23 мин.

Город Бога

6 k

Этот страшной длины репортаж написан ровно 4 года назад для журнала PROспорт и публикуется тут в порыве ностальгии – а также как реакция на новость «За 2009-й год Бразилия отправила на экспорт более 1000 футболистов». Цифра постоянно растет – хотя 4 годами ранее, когда экспортировали почти 900, казалось, она уже казалась неправдоподобной. Приведенный под катом текст иллюстрирует нехитрую, в общем, мысль: футболисты в Бразилии – что нефть в России, экспортные возможности этой страны ограничиваются только «толщиной трубы» и емкостью внешних рынков. И если бы в год в зарубежные клубы и чемпионаты помещалось, скажем, впятеро больше бразильцев – впятеро больше уезжало бы. При этом в самой Бразилии все равно находилось бы кому играть в футбол.

По правую сторону от шоссе, связывающего международный аэропорт «Галеао» с центром Рио-де-Жанейро, – увеличенная в сотню-другую раз улыбка Пеле, столь узнаваемая и столь неизменная на протяжении десятилетий, что ее давно уже следовало бы зарегистрировать как торговую марку. Перекрывающий перспективу рекламный щит служит сразу двум целям. Во-первых, поздравляет туристов с прилетом в «магическую страну». Во-вторых, хотя бы частично заслоняет вид на бескрайнюю фавелу – напоминающее смятые соты скопище утлых домишек из ворованного кирпича или подобранного на свалке картона, в каких ютятся не менее трети жителей 10-милионного города. Для того чтобы скрыть бьющие в нос резкие запахи, тут ничего такого не изобретено, за исключением вечерних бризов из залива Гуанабара.

Некоторые трущобы Рио трущобнее прочих, и в этих фавелах, как информирует меня таксист, нет даже канализации. В какой-то из этих сот рос Роналдо. В какой – точно не известно, лучший футболист мира 1996, 1997 и 2002 годов сам старательно пытается забыть об этом периоде своей жизни, но через пару километров встречается еще одно напоминание. Шоссе огибает хлипкую конструкцию, несущую на себе надписи «Чемпионы Рио-де-Жанейро 1926 года» и «Феномен родился здесь». Это стадион небольшого клуба «Сан-Кристово», где Роналдо начинал играть в футбол. Вообще-то O Fenomeno в детстве болел за «Фламенго» и хотел играть там, но денег, чтобы ездить через полгорода на тренировки самого популярного клуба страны, у него не было.

Самая дорогая недвижимость Рио находится в неловкой и немного тревожной близости от налепленных друг на друга хибар

Кариокас, жители Рио, – законченные патриоты, и таксист безостановочно тычет пальцем в попадающиеся по дороге достопримечательности. Вот Самбодром, эпицентр самых размашистых на планете карнавальных торжеств. Вот, на вершине Корковадо, раскидывает руки в благословляющем жесте самый большой на свете Иисус. А вот там случаются самые безнадежные пробки в мире – когда один синдикат пытается отнять у другого стратегическую с точки зрения наркотрафика фавелу Хосинья. Лишь трасса у подножия горы, к которой лепится эта фавела, связывает южную часть Рио с центром, и, когда в Хосинье война, городские дороги встают напрочь. Позже я узнаю, что во время последних сражений в Хосинье застрелили 17 человек, но таксист рассказывает только про пробки. Такая в Рио жизнь сейчас, что перестрелки в фавелах – дело обыденное, а война за Хосинью – новость скорее транспортного, нежели криминального характера.

