15 мин.

Большое интервью. Тьерри Анри

20

Тьерри Марчанд из «The Blizzard» прилетел в Нью-Йорк, с трудом веря в успешность своей затеи взять интервью у Тьерри Анри перед завершением его карьеры. Журналист стоял в очереди с фанатами, когда Анри узнал его и поприветствовал как старого друга, с которым он давно не виделся. Они договорились о встрече через пару дней на тренировочной базе «Нью-Йорк Ред Буллс», где и произошел этот разговор.

Когда ты вспоминаешь о своем первом матче в качестве профессионального игрока, какая мысль тебе приходит в голову: «Как давно это было» или «Это было будто бы вчера»?

[Он колеблется] Возможно, обе. Но я всегда говорю себе, что в моей карьере ничего не было предрешено заранее. В то же время, я всегда отдавал себе отчет, каким путем следовал, и какую работу выполнял, чтобы не сбиться с него. Особенно учитывая, что в моем случае ничто не давалось легко. Я намеренно использую слово «работа», потому что именно она лежит в основе всего. Можно обладать талантом, но если не работать… Я не воспринимал необходимость трудиться как жертву. Я делаю то, что хотел делать. Мне нравилось работать, и я хотел быть лучшим  во всем: в технике игры головой, в подаче штрафных, в понимании игры… 

Что в твоем случае было этим талантом?

Я был быстрым. Из 10 созданных моментов только один я превращал в гол – в то же самое время, я продолжал создавать эти моменты. Затем я сказал себе: «У тебя не будет все время столько возможностей. Нужно научиться лучше реализовывать их». А для этого нужно избегать излишней медлительности и раздумий перед вратарем, нужно работать над завершением, довести это движение до автоматизма, выполнять его без лишних мыслей. Что самое сложное для атакующего игрока? Ситуации, когда у него есть время подумать. Потому с Клодом Пюэлем, работавшим тогда тренером по физподготовке в «Монако», я тренировку за тренировкой работал с манекенами. У меня не было врожденного таланта забивать голы. Поскольку я начинал карьеру профессионального игрока на фланге, я работал и над кроссами, которые помогли мне понять роль игрока, отдающего пас. Мы хвалим игрока, забившего гол, но очень быстро забываем парня, который вкалывал, чтобы отправить мяч за линию обороны противника. 

И это несправедливо, по-твоему?

Нет, это данность. Сколько раз я вытягивал матчи, показывая плохую игру, но забивая победный гол? Но это помогло мне лучше понять, как все устроено, когда я снова играл в центре. Мне обычно говорили, указывая на Денниса Бергкампа или Роберта Пиреса: «Эти парни отлично «кормили» тебя». Нет, мы «кормили» друг друга. Это командная игра. Игрок, забивающий голы, не должен получать всю славу и я не прибедняюсь сейчас. Нередко я был недоволен матчами, где забивал.

В чем разница между радостью от забитого мяча и радостью от ассиста?

Для меня самое приятное – это отдать пас, когда ты сам находишься в позиции, позволяющей тебе забить. Ты знаешь, что ты можешь забить и сам, но отдаешь этот пас. Ты делишься. И видишь радость в глазах своего товарища. Ты знаешь, он знает, все знают. Люди никогда не понимали смысла этого [Анри разводит руки, поднимая их вверх, будто что-то собирает в воздухе] – это не значит «Посмотрите-ка на меня, я забил!», а это значит «Идите сюда, отпразднуем и разделим эту радость все вместе».

Но не превратилось ли празднование гола в своего рода шоу, своеобразную игру?

Те, кто меня знают, скажут, что, совершив ошибку, я только через 10 минут смогу прийти в себя. Даже если мы ведем 7:0. Потому что в моей голове будет маячить мысль: «Это могла быть единственная возможность в этом матче, я должен был сыграть в этом моменте лучше».

Ты всегда ищешь совершенства?

