Генич: «После одного разговора с Уткиным хотелось повеситься»
Вторая часть интервью с Константином Геничем – бывшим футболистом, а ныне топ-комментатором и постоянным автором «Чемпионата» посвящена главным образом его нынешней работе. Но кое-какие вехи его футбольного прошлого мы всё же затронули и здесь.
«Широков спросил: «Это ты единственный, кто оформил покер за «Химки»?!»
— В «Википедии» написано: «Генич играл за люберецкий «Торгмаш», но скрывает этот факт своей биографии».
— Как это «скрываю», если я вам в начале интервью о нём сам рассказал?! Полгода играл – хорошую школу жизни получил. А про «Фабус» (Бронницы) там ничего не написано?
— Кажется, нет. А что?
— А я вошёл в историю химкинского футбола как единственный игрок, оформивший покер в официальном матче. Мы встречались с «Фабусом», выиграли 4:3. Все голы забил я. Причём последний – на 90-й минуте со штрафного. После этого даже Андрей Тихонов, выступая за «Химки», не превзошёл это достижение. (Смеётся).
— И даже Широков.
— Вот вы смеётесь, а пару лет назад Роман подошёл ко мне во время презентации бутс и спросил: «Так это ты четыре мяча за «Химки» «Фабусу» забил?!». А потом набил на бутсах: «Genich the best!».
— Ещё в «Википедии» написано про ваши неудачные попытки перейти в «Сатурн» и «Торпедо».
— Это правда. «Сатурн» тогда был на уровне, а «Химки» были его фарм-клубом, то есть его лучшие игроки могли перебраться в Раменское. Меня в «Химках» вели, приезжали на игры, разговаривали, звонили и, в конце концов, пригласили на просмотр. Я прошёл два сбора с «Сатурном», и в общем всё было хорошо. Но конкуренция там была сумасшедшей, и главный тренер Сергей Павлов мне сказал: «Сразу перешагнуть ступень и сходу заиграть в «Сатурне» не получится. Лучше поиграй ещё за «Химки», а мы продолжим за тобой следить. Удар у тебя хороший – 18-20 за сезон ты должен забивать». Как в воду глядел – в следующем сезоне с 18 мячами я стал лучшим бомбардиром зоны «Центр» во второй лиге. «Сатурн» после этого снова хотел меня пригласить, но у меня появились другие варианты: «Шинник» и «Торпедо».
— И вы выбрали «Торпедо».
— Да, поехал на сборы, но они отказались платить деньги, которые просили «Химки», – по-моему, вопрос был в 100-120 тыс. долларов. Почему? «У нас есть Семшов – вы с ним похожи. Да, Игорь пока не играет постоянно, но он – свой, он уже в команде», — объяснил Виталий Шевченко, на тот момент главный тренер, и порекомендовал меня в «Кубань», которая только вышла из второго дивизиона в первый. Там работал Ирхин: «Я тебя не знаю, но у тебя хорошие рекомендации от «Торпедо» и статистика за «Химки». Шевченко сказал, тебя надо брать. Приезжай, подпишем контракт. Без просмотра», — после этих слова Ирхина я прилетаю в Краснодар и встречаю ещё человек шесть-семь таких же, как я. Нас заводят в тёмное помещение, где тусклый свет, деревянные скамейки, на которых сидит руководство. «Сколько хочешь?» — спрашивают. «Давайте 3 тыс. долларов и 15 подъёмными», — чтобы не продешевить, отвечаю я. И слышу: «О'кей. 4 и 20 подъёмными. Готов?». Вот как надо торговаться! Естественно, всё подписал.
Начались сборы, но коллектив у нас как-то не складывался – местные ребята оказались трепетными. Они пробивали путь в первый дивизион, играли, а тут вдруг пришёл другой тренер и начал строить новую команду, убрав их в запас. В результате на сборах мы начали проигрывать всем подряд, и нам объявили: «Ирхина снимают». На сборах. За неудовлетворительные результаты в контрольных матчах. Можете себе представить?