Наконец паркуемся около отеля на пляже Ипанема. Забрасываю сумку в комнату с видом на несколько километров идеального, золотого в закатном свете песка, и приступы восторга выгоняют меня обратно на улицу. Загорающие складывают лежаки и перебираются в соседние бары, освобождая все больше пространства для детей, гоняющихся за мячом. На этом песке, принято считать, сформировались многие отличительные черты бразильского футбола и многие футболисты. И если так, то именно на Ипанеме смыкается кольцо социальной ротации: сделав карьеру в футболе, новые феномены переберутся из вон тех фавел в апартаменты вот этих, обнесенных заборами и тщательно охраняемых кондоминиумов. Самая дорогая недвижимость Рио находится в неловкой и немного тревожной близости от налепленных друг на друга хибар. Солнце тает в океане быстрее, чем кубик льда в коктейльном бокале. Звучат аплодисменты – на Ипанеме принято аплодировать закатам. Выступающие на небе звезды складываются в созвездия, которые совершенно не похожи на европейские. Бразилия и в самом деле переполнена магическим и феноменальным. Но все равно я не уверен, что к чему-то в этой стране такие эпитеты идут так, как к футболу.

Страх и ненависть в Рио-де-Жанейро

Красно-черный раскрас на лице Изабель смазался из-за слез. Ее подруга Жаира тоже плачет. Луиз, муж Изабель и мой сопровождающий в Рио-де-Жанейро, утирает слезящиеся глаза углом шарфа «Фламенго». Настроение отличное, все смеются. В первый же мой полный бразильский день оказываюсь на одном из легендарнейших дерби страны, «Фламенго» – «Ботафого», на «Маракане», у мартеновской печи фанатских страстей, и получаю все основания воспользоваться для описания происходящего трюизмом вроде «в воздухе витало что-то особенное». В нашем случае это облако слезоточивого газа, который полиция применила для подавления фанатских стычек неподалеку. Особенность работы бразильских органов правопорядка на футболе состоит в том, что именно от них исходит основная опасность. Жестокая, дезорганизованная, некомпетентная – какой бы сложной ни была ситуация у стадиона, бразильская полиция всегда найдет способ сделать ее еще хуже. Через людское море время от времени проносятся полицейские на лошадях и, щедро угощая всех вокруг ударами дубинок, рассекают красно-черных фанатов «Фламенго» и черно-белых фанатов «Ботафого» на неравные половины.

Много дыма. Много шума. Страшно живописно. Страшно

«Ботафого», клуб Гарринчи и Загалло, – четвертый по популярности в Рио и где-то десятый в Бразилии. «Фламенго», клуб Зико и Бебето, – самый популярный не только в Бразилии, но и во всей Южной Америке. По некоторым данным, из 170 миллионов жителей страны за этот клуб болеют почти 50. Именно «Фламенго», а не «Коринтианс» изначально рассчитывали приобрести в концерне MSI, пока не узнали ужасную цифру его долгов – $80 миллионов. Когда после матча мы будем покидать «Маракану» в красно-черном фанатском потоке, болельщики «Ботафого» будут издевательски трясти из-за полицейского кордона купюрами, и в том будет двойной смысл. Второй, кроме долгов клуба, подтекст жеста состоит в том, что «Фламенго» исторически является клубом бразильской бедноты. «Эла, эла, эла, заткнитесь, фавела!» – будет долетать до нас из-за кордона, когда шум пропеллеров полицейских вертолетов над головами будет не таким уж сильным. Слово Amor («любовь») – почти на каждом баннере, слово Puta («б..дь») – почти в каждой кричалке. Много дыма. Много шума. Страшно живописно. Страшно.

Но интерес подавляет страх. Это игра Кубка Рио, победитель которого встретится с победителем Кубка Гуанабара, чтобы определить чемпиона штата Рио-де-Жанейро. Система турнира не поддается изложению менее чем в четырех абзацах (моему провожатому Луизу в конечном счете не хватает запаса английского). Просто поверьте на слово: этот матч очень, очень важен. Циклопический цементный овал «Мараканы», похожий на заброшенную космическую тарелку, несколько месяцев назад открыли после реконструкции. В чем заключалась реконструкция, на первый взгляд сказать трудно, но, по словам Луиза, нас теперь вроде бы не убьет отваливающейся штукатуркой – а что она по-прежнему не крашена, не так важно.

