Виталий Калешин: «В Молдавии жили с Диканем в одной казарме»
Три профессиональных футболиста в одной семье – случай уникальный. Папа братьев Калешиных в 1970–1980-е играл за «Кубань», старший сын Евгений карьеру закончил совсем недавно. В игре остался только Виталий, который побеждал «Барселону» и сейчас выступает за «Краснодар». В интервью еженедельнику «Футбол» Калешин-младший рассказал, как увозил валюту из Молдавии на самолете с пропеллером, вспомнил, как Софербий Ешугов обвинял вратарей в отсутствии забитых голов, и объяснил, почему «Рубин» не ждет ничего хорошего.
Мокрый волос
– В Краснодаре как-то реагируют на то, что воспитанник «Кубани» играет за самого принципиального соперника?
– До сих пор ни одного плохого слова в свой адрес не слышал. Но, может быть, потому, что еще не участвовал в краснодарском дерби (беседа состоялась до матча «Кубани» и «Краснодара» – Ред.).
– Сейчас в Краснодаре лучшие в стране условия для детского футбола. Какими они были раньше, в ваше время?
– Об искусственных полях и речи не шло, лежало резиновое поле из квадратов метр на метр, некоторых квадратов уже не было. Да нормально мы жили, как все. В раздевалке один душ – полукривой, полукосой. Но все это можно объяснить. Даже сейчас, кроме нашего президента, мало кто вкладывает деньги в детский футбол, а в те времена этим вообще никто не занимался.
– Из-за распада Советского Союза «Кубань» попала в высшую лигу. Помните, как в Краснодар приезжали «Спартак», ЦСКА и другие монстры?
– Какие-то фрагменты, может быть, отложились в памяти, но ничего особенного. Почему-то лучше помню сезон, когда мой отец завершал карьеру в «Кубани», хотя мне тогда было четыре года. Он выходил после игры только из душа, волос мокрый. Мы с мамой и братом ждали его, сами мечтали о таком. В том же году отец поехал в Москву, учиться в ВШТ. Мы полтора года жили в Москве, квартиру снимали. Брат даже начал там заниматься футболом, я смотрел на него – тоже очень хотелось. Но пошел в футбольную школу, когда мы уже вернулись в Краснодар.
– В 1997 году вы попали в дубль «Кубани», который тогда выступал в третьей лиге. Что это было, кто там против вас играл?
– Все было профессионально, мне в семнадцать лет вообще казалось, что это очень солидный уровень! Мы ездили играть в Волгоград, в другие города. На автобусе, с ночевкой. В общем, все серьезно – это точно были не игры мужиков на пиво, не думайте.
– Сколько часов приходилось проводить в автобусе?
– Куда-то даже больше суток ехали. Семнадцать лет, в голове ветер, 24 пацана молодых в этом автобусе. Как вспомнишь, конечно.… Кто-то там в карты играл сзади, кто-то своими делами какими-то занимался.
Молдавские казармы
– Дальше в вашей жизни случилась «Рома». Но не итальянская.
– Да, занесло в Молдавию каким-то ветром непонятным. Приехал оттуда тренер посмотреть на наше зимнее краснодарское первенство. Оно, кстати, было сильным и достаточно популярным. И нужны были ему защитник, опорный и полузащитник. Меня как-то записали в эту тройку и чуть ли не багажом взяли в Молдавию.
– Папа не был против?
– Нет, папа сказал ехать. Мне восемнадцать лет, сдал в феврале сессию и чухнул из дома. Двое суток на поезде добирались. У них система «осень–весна», мы как раз на второй круг попали. Задача была не вылететь, отставали от спасительного места на девять очков. В итоге справились, даже с запасом в четыре или пять очков. Поиграл еще первый круг следующего чемпионата, и команда развалилась.
– Из-за чего?
