13 мин.

О дикости

80

Блог этот и в прежние времена обновлялся на сказать чтоб очень активно. В последний же год новых записей в нем и вовсе стало с гулькин нос. Просто перестало писаться – что, в общем-то, нормально для человека, зависимого от мотивации. Денег не платят, в верховные мыслители всея Руси не производят, и каждый раз приходится выпроваживать какого-нибудь придурка – нафиг оно нужно, такое счастье? В общем, начатые было в разное время статейки числом около десяти затерялись в дебрях «Моих документов».

Но вот съездил на юга – просолился, пропекся – и подзагорелся. Вознамылился-таки чего-нибудь накалякать – на какую-нибудь животрепещущую тему. О фанатах, шарфы низвергающих и флаги поджигающих, к примеру. Или о Навальном, коль скоро он заделался еще и спортивным ньюсмейкером. Или, хм, о геях с их пропагандой. Подумал – и решил написать обо всем сразу. Созданное за ночь, правда, месячишко-другой дозревало и потихоньку лишалось признаков спонтанности.

Замученным спортивно-противным «вектором полемики» сразу скажу: не надейтесь. Поток этот не иссякнет. Еще не все высказались, халявный источник резонансных новостей будет эксплуатироваться, оценки России и ее законам будут выноситься регулярно и как минимум до Олимпиады. В конечном итоге российский бытовой гетеросексист будет взят измором, промурыжен до вхождения указанной тематики в привычку. Он уже выдавил из себя «е**тесь, как хотите», теперь его ведут на «флаг вам в руки» – геи тоже бывают нудными мужчинами.

И, что характерно, в подавляющем большинстве выносимых оценок сквозит ощущение культурного превосходства: так и так, дикая, отсталая страна, дикие, недоразвитые люди, ущербная логика. С этой же стороны предпочитают бравировать необузданностью, попутно запугивая оппонентов крушением основ и скорым упадком. Короче, ничего нового. «Мамбеты» – несется с одной стороны. «Манкурты» – несется с другой.

Что тоже характерно, не так уж правы и не так уж неправы и те, и другие. Просто и те, и другие представляют разные крайности истины, задача же современного человека – оценивать комплексно, взвешенно, рационально. Специально еще раз подчеркну: современного.

Отвлечемся.

Недавно меня угостили баночкой варенья. Маленькой. Земляничного. Сделанного из собранной в настоящем лесу ягоды. Вкуса и запаха обалденного – любимого с детства. В магазинах такое не купишь: страну пытаться им накормить – лесов не хватит. В магазинах продается то, что выращено по формуле «побыстрее и побольше».

Мы тоже, отдаляясь от традиционного уклада, неизбежно что-то теряем – необязательно отжившее, необязательно плохое. Современному настоящему мужчине необязательно уметь забивать гвоздик, забивать скотину, скакать на лошади, идти с рогатиной на медведя, снимать скальп с поверженного врага – мы считаем, что заменяем эти навыки и умения более востребованными и целесообразными. В тех, однако, кого не затруднит зарезать барана в городе на детской площадке, данный размен лишь усиливает презрение к изнеженным хлюпикам.

В детстве все мы восхищались индейцами, мужественными, честными, питавшими схожее презрение к бледнолицым – и то, при каком строе жили эти рыцари первозданности, волновало нас в последнюю очередь. При первобытнообщинном они жили. Детям симпатичны дети – а первобытность и ранние виды строев, собственно, и есть детство цивилизации.

Человечество же никогда не было полностью современным. Какой-то частью оно все равно оставалось в отживающем, обновление во все века было процессом тяжелым и мучительным, попытки ускориться (механически отсечь традиции) обычно приводили к катастрофе – как обычно приводит к катастрофе езда без тормозов. Поэтому вечный диалог «мамбетов» и «манкуртов» всегда будет исполнен любви и почитания: деревенские будут презирать городских за их изнеженность и испорченность, городские деревенских – за неотесанность и тугодумие, джигиты будут верить в то, что их священным долгом является установление порядка сообразно их видению, фанаты – в то, что они есть самые правильные болельщики, что в них исконность, в них дух, и что все им обязаны. Собственно, неудивительно, что в этой среде процветают шовинистические и экстремистские настроения. Потому что «Я русский» и «Кавказ сила» – суть отражения пребывания на одинаковой стадии развития, не очень высокой.

Для кого-то это – детская болезнь. Для кого-то – приговор, вынесенный семьей, окружением, обществом и своей неразумной головой. От дикости трудно избавиться, покуда она видится прекрасной.

Вообще, это вопрос настроек общества. Подавляющее большинство никогда не будет иметь собственного мнения, сколь бы типичному его представителю ни мнилось обратное. Четкий осознанный выбор, делаемый им – на самом деле, выбор из предложенных вариантов, чаще всего направляемый. Вопрос лишь в том, с какой целью и каким меньшинством – подавляющим, убеждающим или манипулирующим – эти варианты выдвигаются.