Между бразильским и британским футболом только одно сходство – мяч на траве

Лондонский писатель Джиль, побывавший на «Маракане» двумя годами ранее, установил только одно сходство между бразильским и британским футболом – мяч на траве, и очень быстро это его заключение перестает казаться мне таким уж явным примером литературной гиперболы. Форвард «Фламенго» и сборной Бразилии на чемпионате мира-2002 Луизау, играющий под номером 111, в первой же атаке отдает два паса пяткой, но проходит только первый. Каждый фол приводит к полутора минутам задержки. Потеряв мяч, опорный «Ботафого» остается переживать свою глубочайшую психологическую травму в центральном круге, обхватив голову руками. В это время его команда обороняется вдвоем против четверых. Однако не сказать, что соперники как-то особенно стремятся использовать такой перевес – пас вперед обычно не следует, пока обладатель мяча не заложит пару эффектных финтов. Разгадку этой особенности бразильского футбола я нашел вчера на пляже. Там тоже финты, не отвечающие никаким критериям полезности, предпочитали ударам по воротам, потому что штангами служили скрученные в комок майки игроков, и после каждого гола приходилось долго спорить – прошел мяч в створ или нет. А после самых ярких из финтов всеобщие восторги следовали неизменно.

Больше почти ничего не видно – из-за гигантских флагов, которыми размахивают в нижних рядах, и основательно чадящих цветным дымом файеров. Да больше и не надо. Футбол на фанатских секторах «Мараканы» воспринимают не столько глазами, сколько ушами и буквально всем телом. Когда «Фламенго» забивает (победа за нами – 3:2), на трибуне ощущается вибрация, как при землетрясении средней силы, – этот эффект заложен в конструкцию стадиона. Характерный сладковатый запашок дразнит обоняние: на фанатских секторах чаще видишь людей с марихуаной, чем с сигаретами: марихуана тут попросту дешевле, дистрибьюторская сеть у нее шире, и никаких акцизов.

На последнем дыхании

На другом дерби Рио, «Васку да Гама» – «Флуминенсе», застаю уникальный случай единения фанатов двух команд в одной речевке. Когда тренер «Васку да Гама» заменяет Ромарио, обе трибуны затягивают: burro («осел»). После возвращения из Европы и до «Васку» Ромарио поиграл за «Флуминенсе», и теперь его фанатично, до истерики любят поклонники обоих клубов. И обоих тренеров команд, противостоящих друг другу на «Маракане», назначил он. Ромарио уже 40, он почти не бегает (иногда оттягивается назад легкой трусцой, чтобы в следующей атаке не попасть в офсайд), но по-прежнему очень, очень много забивает. Он лучший снайпер последнего чемпионата Бразилии, при всей неопровержимой гениальности Тевеса и Нилмара. И при всей его медленности защитникам с Ромарио по-прежнему неимоверно тяжело. У него есть убийственный удар, которым, если не опекать жестко, «десятка» «Васку» успешно пользуется. А если его опекать жестко, то Ромарио убедительно валится оземь, а судья дает пенальти – даже если это решение только на 5 процентов мотивировано каким-нибудь параграфом правил, а еще на 95 процентов почтением к лучшему игроку чемпионата мира-1994.

Пенальти, разумеется, Ромарио бьет сам. Он одержим идеей покорить отметку в 1000 мячей за карьеру, как Пеле, – до нее Ромарио осталось всего 40. Именно поэтому «Васку» играет больше всех товарищеских матчей в Бразилии, так как они тоже идут в голевой зачет. И именно поэтому Ромарио на лето отправляется в краткосрочную командировку в американский «Майами», ведь во всех бразильских турнирах будет перерыв на время чемпионата мира, а в американских – нет. Но забивать свой тысячный мяч Ромарио, конечно же, вернется сюда, на «Маракану». Как Пеле. Большую часть матча с «Флуминенсе» Ромарио дежурит в излюбленной точке, у закругления перед штрафной, и разводит руки в стороны (в зависимости от игрового контекста это значит «давай мяч сюда!» либо «ну почему ты не отдал мяч сюда?»), и это напоминает что-то до боли знакомое. Совершенно точно – не того Ромарио, который играл в ПСВ и «Барселоне». Но что же? Приходится долго копаться в памяти, пока я наконец не упираюсь взглядом в точно так же раскинувшего руки на вершине Корковадо Иисуса.