— У «Кубани», видимо, это в крови.
— Это точно! Уже тогда «Кубань» чудила! В итоге действительно приехало руководство, Ирхин объявил о том, что больше не является главным тренером, а все подписанные контракты были аннулированы. Команду принял Олег Долматов, который после возвращения в Москву вызвал меня к себе: «Знаю о твоих рекомендациях, знаю, что при Ирхине ты успел забить два гола в четырёх матчах со штрафных. Но чтобы принять решение, мне нужно посмотреть, как ты работаешь на сборе». А это последний сбор перед началом сезона. То есть если я не прохожу, то остаюсь без команды. В итоге я сказал, что подумаю, но на сборы полечу.
— Зачем?
— (Смеётся.) Тут сыграли мои еврейские корни. На сбор с «Кубанью» я действительно полетел, но прежде договорился с «Химками» о возвращении. Было смешно, когда мы прилетаем в Анталию, меня ждёт начальник краснодарцев, а я со всеми прощаюсь и уезжаю в расположение «Химок». «Ты что, облалдел?» — «Извините, так получилось». Приезжаю я в «Химки» и встречаюсь с тренером Петрушиным: «Уже последний сбор, и я, честно говоря, на тебя не рассчитывал. Доказывай, старайся». Я, конечно, доказывал и старался, но год прошёл не очень здорово.
«Остался без работы. Мама говорит: «Иди «бомбить»
— Помните тот день, когда вас позвали на «НТВ-Плюс»?
— Конечно. Как я уже говорил, когда ты являешься профессиональным футболистом, тебе кажется, что весь мир завязан вокруг того, чем ты занимаешься, и после завершения карьеры тебе все обязательно помогут устроиться. На деле же – ничего подобного. Денег я особо не заработал – разве что на первое время. «Амкар» мне оплатил реабилитацию, но я уже тогда понимал – придётся заканчивать. В результате половину денег пустил на лечение, а остальное взял себе, чтобы было, на что жить. Кстати, «Амкар» предложил стать арбитром, чтобы судил детей – с подачи руководства мог появиться вариант с обслуживанием областных соревнований, на завод меня хотели устроить, чтобы надбавка шла. Но мне в Перми оставаться не хотелось. Вернулся в Москву – уж тут-то должны быть варианты. Но ничего подобного! В один момент мама даже предложила «бомбить» на машине – чтоб хоть как-то деньги зарабатывать.
— Серьёзно?
— Да. К счастью, до этого не дошло: «Пока всё не настолько плохо. Что-нибудь придумаю», — отвечал. Хотя ситуация была аховая – от безделья ведь можно было реально сойти с ума. Сидел дома, читал, смотрел телевизор. О журналистике не думал, но был уверен: моё место – где-то внутри спорта. Потом сам поехал в «Адидас», предложил заниматься логистикой. Например, экипировкой для футбольных клубов. Говорю: «Наладим каналы, выходы есть». — «Нам это не нужно», — говорили мне. В магазин меня работать тоже не брали ни при каких условиях – опыта нет.
Жил я в Ясенево. И однажды увидел плакат: «Открывается автосалон, требуются сотрудники». Отправил резюме, приезжаю на собеседование – меня завалили тестами с банальными вопросами в духе «что такое карданный вал?» и дали задание: «Приходит женщина за автомобилем золотистого цвета. Но есть только красный. Что делать?». Я ответил, что нужно дать ей адрес салона, в котором есть золотистый автомобиль. А они как давай возмущаться: «Как? Зачем? Нужно её убедить купить красный!». Я смотрю на них и думаю: «Человек хочет золотистый. Зачем мне ему говорить, что он хочет красный?». В общем, с автосалоном у нас тоже не срослось. И тут я начал реально паниковать… Пока мой большой друг Любомир Кантонистов – звезда «Кубани», который тогда переходил в «Торпедо» — не стал героем передачи «Футбольный клуб». Сюжет делал Артём Шмельков, а я попросил Любомира: «Люб, ты там намекни. Может, хотя бы посмотрят на меня».
