5 декабря 2014, 10:36 25 мин.

Ансар Аюпов: «На базе «Динамо» со мной в номере жила крыса»

Автор

378

В карьере Ансара Аюпова было больше десятка команд, и везде он считался основным игроком. На его глазах создавался и терпел крушение первый частный клуб России, Юрий Семин строил свой «Локомотив», Валерий Газзаев ставил эксперименты над игроками в поисках правильной тренерской методики, а Курбан Бердыев конфликтовал с Романом Широковым. Еженедельник «Футбол» встретился с игроком и расспросил о самом главном.

Рыбалка, катастрофа

– В последние пять лет о вас мало что известно. Чем занимаетесь после окончания карьеры?

– После того, как закончил выступать за «МВД» пошел учиться в ВШТ. Получил лицензию «B», съездил на стажировку в «Эспаньол», потом был вариант поработать в динамовской школе. Отказался, потому что предлагали тренировать совсем маленьких детей. На этом тренерскую карьеру заморозил. Поэтому сейчас играю для поддержания формы: в турнире ветеранов за «ДСК-1», в ЛФЛ, в «Лужниках» с ребятами часто собираемся. На рыбалку выезжаю. Но вот с нового года собираюсь заняться поиском работы. Думаю, пришло время начинать, потому что кроме футбола я особо ничего не знаю и не умею.

– Во время отдыха предложения по работе поступали?

– Когда ты заканчиваешь играть, никто тебе со стороны их не сделает. Тренировать ведь как начинают? Только через знакомых. Потом уже смотрят на результат, который ты даешь, и делают более серьезные предложения. А без опыта кто меня пригласит?

– Ваш сын играет за молодежку «Рубина»?

– За «Рубин»-2. У них с молодежкой объединенные заявки. Смотрю его игры по интернету, как-то вживую ездил смотреть. Молодец, старается. Конечно, стабильности пока не хватает, но я доволен тем, как идут дела. Главное, что есть характер и желание. Потому что без характера я, например, не состоялся бы как футболист.

– Вы воспитанник «Торпедо»?

– Нет, просто как-то пару матчей за их дубль сыграл. Начинал я в ФШМ, куда меня папа во втором классе отвел. Я был очень маленький, щуплый и в основном выходил на замену. Со временем в интернат стали съезжаться ребята со всего Союза, и меня отчислили. В восьмом классе я перешел в школу Советского района, сейчас это Чертаново, где тренером у меня был Евгений Владимирович Лапков, который в тот момент мне очень помог. Эту школу в итоге и закончил.

Но у меня была проблема – астма. Врачи говорили, чтобы забыл о футболе, но я продолжал тренироваться. Тренировки обычно начинались с пробежек, и для меня это было катастрофой. Я задыхался, приходилось все время останавливаться, будто шнурки завязываю, а сам восстанавливал дыхание. Организм разогревался, и становилось лучше. А через полтора года все само сомой прошло. Ну и я работал над собой. Тренажерных залов не было, поэтому набивал чемодан книгами, клал его на спину и делал приседания. Ноги так закачивал.

Мерседес, доллары

– Как из Чертаново вы попали в «Пресню»?

– Тогда в стране как раз создавался первый частный клуб – «Асмарал». А на его базе команда второй лиги – «Красная Пресня». Я уже окончил школу и мой дядя, который играл в футбол на профессиональном уровне, предложил сходить на просмотр в «Пресню». Сходил, и со мной подписали контракт.

– В «Карелии» как очутились?

– У президента «Асмарала» Аль-Халиди в Карелии появился бизнес. И он решил заодно там фарм-клуб организовать. Послал туда тренера из Москвы и шесть человек из «Пресни», в том числе Глеба Панферова, Сергея Медведева, Серегу Семака. Приехали, когда команда стояла на вылет из второй лиги, но во втором круге выиграли почти все матчи и спасли ее.

– Семак уже тогда казался таким серьезным?