Это не дает мне почивать на лаврах, а мотивирует двигаться вперед. Я всегда был таким и мне нравится быть таким. Мои товарищи по команде могут сказать, что мне нужно быть на пределе, чтобы показывать хороший результат. Пэт [Виейра] знал об этом и вечно задирал меня. Когда я злюсь, я хорошо играю.

В чем секрет долгой карьеры игрока?

Во-первых, избегать травм [стучит по дереву]. Я также вел довольно здоровый образ жизни. Я никогда особо не увлекался алкоголем или вечеринками.  Если мы играли в парах на тренировке, то мне приходилось давать понять моему оппоненту, что я сильнее него.  Все очень просто. Лилиан Тюрам меня научил этому; основная цель – быть лучшим, насколько это в твоих силах. И не столь важно достичь этого, сколь важно иметь желание и стремление. 

Значит, особый дар – это желание быть лучшим?

 Именно. Все зависит от тебя – работать над этим или нет. Когда я вижу, как парни опаздывают на тренировки, а мы тренируемся полтора часа в день… Со мной случилось такое однажды, в «Монако», но не по моей вине. Жан Тигана дал мне ясно понять, что это был последний раз, когда я опаздываю, и был прав.  Если ты опаздываешь на тренировку, когда едешь на машине, то ты будешь опаздывать и в игре, когда нужно будет бежать на своих двоих.

Ты когда-нибудь сомневался в своих способностях за 20 лет карьеры?

Каждый день. Я всегда хотел, чтобы меня судили по следующему матчу, а не по прошлому. Все, что случилось, осталось со мной.  А комментировать – это ваша, журналистов, работа.

Но ты выиграл все что можно, с клубами и французской сборной. Было ли у тебя ощущение, что ты достиг абсолютной вершины?

Нет, никогда нельзя довольствоваться достигнутым. Целься выше, всегда.

Как ты это делаешь, если ты уже достиг вершины?

Каждый матч – это вершина. Каждый раз, покоряя ее, ты скатываешься вниз. Когда придет время следующего матча, нужно снова достигнуть ее. Каждая из таких вершин особенна по-своему.  Иногда ты останавливаешься, чтобы набрать воздуха в легкие. А иногда ты даже не взбираешься на нее, потому что ты дерьмо.

Но не каждый день играешь в финале чемпионата мира…

После финала чемпионата мира на землю помогает спуститься то, что всего спустя три месяца ты играешь за сборную до 23 лет в Украине в присутствии 200 зрителей [как и произошло с Анри в 1998 году]. Люди давно выкинули эту главу из моей истории, но я горжусь ею. Не скажу, что было так легко это проглотить, но ситуация помогла мне усомниться в себе. Я принадлежал к поколению игроков, игравших в 1997 на Чемпионате мира молодежных сборных до 20 лет в Малайзии. Среди них были Сильвестр, Галлас, Люксен – игроки, помогшие мне развиваться дальше. Было обидно вернуться в молодежку, но я не мог смотреть свысока на игравших там парней. Поэтому я играл. Иногда я был хорош, иногда плох.  Люди говорили, что я играл без души. Но всего три месяца назад я поднимал над головой кубок Чемпионата мира по футболу.  К тому же, с молодежкой мы ездили вместе с первой командой. Я сидел в хвосте самолета, когда всего несколько недель назад сидел бы на десяток рядов ближе к носу. Я даже играл во втором составе против Бельгии; зрителей было 202 человека. На два больше, чем в Украине. Я до сих пор это помню.

Какие мысли посещали тебя тогда?

Что я должен работать и все снова наладится. Было горько, но я вернулся. Ты прогрессируешь благодаря окружающим. Ты ничто без своей команды, кем бы ты ни был.

Очень сложно построить долгосрочную карьеру в футболе?