После этого мне позвонил Артём, пообещал организовать встречу с Васей (Уткиным. – Прим. «Чемпионата»), которая в итоге состоялась в ресторане «Бочка». Там мы обсудили, как играет «Амкар», и меня позвали на стажировку. Был 2006 год, чемпионат мира, и первые полгода в редакции было не до меня. Денег я поначалу не получал – что-то из своего кармана мне платил Вася, за что говорю ему огромное спасибо. И только осенью меня зачислили в штат дочерней компании «НТВ-Плюс».
«Талалаев прислал СМС: «Что у вас происходит в эфире?!»
— Первый матч, который вы прокомментировали?
— «Сатурн» — «Амкар», в паре с Кириллом Дементьевым. Сыграли 0:0, но про «Амкар» я мог рассказывать часами. Как играют, где перестраиваются, кто и куда должен бежать, какие стандарты – я знал всё. А первым моим сольным матчем в России был «Сатурн» — «Кубань» — 2:2.
— Поначалу боялись работать в прямом эфире?
— Конечно! А кто этого не боится? С удовольствием бы посмотрел на тех, кто обычно «поливает» комментаторов, как бы они себя повели в ситуации, когда тебе дают гарнитуру и говорят: «Вот тебе полтора часа футбола. Говори, о чём хочешь, рассказывай, но чтобы это было интересно, доходчиво, информативно». Так что лично я очень сильно нервничал – пришлось даже «накатить». Даже сейчас, когда за плечами опыт работы в 10 лет, определённый трепет и волнение перед трансляциями я испытываю. Особенно перед большими матчами: сборной, Лигой чемпионов. С другой стороны, когда «нервяк» совсем пройдёт, тогда, наверное, и работать будет неинтересно.
— Ни разу не опаздывали на эфир?
— У меня такой характер, что я ненавижу опаздывать и ненавижу ждать. На каждую встречу я приезжаю за час или даже за два. В результате всегда просто сижу, туплю и думаю: «Ну почему я не назначил встречу раньше?». Вот и в комментаторской карьере ещё не было ни одного случая, чтобы я куда-то опоздал и, истекая потом, проходил «саундчек». Каких-то курьёзных историй тоже не было. Форс-мажоры – да. Например, когда приходилось экстренно подменять кого-то из коллег и комментировать матч неподготовленным.
— Например?
— «Чезена» — «Милан» в сентябре прошлого года. Там произошла многоходовая комбинация: один коллега, который должен был кому-то матч, застрял в лифте, а кто-то ещё должен был матч ему. В общем, закончилась эта схема на мне. Выхожу из студии с программы «Разогрев», и мне говорят, что теперь нужно идти комментировать Италию.
— И как выкручивались?
— Ну, сейчас стало проще – под рукой всегда есть Интернет. Поэтому делаешь многозначительную, где-то даже мхатовскую паузу, даёшь зрителям насладиться картинкой и живым звуком, а сам… Бьёшь мышкой по столу и думаешь про себя: «Грузись быстрее!». Самое обидное, это когда у нас были доисторические компьютеры: страница в браузере вроде бы вот-вот откроется, она загружается, но тут бац – и всё потухло! И ты начинаешь лить…
А на «Чезена» — «Милан» у меня вдобавок ко всему не работал вай-фай. Пришлось брать в руки телефон и на ходу искать название стадиона, имена тренеров и так далее. Главным было дотянуть до перерыва – в этом смысле мне повезло, потому что в первом тайме команды обменялись голами и было, где развернуться. В общем, эпический был матч. Жаль, что «Чезена» — «Милан», а не «Милан» — «Чезена» с «парнем-Ибрагеем» на поле…
— А тот самый комментарий матча «Милан» — «Чезена» в исполнении Дмитрия Савина вы в прямом эфире застали?
