14 мин.

«После победы над «Спартаком» президент клуба объявил: «Утраиваю премиальные!» Ширл и Чижек – о нашем футболе

4 k

Денис Романцов встретился в Праге с Радеком Ширлом и Томашем Чижеком – игроками «Богемианса», которые на двоих провели в России почти двадцать лет. 

В 2003 году Властимил Петржела стал первым иностранным тренером в зенитовской истории, привезя из Чехии пять игроков только в первую зиму (еще четверо появилось позже). Радек Ширл был среди них не самым раскрученным (в Чехии он не смог закрепиться в «Спарте» и уехал в аренду в «Богемианс») и не самым дорогим, 500 тысяч евро, но задержался в Санкт-Петербурге дольше всех, пережив в «Зените» не только Петржелу, но и Адвоката с Давыдовым. В первой же игре в России Ширл сделал голевую передачу Кержакову, из-за чего «Зенит» выиграл у «Сатурна», а 11.11.2007 11-й номер «Зенита» уже сам забил победный мяч «Сатурну», и принес клубу первое российское чемпионство. В 2008-м Ширл не только выиграл с «Зенитом» Кубок УЕФА и Суперкубок, но и стал лучшим левым защитником премьер-лиги, хотя раньше играл в полузащите и атаке (порой – неимоверно эффектно), заслужив неожиданный панегирик от Дика Адвоката: «Ширл – фантастический игрок. Лучший защитник России». Летом 2010-го Ширлу устроили пронзительные проводы на «Петровском», с цветами и слезами, а через пять лет Радек вырос передо мной на восточной окраине Праги, в шести километрах от крайней станции метро, где среди лугов затерялось тренировочное поле «Богемианса» – клуба, в который Ширл вернулся пару лет назад. На двух пальцах левой руки Ширла – гипс в зеленых цветах «Богемианса», на лице – свежий шрам: следствия неудачного падения на тренировке.

- Павел Мареш по профессии электрик, Камил Чонтофальски практиковался банковским клерком. Кем могли стать вы?

– В школе я изучал машиностроение, но потом полтора года нигде не учился и не работал, занимался только футболом, стремился к тому, чтобы заключить профессиональный контракт с «Богемиансом». Родители поддерживали меня в этом. Мама раньше была волейболисткой, папа – футболистом, они часто ездили поддерживать меня на игры молодежного «Богемианса». В итоге я добился своего, меня пригласили в основу «Богемианса» и я подписал контракт, по которому получал пять тысяч чешских крон (почти тринадцать тысяч рублей) в месяц. Помню, в честь первой зарплаты пригласил родителей на ужин и почти все там потратил.

В большой футбол меня взял Властимил Петржела. В «Богемиансе» он здорово развивал меня и других молодых игроков – так же, как потом в «Зените» Аршавина, Кержакова, Денисова, Быстрова. Он жесткий тренер, любит покричать, поругать, но на меня тогда можно было и не орать – попав в «Богемианс», я чувствовал, что мир упал к моим ногам, и я должен цепляться за этот шанс.

- Как вы попали в «Зенит»?

– Позвонил Владимир Боровичка, ассистент Петржелы в «Зените»: «Хочешь перейти в Питер?». Я уточнил: «Из Чехии хотите только меня или еще кого-то?» Оказалось, пятерых – еще Мареша, Горака, Чонтофальски и Гартига. Я, конечно, согласился – в такой компании можно было ехать куда угодно.

- Ваше самое интересное путешествие до переезда в Россию?

– С молодежной сборной Чехии однажды поехали в Аргентину. Я тогда вообще первый раз летел на самолете – и сразу четырнадцать часов. Из Праги во Франкфурт, а потом в Буэнос-Айрес. Играли там и в Кордобе, вылетели в 1/8 финала, зато я привез родителям майку сборной Чехии со своей фамилией.

- Как они отнеслись к вашему переезду в Россию?

– Они боялись за меня. Мне было двадцать два года, и все это время я жил с родителями, под их опекой. В Санкт-Петербург мы поехали вместе, чтобы мне было спокойнее, и, когда родителям настало время возвращаться в Прагу, они опасались оставлять меня одного. Но потом я привык к Санкт-Петербургу, а родителям понравилось приезжать туда и гостить у меня.

- Ваши первые впечатления от Санкт-Петербурга?

– Март, холодно, дождь, снег. Кошмар, катастрофа. Еще и квартира моя была неготова, и приходилось жить в гостинице. Хорошо, что Аршавин жил рядом. Шава подвозил нас с Гораком на тренировки.

