Carpe diem. На вылет сборной Англии
По ночам выползает всякая мразь. Шлюхи, сутенёры, ворье, бродяги, наркоманы, больные и порочные. Придёт день и ливень смоет с улицы всю эту падаль. Я всюду езжу - Манаус, Лиссабон, Йоханнесбург, Ганновер, мне плевать. Мне всё равно куда. А другим - нет, многие даже чёрных не сажают, а мне всё равно куда.
С 1994 года сборная Англии почти не пропускает крупных турниров. Голландцы не отобрались на мундиаль в Японии и Корее, французы успели вскочить на подножку поезда, отбывавшего в обитель Нельсона Манделы лишь благодаря протянутой руке Тьерри Анри. Лишь скорость, которая отделяет победителей от неудачников, отсрочила встречу смущенного взгляда французов с недоуступным постороннему взгляду наказанием - справедливостью. Её можно увидеть или в кривом зеркале, или в случае с французами, на собственном портрете. Было бы в разы символичнее, если бы шрам на лице Франка Рибери и седины Тулалана проявились бы после южноафриканского мундиаля. Первое, что приходит на ум когда подобный травматический опыт пережит, это желание заснуть и начать всё сначала. Подобное было и у сборной Англии, но тогда, в 2008, это было воспринято не как катастрофа, а как немилость погоды, дождик, от которого можно укрыться под зонтиком Стива Макларена, переждать и как ни в чём не бывало двигать дальше в том же направлении.
При желании найти какой-нибудь затёртый драматический сюжет можно про любую хоть немного значимую национальную сборную. Всех, начиная от позавчерашней Бразилии и до вчерашней Испании, хоть иногда клонило в сон.
«Чего это тебя потянуло в такси, Бикл? - «Бессонница».
Сборная Англии давно стала безмолвным свидетелем чужих грехов и чутким слушателем исповедей. Убийства испанцев и итальянцев в Азии, слезы исцеления уругвайского народа от полувековой тоски по богине Нике, стекающие в ладонь санта Суареса - все это англичане видели в зеркало заднего вида сквозь перегородку в салоне, отделяюшую протагонистов от второстепенных персонажей. Английский футбол пребывает в сомнамбулическом состоянии бесплодности собственных надежд.
Англичане не всегда были такими, более того никогда прежде они не были такими, как сейчас. У неё были победоносные войны - освобождение Парижа и Кубок мира на родине, Черчилль и Бобби Чарльтон, харрисоны, озборны и джаггеры в огромном количестве. И это только маленький срез, огульное обобщение британских успехов в двадцатом веке. Историчейский багаж создал узнаваемый бренд смакующей собственное величие нации, и едва ли в большей степени, чем многие другие, имеющей на это вполне легитимное право. Не забронзоветь англичанам помогало ироничное, саркастическое отношение к собственной жизни; британцы могли позволить себе посмеяться над собой. В забулдыге, иронизирующим по поводу собственных дырявых сапог, конечно, больше обаяния, чем в аристократе, который балагурит ровно по тому же поводу, но эти два смеха имеют столько же общего сколько босяцкий романс имеет с богемным шансоном. Билли Брэгг никогда не станет Джефом Линном, пусть и фигуры они сопоставимые по своему шарму, но неизменно оказывающиеся на недосягаемом расстоянии друг от друга. Сборная Англии остаётся единственным общим местом для двух Англий, концентрирующим вокруг себя страхи и надежды как тех, кто укутался в свои макинтоши под сводами недоступных постороннему взгляду мужских клубов, так и тех кто прячет под засаленными рубахами крест Святого Георгия, стуча пустой кружкой по барной стойке.
Нас с англичанами роднит своего рода национальная забава - зачарованно пялиться в зеленый квадрат, что потом разойтись и снова посмеяться над собой. Позлорадствовать в комментариях, попенять на судьбу, серию пенальти и поупражняться в словотворчестве. Если английский язык богат на прилагательные, то русскому нет равных в глаголах. Иначе давно бы уже появился аналог глагола "to gerrard" - провести потрясающую карьеру, чтобы потом споткнуться на пути к ускользающей мечте. Да, Стивен Джеррард и без того большущего масштаба мужик, но язык не знает сочувствия. Не знает жалости и «Сан», «Дэйли Миррор», Алексей Пиманов, Человек и Закон. Не может быть самоиронии без любви к себе и любви к жизни. Ожидания, взмывающиеся до небес трудно поддерживать силами славной истории и былых заслуг. И по ночам снова выползает всякая мразь: сутенёры, ворьё, бродяги, наркоманы, больные и порочные, страстные и расчётливые. Сборная Англии продолжает крутить баранку, счётчик наматывает километры, пройденные бесцельно.
Жизнь, строго говоря, не может быть объектом любви, её итог предсказуем и вынося за скобки христианские представления о бытие после жизни, не сулит никакого оптимизма. Другое дело - выбрать для своего чувства объект, концентрирующий в себе энергию жизни, сочетающий в себе порок и благодетель, противоречия, страсти и нырнуть в эти эпистемологические глубины без доли сомнения. Малолетняя проститутка в исполнении Джоди Фостер, плод затравленного кальвинистской семинарией и отцовской муштрой воображения Пола Шредера, появившись на заднем сидении таксиста-сомнамбула, побудила Трэвиса Бикла на действие, на борьбу с уродливостью той жизни, что творится на соседней улице, а не в мифическом облаке, где всегда не так, как под боком.
Футбол вообще никогда и не был просто игрой двадцати двух мужиков, гоняющих мячик, но в новом тысячелетии он приобрёл невиданный прежде статус - он стал видом визуального искусства. Сборная Англии по футболу привыкла наблюдать за футбольным искусством через зеркало заднего вида, таковы уж особенности национальной оптики. Но это зеркало можно настроить так, что видно будет собственную физиономию со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами. Настроить таким образом, чтобы сами футболисты разглядели искры в своих глазах, и чтобы ценность Рахима Стерлинга была дороже и понятнее стоимости фунта Стерлинга. Давно футболисты английской сборной не страдали от такой жажды игры, как в Бразилии, снова полюбив игру, они снова способны на действие. Всё дальнейшее - дело техники - выбор орудия и часы упорных тренировок.
Сборная Англии по футболу уже после двух матчей группового турнира лежит на смертном одре, но вместо финального штриха она саркастически выстреливает себе в висок из окровавленного указательного пальца. Пиф-паф. Англия снова научилась смеяться над собой без слёз. И это только начало истории.
плюсую)
После этого уже не выдержал этот бред!