Да. Но это  и величайшая награда – особенно, если ты нападающий, играющий при конкуренции с молодыми игроками. И важно не только быть выносливым; это и ответственность, которую нужно выполнять.  Не существует лучшего трофея, чем долголетие. Оставаться на том же уровне, когда люди требуют от тебя еще больше с каждым матчем… Роналду, Месси… Понимают ли люди на самом деле, чем они занимаются, чтобы поддерживать высокий уровень выступлений? Осознают ли они, как тяжело всегда находиться на вершине?

Какой ты спортсмен стало однознаочно важнее того, какой ты человек…

Это правда, но это часть игры. «Если ты на поле, то только потому, что можешь играть». Я частенько так говорю. Люди не обязаны знать, хорошо ты себя чувствуешь или нет. Я часто приходил в раздевалку, говоря себе: «Сегодня ты не мог ничего сделать». Но если бы вы знали, как  часто я забивал в подобных матчах…  Я помню один матч Лиги Чемпионов с «Арсеналом» против пражской «Спарты».  Я только оправился от травмы ахилла и начал тренироваться накануне матча. Тренер сказал мне: «Ты едешь с нами, но будешь сидеть на лавке».  Позднее, спустя всего несколько минут травму получил Хосе Антонио Рейес.  Я даже не смотрел, кто разминался, потому что был уверен, что меня не позовут, - и тут тренер сказал мне идти готовиться. И я выхожу, забиваю дубль и бью рекорд Иана Райта в 185 мячей, забитых за «Арсенал». Даже когда ты не в форме, нужно верить, что можешь помочь команде.

Какой совет с начала карьеры ты помнишь до сих пор?

Совет Тюрама, о котором я уже говорил. Туту был очень суров со мной, но я благодарю его за это каждый день. Конечно не только его – моего отца, в первую очередь. Кристиана Дамиано, Жерара Улье, всех тренеров, работавших со мной с юных лет. Но Туту был суров – во время матчей, тренировок… Он очень жесток в выражениях. Это помогло мне. Когда ты впервые играешь за сборную, ты должен произвести впечатление на Десайи, Лизаразю, Зизу, Джоркаеффа …  В «Монако», если я плохо исполнял кросс перед воротами для Сонни Андерсона или Микаэла Мадара, они выбивали мяч далеко за пределы тренировочного поля. И угадайте, кому нужно было принести его обратно? Давиду Трезеге и мне.  Даже после титула чемпиона мира Тигана просил меня таскать сумки с формой.  Поблизости были люди, которые могли об этом позаботиться, но он сказал: «Нет-нет, пускай молодежь этим занимается».

Ты так же обходишься со своими младшими коллегами по команде в «Ред Буллс»?

Очень часто… Хотя если больше некому об этом сказать, бывает неловко…

Вопрос воспитания?

Когда я в юности играл в «Монако», у нас не было фамилий на наших шкафчиках. Я ждал, пока все профи придут, чтобы занять место. Когда мы выезжали куда-то на клубном автобусе, обычно это было в 10 утра, я приходил за два часа, чтобы уж точно не опоздать. Я стоял и ждал два часа. Я не мог сесть, пока мне не разрешали.

И каково осознавать, что подобные устои уходят из футбола?

Жаль, мы что-то теряем. Если ты становишься профессионалом, то это не значит, что тебе все чем-то обязаны. Это не повод для радости и не достижение само по себе. Когда я был младше, то всегда подходил к профи поздороваться. Сегодня же ситуация почти диаметрально противоположна. Мне начали делать массаж в возрасте 21-22 лет. Если Тигана видел нас на массажном столе, то он говорил: «Что вы здесь делаете? У вас что-то болит? Спина? Отыграли 5 секунд в Лиге 1 и утомились? [ Он подражает акценту и голосу Тиганы] Идите и тренируйтесь, бегом на пробежку и уступите место Франку Дюма и Энцо Шифо». И он был прав. 