Потом я снял квартиру, но туда стала приходить женщина, хозяйка. Я уже думал, что останусь там один, но она пришла вечером после работы, с дочерью, приготовила ужин, стала разговаривать со мной. Через день – опять то же самое. Я еще особо не говорил по-русски, поэтому не мог понять, что происходит. А потом мы сняли дом с Лукашем Гартигом – и там уже было все нормально.

- Как вы учили русский?

– Медленно, потому что разговаривал в основном с чешскими игроками «Зенита». У нас была одна машина на пятерых, и мы постоянно были вместе – с местными игроками за пределами поля общались мало. Чешские игроки «Зенита» и Чонтофальски лучше знали русский, и, если у меня возникала какая-то проблема, я решал ее через них. Я понимал по-русски футбольные термины, но в обычной жизни говорить на вашем языке мне не очень хотелось – боялся, что сделаю ошибку, меня неправильно поймут. Но Петржела, выступая перед всей командой, всегда говорил по-русски, так что с годами и я его выучил.

- Сезон-2002 «Зенит» закончил десятым. С вами и Петржелой стал вторым. Как это получилось?

– Думаю, дело в интересном сочетании игроков. У Петржелы были игроки из Чехии, в которых он был уверен, которые бились за него, и молодые питерские ребята, которых в России еще никто не знал и не боялся – а надо было. Ну, и тренировались мы – будь здоров. Даже на лыжах катались – но я это и так люблю, мы с Чонтофальски потом отпуска на горнолыжных курортах проводили. К концу сезона, когда у всех заканчивались силы, мы, наоборот, носились по полю, как бешеные.

Правда, из-за тех нагрузок на сборах, которые дал Петржела, мы не очень здорово начали сезон. Помню, в игре с «Динамо» в первом тайме пропустили три мяча за десять минут. В перерыве все молчали, как на похоронах, хотели, чтоб игра скорее закончилась, пришел Петржела: «Ничего страшного – пойдем, попробуем отыграться». Мы не успели выйти, как пропустили четвертый, потом пятый, шестой, седьмой. Катастрофа. Зато потом начали играть все лучше и лучше.

Когда мы заняли второе место, нас стали чаще узнавать в городе. Бывает, выходим мы впятером из машины где-нибудь в центре, а к нам уже летят болельщики за автографами и фото.

- Почему из всех чехов Адвокат оставил именно вас?

– Он мне ничего отдельно не объяснял, потому что я не говорил по-английски, а он – по-русски. Наверно, ему нравилось, как я работаю, нравилось, что я могу сыграть на нескольких позициях. Когда Ким Дон Чжин выбыл на полгода из-за травмы голеностопа, Адвокат поставил меня на место левого защитника и я хорошо отыграл 2008 год – после возвращения в Чехию я только в этой роли и играю.

- Что вы чувствовали перед игрой с «Сатурном» осенью 2007-го?

– Помню, что был спокоен, мы уверенно прошли сезон и знали, что нам по силам сделать в Раменском последний шаг к чемпионству. В гостинице я жил в одном номере со Шкртелом, и перед игрой он стал меня подкалывать: «Сегодня последний тур, а у тебя еще ни одного гола». Я ему: «Ничего-ничего, «Сатурну» забью».

- Правда, что вы возили европейские трофеи «Зенита» в свой родной город?

– Да, сначала в Прагу, потом в Рудну. Я увидел фотографию Тимощука с президентом Украины и кубками «Зенита», и подумал: «Ну, конечно, он же капитан. Мне-то вряд ли разрешат». Но спросил в клубе, и все оказалось просто. Мне выделили двух помощников и после игры Лиги чемпионов с «Реалом» я полетел в Чехию, куда представители «Зенита» привезли трофеи. Там меня встретили Мареш с Гораком, другие друзья, и всем хотелось потрогать эти кубки.

- После победы в Кубке УЕФА и Суперкубке из «Зенита» ушли Аршавин, Тимощук и Погребняк. У вас были предложения из Западной Европы?

– Когда мы разгромили «Байер» в плей-офф Кубка УЕФА, говорили, что меня хотят видеть в Леверкузене, но я никуда не хотел уходить из «Зенита» – мы выигрывали еврокубки, дебютировали в Лиге чемпионов, мне доверял тренер Адвокат, я чувствовал, что прогрессирую у него – зачем мне что-то другое. Другое дело, что потом из-за травм я выпал из состава, мое время ушло и я сам попросил клуб отпустить меня в Чехию.