– Когда нас в «Карелию» отправили, ему было 16 лет. Он был щуплым, как цыпленок. После игр нас болельщики постоянно приглашали в рестораны, столы накрывали, наливали. И мы Серегу от этого негатива оберегали. В обиду не давали. Кстати, Бесков почему-то не увидел в нем потенциала. Может быть, Семак тогда еще сырым был. И было тяжело увидеть в нем талант такого футболиста, которым он в итоге стал.

– Какие впечатления от футбола в Петрозаводске остались?

– Я долго думал, уезжать ли из Москвы, потому что Бесков меня уже к основе «Асмарала» подтягивал. Советовался с ним, но в итоге поехал и ни о чем не жалею. Подобралась хорошая команда, которая играла в зрелищный футбол. За победы платили солидные премии. Кстати, в той команде играл Владимир Петтай, который в будущем стал известным арбитром. Он ведь из Петрозаводска. И так получилось, что я разговаривал с ним за несколько дней до его гибели. Хотел приехать порыбачить и по телефону узнавал, какую базу лучше выбрать. И когда все случилось, я, конечно, в шоке был. Он ведь на самолетах боялся летать, старался избегать их.

– После «Карелии» вы вернулись в «Асмарал»?

– Да, но команда была уже на сходе. Появились финансовые проблемы. Ушел Бесков, тренером назначили Николая Худиева. Начали расходиться игроки: Гаврилов, Зуденков, Путилин, Новгородов. Андрей Губернский, главная звезда «Асмарала», ушел в бизнес. Но сезон в вышке надо было как-то доигрывать, поэтому Худиев ставил молодежь, которая из «Карелии» вернулась, плюс тех, кто еще оставался в команде: Гришина, Точилина. «Асмарал», конечно, вылетел, но ребята получили практику и заинтересовали другие клубы.

– Рассказывали, что вы с владельцем команды могли и в ночной клуб съездить.

– Было такое. Он возил нас на своем «Мерседесе». Набивались к нему, сзади еще одна машина ехала. Тогда поход в хороший клуб стоил больших денег, а он нас набрал человек десять и повез. Потом, когда чувствовал, что мы разгулялись и счет уже немаленький, он расплатился и быстренько свалил.

– Еще истории про «Асмарал» помните?

– Играл у нас молодой футболист, которому должны были выдать подъемные. Офис клуба располагался в высотке на Котельничесеой набережной. И вот этот парень туда приходит, ему дают пачку долларов, и он садится с ней в лифт. На каком-то этаже лифт останавливается, заходят двое и забирают у него доллары.

– По наводке?

– Просто говорили, что он незаслуженно себе эти деньги пробивал. В общем, всякое случалось.

– Рассказывали, что Аль-Халиди купил в Кисловодске дачу Брежнева.

– Наверное, все-таки арендовал. Купить вряд ли мог. А так, действительно, дача крутая: закрытая территория, охрана по всему периметру, из под крана водичка минеральная течет.

– Играли на стадионе за Белым домом?

– Да, и как раз в тот момент, когда начался октябрьский путч, когда танки по Белому дому стреляли, мы были на выезде. Вернулись и не могли на стадион попасть, потому что там боевые действия велись. Когда потом приехали, поле было уже все раскурочено. Раздевалки вообще убитые, не знаю, что в них делали. А у ребят некоторых на территории стадиона машины стояли. Так они все в дырках от пуль оказались. Как решето. В общем, больше мы на это поле не выходили.

– Правда, что в «Асмарале» были премиальные даже за ничьи?

– Я думаю, ни в одном клубе высшей лиги не было таких денег, как в «Асмарале». Нам и за голевые передачи платили, и за сухие матчи. Гол, по-моему, 250 рублей стоил. В общей сложности за месяц набегало 4,5-5 тысяч при средней зарплате в стране 300 рублей. Аль-Халиди еще машины дарил – «Москвичи» 41-е.

– Почему у Аль-Халиди резко закончились деньги?

