишина. Доктор сидел в своём кресле, опустив голову, осторожно массируя виски.
Часы тикали на стене.
— Хулио. — С опаской сказал ассистент, неловко переминаясь с ноги на ногу. — А Хулио это было сейчас? Он что, того? — Ассистент покрутил у виска. — Loco-loco?
— Да как сказать. — Доктор Мартинес встал и подошёл к окну, наблюдая, как Матеу Лаос пытается выехать с парковки, не обращая внимания на сигналы регулировщика. — Хуже. Он из этих, ты знаешь. Из испанского судейского корпуса.
Ассистент в ужасе поднёс руку ко рту.
— Да, — подтвердил Хулио Мартинес. — Но это ещё куда ни шло. Рук у нас каждый второй арбитр не видит, если на то пошло. А на прошлой неделе заходили из руководства «Реала» — те, представляешь себе, не видят в упор документов, которые им присылают из Манчестера. Не видят, и всё тут! Флорентино там с ума сходит. — И доктор сел в кресло. — Или уже... сошёл. По крайней мере, после приобретения Бэйла я беру с него двойную оплату.
В то же время, за 500 километров от Мадрида — 490 вперёд и 10 вверх — Жереми Матьё не спал. Со стороны могло показаться, что он думает. Но это было не так. Жереми Матьё не думал. Такая задача не входила в его функции защитника, и это как нельзя более гармонично вписывалось в его собственную философию. Жереми не стал бы ничего менять. Его выпустили на полтора тайма — значит, он будет бегать всё это время, сопровождать оппонента, толкать в плечо и изредка — совсем уж в крайних случаях — отдавать пасы. Нужно ли что-то менять в этом слаженном мире? Всё равно что поменять местами небо и землю.
Иные мысли в тот момент заполняли разум Марка Бартры, который уже двадцать минут смотрел в одну точку перед собой невидящим взглядом. «Я бы ушёл в летнее трансферное окно. Четверо центральных защитников в команде, а я даже не четвёртый из них. Я пятый». — Марк скосил глаза на безмятежно храпящего Маскерано. — «Не задалась у нас с тер Штегеном предсезонка». — И Марк перевёл взгляд на Неймара, что-то бормочущего во сне — и Бартру посетило то же чувство, что и тер Штегена несколько минут назад. Они точно победили со счётом 2:1?
Спит ли бразилец или делает вид, что спит?
Перед глазами Неймара проносились картины, яркие образы, и юный форвард сам не мог определённо сказать, сон ли это или явь. Кажется, его посетил ночной кошмар, который он уже видел — видел ровно сутки тому назад. Этот сон — сценарий футбольного матча.
Матча, который складывался не в их пользу.
...Двадцать четыре часа назад Неймар оглядывается на табло. «Торрес», — написано там, — «1:0». Бразилец хочет предупредить Энрике, но внезапно понимает, что не имеет понятия, какой из Торресов это может быть. «У меня есть время это исправить», — бормочет Неймар и перемещается в пространстве и времени.
Он сам устанавливает мяч на земле. До ворот каких-то двадцать метров — он должен ударить сам, он не отдаст этот мяч Ракитичу. Неймар разбегается, бьёт — в этот момент самолёт тряхнуло, и пущенный мгновением раньше мяч летит в небеса. Неймар кричит. И просыпается.
Какая досада: он уже видел, как мяч летит в ворота, и тут этот толчок! Так, погодите: какой толчок, откуда бы ему взяться? При чём здесь вообще самолёт, при чём футбольный матч? При чём Фернандо Торрес?
Двадцать четыре часа тому назад Неймар просыпается от собственного крика.
Просыпается, чтобы понять: это был сон. Он, бывало, не забивал во сне пенальти: это было обидно, но не более того. Впервые его сновидение о футболе вызывает столь яркие образы, и впервые так нелепо контрастирует с толчком самолёта. Наверное, это неспроста.
«Наверное, я должен что-то изменить», — думает Неймар полдня спустя. Фернандо Торрес только что забил гол в ворота «Барселоны». Бразилец стоит в центре поля, руки скрещены на груди; уже поздно предупреждать Луиса Энрике о Торресе. «Но что я могу изменить?»
Две минуты спустя Иван Ракитич берёт в руки мяч. Неймар смотрит на мяч и, кажется, даже слышит сквозь пелену глухой рёв моторов самолёта. И в ту же минуту всё понимает.
— Отдай, — говорит Ракитичу и устанавливает мяч. — Ты не понимаешь. Я сам.
Всё точно как во сне: он подходит к мячу — Ракитич дёрнулся, побежал где-то справа — бьёт, и всё как во вчерашнем сновидении. Кроме той турбулентности, возникшей так некстати: и откуда на футбольном поле взяться турбулентности?
Неймар поворачивается на другой бок и поправляет наушники.
Единственный, кто мог что-то изменить сегодня.
Лео Месси спал сном младенца, посасывая во рту большой палец. Он чаще других думает, что он изменил, если бы только мог — но сегодня такие мысли не посещали его голову. Лео Месси дремал в кресле чартерного лайнера Мадрид — Барселона, и счастливее его не было никого на свете. Вот уж кому не нужно ничего менять.
Поздняя ночь раскинула иссиня-чёрные крылья над небом Каталонии.
Статистика игроков:
Хочешь изменить мир — начни с себя.