- Ожидали, что в 2010-м вам устроят такие трогательные проводы?

– Да я и представить не мог, как приятно все получится. Перед игрой с Томском я встретился с фанатами, они предложили мне во время игры подняться к ним на трубуну и поболеть вместе. Я сразу согласился, а, когда дошло до дела, немного испугался – там было столько народу и так громко. Я стал петь «Вперед, «Зенит», ты лучше всех на свете», все подхватили. Потом трибуны стали скандировать мое имя, мне стали кидать шарфы и цветы. Я, конечно, чуть не заплакал – все-таки иностранных игроков нечасто провожают так.

Следующим утром «Богемианс» тренируется уже на стадионе «Доличек» в центре Праги. Десять лет назад клуб с зеленым кенгуру на эмблеме стал банкротом, продал имя и эмблему другому пражскому клубу «Стржижков» (потом два клуба с одинаковым названием даже пересеклись в высшей лиге) и возродился только благодаря болельщикам, которые устроили сбор денег на реанимацию клуба. Скинулись, в частности, Павел Мареш, Мартин Йиранек и Мартин Горак, а Камил Чонтофальски простил клубу долг в три миллиона крон. Президентом «Богемианса» стал пенальтист-пижон и чемпион Европы-76 Антонин Паненка, а два года назад клуб вернулся в высшую чешскую лигу.

Среди десяти летних новичков команды – 36-летний полузащитник Томаш Чижек, который в год дебюта «Рубина» в премьер-лиге добыл с ним бронзовые медали, а потом достигал финала Кубка с «Москвой» и «Сибирью». На меня у Чижека, как и у Ширла, только двадцать минут – но не из-за проблем со здоровьем, а из-за того, что нужно ехать с партнером по команде в другой город, Яблонец-над-Нисоу.

– Летом я перешел из «Яблонца» в «Богемианс», но живу по-прежнему в Яблонце, – объяснил Чижек. – Я построил там дом, и моя квартира освободилась – я предложил ее клубу, чтобы сдавали новым игрокам. В итоге в нее захотел заехать Кара, Слава Караваев из ЦСКА. Квартира хорошая – двушка, хороший вид на Йизерские горы, три минуты ходьбы до стадиона.

Караваев неплохо играл в «Дукле», если у него получится в Яблонце, он может стать классным усилением для ЦСКА.

- Ярошик говорит, что за всю карьеру так и не научился копить деньги. Как у вас?

– Я стараюсь инвестировать, купил квартиру. Построил дом в Яблонце – у меня ведь две дочери, старшая легкой атлетикой занимается, младшая теннисом. Собираюсь жить там и после карьеры игрока – скорее всего буду работать в «Яблонце» тренером или менеджером.

- Как вас затянуло в Россию двенадцать лет назад?

– К 2003 году я только сезон отыграл в «Спарте» после перехода из «Яблонца», Бердыев и Сарсания приехали на игру в Прагу, причем просматривали не меня, но я им понравился и меня позвали на просмотр. Я не знал, что такое «Рубин», он тогда только вышел в премьер-лигу, но решил попробовать. Съездил на недельку на сбор, договорился о контракте, а потом в Казань пришел еще и Иржи Новотны.

- Ширл первое время в Питере общался только с чехами. Вы с Новотны тоже ходили парой?

– Нет, мы сразу стали болтать с местными, хватать русские слова, даже между собой в компании общались так, чтобы нас понимали остальные. Я застал времена, когда в чешских школах преподавали русский, учил его годик, так что он не был новым для меня.

Но и чешский я в Казани не забывал. В 2004-м в «Рубине» было четыре чеха (кроме нас с Иржи – Петроуш и Досталек), а в «Ак Барсе» – три (Дуда, Орцт и Кантор). Почти целая футбольная команда собиралась. С Радеком Дудой мы жили в одном доме и часто встречались. А мой лучший друг среди хоккеистов – Ян Марек, который погиб в самолете «Локомотива». Мы с ним много общались в Чешском доме в Москве, куда он приезжал из Магнитогорска. Хороший парень, я очень тяжело переживал после той трагедии.

- Ярошика в России выводил из себя двухдневный карантин перед играми. А вас?

– Меня – нет, я ко всему привыкаю – если есть карты, книги, фильмы, можно и потерпеть два дня. Сейчас, кстати, и в Чехию это пришло: только заезжаем не на базу, а в гостиницу.