– Все по-разному говорят. Я слышал версию, что во время путча он не на тех поставил. Финансово поддерживал путчистов и проиграл. Когда все разрешилось, власть начала его душить.

Автоматчики, наличка

– Вас вызывали в молодежную сборную?

– Да, вызывали, и запомнилась поездка в Камбоджу. Там тогда только война закончилась. Причем мы летели не прямым рейсом в столицу – Пномпень, где проходил турнир. Наш самолет приземлился вообще во Вьетнаме, в Хошимине. И мы всю ночь ехали через джунгли, где еще оставались партизанские отряды. Нас посадили в два микроавтобуса. А впереди и сзади автобусов на военных фургонах без крыш сидели спиной друг к другу автоматчики. Человек по десять в каждом. И если мы ехали с кондиционером, то они бедные по ужасной жаре и влажности. Приходилось иногда останавливаться, воду им подкидывать.

В общем, к утру приехали мы в этот Пномпень, где сыграли товарищеский турнир с местными командами. Веселые были игры. Соперник никак не может забить, кто-то из наших нарушает правила за семь метров до штрафной, а судья ставит пенальти в наши ворота. Еще, помню, много там американских солдат было. Очень некорректно себя вели. В барах сидели, как короли. Могли официанта бортануть кулаком к стене.

– Ну и дела.

– И практически через молодежную сборную я попал в «Локомотив». Летели с турнира во Франции вместе в первой командой, в которой одним из тренеров был Семин. В самолете он предложил нам с Денисом Клюевым перейти в «Локо». Но Денис уже обещал «Динамо», поэтому я перешел один.

– В «Локомотиве» была действительно семейная атмосфера?

– Можно сказать даже домашняя. Собирались всей командой после игр. Главным заводилой был Сергей Овчинников. Босс он и есть Босс. И в плане футбола только положительные эмоции. Поиграл в команде высшей лиги, получил бронзовые медали. Кстати, за эту бронзу нам всем дали звания Почетных железнодорожников. Чтобы получить это звание обычному человеку, нужно лет двадцать на железной дороге отработать. И, бывало, когда я ехал в поезде и говорил проводникам, что я почетный железнодорожник, они смеялись: «Да иди ты! Сказки нам тут рассказываешь».

– Самый памятный разговор с Семиным помните?

– С ним каждый раз памятные разговоры случались в перерыве. Особенно, когда проигрываешь. Там такие разговоры были, что уши вяли. Объяснял чисто по-русски, доходчиво.

– На тренировках случались драки?

– Они есть в любых командах. В юношеском футболе особенно. Во времена Союза много турниров ведь проводилось в южных регионах. И там постоянно бывали проблемы. Не чувствовали себя спокойно даже в гостиничном номере. Потому что и в окна стучали, и двери ломали. Можно было выйти на улицу в кроссовках, а вернуться босиком. Или снимали все, а взамен давали сланцы, чтобы до гостиницы дошел. Поэтому говорили в одиночку по улице не ходить. Только командой и с тренером.

– Видели случаи, когда по юношам игрок казался звездой, а в итоге так нигде и не заиграл?

– По моему году таким считался Валерка Харламов, племянник хоккеиста. Вот он был звездой: левоногий, просто красавец. Но не сложилось у него и таких примеров очень много.

– «В Локомотиве» вы так и не стали игроком основы?

– Я играл в сезоне, когда мы выиграли бронзу. На следующий год на мою позицию взяли Андрея Соломатина, и я потерял место в составе. Потом меня вызвал Семин, сказал, что есть предложение из Голландии: «Хочешь поехать?» Я переговорил с родителями и согласился. Хотелось попробовать силы в другом чемпионате. Это казалось интересным, потому что информации о европейском футболе было мало. Показывали «Футбольное обозрение», да и то одни нарезки. А в то время гремел «Аякс», который Лигу чемпионов взял звездным составом, и Голландия была на слуху. Я поехал на просмотр, который состоял из одной игры. Прилетел, переоделся в гостинице и сразу помчал на стадион. Была контрольная игра с «Наполи». Вышел левым защитником, отыграл полный матч и мне сказали, что со мной готовы подписать контракт.