Боги и дьявол на земле солнца

Всяческие попытки обзавестись журналистской аккредитацией на матчи в Бразилии захлебываются в феерическом, беспросветном, завораживающем своей кафкианской запутанностью бардаке. В офисе формального хозяина матча, «Васку», отрицают свою причастность к выдаче аккредитаций, ссылаясь на федерацию футбола штата. В федерации ссылаются на директорат «Мараканы». В директорате – на некоего Флавиу, у которого нет факса и телефона, но которого можно найти в день игры у седьмых ворот. Седьмые ворота оказываются заперты, но у девятых обнаруживается жизнерадостный Висентинью, который говорит, что аккредитациями занимается клуб. Или директорат «Мараканы». Или футбольная федерация штата. А еще Висентинью, хороший все-таки человек, пропускает меня просто так.

Бразильский футбол – это параллельный юниверс, соединенные штаты зазеркалья, автономная вселенная

Однако необязательно оказываться у седьмых ворот «Мараканы» и видеть представляющий собой здоровый кусок ржавчины замок, чтобы понять: бразильский футбол – это параллельный юниверс, соединенные штаты зазеркалья, автономная вселенная. Здесь все иначе, нежели в Европе, и вообще устроено так, будто Европы и остального мира не существует. Подобие национального чемпионата у Бразилии появилось только в 1971-м, когда захватившей власть военной хунте хотелось всего общенационального. Только в 2003-м этот турнир стал чемпионатом в полном смысле этого слова – с круговой системой и победителем, выявляемым по количеству набранных очков. Но первые три месяца сезона команды все равно по каким-то своим причинам, непостижимым европейской логикой, тратят на чемпионаты штатов. Ромарио из «Васку» эти три месяца бегает (ну, пускай ходит) по колдобинам заводских стадионов в пригородах Рио. Тевес и Нилмар из «Коринтианса» наносят визиты маленьким клубам штата Сан-Паулу, весь годичный бюджет которых меньше ежемесячной зарплаты этой пары форвардов. В Рио и Сан-Паулу все еще более-менее прилично, тут сконцентрированы 80 процентов ведущих клубов страны, и соревновательный уровень относительно высок. Чего не скажешь про оппонентов «Гремиу» из Порту-Алегре, где рос Роналдинью, или «Крузейру» из Белу-Оризонте, где провел карьеру Тостао.

Совершенно отдельная бразильская придурь – обыкновение увольнять тренеров после пары поражений. В 42 турах чемпионата Бразилии-2005 зафиксировано 38 отставок; только в 2 из 22 команд серии А турнир закончили те же тренеры, которые его начинали. «Это ужас», – комментирует эти удивительные цифры Алекс Беллос, главный в английской прессе специалист по бразильскому футболу. «Это культура», – говорит Алешандро Леал, бывший футболист, а теперь скаут и агент. По мнению Алекса Беллоса, такие частые отставки связаны с перманентным психозом фанатов и лишают команды шансов на основательную, последовательную работу. По мнению Алешандро Леала, это на самом деле не так страшно: отставки разряжают напряженность после неудач, встряхивают команду. Московское «Динамо» в прошлом сезоне стало 17-м клубом в тренерской карьере Иво Вортманна, и он далеко не рекордсмен. После увольнения из «Динамо» Вортманн успел не только принять команду в Бразилии, но даже получить в ней расчет.

Владельцами прав на футболистов выступают их агенты, тренеры, партнеры по команде, родители, дедушки и, иногда, бабушки