Похоже, ты довольно много знаешь о таких вещах…

Да, очень много. И мне этого не хватает, когда я вижу, как кто-то опаздывает на тренировку. Оглянитесь вокруг. Что помешало этим молодым парням прийти и потренироваться сегодня? Шесть лет назад «Сан-Антонио Спёрс» пригласили для Тони Паркера тренера для постановки броска. Для Тони Паркера! И это не было попыткой его унизить – так он мог улучшить тот аспект игры, над которым еще можно было работать.

Можно ли это назвать тем видом адаптации, который позволяет футболистам играть на переделе физических возможностей?

Я всегда работал над моим пасом. И в молодости, когда я играл на фланге, и потом, когда я переместился в центр в «Арсенале».

Какие особо примечательные перемены ты заметил в футболе как таковом за последние два десятилетия?

Возьмем Роналдо, бразильского Роналдо. Он вытворял такое, что никто до него не делал. Они вместе с Ромарио и Джорджем Веа заново изобрели позицию центрфорварда. Они были первыми, кто выводил мяч из штрафной, переводя его в центр, а затем на фланги, дезориентируя центральных защитников своей скоростью и дриблингом. Кто делал так до них? Герд Мюллер? Паоло Росси? Нет. Джордж Веа оказал на меня большое влияние. Я даже, возможно, копировал его стиль игры. Но многие ли могут похвастаться тем, что заново изобрели позицию? Не многие. Как следствие пришло время, когда СМИ и маркетологи начали  индивидуализировать футбол. Люди перестали выделять коллективный аспект игры: как был построен голевой момент, с чего началась атака. Все внимание сместилось на человека. Мы больше не говорим о футболе.

С физической точки зрения, Мюллер и Росси имели мало общего с Веа и Роналду…

Конечно. Но мы не должны воспринимать это как норму. У кого есть тело Криштиану Рональду или техника Лионеля Месси? Они единственные в своем роде. Но если ты хочешь обучить игроков, хочешь поговорить о самой игре, то ты можешь  взять в качестве примера игру Хави. С Хави да, такое возможно. Рональду… сомневаюсь. Но если мне покажут, как исполнять финты типа «ножниц» или прокинуть мяч между ног защитника, я непременно захочу исполнить их на поле. Ребенком я хотел быть Збигневом Бонеком – человеком, которому ассистирует Платини. Роналдо блистательно исполнял финты, обводя игроков противника, но у него все получалось само собой. Не все могут быть Зизу, Месси или Криштиану Роналду. Мне хотелось бы понять, почему ни один испанец не получил Золотой мяч за последние 4 года. Игра слишком зациклена на личности. Звёзды зажигаются. Но в команде, а не сами по себе.

Весьма американский взгляд на вещи…

Я скажу так: я вырос, наблюдая за Майклом Джорданом, который в начале карьеры набирал до 60 очков за матч. Он стал меньше забивать, когда Скотти Пиппен и Хорас Грант перешли в Чикаго, но он стал выигрывать титулы. Он был звездой в коллективе. Когда ты не в лучшей форме, другие могут восполнить твои слабости.

Когда к футболисту приходит понимание, что пришло время завершать карьеру?

[Долгая пауза] Не знаю. Любовь к футболу живет вечно. Но я думаю, что такой момент наступает, когда начинаешь себя принуждать. Я не могу сказать и даже подумать: «Я должен ехать на тренировочную базу». Когда ты дышишь, ты не задумываешься о том, как это происходит. Это происходит естественно. То же самое и с футболом. Я не говорю об изменениях, связанных с физической формой, я говорю о состоянии души, которая уже не горит футболом, как раньше. И это ощущение приходит не единожды, а раз за разом. 

И что же остается, когда такое происходит?

Основы. Я не учил футбол, меня обучили ему. Это не одно и то же. В Клерфонтен (французская академия футбола при Футбольной Федерации Франции - прим. переводчика), Кристиан Дамиано и другие специалисты вырастили нас. Побеждали мы или проигрывали, у нас всегда была индивидуальность. Мы должны были играть в определенном стиле, должны уважать футбол. Они заложили эти основы в меня. Мы все отражаем полученное воспитание. Когда родители периодически ворчат по поводу моего упрямства, я отвечаю им: «А кто же меня воспитывал?» 