– Команда была частная, владелец – бизнесмен, занимался животноводством. Если точнее, свининой. У него все дела были легальные, бизнес официальный. Человек он достаточно простой, лет сорока. Приходил на все игры, посещал тренировки, с нами здоровался. Но в дела тренера не лез, от футбола он очень далек. Даже не знаю, зачем ему нужен был клуб, – может, какие-то свои амбиции, может, бизнес-партнерам демонстрировал, что у него есть своя футбольная команда. Но в августе 1998 года случился дефолт. Не знаю, коснулся ли он Молдавии, но проблемы начались сразу после этого.
– Перестали платить?
– Да, полностью меня там никто не рассчитал. В Молдавии платили двести долларов в месяц. Неплохо по сравнению с дублем «Кубани» – там было пятьдесят. В Молдавии первые полгода мы жили в двухэтажном здании. На первом этаже – спортивный зал, на втором – что-то вроде казармы, стояли пятнадцать кроватей с тумбочками. С нами, тремя из «Кубани», там еще жили два румына, потом приехал Андрей Дикань…
– Дикань?!
– Да, я с ним познакомился в Молдавии в 1998 году. Но Дикань ни одной игры не отстоял, его не смогли заявить. Какие-то проблемы случились с трансфером. Месяца три он с нами побыл и уехал. Вот так вшестером мы там и жили.
– Где деньги хранили?
– Да где-то в этих тумбочках, воровства никакого, слава богу, не было. Хорошая школа на самом деле. Но потом за углом нам сняли квартиру, жили дальше впятером в трех комнатах.
– Двести долларов в месяц в Молдавии считались очень хорошими деньгами?
– Да, было неплохо, после домашних игр ходили на дискотеки. Мы на своем поле очень хорошо играли, за счет этого и остались в Премьер-лиге. Но на улицах нас не узнавали, там людям не до футбола было, их другие проблемы волновали. Они же в Молдавии проклинают Горбачева из-за перестройки, что с этим сухим законом потеряли много виноградников. А вино там очень вкусное, если домашнее. Пьется, как вишневый сок. Нигде такого вина с тех пор не пробовал.
– Что еще запомнилось?
– После сезона впервые жизни полетел на самолете, из Молдавии в Ростов. На чем-то типа нашего Ан-24, но иностранного производства. С кожаными сиденьями, пропеллеровый. На поезде ехать двое суток, а так мы часа за три долетели. Главной задачей в этой поездке было провезти валюту. Дома потом купил себе кроссовки, еще что-то спортивное, отцу часть отдал. Хотя в то время не думал особо о деньгах, это были сопутствующие блага. Главное – что играю, что карьера началась.
Романцев в лифте
– Потом вы были в тольяттинской «Ладе», откуда ездили на просмотр в «Спартак».
– Да, я тогда играл во второй лиге крайнего полузащитника, забил девять мячей. Видимо, как-то обо мне узнали. Дней за десять до Нового года пошел на день рождения. Возвращаюсь после него домой, поздно уже, но в наших окнах горит свет. «Странно», – думаю: отец-то должен уже спать. Прихожу домой, раздеваюсь, иду зубы чистить. Отец подходит: «Заканчивай гулять, начинай тренироваться, едешь в «Спартак». А у нас-то футбольная семья, круглосуточно эти шутки-прибаутки, подколы. Естественно, я не поверил. Посмотрел на него и сказал, что, когда «Барселона» позвонит, тоже не забудь сообщить. Пошел дальше, но отец остановил: «Серьезно, звонили, в ближайшее время надо быть в Москве». Потом был яркий момент, когда папа провожал нас братом в Москву: меня – в «Спартак», а брата – в «Локомотив». Довольный такой, просто сиял в аэропорту.
– Как все прошло в «Спартаке»?
– Через неделю ни с того ни с сего начало болеть колено. Хотя не было никакого удара, ничего. Так и не сыграл ни одной контрольной игры. Но впечатления, конечно, сильные. Титов, Тихонов, Бушманов, Булатов, Филимонов – нечто. Тебе раздают экипировку, у всех все одинаковое. У нас-то во второй лиге было как: кто что нашел, тот в том и пошел. Здесь же все в одной форме – гетры белые, майки красные, трусы тоже белые. Из приглашенных особенно выделялся Макс Калиниченко. Причем так сильно, что Олег Иванович его сразу заметил и несколько иначе на тренировках использовал.