– Роман Орещук рассказывал, что его трансфер «Легия» оплатила наличкой, которую Тарханов и Светиков забрали себе. Семин мог провернуть подобное?

– Все могло быть, потому что время такое было. Думаю, с моим трансфером могло так же получиться. Не знаю, кто делил, но, наверное, какая-то наличка прошла.

Пиво, штраф

– Как отнеслись к русскому в «Твенте»?

– Вспоминаю первую игру с «Наполи». У нас же в стране в то время было проблемой купить хорошие бутсы. Шипы титановые, например, заказывали у знакомых, чтобы их выточили. И чем шипы были больше, тем считалось круче. У многих они чуть ли не по два сантиметра были. И вот когда я перед игрой в раздевалке вытащил свои бутсы, смотрю, у пацанов глаза округлились. И мои бутсы пошли по кругу. Они смотрели на шипы и говорили: «Что это вообще такое?»

Пока язык не выучил, ребята подшучивали. Допустим, бежим в группе на разминке. Тренер что-то говорит, а кто-то, раз, и начинает специально кувыркаться передо мной. Я тоже начинаю кувыркаться, а на самом деле не было такого задания. И вот они все смеяться начинают. Еще был случай. В раздевалке стояла большая ванна с горячей водой для восстановительных мероприятий. Ребята сказали, что в ней после тренировки нужно просидеть минут десять. Я подумал: «Как там вообще больше трех минут можно выдержать?» Но сел, варюсь. А ребята в душе помылись и уходят. Понял, что опять подшутили.

– Тренеры какое впечатление оставили?

– Ханс Майер, с которым мы бронзу взяли, мог перед какой-нибудь важной игрой завезти команду в гостиницу. И, допустим, сидим мы с Юркой Петровым в баре, колу пьем. Он подсаживается к нам и кричит официанту: «Три пива сделайте». Начинаем пиво втроем пить. Бывало, даже по два пива выпивали. Прямо вечером накануне игры. Он нам говорил: «Чего вы эту гадость, колу, пьете? Лучше пиво». После матчей никто по домам тоже не расходился. Нужно было обязательно прийти в Шпелерсхом, иначе тебя оштрафуют. И вот обычно пару бокалов там выпивали, общались тренерами, командой соперника, журналистами и уезжали.

– Памятные голы забивали?

– Как-то крупно проиграли «Аяксу». Я прерывал прострел и в свои ворота забил. На табло написали мою фамилию. Так потом из Москвы столько людей звонило: «Молодец, «Аяксу» забил». Ничего, говорю, что в свои ворота? Хотя потом я ван дер Сара все-таки огорчил.

– На лыжах команда тренировалась?

– И на лыжах, и на коньках, и на велосипедах. Но подготовительного периода, как в России по три месяца, конечно, не было. Максимум три недели серьезных нагрузок и пошли играть. Много матчей проводили с любительскими командами. Совсем со слабыми, которым по двадцать мячей отгружали. И нам хорошо: связи наигрывались. И им, потому что, когда мы приезжали, народ собирался. А играли против любителей где-нибудь в деревне. В Голландии в каждой деревне по сто полей.

– Как африканцы к конькам относились?

– Смугленькие на коньки вообще не вставали. Они рядом ходили с клюшками, чтобы на лед не упасть.

– Как вообще дела в «Твенте» складывались?

– В первый год в клубе получил звание лучшего игрока сезона. И после этого момента продлил контракт еще на три года. Потом «Твенте» снова предлагал продлить соглашение, но в России постепенно футбол стал подниматься. По дому, конечно, скучал. И надоело жизненное однообразие. В Голландии ты наперед знаешь, что случится с тобой через неделю, а что через месяц. Все распланировано, как будто в вакууме варишься, ничего нового не происходит. Так что предложение от Николая Толстых вовремя подоспело.