— Я включил, когда Андрей Талалаев прислал мне сообщение: «Что у вас сейчас происходит в эфире?». В итоге застал последние 30 минут и не придумал ничего лучшего, как ответить: «Бывает…». А Талалаев ответил: «Ты ещё не слышал, как он пел!».
— У вас вообще какое отношение к коллегам, которые работали под градусом?
— Ну, для начала ведь нужно доказать — вдруг думаешь одно, а на деле всё не так? Но вообще, это, конечно, стыдно. По-другому тут не скажешь. Я не святее Папы Римского…
— Но сами признались, что перед первым матчем «накатили».
— «Накатить» и выйти в эфир пьяным – всё-таки разные вещи. Даже артисты, бывает, принимают 50 грамм коньяка. Но это, естественно, единичные случаи, исключения. Из моей практики вспоминается разве что 2010 год: шёл чемпионат мира, и в день матча Испания – Чили у Андронова родилась двойня. Мы его аккуратненько поздравили, но, разумеется, не во время эфира, а за пару часов до студии.
— Вы с Черданцевым знали, что одно известное видео с вашим участием попадёт в Сеть?
— Конечно, мы были в курсе. И, на мой взгляд, это был перебор. Хотя у Юры иное мнение: если работать в режиме шоу и развлекать народ, то все средства хороши. При этом меня не покидает ощущение, что это была инсценировка, что ли… Ну то есть я-то был бодрячком – даже алкотестер бы ничего не показал, а вот что произошло с Черданцевым… Не знаю, мне кажется, он просто вошёл в образ и до последнего его соблюдал. Хотя последствия от этого видео могли быть самыми непредсказуемыми. Мне даже поступил звонок: «Если бы вы на ЧМ-2014 представляли «Плюс», могли бы делать всё, что хотели. А так – вы представляете всю страну, и подобные вещи недопустимы».
«Ну что, Костян, как там Гиббон?» — спросил Орлов
— В Вене вы комментировали сборную в паре с Виктором Гусевым. Он сильно переживает из-за статуса «самого нефартового комментатора»?
— Никогда не затрагивали с ним эту тему. Да, в Бразилии мы говорили тет-а-тет, но в основном для того, чтобы он дал мне какие-то рекомендации по работе на матчах именно российской сборной.
— Например?
— Нельзя быть категоричным, нельзя сразу «пригвоздить» сборную в эфире.
— А как же «Широков — не уровень сборной России»?
— Ну, Виктор Михайлович через это прошёл. И теперь с высоты прожитых лет и опыта может давать советы молодым коллегам. Вообще, категоричность свойственна многим комментаторам, но не всегда она уместна. А что касается «нефартовости» Гусева, то я бы не сказал, что она его самого сильно задевает. В конце концов, у Виктора Михайловича всегда есть контраргументы: Россия – Англия, золотой чемпионат мира по хоккею, Олимпиады, на которых мы завоёвывали медали под его комментарии. Проблема не в Гусеве, а в школоте, которая через социальные сети эту тему педалирует. И уйти от этого руководству Первого канала очень тяжело.
— Волнение, когда комментируешь рядовые матчи на «НТВ Плюс» и игры сборной на Первом канале, одинаковое?
— Конечно, на «Первом» волнение ощущается сильнее. Где-то у себя в голове ты прокручиваешь: «Ёлки-палки, да тебя же сейчас слушает несколько миллионов человек!». И готовишься ты к таким матчам больше. Правда, последнюю игру с Австрией я не могу занести себе в актив, потому что входил в неё минут 10-12. В таких матчах есть определённая специфика, к которой нужно привыкнуть. Если на «НТВ-Плюс» у тебя есть время поздороваться, может, рассказать статистику встреч, одним словом, вкатиться в матч, то на «Первом» ты выходишь прямо «под свисток», сразу после гимна. Хотя к этому и можно привыкнуть, но определённое чувство тревоги, как будто тебе приходится кого-то изображать, а не быть самим собой, лично меня не покидает.