– С Олегом Ивановичем успели пообщаться?
– Общения с ним мало было, в основном тренировал Грозный. Романцев больше наблюдал, иногда только что-то подсказывал. Но один раз разговаривали один на один, когда уже с коленом проблемы были. Стою, жду лифта. Открывается дверь – Олег Иванович стоит. Я робко зашел, проехали этаж, он спрашивает: «Ну чего, как колено?» Сказал, что болит, не могу тренироваться. Романцев посоветовал не переживать, слушать доктора Василькова, мол, все нормально будет. Но оказалось, что у меня мениск. Сначала сделали одну операцию – неудачно, переделали потом на Кипре. Понятно, что ни в какой «Спартак» не перешел, остался в Тольятти. Хотя сейчас понимаю, что это даже к лучшему. Шансов в «Спартаке» мало было, прозябал бы в дубле.
– В «Кубань» попали за счет того, что папа был в тренерском штабе?
– Ну он был помощником, не знаю, помог или не помог. Я еще год назад должен был перейти в «Кубань», но тогда меня из Тольятти не хотели просто так отпускать. Соглашались только на официальный переход. А тогда были еще коэффициенты, заработанные мной суммы умножались. «Кубани» надо было за меня заплатить 250 тысяч долларов! 2002 год, просто нереальная сумма. В итоге еще год в «Ладе» играл, только потом перешел в «Кубань».
– Тяжело, когда отец тренер?
– Конечно, тяжеловато. Ребята при мне могли что-то не сказать, чувствовалось все это. Думали, может, что могу какие-то вещи доложить, хотя с отцом уже года два вместе не жил. Но все равно было какое-то небольшое напряжение, папа вечером мог начать спрашивать, почему ты на тренировке не добежал или еще что-то. Не могу сказать, что это сильно довлело, но чувствовалось, скрывать не буду.
Кола со сникерсами
– В «Кубани» с вами поработали много тренеров. Кто запомнился больше всего?
– Ешугов, конечно, Софербий Бачмизыч. Такой он кавказский человек. Когда надо разумно поступать, у него все через эмоции. Помню, мы как-то сыграли с «Динамо» по нулям, он вызвал к себе меня (защитника) и вратаря Сашу Перова. И начал претензии предъявлять, почему счет 0:0, почему не выиграли, что за дела. Он нас по одному вызывал. Сижу, слушаю это и говорю: «Подождите, я вообще-то защитник, ко мне какие претензии? Посмотрите на табло, мы не пропустили». Встал и ушел. Ешугову же всегда было важно победить, его больше ничего не волновало. Если проиграли – конец света, разнос по полной программе. Причем не важно, как играли: вдесятером или пенальти, например, не забили. Выиграли – молодцы, герои. И не важно, как там матч складывался, за счет чего победили.
– Помните, как в «Кубань» приехал Владимир Бесчастных?
– Да. Мы ходили как-то в ресторан с командой, он рассказывал, как играл в Испании, что у него там дом. Вы бы видели, с какими глазами все это слушали наши невесты-жены. Дом в Испании – что-то невероятное, недоступное для них! А вообще у нас не только Бесчастных же был, приезжали и Соломатин, и Денис Попов, и Варламов, и Корнаухов.
– Ушли из «Кубани», потому что надоело «ездить на лифте»?
– Мой переход в «Москву» был связан только с этим. Тренерская чехарда, два раза заходили в Премьер-лигу, два раза выходили. Мне 27 лет – пиковый возраст. Просто устал от всего этого: газеты читаешь – твою команду называют «лифт», «вверх-вниз». Нестабильность, пертурбации, как на вулкане сидели. Сегодня одно, завтра другое, потом третье, четвертое.
– Самый забавный легионер «Кубани» того времени?