Чемпионат Бразилии длится с апреля по декабрь и совершенно не синхронизирован с международным календарем. Сроки трансферов не ограничены. Главному бразильскому футбольному журналу Placar, традиционно готовящему к старту турнира спецвыпуск с представлением команд, пришлось перевыпускать его по ходу прошлого сезона, в августе. После очередной «летней распродажи» эти команды стали выглядеть совсем иначе. Даже в бразильской серии А многие футболисты не принадлежат своим клубам – а если принадлежат, то только отчасти. Совладельцами прав на футболистов обычно выступают их агенты, тренеры, партнеры по команде, родители, дедушки и, иногда, бабушки. Самый успешный в Бразилии клубный тренер современности Вандерлей Лушембургу одновременно является одним из крупных игроков на трансферном рынке, и его шумная отставка из сборной в 2003-м во многом связана с конфликтом интересов. «Васку да Гама», долго задерживавший зарплату Ромарио, с какого-то времени начал рассчитываться с ним другими игроками команды. Полузащитник московского «Спартака» Моцарт до переезда в итальянскую «Реджину» был вынужден менять клубы почти ежегодно, что объяснил мне все тем же: права на Моцарта принадлежали другому футболисту, однажды получившему их вместо зарплаты.

Никакой ПФЛ в Бразилии нет. Чемпионат по-прежнему проводится Бразильской футбольной конфедерацией (CBF), «логовом криминала, коррупции, анархии, некомпетентности и вранья» согласно докладу сенатора Альваро Диаса, который координировал 14-месячное расследование ее деятельности. В CBF склонны менять формат турнира не реже двух раз на протяжении каждых трех лет, обычно – в интересах крупнейших клубов. В 1996-м «Флуминенсе» спасли от понижения в классе расширением лиги. Когда в 1999-м должен был вылетать «Ботафого», в составе его конкурентов обнаружили неверно зарегистрированного игрока и сохранили команду в серии А. В прошлом сезоне разбогатевший на инвестициях MSI «Коринтианс» вырвал чемпионство благодаря переигровке 11 матчей турнира, назначенной в связи с открывшимся подкупом одного из бразильских рефери ФИФА.

По мотивам этого 1600-страничного рапорта сенатор Диас призывал завести уголовные дела на 17 человек, включая президента CBF Рикарду Тейшейру, экс-тренера «Реала» Вандерлея Лушембургу, агента Роналдо Рейналдо Питта, глав клубов «Фламенго» и «Васку да Гама», а также президентов футбольных федераций штатов Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Одному только Рикарду Тейшейре, сменившему в 1989 году во главе CBF своего тестя Жоао Авеланжа, инкриминировались 16 различных нарушений закона. «Национальный символ кумовства и безнаказанности» на футбол с тех пор не ходит – из-за освистывания и оскорбительного скандирования фанатов в его адрес, но продолжает оставаться на своем посту. Футбольному лобби в Национальном конгрессе, одному из самых влиятельных в бразильской политике, удалось спустить ситуацию на тормозах. Идентичным образом пять лет назад завершилось расследование связей CBF с компанией Nike, которая в обмен на $170-милионный 10-летний спонсорский контракт получила право выбирать соперников сборной Бразилии по товарищеским матчам. И это прежде всего в интересах Nike Selecao так часто играет в Азии, а в марте 2006-го, между прочим, сыграла в России.

«Футбол – это наша религия, футболисты – наши апостолы»

«Футбол – это наша религия, а футболисты – наши апостолы», – начатое таким заявлением конгрессмена Алдо Ребелло расследование искало, в частности, доказательство тому, что нездоровый Роналдо играл в финале ЧМ-1998 по настоянию Nike. На допрос в Конгрессе, напоминавший запоздавшую на два с лишним года пресс-конференцию, тогда даже вызывали самого Роналдо – чтобы спросить, почему Бразилия этот финал проиграла. Черту под изысканиями подвел изумительный, до бездонности глубокий ответ Роналдо: «Потому, что мы не выиграли». Еще раньше войной на Рикарду Тейшейру ходил Пеле. Занимая пост министра спорта с 1995-го по 1998-й, он призывал к «санитаризации» бразильского футбола и перерегистрации клубов в полноценные бизнес-предприятия – ведь до сих пор большинство из них является общественными организациями. Но «закон Пеле» задержали в парламенте на 18 месяцев, а потом напрочь выхолостили правками. Фискальный контроль, неизбежный для бизнес-структур, бразильским футбольным клубам ни к чему.

А потом на особо крупном хищении поймали самого Пеле. $700 000 из его благотворительного фонда исчезли, испарились, растворились в беспросветном кафкианском сумраке.