– Во время выступления за «Динамо» вы стали бизнесменом. Что за бизнес был?

– Бизнесменом – громко сказано. С Денисом Клюевым и Сашей Кульчием открыли ресторан. Ну, не мы сами. Мы просто финансировали проект, а занимался всем другой человек. Но чтобы получилось что-то хорошее, нужно самим заниматься и разбираться в этом. Это все-таки бизнес, а какие из нас бизнесмены? В общем, через какое-то время все это накрылось. Ресторана нет, денег тоже. У каждого человека бывают похожие ситуации. А понимание приходит только тогда, когда все уже случилось.

Крыса, роботы

– После Голландии нужно было обратно к России адаптироваться?

– Да, но не столько в бытовом плане, сколько в отношении к футболу. В Голландии все четко, вовремя и в срок. Если назначено время тренировки, значит, она состоится. Форма будет постирана и поглажена, игроки придут вовремя. В России все оказалось по-другому.

– Как?

– На тренировках кто-то начинал ругаться, пререкаться с тренером. Не было какой-то ответственности, профессионализма. В Голландии если говорили тренироваться в щитках и гетрах, то все в них и выходили. В России могли в носках без щитков. А динамовская база старая? Со мной вот в номере жила крыса. Она из дырки в туалете выползала. Я заходил туда, она на меня смотрела и уходила. Один раз захожу в номер, она на моей кровати сидит. Спокойно так огляделась, между ног у меня пробежала и обратно в свою дырку заползла. Потом дырку я попросил замуровать. Пускай она лучше у себя живет, чем у меня на кровати.

– С Газзаевым как работалось?

– Когда я пришел в команду, ее Петрушин тренировал. Сезон закончился, и его поменяли на Газзаева. Это время у меня останется надолго в памяти, потому что были очень серьезные нагрузки.

– Поподробнее можно?

– Сейчас пытаются тренировать по науке: на основе показателей медицинских тестов, заборов крови и прочему. В то время этого не было и тренеры тренировали по своей интуиции. Вот Газзаев и считал, что чем больше мы будем нагружаться, тем лучше станем играть в футбол.

– Прекрасная логика.

– Сборы были такие тяжелые, что я никогда и нигде больше так не бегал. Одевали на нас пояса с утяжелителями и вперед. Кто-то до финиша не добегал, кому-то плохо становилось, кого-то тошнило. Я готов был терпеть, бегал, сколько нужно. Но результата это не принесло, заняли только пятое место. Более того, уже по ходу сезона многие легли на операцию по поводу паховых колец. Я сезон дожил, но через два года пришлось делать две операции. Сказались те самые нагрузки.

– Кошмар.

– В то время в «Динамо» не было дорогостоящих легионеров, которых хрен заставишь вот так тупо бегать – белорусов ведь за легионеров не будем считать. А с нами можно было делать, что угодно. Думаю, мы для Газзаева были роботами, а не людьми.

– Игроки пытались воздействовать?

– Как ты на Газзаева воздействуешь? Штраф только заплатишь и все. У нас в тот год в «Динамо» Канищев играл, который во Владикавказе при Газзаеве был. У него с дисциплиной проблемы. Так вот он рассказывал, что в «Алании» на его штрафы бассейн построили.

– Как тогда Газзаев «Аланию» чемпионом сделал?

– Были другие финансовые возможности по сравнению с «Динамо». Плюс у него возник конфликт с Толстых. Мне кажется, это тоже сказалось на результате.

– Из «Динамо» ушли из-за Газзаева?

– У меня оставался еще год контракта, в котором были прописаны определенные условия. В течение сезона мне должны были дать квартиру. Газзаев все время твердил: «Ансар, потерпи». После сезона я ему позвонил: «Валерий Георгиевич, сезон прошел. Как насчет ваших обещаний?» Он ответил, что у меня еще год контракта. Мол, заработаешь и сам купишь. В начале следующего года прихожу на командное собрание, а Газзаев просит меня уйти.