А у тебя трудный характер, по-твоему?

Да, я упертый, требовательный, особенно если речь идет о футболе. Но только лишь из уважения и любви к игре.

Ты говорил об индивидуальности, что ты подразумеваешь под этим? Клуб, стиль игры?

Они идут рука об руку. У «Барсы» есть индивидуальность, характер. Самую прекрасную речь , которую я слышал от тренера, я слышал от Гвардиолы накануне финала Лиги чемпионов в 2009-м. Он сказал: «Парни, единственное, чего я хочу от этого матча, чтобы люди говорили, что «Барса» играла в настоящий футбол. Единственная вещь, которую я не хочу потерять сегодня – это наша индивидуальность. Удачной игры». Вот и всё. В Клерфонтен было то же самое. [Однажды] Франсиско Фильо  сказал нам: «Не хочу видеть пасы назад». Это была установка на определенный матч. Но мы были также обязаны выиграть. В другой раз он запретил нам делать отборы мяча на протяжении всего матча – он разрешил только перехватывать мяч. Иными словами, он хотел научить нас читать игру.

Не отодвигает ли это на задний план основную цель игры – победу?

Нет, потому что победа закладывается индивидуальным стилем команды. Именно это помогает забыть ощущение, что победа дается нелегко.

А что насчет тебя? Ты бы мог стать тренером любой команды?

Для тренера очень важно придерживаться своего собственного стиля, каким бы он ни был. Если твой стиль – оборонительный,  никаких проблем. Можно выигрывать и с ним, но не нужно от него отказываться, если ты проиграл. В 2009 году Гвардиола не говорил о результате, как и Арсен [Венгер] перед финалом Лиги чемпионов в 2006-м. Они эстеты и хотят, чтобы все выглядело прекрасно. Ты поступаешь так, когда определенно любишь свою работу. Когда пишешь картину, ее оценка остается за людьми, которые на нее смотрят.

Что чувствуешь сейчас, спустя 20 лет после первого матча?

 Я много думаю о дополнительных тренировках. Работа всегда окупается. Я всегда беспрестанно повторял себе: «Если я не сделаю это [как полагается], кто-то сделает это вместо меня». И я хотел бы, чтобы люди помнили меня после завершения карьеры. Я всегда мечтал оставить свой след.

Как проявление уважения?

По отношению к качеству моей работы, да. Я безгранично горжусь тем, что принадлежу к поколению победителей – будь то сборная Франции, «Арсенал» или «Барса».

Если бы тебе нужно было выбрать одно воспоминание за 20 лет твоей футбольной карьеры? Что бы ты выбрал?

[Долгая пауза] Первый раз, когда отец увидел меня на футбольном поле. Потому что все началось именно там, а остальную историю все знают.

Будет ли Тьерри Анри-тренер таким же требовательным, как Анри-игрок?

Я абсолютно точно хочу, чтобы люди уважали футбол. Невозможно сделать выдающуюся карьеру, если проводишь ночи напролет на вечеринках. Я тоже отдыхал, как и все. Но ошибка не должна становиться привычкой. Для меня в удовольствие совершенствоваться и быть требовательным к себе. Я не могу играть ради развлечения. Ты либо играешь, либо нет. Победа – это единственное, что должно быть на конечных титрах этого фильма.

Тьерри Марчанд, The Blizzard

Первый и единственный официальный фан-клуб «Арсенала» в СНГ

logoПеп Гвардиола
logoАрсенал
Жан Тигана
logoБарселона
logoМонако
logoСборная Франции по футболу
logoАрсен Венгер
logoЛилиан Тюрам
logoТьерри Анри
logoДжордж Веа