3 мин.

Письмовник

670

Осторожно, ванили пост

Хороший мой, чем дольше тебя нет рядом со мной, тем большей частью меня ты становишься. Иногда даже сама не понимаю, где кончаешься ты и начинаюсь я. 

Всё, что со мной происходит, реально только потому, что думаю, как тебе про это написать. И без этого я не могу переживать радости. Я должна поделиться ею с тобой, чтобы она состоялась. 

Знаешь, счастье моё, на какую книгу мне повезло наткнуться (главное, не читай аннотацию, они всегда врут)? Сколько в ней любви, сколько в ней боли и сколько в ней деталей. Сколько в ней слов, пробирающихся под мою кожу. Сколько в ней строк, о которых жалеешь, что их не я написала. Сколько в ней нежности, заразительной нежности, от которой хочется писать и писать, делиться накопившимся, складывая слова в предложения. Вот как в этом моём тексте тебе-который-может-жил-сорок-лет-тому-назад или, может, тебе-который-через-двадцать-лет-только-родится. 

О, это такая интимная книга, что даже становится стыдно, что читаешь чужую переписку, пусть и выдуманную Шишкиным. Но ведь эти письма писались, чтобы быть прочитанными. Ведь всё равно эти письма не составляют диалога — сквозь эти пласты времени тяжело дописаться друг до друга.

Вот он написал на себя похоронку, а письма всё идут от него одно за другим, а она всё по-прежнему пишет ему, пусть и в стол или ещё куда-то, как привыкла писать и привыкла делиться, хотя их разделяют десятилетия. Любовь вне времени. Пока они пишут, они живут. Они не могут не писать. До тех пор пока не осознают, что ценить нужно не слова, а тепло и свет. 

Или не пишут вовсе и это лишь те слова, что они не сказали друг другу? Одно за одним, одно за одним. Как много в этой жизни хочется сказать, но не знаешь, как? Как много в нашей жизни писем, которые мы так и не написали? 

На самом деле я лишь хотела сказать тебе, что с каждым днём люблю всё сильнее, просто не умею написать. Вот если бы мы были сейчас вместе, я бы просто поцеловала тебя — и это было бы намного больше всех тех слов, которые пишу тебе, ничего толком не сказав. Ты мой, и я никому тебя не отдам. И так бешено хочу твоё тело! Нечему удивляться, ведь я живая. 

Без тебя я будто ударяюсь обо всё на свете: об углы, о людей, о звуки, о запахи. Ты не можешь себе представить, как ты мне помогаешь уже только тем, что я могу писать тебе. 

Не знаю, зачем пишу тебе всё это. Не улыбайся моим глупостям. Боже, что я несу. Улыбайся, чудо моё, улыбайся! 

Мне теперь приходят в голову мысли совершенно невозможные. Например, хочу, чтобы у нас был ребёнок, мальчишка. Представляю его уже подросшим. Как ты учишь его играть в футбол, а я буду отмечать его рост на дверном косяке, положив книгу на голову. А ещё представляю, как ты куда-то опять уедешь, мы пойдём тебя встречать на вокзал или в аэропорт там, я подниму сына на руки, чтобы он тебя высматривал, а он увидит тебя и закричит: «Папа! Папа! Мы здесь!». 

Хороший мой, ты так далеко, что ничего не могу для тебя сделать — ни обнять, ни поцеловать, ни вдохнуть твой запах, ни провести кончиками пальцев по твоей спине, ни погладить по волосам. Любви нужны не доказательства, но проявления. Только вдали от тебя понимаю, как ты мне необходим. Я держусь за тебя, как за саму жизнь. Это тяжело объяснить, но я всё ещё дышу, смотрю, слышу, живу только потому, что я тебя люблю. 

9,75/10

P.S. Всё, что тут "про любовь" лишь пересказ (вплоть до дословного цитирования) обращений героев друг к другу в этих письмах. Всё-таки для меня слова пока ещё очень важны.