Все на продажу

Только один футболист стартового состава сборной Бразилии на чемпионате мира 1970 года, почти официально признанной «сильнейшей сборной в истории мирового футбола», впоследствии поиграл в Европе – это отправившийся в «Марсель» Жаирзинью. Только в прошлом, 2005 году за пределы страны отправились 878 бразильских футболистов – не все, конечно, в Европу, кто-то – в Казахстан и Индонезию. Можно смеяться над архаикой здешних арен и феодальным характером управления бразильским футболом, но хорошо бы сначала попытаться припомнить какой-нибудь другой, функционирующий с подобной производительностью. Уезжают из Бразилии все больше, но меньше тут не становится. Именно бразильский «Сан-Паулу» в данный момент владеет Кубком Либертадорес, а также званием сильнейшего клуба мира, выигранным в декабре у «Ливерпуля». Если кто-то к этому званию относится со скепсисом, то имейте в виду, что, будь у «Сан-Паулу» шанс заявиться на чемпионат мира среди сборных со всеми своими воспитанниками, он и там претендовал бы на победу. В «Милане» это Кака, Кафу и Сержинью, в «Реале» – Баптиста и Сисинью, в «Барселоне» – Эдмилсон, в «Севилье» – Луис Фабиану, в «Парме» – Фабиу Симплисиу, в «Бетисе» – Диего Тарделли, в «Локомотиве» был Лима, далее – почти везде.

Родители покупают мяч своим детям и придумывают для них амплуа еще до того, как те начинают ходить

Именно массовая футбольная эмиграция компенсировала перманентную недоразвитость управляющих бразильским футболом структур: это она сделала игру профессией. Если герою того же ЧМ-70 Пеле приходилось долго убеждать маму, что футбол – это не такая уж плохая альтернатива занятию алгеброй, то сегодня сами мамы планируют, что их 8-летние дети скоро заключат контракт с «Барселоной» и купят им дом на побережье. Координатор юношеских структур «Сан-Паулу» Рейналдо Авино демонстрирует мне сверкающий свежей краской комплекс клубной академии, возведенный год назад на деньги от продажи Луиса Фабиану: «Теперь понятно, почему даже на матчи Кубка Либертадорес мы не боимся выставлять 18-летних?»

Академия «Сан-Паулу» – лучшая в стране, и сюда везут игроков со всей Бразилии. Рейналдо рассказывает, что даже нынешнего цээсковца Вагнера Лава привозили, но его агент, или, как чаще говорят в Бразилии, – импресарио, выставил неадекватные условия. При всей своей простительной гордости за новенькую академию Рейналдо не склонен переоценивать ее роль. «Все же такие академии для Бразилии – исключение, а не правило. Главный секрет, конечно, состоит в том, что родители покупают мяч своим детям и придумывают для них амплуа еще до того, как те начинают ходить».

В принципе, и без мяча, если что, можно обойтись. Полузащитник «Шахтера» Матузалем как-то рассказывал мне, что когда мяча у него не было, он играл с друзьями консервной банкой или скрученными в комок носками.

Несладкая жизнь

Жерсону 15 лет, и на протяжении пяти последних он регулярно ездит на отборочные сессии различных бразильских клубов. Пока безрезультатно. Но Жерсон убежден, что когда-нибудь Бог отметит его старания, тренеры – его таланты, и он будет принят в команду. Просто каждый год на таких сессиях он находится в прямой конкуренции с тысячью кандидатов, и среди них попадаются другие старательные и талантливые. Жерсон – фланговый игрок, по-бразильски – латераль, и он считает, что манерой игры напоминает Сисинью. В его карьере даже был один почти профессиональный клуб, носивший циничное имя «Экспорт» и принадлежавший одному испанскому импресарио. «Экспорт» не выступал ни в какой лиге, там просто тренировали футболистов и проводили выставочные матчи с целью их перепродажи. Из «Экспорта» Жерсона отчислили, когда тот отказался подписать контракт на условиях испанца: 80% прав на игрока должно было отойти клубу, 20% – самому игроку, в обмен на еду и оплату проезда до тренировок. Не очень понятно, какую юридическую силу могло иметь такое соглашение, но в бразильском футболе вообще много всего непонятного. Наверняка хороший адвокат смог бы разорвать любой из подобных контрактов. Только откуда у парней из фавел деньги на хорошего адвоката?