— Как вы относитесь к фразе «комментатор федерального уровня»?
— Нормально. Уже даже как-то привычно. Но когда меня начинают «троллить» на эту тему, мне не нравится. Это задевает и смущает. Конечно, замечательно, что Георгий Черданцев придумал фразу, которая вошла в наш повседневный обиход, но люди, которые используют её для того, чтобы подколоть, делают это, скорее, из зависти, что ли: «Ах, ты же у нас федерального уровня! Тебя ещё и сборную позвали комментировать. Ну, всё понятно!». Хотя, на мой взгляд, я свою категорию, того самого федерального уровня, заслужил. Можно по-разному относиться к тем вещам, о которых я сейчас скажу, но три раза победить в голосовании на сайте «НТВ-Плюс» и получить два «Золотых микрофона» – для меня это реально очень важно.
— Существует мнение, что в комментаторской среде «звездняк» даже серьёзнее, чем у футболистов. То есть как только ты начинаешь «эфирить» на всю страну – крышу тут же срывает.
— За других говорить не буду, но лично у меня такого ощущения нет. Потому что когда ты «эфиришь» на всю страну, а сборная тебя ещё и подставляет с результатами, в сухом остатке, к сожалению, находишь один негатив. Мы однажды разговорились с Мишей Мельниковым на эту тему, и он меня спросил: «Почему все так рвутся комментировать финал Лиги чемпионов?! Да, это вершина айсберга. Но что ты получаешь взамен? Чем полуфинал отличается от финала? Аудиторией? Разве только той незначительной частью, которая не интересуется футболом, но за компанию с кем-то посмотрит финал. Но ей при этом абсолютно всё равно, кто будет комментировать. И в чём тогда смысл? В чём отличие от полуфинала? Ты ничего не заработаешь, кроме геморроя и негативных откликов, премию тебе за это не выпишут».
— Ревности в комментаторском цеху реально много?
— Очень много. Разумеется, видя расписание, где-то внутри себя ты думаешь: «Почему не я?». А если кого-то поставили, например, на полуфинал, то: «Почему именно он?». В этом смысле, конечно, коллектив «НТВ-Плюс» — это такой клубок, который обматывается всё новыми и новыми витками. Занять свою нишу в этом коллективе и что-то кому-то ежедневно доказывать – это очень непросто. Как правило, это проходит со временем и зависит от того, как человек сам себя поставит. Но то, что есть «звездняк», что есть люди, которые задирают нос к верху и считают, что футбол крутится вокруг них, — я этого отрицать не буду.
— У вас такого тоже не было? Или было проще, учитывая, что вы пришли из футбола, то есть той среды, где много славы.
— Но у меня-то в футболе не было никакой славы. Меня не разрывали с просьбами об автографе, не пропускали в очереди в «Макдоналдсе». За мной не выстраивались люди, чтобы сфотографироваться. Это сейчас я стал по-настоящему узнаваемым. Но отношусь к этому очень спокойно. И не люблю слово «звезда». Федеральный уровень? С ним тоже никаких проблем. Наоборот, это даже немного задевает, потому что если меня позвал Первый канал комментировать матч сборной на всю страну, то что обо мне могут подумать коллеги? «Наверное, опять этот Генич зажрался», — может, так? (Улыбается.) Об остальных я говорить не буду, потому что сейчас все скажут: «Генич весь такой правильный, в белых перчатках, а мы тут все зажравшиеся коты». На самом деле, может, кто-то этого не выпячивает, но кто-то думает, что ему недодают. Мне кажется, есть определённая группа очень хороших комментаторов и отличных ребят, которые считают, что им недодают. Но это их право так считать.
