Не грусти, ангелочек, побеждают только неудачники

Текст Джереми Кларксона

Фигура у моей старшей дочери далеко не грациозная. Честно говоря, у неё аэродинамические свойства бунгало и координация американского воздушного налёта.

Бег дается ей с трудом. Она размахивает руками и ногами, как вертолёт, и чтобы понять, что она двигается вперёд, вам необходимо фиксировать направление её движения теодолитом. На спортивных мероприятиях она проваливает все задания.

На наше счастье, школа старается придерживаться правила «никакой соревновательности». Игры начинаются, дети выплескивают энергию, игры заканчиваются. Это, правда, не работает во время пятидесятиметровых забегов, но так как в этом случае победителей практически нет, то и проигравших, соответственно, тоже.

Вокруг площадки для соревнований для родителей школьников устраивают пикники. В этот раз меня попросили принести с собой картофельный салат. Это звучало так просто, но для меня это был приговор. Мой салат должен был быть самым сочным, приготовленным из отборной картошки – он должен был быть самым лучшим картофельным салатом. Именно поэтому я встал в пять утра. И приступил к готовке.

Никто не будет втихомолку выбрасывать мой салат в кусты. Никто не будет показывать в мою сторону пальцем и шутить за моей спиной. Я просто хотел ваыиграть, ворваться на первое место в соревновании салатов.

Дочка меня не поняла.

- Ты же говорил, что если я приду последней в забеге, это ни на что не влияет.

- Ну да, – согласился я.

- Тогда почему, – давила она, – ты хочешь выиграть конкурс на самый лучший картофельный салат, которого никто не объявлял?

Но его объявили, чёрт дери. И конкурс на самый лучший салат с макаронами. И на самое лучшее заварное пирожное. Но все эти конкурсы померкли в сравнении с тем, что творилось вокруг шоколадных пирожных с орешками.

Естественно, я выбрал те, что приготовила моя жена, но меня зажали в женское кольцо. Попробуйте моё, трещали они. И моё! Совсем как в старые добрые школьные времена, когда происходил набор в спортивные команды и все вокруг орали «выбери меня, выбери меня». Меня никто никогда не выбирал. Я всегда оказывался в стороне, забытым, словно пучок зеленого лука на нижней полке холодильника. «О, разве нам нужен Кларксон, сэр? Он же абсолютно бесполезен».

В какой-то момент я решил, что не могу обойти вниманием ни одно пирожное, но этого оказалось недостаточно. Меня вынуждали решить, чье же печенье лучше: моей жены, с кремовой начинкой, печенье с начинкой, присланной из Америки или печенье с орехом пеканом. Они все такие вкусные, сказал я, окончательно потеряв присутствие духа.

Присутствие духа? Какой смысл в том, что мы пытаемся отгородить наших детей от ужаса провала на спортивном соревновании, если их родители уже на старте начинают испепелять друг друга ненавистью: «Мои печенюшки лучше твоих. Признайся в этом!»

Вчера вечером я разговаривал с человеком, который отстегнул полтинник одному из учителей во время спортивного мероприятия, в котором участвовала его дочь, со словами: «Слушай, если она будет идти на первое и второе место, ты знаешь, что делать».

В прошлом году его дочь написала ему письмо, в котором говорилось: «Дорогой папочка, очень тебя прошу, дай мне занять то место, которого я заслуживаю. Не надо никому давать на лапу». Он сделал, как его просили, и она пришла второй. Но ему было этого мало. Он взял выигранный кубок и отнёс граверу, который выгравировал на нем большую единицу.

Дело не в том, что дети не понимают смысла поражения. Мои, например, постоянно рубятся с пришельцами и отнюдь не всегда побеждают. Вражьи примочки разворачивают им животы, русские шпионы сносят им бошки. Но есть одно «но»!

Вы можете быть отличными родителями и появляться на спортивных мероприятиях с миской консервированного чернослива. Вы можете заставить своего ребенка выбросить Sony Playstation и начать играть в Монополию, где нет победителей и проигравших – потому что я не знаю ни одного человека, у которого хватило бы терпения доиграть в эту игру до конца.

Если ваш ребенок не узнает смысла поражения, то как он поступит, когда однажды, заглянув на стоянку для велосипедов, увидит свою девушку в недвусмысленной позе с каким-нибудь Миггинсом-старшим? Получится кровопролитие.

Я не хочу, чтобы мои дети были несчастными. Моё сердце было разбито, когда Эмили, как и предполагалось, пришла в последней в забеге, перепрыгивая препятствия с грацией бегемота. Я не мог видеть, как она глотает слёзы поражения.

Что же делать? Может, объяснить ей, что проигрыш лучше победы? Посудите сами, вы вряд ли рассмешите кого-то, если придёте домой первым. «Сделка состоялась, я выиграл в лотерею, проснулся в постели с Камерон Диас и Клаудией Шиффер». Что ж, здорово, но не смешно.

Сохранить лицо во время выигрыша практически невозможно. Вам необходимо выглядеть гордо и благородно, а это не под силу даже Дастину Хоффману. Михаэль Шумахер выигрывает всё и вся с восьми лет, и то до сих пор так и не научился справляться с лицом.

Все самые смешные люди – презренные неудачники. Вы когда-нибудь видели смешную супермодель или успешного бизнесмена, от которого у вас начинает сводить зубы от смеха каждый раз, когда он открывает рот?

И именно поэтому, когда мы вернулись после того спортивного мероприятия, меня переполняло чувство гордости. Все тащили пустую посуду, вылизанную до дна, – мой тазик был до краев полон несъеденным картофельным салатом.

Зато я написал об этом целую колонку.

Перевод И. Мальцева. Книжку Джереми Кларксона сейчас можно купить во всех больших книжных магазинах – покупайте, не пожалеете. Она вышла в издательстве «Альпина нон-фикшн».