Может быть, Жерсона примут в команду уже сегодня. Мы познакомились на отборе во «Фламенго», в пригороде пригорода Рио-де-Жанейро, на некошеном поле военной части. Добраться сюда из центра можно, только сменив четыре автобуса. Такая удаленность рекрутинг-центра популярнейшего клуба Бразилии – очевидно, одна из стадий селекции потенциальных новобранцев, тест на настойчивость и сообразительность.

Один импресарио привез 17 детей: те, кого возьмут в школу «Фламенго», сразу станут стоить дороже

Каждый пятый из заявившихся на просмотр приехал сюда из-за пределов штата. Луис Карлос, координатор школы «Фламенго», кивает на старый автобус за забором военной части. Один импресарио привез сюда 17 детей: те, кого возьмут в школу такого знаменитого клуба, сразу станут стоить дороже. Сейчас, когда подобные тесты идут по всей Бразилии, по стране ездит много таких автобусов. Сегодня просматривают тех, кому 15–16. «У нас даже сын Зико, легенды «Фламенго», отбор не прошел», – хвалится Луис Карлос, характеризуя строгость и непредвзятость тестов, и сетует на дисбаланс в заявке. На отбор заявились четыре десятка нападающих, дюжина защитников и один-единственный вратарь. Обычная история. Причем даже в этом вратаре Луис Карлос узнает парня, который в прошлом году приходил как форвард, просто конкуренции не выдержал.

Во время матча сочувствую этому парню как-то особенно сильно. Во-первых, внятных ударов по его воротам слишком мало, чтобы дать себя проявить. А во-вторых, ясно видно, что ему нестерпимо хочется в атаку. Участие в отборе обходится кандидатам в 23 реала ($10), которые идут на медицинскую страховку. Здесь бьются серьезно, без казавшихся в этой стране неизменными улыбок на лице и без обаятельной бразильской расслабленности. Это последняя возрастная группа, которую в профессиональных клубах приглашают напросмотр – и 99%, которые его не пройдут, в жизни уже не светит ничего сильно более радужного, чем карьера мойщика посуды. Доктору уже минут через двадцать после начала отбора приходится спуртовать к центральному кругу, чтобы констатировать перелом запястья. Парень, сломавший руку, приехал с севера страны и теперь не сможет играть в футбол 3 месяца. Условия отбора в таком возрасте намного жестче, чем в остальных. Этим взрослым уже парням мало быть хорошими футболистами. Хороших, в общем-то, уже хватает среди тех, кто занимается в школе «Фламенго» с 7–8 лет. Им нужно быть гениями.

Откуда в таком возрасте взяться гениям, не принадлежащим еще каким-то клубам? «Да все оттуда же, – говорит Луис Карлос. – Из фавел. Там столько талантов на самом деле, что если всех разыскать, правильно по позициям расставить, можно выигрывать Кубок Либертадорес».

А Жерсона снова не взяли. Деньги на этот отбор он заработал, торгуя рисом, и ему даже предлагают в этом бизнесе временную работу. Но соглашаться Жерсон пока не планирует. Собирается тренироваться и пробоваться еще.

Земля без хлеба

Воскресенье. Кампу-Лимпу, гигантская фавела на юге Сан-Паулу. Вокруг ее футбольного поля собраны все типы местного населения – от общительных, подвижных старичков, жарящих шашлыки-шуррашку за воротами, до попрошайничающих кошек и собак. Костлявая коза в дальнем углу поля, который упирается в свалку, жует шкурки от бананов. Больше жевать нечего: травы на поле практически нет. Именно благодаря игре босиком на terraos, земляных полях вроде этого, бразильские футболисты обладают такими мощными голеностопами, позволяющими отправлять мячи в сетку ворот «Челси» в 1/8 финала Лиги чемпионов с 20 метров без скорости и без замаха. На этом конкретном terrao тренировал свои голеностопы родившийся в Кампу-Лимпу капитан сборной Бразилии Кафу.