— У всех комментаторов есть ошибки. У вас есть «косяк», за который до сих пор стыдно?
— Конечно. «Габон – гиббон». Через несколько дней после матча «Малага» — «Барселона» стартовал Кубок Африки. Мы его комментировали вместе с Васей. В составе камерунской сборной играл Алекс Сонг из «Барселоны». Вася сказал: «Поболею за сборную Камеруна на Кубке Африки». А сборная Камеруна не играла тогда на Кубке Африки. Вася спрашивает: «За кого ж тогда болеть?». А я ответил: «Ну, можно поболеть за Гиббон». Он говорит: «Гиббон – это обезьяна, Костя». Вместо «Габона» я сказал «гиббон». Это стало мемом, меня на эту тему даже Геннадий Сергеевич (Орлов. – Прим. «Чемпионата») подтравливает. Приезжает он к нам нечасто, но вот однажды комментировал какой-то матч «Зенита» из «Останкино». Мы поприветствовали друг друга, и вдруг он говорит: «Ну что, Костян, как там Гиббон?». Я отвечаю: «Геннадий Сергеевич, а что там по Манданда и Дер ван Ваарту?».
Ещё был случай, когда я забыл слово «шахматисты», и сказал… «шахматёры»! Просто взял и забыл слово! Это был матч «Лион» — «Реал». Тренер «Лиона» сделал замену. Я сказал: «Ну вот, первый ход сделан, чем теперь ответит наставник «Реала»? Они же как… " — тут я понимаю, что должен сказать «шахматисты», но вдруг беру и говорю «шахматёры».
— Жена смотрит матчи, которые вы комментируете?
— Абсолютно все матчи! Это же болезнь! (Смеётся.) Бедная моя супруга, раньше она совсем не интересовалась футболом, а теперь смотрит всё. Даже если это поздний испанский матч, который начинается в 12 часов вечера, она всё равно смотрит. Правда, не всегда дожидается меня. Но после первого тайма всегда пришлет смску: «Хороший футбол, да?» или «Скучно, да?». Я ей пишу в ответ: «Иди спать!» — «Нет-нет, я посмотрю». Теперь даже дети приноровились. Старшая дочь, ей пять лет, смотрит «90 минут», когда программа не начинается поздно, и, видя меня по телевизору, восклицает: «Папа!».
— Ваш шеф – Василий Уткин – достаточно специфичный человек. С ним легко или сложно?
— На первых парах мне было с ним очень сложно. Вася – действительно очень специфичный человек. Я ничего плохого про него говорить не буду, хотя не каждый порой может выдержать то давление, которое Вася оказывает на человека. Где-то даже с перебором и абсолютно незаслуженно. Я хорошо помню разговор, который у нас состоялся с Васей в Барселоне. Это было в 2008 или 2009 году. Вы знаете, со мной ещё никто никогда так не разговаривал. Ни один тренер. Оттого, что мне он мне тогда наговорил, хотелось чуть ли не пойти на виселицу и покончить жизнь самоубийством. Разговор касался моих перспектив, моего потенциала, к чему я готов, а к чему — нет. Это был просто поток негатива. Может быть, Вася хотел меня тем самым закалить. Но тогда было очень неприятно. Мне казалось, что я с этим человеком больше работать не буду и вообще лучше уйти с телевидения. Но со временем всё это прошло. Сейчас мне кажется, что с Васей работать вполне комфортно. Были, конечно, от него замечания, звонки. Иногда он звонил в перерывах матчей с большой афишей и говорил что-то такое, что заставляло меня думать минут 15-20 следующего тайма: «А что он имел в виду?!». Где-то критиковал, где-то просто так завирально заходил, что заставлял задуматься.
— Например?