– Толстых в контракты не вникал?

– Как раз он контрактами и занимался. Только, когда пришел Газзаев, он лично в приватной беседе сказал: «Ансар, не переживай, я все решу». Не решил. Зимой появились варианты с «Торпедо» и «Сатурном», но они не могли выполнить мои условия. «Уралан» с «Динамо» не договорился. Но я был в постоянном контакте с Толстых, который уверял, что все будет нормально. И подвернулся вариант с «Кубанью».

– Каким образом?

– Приехал генерал Михал Михалыч Крапивный и его помощник Валерий Стаценко. Генерал говорит, мол, хотим воссоздать команду в городе, ведем переговоры с Долматовым; тебя, Терехина и Воронкова нам Николай Саныч порекомендовал. «Условия твои знаем, согласен перейти?» Я говорю: «Согласен» – «Завтра же лети на сборы». – «А контракт?» – «Да ты чего? Слово генерала даю». Я такой: «Ну и что?». Крапивный стоит, ничего не понимает. Для него, наверное, выше, чем слово генерала, ничего нет. В итоге пришлось все-таки на слово поверить. Они со Стаценко оказались очень порядочными людьми и профессиональными руководителями. Интересный период в Краснодаре был. Первая лига, а полный стадион на нас ходил. И подход Долматова мне нравился.

– Долматов действительно такой нелюдимый, как о нем говорят?

– Я бы так не сказал. Просто после того, как мы неплохо выступили в первом сезоне, нам поставили задачу бороться за выход в Премьер-лигу. На сборах Долматов начал под эту задачу собирать команду. А перед стартом все сам развалил. Тех, кого недавно взял, отчислил. В какой-то момент и между нами начались трения. Там пришел новый гендиректор – Подобедов. Фамилия говорит сама за себя. Начал говорить про какие-то деньги, откаты. Мы поняли, что он человек нефутболоный, и ушли с Терехиным в «Черноморец», с которым вышли в Высшую лигу.

Гамула, сауна

– Как с Гамулой в Новороссийске работалось?

– Василич просто уникальный человек. По ходу сезона несколько раз становился то главным тренером, то помощником.

– Как это?

– Они с президентом Георгием Антоньяном друзьями были. И что ему Антоньян говорил, то он и делал. «Завтра ты будешь главным». И Гамула, который вчера с нами ворота таскал, одевал светлый цивильный костюм и ходил важным. Помню, после какой-то игры Василич в этом светлом костюме лег на газон, высказывая таким образом недовольство судейством. Когда приходил новый тренер, Гамула автоматически становится вторым. Все его начинали травить: «Все, Василич, ты уже не главный тренер, бери ворота». Он ходит грустный, не улыбается.

– Жалко Гамулу.

– Играл он как-то в футбол на базе, и мяч улетел за забор. Забор был из проволоки. Гамула полез через него, зацепился за проволоку ахилом и повис. Естественно, оказался на операционном столе. Он как взрослый ребенок. Кстати, очень рад, что после Новороссийска его карьера пошла в гору. Нравится, что Василич прогрессирует как тренер.

Еще в «Черноморце» запомнился Жерри-Кристиан Тчуйсе. Уникальный парень. Играл за «Спартак» в Лиге чемпионов, но с подъема с шестнадцати метров в ворота не мог попасть. Длинные передачи тоже не умел делать. Мы над ним подсмеивались. Но в плане скорости и отбора мяча он что-то невероятное вытворял. Один в один его нереально было обыграть.

– Такой коллектив, а вы ушли. Почему?

– У меня заканчивался контракт. Позвонили представители «Рубина», сказали, что интересен Бердыеву. И я сразу полетел на Кипр, где команда проводила сбор. Хотя оставалось всего четыре дня до его окончания. Потом мы как-то с Бердыевым разговаривали, и он сказал, что не ожидал, что я вот так без контракта прилечу потренироваться.

– Часто приходилось разговаривать с Бердыевым наедине?