- Чем вас удивлял Бердыев?

– Он часто принимал неожиданные решения. Трудно было предсказать, чего от него ожидать. Бердыев мог посадить в запас после неудачного матча, а через неделю вернуть в основу.

- Самые большие премиальные за годы в России?

– В Казани, после победы в 2003 году над «Спартаком». Пришел президент клуба и объявил: «Утраиваю премиальные!». Мы в том сезоне обыграли дома все пять московских команд, а «Спартак» – еще и на выезде. Так и накопилось очков на высокое место.

В конце сезона жена уже жила со мной в Казани. Когда мы выиграли бронзовые медали, она сказала, что еще никогда не переживала таких эмоций во время игры, мы же только на последних секундах выиграли у ЦСКА. Помню, бразильцы Рони и Калисто в раздевалке после той игры уже вовсю болтали на русском – говорили быстро, уверенно и неразборчиво, звучало очень смешно.

- Самый веселый игрок «Москвы»?

– Эктор Бракамонте. У него всегда с собой была маленькая гитара, он брал ее в автобус и пел всей команде. Я жил рядом с ним на базе – так он и в комнате постоянно репетировал. Смотрю сейчас в фейсбуке – Эктор выступает с концертами, даже в Москве в каком-то клубе пел.

- А в «Москве» как было с премиальными?

– Юрий Белоус ничего не удваивал и не утраивал, если выигрывали – одна сумма, если вторая победа подряд – чуть больше, и так далее. Если проигрывали, то все сначала.

- Что для вас изменилось после перехода из «Рубина» в «Москву»?

– Я стал больше времени проводить в машине, на базу добирался от сорока минут до двух часов. Даже в гости к кому-то заехать – уже проблема.

- Каким был Леонид Слуцкий десять лет назад?

– Умный, хитрый, внимательный. Слуцкий любил собирать всю команду в честь важных событий – дня рождения кого-то из игроков или даже чьего-то первого гола. Собирались то на природе, то в ресторанах – я, например, на тридцатилетие пригласил всю команду в Чешский дом. Для меня было важно угостить ребят настоящим чешским пивом, чешской кухней.

- Как вы оказались в «Сибири»?

– Там уже играли Томаш Выходил и Мартин Горак. Они рассказали мне про Новосибирск – хороший большой город, даже есть прямой самолет Прага – Новосибирск. Мне там нравилось – ходил с детьми в парк, ездил на реку Обь. Да, зимы там холодные, но для футболистов в России это не проблема – зимы мы проводили в отпусках и на сборах в теплых странах.

- Ширл в отпуске катается на горных лыжах. А вы?

– Играю в хоккей. До десяти лет я был хоккейным вратарем. Только потом выбрал футбол. Еще в России я пристрастился к рыбалке. Во Владикавказе времени было много, я жил один, без жены и детей, вот и ездил на рыбалку с Николой Валентичем. Так подсел на это дело, что рыбачу теперь и в Чехии.

- Почему вы так быстро ушли из «Алании»?

– Команда хотела выходить в премьер-лигу. Не получилось, разругались и разошлись. С зарплатой проблем не было, просто мне сказали, что я больше не нужен.

- В других клубах России сталкивались с задержками зарплаты?

– В «Сибири» в последний сезон начались проблемы с финансами, задерживали на пару месяцев. Потом уволили тренера Криушенко и назначили шотландца Алекса Миллера, который раньше был вторым тренером «Ливерпуля». Он устраивал короткие интенсивные тренировки с мячом, без длинных пробежек и тренажеров. Интересно, но без переводчика мы его с трудом понимали.

- Что самое трудное в ФНЛ?

– Двойник Владивосток – Хабаровск. Это убийственно для меня. Прилетаешь во Владивосток, отыграешь и сразу в другой город. Хорошо еще, что я перелеты легко переносил – мы еще не взлетали, а я уже спал.

Иржи Ярошик: «Я мыл за старшими бутсы, таскал ворота. Сейчас молодым это не помешало бы»

Фото: REUTERS/Michael Dalder, Grigory Dukor, Alexander Demianchuk, Yannis Behrakis; РИА Новости/Алексей Куденко; /Dima Korotayev/Epsilon

logoФК Москва
logoпремьер-лига Россия
logoТомаш Чижек
logoРубин
logoБогемианс-1905
logoРадек Ширл
logoЗенит