— Помню, был матч «Барселона» — «Атлетико», Вася мне позвонил в перерыве и сказал: «Костян, так комментировать нельзя». Я спросил: «А что не так?» — «Всё не так, ты просто турецкая балалайка». И бросил трубку. И вот футболисты возвращаются на поле, а ты думаешь: как же сейчас комментировать, чтобы не выглядеть той балалайкой, но при этом оставаться самим собой? И вот приходится заново вкатываться в матч. Есть, конечно, люди, которые легко относятся к подобным словам, но я, к сожалению, из тех, кто воспринимает их очень серьёзно. Хотя уже сейчас я научился правильно фильтровать информацию. Слава богу, последние годы Вася мне уже не названивает и не присылает смс. В основном мы решаем какие-то рабочие вопросы. Но на начальном этапе и в середине пути такие сложности возникали. Сейчас у нас с Васей исключительно доверительные, рабочие и вполне комфортные отношения.
— Карьера комментатора для вас – она на всю жизнь или хотелось бы попробовать себя в чём-то еще?
— Мне сейчас 37 лет. До скольки я смогу комментировать? Во-первых, я не знаю, сколько мне отведено жить. Во-вторых, сейчас такое обилие футбола, такая текучка кадров. Конечно, будут подпирать, будут появляться новые люди.
— Но вы были бы рады оставаться комментатором до конца жизни?
— Да. На данный момент не вижу другой сферы, где мне было бы работать хорошо и комфортно, чтобы я по-настоящему получал от этого удовольствие. Впрочем, если бы мне предложили работу в тренерском штабе, я бы подумал. У меня была мысль обратиться первому… Мы встречались несколько раз с Валерием Карпиным, он приходил к нам на эфир. Затем общались в неформальной обстановке, и я как-то спросил: «Возьмёте меня к себе в штаб?». А Карпин ответил вопросом на вопрос: «Зачем?»
— Карпин, кстати, крутой эксперт на телевидении? Никогда не появлялось желания пригласить его на «Плюс»?
— Мы хотели бы его взять и, думаю, нашли бы средства. На мой взгляд, Карпин – абсолютно телевизионный человек. И то, что его приглашали работать на испанское телевидение, тому лишнее подтверждение. Он всегда говорит то, что хочет, но при этом делает это с каким-то нажимом, абсолютно не боясь камер. Как телевизионный эксперт Валерий Георгиевич очень хорош. Это рейтинги, это полемика в эфире… Но так получилось, что он возглавил команду.
— А вопрос денег не стоял? Он понимал, какой здесь оклад и был готов к этому?
— Вопрос стоял, но я думаю, что если правильно было донести информацию до «Лиги-Тв» и нашего руководства, сказать им, что такие люди нам необходимы, то деньги бы нашли.
— Мы плавно подходим к концу. Давайте – о планах. Определённого уровня как комментатор вы уже достигли. Какие теперь цели?
— Первостепенная – удержать те позиции, которые есть. Как сказал Ринат Саярович (Билялетдинов. – Прим. «Чемпионата»): «Лучшая селекция – сохранить состав». Сложно ли это будет или легко, пока сказать не могу. Надо оставаться честным перед своей работой, делать, что должен, – и будь, что будет.
Ставить себе какую-то конкретную цель по работе на новом канале бессмысленно, потому что для начала надо этот новый канал хотя бы запустить и посмотреть на его перспективы. Мне бы очень хотелось продолжить сотрудничество с «Первым». Если у них будет заинтересованность, то я готов поработать и на Чемпионате Европы 2016 года, и на Чемпионате мира 2018-го. Если будет какое-то интересное предложение от какого-либо футбольного клуба, я тоже не прочь его рассмотреть. Но только если в этом есть какая-то перспектива. Потому что уйти с телевидения, а потом вернуться — это не так-то просто. У Юрия Розанова, например, получилось, но это единичный случай, исключение из правил. Но это — в будущем. А пока — делать то, что мне нравится, и делать это на высоком уровне – вот моя цель на ближайший год.
Но Генич сейчас очень сильный комментатор, на одном уровне с Юрием Розановым.