– Он очень редко тет-а-тет общался. Иногда не хватало того, чтобы он подошел, поинтересовался, как дела. Но если ты сам подходил, он выслушивал тебя. Допустим, семью всегда ставил выше футбола. Если какие-то проблемы, он отпускал со сборов и игр без вопросов. Никогда не заглядывал в паспорт. Если видел, что еще тянешь, предлагал продлить контракт.

– В чем его сила как тренера?

– Тактически очень умный специалист. На предматчевом разборе замечает у соперника такие вещи, которые я бы никогда в жизни не увидел. В этом плане он профессор.

– Вы застали в «Рубине» Романа Широкова. В 2006-м он был таким же дерзким?

– Да, и поэтому у него с Курбаном не сложилось. Бердыев видел недовольство Широкова, ему не нравилось, что он и ответить мог. Но Роман такой футболист, к которому нужно иметь подход. Хотя уже в «Рубине» он выделялся. Единственная проблема – не любил отрабатывать в обороне, но потенциал был сумасшедший. То же самое, кстати, было и с Домингесом.

– Расскажите.

– Человеком он был просто неуправляемым, но с огромным потенциалом. В команде его сразу не восприняли. Он часто был чем-то недоволен, ругался, бросал манишку и уходил с поля. Нам, конечно, это не нравилось. Поэтому на тренировках мы пытались пожестче сыграть с ним, катились под него. Нас после этого вызывал Курбан и объяснял, что у парня тяжелый характер. Мол, подождите, скоро он нас в одиночку будет тащить. Мы смеялись, но Бердыев как-то нашел к нему подход. Кстати, я слышал, он потом и Широкова хотел вернуть.

– При Бердыеве через «Рубин» проходили десятки игроков. Он что-то имел с их трансферов?

– Столько игроков, сколько было на просмотре в «Рубине», я не видел нигде. Но откуда мне знать, имел тренер с них что-то или нет? Тогда у него был полный карт-бланш, доверие руководства. Кто-то в итоге не заиграл, но были и находки.

– Как Бухаров. Покером он интересовался еще в «Рубине»?

– Про покер не знаю, а вот компьютерными играми был увлечен. У них целая компания была: он, Синев, еще ребята. Играли в какую-то игру на рыцарскую тематику и собирали всякие щиты, мечи. Видимо, настолько она им была интересна, если они, взрослые мужики, в сети покупали обмундирование за реальные деньги. Никогда этого не понимал.

– Случались на тренировках смешные случаи?

– Был один эпизод, но не совсем смешной. Сашке делают передачу на ход, а он стоит спиной к чужим воротам. Мяч через него перелетает, он резко разворачивается и, не поднимая головы, набирает скорость. На его пути стоит Бекиич. В общем, в самый последний момент только Саша поднял голову, когда столкновения было не избежать. Представляете, такая махина на скорости врезается в Бердыева? У Курбана бейсболка летит в одну сторону, сам он в другую, Бухаров в третью. Бекиич корчится от боли, сразу прибегают врачи. Как-то подняли его на ноги, но сотрясение он все-таки получил. Потому что после этого случая еще пару дней не выходил на тренировки.

– Оказывается, «Рубин» был веселой командой.

– Как-то на сборах в Европе после вечерней тренировки пошли в сауну. А в Голландии сауны общие – для мужчин и женщин – и все сидят раздетые. Сидим и мы с ребятами, как настоящие голландцы. И тут заходит наш массажист Марк, который ребятам обычно в сауне мышцы мнет, проводит восстановительные процедуры. В общем, он заходит и начинает кого-то массировать.

– Одетый?

– В подтрусниках. Из-за этого голландская парочка начинает ему что-то высказывать. Он не понимает, я перевожу: «Марк, тебе нужно или снять трусы или выйти из сауны, здесь это не принято». Он говорит им, мол, не обращайте внимания. У голландцев еще больше возмущение. Он объясняет: «Я мусульманин, мне по Корану не положено раздеваться». Слово за слово, и голландцы вызвали сотрудника отеля, который вывел Марка из сауны. Больше его в ней мы не видели.