Весь день, от рассвета до заката (который тут, конечно, не чета ипанемскому), идут матчи какого-то местного турнира. Игроков в избытке, но существенно не хватает судей. Уговорили одного из мужиков отвлечься от шуррашку и отработать матч со свистком, но с позором изгнали после первого тайма за непоследовательную трактовку игровых эпизодов – и на протяжении всего перерыва упрашивают нового. Лишь несколько подростков, сгрудившихся под навесом у свалки, не играют, не судят, не дымят шуррашку и не сопереживают какой-нибудь команде – а тихо курят марихуану.

Глядя на несметное количество талантов, окончательно осознаешь, что появление футболистов в Бразилии – вопрос добычи, а не производства

«Подростки? – переспрашивает фотограф Андре. – Да у этих 16-летних, может быть, уже по паре детей». Рассказывает, что нынешнего форварда «Интера» и сборной Бразилии Адриану мама родила, опять же, 16-летней. Адриану тоже, как и Роналдо, в детстве болел за «Фламенго», тоже не имел денег для поездок на тренировки, но имел изрядную смекалку: он садился в автобус в полной экипировке самого популярного бразильского клуба и ездил бесплатно. Поначалу мы планировали отправиться на съемку в те самые фавелы Рио, где росли Роналдо и Адриану, но не получили разрешения представителей наркосиндикатов – единственной институции, по-настоящему жизнь этих фавел контролирующей. Рельеф в Рио гораздо более сложный, чем в Сан-Паулу, и футбольные поля в тамошних фавелах есть только на вершинах. А в условиях развязанной войны за сферы влияния эти вершины приобрели стратегическую важность, чужим туда ходу нет.

Один из бразильских тренеров пытался объяснить мне различия между школами футбола Рио и Сан-Паулу, а также явно наметившийся перевес последней, тактическими причинами: «Схемы клубов из Сан-Паулу более оборонительные, а потому более современные». Но теперь-то я вижу, что это ерунда. Просто если в Рио большинство оттачивало свою технику на пляже, то в Сан-Паулу – на жестком грунте терраос, где мяч двигается быстро, а ногу ставят плотно. Здесь, в Кампу-Лимпу, глядя на несметное количество никогда не встречавшихся с футбольным тренером талантов, окончательно осознаешь, что появление профессиональных футболистов Бразилии – вопрос лишь добычи, а не производства. Это колоссальные залежи ископаемых, оказавшихся на стыке XX и XXI веков страшно полезными. Натуральные ресурсы. Недра. Может, как и сырая нефть, они нуждаются в переработке, но если поднести спичку – горит и так. Пускай за год из Бразилии выкачали 878 игроков, уровень футбола все равно остался приличным. Эта фантастическая цифра, в сущности, говорит только о емкости внешнего рынка. Она вполне могла быть больше, потому что емкость этих недр неисчерпаема. Может быть поэтому, к слову, футбольное лобби в бразильской политике так всесильно – как нефтегазовое в российской.

Босоногие дриблеры, охотно выделывающиеся перед фотокамерой, интересуются, по какому телеканалу их потом покажут. Набор финтов у каждого из них явно больше, чем у среднестатистического футболиста российской премьер-лиги, пусть даже кроме финтов они ничего пока не умеют. Особенно впечатляет долговязый мулат лет двенадцати в сантосовской футболке с именем Робинью на спине, у которого есть вращающиеся непостижимым образом стопы и даже персональные поклонники. Он упоенно идет в дриблинг и пока не слишком интересуется воротами соперника. Он пока не видит партнеров и скорее потеряет мяч, чем отдаст пас. Но я представляю, сколько за него заплатят «Реал» или «Барселона», когда он заинтересуется и увидит.

logoСборная Бразилии по футболу
logoРоналдо
logoвысшая лига Бразилия
logoРомарио
logoФламенго
logoСан-Паулу