– Рикардо. Он сейчас, кстати, в интернате «Краснодара» детей тренирует. Помню, он приехал в Россию с защитником Джефтоном. Была двусторонка – основной состав против тех, кто мало играет, плюс новички. В общем, Рикардо нас один обыграл – штрафной какой-то нереальный положил и с сорока метров забил. Естественно, тренерам он понравился. Пусть парень без отбора, но с мячом отлично работает, с последним пасом отличным. Руководство хотело его взять, но агент сказал: «Либо берете Рикардо с Джефтоном вместе, либо никого не берете». Подумали, решили взять обоих. Про Рикардо вообще много историй, можно до вечера рассказывать.
– Хоть до ночи.
– Он сразу начал жаловаться на таксистов. Те же видят иностранца – сразу начинают нереальные суммы запрашивать. Он узнал, сколько стоит такси до базы, и клал себе ровно эту сумму в карман. Такист называет ему цену в два раза больше, а Рикардо отвечает, что вот здесь достаточно, у меня больше нет. Естественно, такая тема проходила, таксисты понимали, что это адекватные и нормальные деньги. Еще Рикардо любил сладкое, хотя с весом у него были проблемы и ему надо было на диетах сидеть. В общем, он мог не есть целый день, а вечером, когда никто не видит, шел, покупал две кока-колы, три сникерса и уничтожал все это сразу.
– Весит он сейчас «хорошо»?
– Да, я ему тут говорю: «Рики, если не знать тебя, никогда не скажешь, что ты вообще в футбол играл».
Бердыев и интернат
– В «Москву» кто позвал?
– Был конец сезона, я даже сказал жене, что если вылетим опять и будет хорошее предложение, то уйду. Позвонил сам Леонид Викторович, предложил вариант с «Москвой». Я согласился, команды стали договариваться. И только заканчивается сезон – Слуцкого увольняют. Я подумал, что все – сорвалось. Но потом оказалось, что наметки и наработки Слуцкого по селекции остались, меня все-таки взяли, пока Полукаров был. Леонид Викторович, правда, сразу звал к себе в Самару. Но мне тогда посоветовали не торопиться, сказали, что «Крылья» нелучшие времена ждут. Через полгода там действительно начались проблемы, Слуцкий ушел, долго никому зарплату не платили.
– Каково после полного стадиона в Краснодаре играть для пятидесяти болельщиков?
– Конечно, непривычно. Мы даже шутили, что наши игры против московских клубов можно считать гостевыми. Руководство спрашивали: «Ну что, сегодня двойные премиальные? На выезде же играем».
– Вы как-то вовремя сбежали из «Москвы». Что-то знали?
– Мы провалили сезон, Прохоров отказался от команды. Нам сказали, что есть проблемы и что по возможности всех будут продавать, отправлять куда только можно. Это не скрывалось. Пришел Миодраг Божович, мы поехали на первый сбор в ЮАР.
– Зачем ехать на сбор в ЮАР?
– Там был какой-то турнир, организаторы обещали оплатить все перелеты-проживание. Добирались туда, как аборигены, со всякими пересадками – двадцать пять часов в сумме провели в пути. В итоге человек, который все это обещал, нас кинул. Приезжаем с очередной тренировки – команду в гостиницу не пускают. Оказалось, оплачено было только три дня проживания.
– С расизмом там не столкнулись?
– Да нет, нам сказали по вечерам особо нигде не гулять. Мы были в самом низу, в Порт-Элизабет – это два часа лета от Йоханнесбурга. В общем, провел там сбор, прилетел в Краснодар. Звонок: «Это Курбан Бекиевич Бердыев беспокоит». «Добрый день», – говорю. А он мне: «Уже добрый вечер». У меня-то с этими перелетами все часовые пояса перепутались. Разговор был недолгий, как и все беседы с Курбаном Бекиевичем. Он предложил мне в «Рубин» перейти. Естественно, я согласился. Подписал агентский контракт с Олегом Артемовым, поехал с «Москвой» в Турцию. Через пять дней Олег звонит и говорит: «Собирай финты свои, переходишь на год в аренду в «Рубин».