– С кем-нибудь из той команды поддерживаете отношения?

– Общаюсь со многими. Чаще всего с Андреем Коноваловым, Андреем Федоровым, Вовкой Байрамовым и Маратом Махмутовым.

Договорняк, Петровка, 38

– Экс-капитан «Рубина» Сергей Харламов рассказывал, что обмен между командами «три на три очка» был повсеместной практикой. При вас команда играла договорные матчи?

– При мне их не было, но про такой механизм я слышал. Кстати, говорят, что, когда «Рубин» становился чемпионом, у него в запасе уже сколько-то очков было. Как бы в 2007 году он отдавал очки, а по ходу 2008-го собирал. Но я в это не верю. Потому что сам играл в 2007-м и не чувствовал, что кто-то сливает.

– Летом 2007-го погиб Ленар Гильмуллин. Водителя мотоцикла, на котором он ехал, так и не нашли?

– Я так понимаю, что нет. Слышал, что его родственники отмазали. А гибель Ленара была, конечно, трагедией. Карьера быстро набирала обороты. Думаю, если бы всего этого не случилось, сегодня он был бы игроком сборной России.

– Почему не остались в «Рубине» на чемпионский сезон?

– До этого со мной два раза продлевали контракты на год, а в последний сезон я чувствовал, что уже не тяну. Восстанавливаться стал дольше, участились мышечные травмы. Было немного обидно уходить, но понравился подход Бердыева. Он заранее вызвал к себе кабинет, объяснил ситуацию и сказал, что могу начинать поиски новой команды. В итоге нормально, по-человечески расстались.

– И вы перешли в «Балтику».

– Я уже планировал заканчивать карьеру, но мне позвонил Сергей Подпалый. Пригласил в «Носту». А Новотроицк такой специфический город: два завода, проблемы с экологией. В общем, я отказался, но возник вариант с «Балтикой». Калининград красивый город, но для футбола там абсолютно ничего нет. База такая убогая, что, можно считать, и ее нет. Полей нет, детских школ нет. Там даже тренироваться негде было. Только на центральном стадионе, и то не всегда.

– Как с «МВД» получилось?

– Из Москвы уже точно не хотел никуда уезжать. И Юра Ковтун с Денисом Клюевым, который стал его помощником, спросили: «Хочешь еще поиграть?» Я думаю: «Почему бы не поиграть?» Но, опять же, стадиона у команды своего не было, приходилось ездить в Домодедово. Ну и клуб, конечно, в определенный момент рассчитывал, что под такое название поступит денежная помощь со стороны Нургалиева. Но от него ничего не дождались. Чемпионат уже почти стартовал, а команда все искала спонсоров. Подтянули Андрея Владимировича Басова, который владел пароходством. Он пытался поддерживать нас финансово, но в одиночку команду не потянул. «МВД» снялся после первого круга ФНЛ. Образовалась команда «Петровка, 38», которая стала играть на КФК. Басов стал ее спонсором, а нам с Клюевым оплатил курсы в ВШТ, за что ему большое спасибо.

– В «МВД» с вами играл Кирилл Котов – зять Ольги Смородской. Он чем-нибудь запомнился?

– Запомнился непростым характером. Чем-то он похож на Рому Широкова. Кстати, я думаю, сейчас он занимает свое место. Ему по характеру подходит быть менеджером, руководителем. В нем есть качества хорошего управленца.

– То есть он стал бы спортивным директором «Локомотива» и без помощи Смородской?

– Не знаю, чем именно он занимался бы, но был бы в футболе. Возможно, стал бы агентом. Но тренером вряд ли. А вот для футболиста у него были очень хорошие данные. Он сам мощный, плюс имел хороший удар и дриблинг.

– Довольны своей карьерой?

– Провел больше трехсот игр на высшем уровне, не считая первого и второго дивизионов. Думаю, результат неплохой.