– Почти каждый поигравший в «Рубине» рассказывает про какие-то приметы Бердыева. Какая запомнилась вам?
– Все знают, что Бердыев выходит последним из автобуса. А еще в «Рубине» кто-то выходит только предпоследним, а кто-то – только через переднюю дверь. Это нормально, каждый человек в душе во что-то верит.
– Что есть в Бердыеве такого, чего нет в других тренерах?
– Бывает, он не спит ночами, что-то смотрит, изучает. Особенно когда пора еврокубков. Да такой же он человек, как и все. То что он якобы странный – это клише. Он и смеется, и шутит. Анекдоты, конечно, не рассказывает, но тем не менее. А когда с ним один на один, он вообще может абстрагироваться от футбольных моментов. Если какие-то семейные проблемы, он всегда пойдет навстречу. Для него вообще это на первом месте. Если что-то в семье не так, подойдешь к нему, он тебя всегда отпустит, всегда поможет, пусть хоть мир перевернется. То что он закрытый – все это надуманно. Курбан Бекиевич нормальный человек, с которым можно посидеть и о жизни пообщаться.
Чтобы не было стыдно
– Представляете «Рубин» без Бердыева?
– Нет. Я после двух лет в Казани друзьям сказал: «Не будет Бердыева – не будет «Рубина». Я не придумываю, могу дать их телефоны, позвоните, спросите. Каким трудом ему давались все эти наработки, трансферы, интернат! Вы даже не представляете, сколько сделал Бердыев для того, чтобы этот интернат построить, чтобы деньги на него выбить.
– «Рубину» светлого будущего не прогнозируете?
– Нет, а что прогнозировать, если ушли все? Осталось несколько человек: Сережа Рыжиков, Олег Кузьмин, Шаронов, Навас. Если команда отдает лучших футболистов, не переподписывает Натхо, о чем можно говорить? Тех вершин, что были раньше, «Рубин» в ближайшее время не достигнет.
– Немного об исторической победе над «Барселоной». Какой эпизод из той игры стоит в памяти?
– Отложились слова Семака перед игрой. Установка уже закончилась, Сэм обратился к Курбану Бекиевичу: мол, можно ребятам кое-что сказать? Мы сели, он говорит: «Все прекрасно понимают, что это лучшая команда в мире. Но давайте просто сыграем этот матч так, чтобы нам потом не было стыдно».
– Вы как-то сказали, что за Семаком можно куда угодно пойти с голыми руками. Были еще такие люди в вашей карьере?
– Стас Лысенко был таким человеком в «Кубани», Сергей Ребров – тоже. Он, правда, не такой серьезный, у него больше все через иронию, шуточки. Но Серега тоже самый настоящий лидер.
– «Краснодар» сейчас метит в еврокубки. Силы играть на этом уровне есть еще?
– Есть, конечно. Дай бог, чтобы попали. Желания еще полно, иначе уже не играл бы. Зачем уродовать футбол, если ты уже устал от него? Вот моему брату предлагали в «Салюте» продлить контракт, но он посчитал, что уже хватит, не надо мучить футбол, пора заканчивать.
– Неужели причины только футбольные?
– Когда он уходил, его полностью рассчитали, никаких вопросов вообще. Ничто не предвещало, что команда там развалится. Сейчас, кстати, брат – главный тренер дубля «Краснодара». Знаете, он с большим фанатизмом к делу подходит. Приходит не как на станок на завод, чтобы просто отработать, а действительно стремится стать тренером. Хочет в этой роли добиться того, чего не смог как футболист. Выиграть чемпионат, еще что-то. Ему это дело нравится. А меня тренировать не тянет, не хочу. Если и оставаться после окончания карьеры в футболе, то лучше в какой-нибудь административной роли. Или буду заниматься, как говорится, «своими не своими» делами.
Текст: Глеб Чернявский
Фото: Сергей Дроняев
Интервью, репортажи и другие эксклюзивные материалы еженедельника можно найти на нашем официальном сайте.
интервью однозначно отправляется в избранное