Похвально любознательные могут заинтересоваться еще и тем, как в это меньшинство попасть. Опять-таки, зависит от общества. Если в нем сделана ставка на воспроизведение чужого опыта по шаблонам, на простые, не требующие трудных компромиссов, решения, то необязательно даже быть умным. Достаточно быть начитанным или обученным – в куда большей степени пригодятся такие качества, как пробивность, угодливость, что-то еще в этом роде. Поэтому в нашей стране даже весьма высокопоставленные личности то и дело обнаруживают полнейшую дремучесть – что уж говорить о широких массах?

Широкие массы так же заняты устранением проблем – главным образом, поиском ключевых причин (коими по обыкновению оказываются ответственные за все личности), избавление от которых сулит немедленное исправление ситуации. Еще они уповают на честность, порядочность, смелость и прочие линейные проявления Добра – в мере, достаточной для того, чтобы их водили за нос завзятые лицемеры.

К чему приводит подобная «аналитика»? К выводам из серии «виноват Питер», «виновата Москва», «Путин – наше все», «Путин зае**л». А раз Путин какую-то часть широких масс зае**л, должен был найтись тот, в ком бы они, эти массы, узрели способность их удовлетворить.

По Веберу, легитимность – поддержка власти народом – бывает трех видов: традиционная, харизматическая и рациональная. Либо нами правит тот, кому положено править, либо тот, кто максимально для этого крут, либо… Нет, и на этот раз сорвались, бросились под проезжающую харизму.

Что лишний раз подтвердилось – люди в России, увы, не готовы к подлинной демократии. Она им противопоказана. Не так давно они с не меньшим пылом горланили за Ельцина / против КПСС. Поддержка, кстати, у того была – никакому Навальному не снилось. А ведь опытный еще был управленец.

Тут же – даже схватки идеологий не вышло. «Прогрессивные и либеральные», к беде своей (малоосознаваемой, конечно), по части политической сознательности недалеко ушли от Светы из Иванова. Если у таких Свет – «все хорошо», то у этих – «все плохо». Первобытному восхищению они противопоставили первобытное же, порожденное простыми эмоциями, возмущение. В общем-то, это даже и к лучшему, что такие инфантильные романтики в нашей стране не в большинстве – мало ли какой выищется под них кукловод. А инфантильные они – потому, что не понимают: романтика в настоящей политике не бывает начинкой, только оберткой.

Ничего, повзрослеют. Не все и не сразу. Кто-то так и останется мечтать о неком светлом будущем, как известного склада дамы – о сказочном принце. Большая же часть смирится, свыкнется – да и приспособится. Лет через двадцать придет новый «мессия», и история повторится снова. Такой вот он, порочный круг российской действительности.

В сущности, предназначение таких «мессий» – громко гудеть. И в этот гудок уходит пар – энергия тех, кто мог бы данный порочный круг разорвать. Можно даже сказать жестче. Есть такая профессия, скотская во всех смыслах – козел-провокатор. Тот, что вклинивается в стадо баранов и ведет их на убой.

Только вот не надо говорить, что круг этот неразрываем. Предыдущие покушения на него оказывались неудачными не потому, что рок и планида, а потому, что мимесис – механизм социального подражания – отталкивался от подражателей же. Правило «каков поп, таков и приход» действовало безотказно. Самые прогрессивные идеи, будучи слепо скопированными, доходят до исполнения в эпигонской своей версии.

Я, если что, не против заимствования как метода. Надо только понимать, что в нашей стране оно дает слишком много шансов пробивным, угодливым, исполнительным и прочим посредственностям, позволяя им сходить за людей исключительно компетентных и ответственных.

И это тоже – дикость. Недоразвитость пополам с незамутненностью. В погоне за конкретными задачами мы не видим общего для всех них смысла. Он слишком для нас абстрактен, далек от всех этих жизненных необходимостей, неотложных задач первостепенной важности. А в итоге выходит, что в спешке мы теряем время – тратим его на связывание вразнобой получаемых результатов.

А смысл этот – в соответствии эпохе. Почему донельзя обосранной оказалась толковая идея объединенной лиги? А потому что продвигать ее взялись те, кто ментальностью не вылупился из XIX века. Ну, и насидели.

Перемен желаете, господа? Перемен вокруг не будет без перемен внутри.

Хорошо хоть, задача эта – не всеобщая. Все сразу все равно не поумнеют. Но какая-то часть способна равняться. Было б только на кого. Постиндустриальное, постмодернизированное, информационное общество обладает тем замечательным свойством, что элита в нем самовоспроизводится и расширяется – ибо практическая потребность: все большее количество процессов выполняется теми, кто способен думать гибко, емко и рационально.

Нашему же обществу такая, в современном понимании, элита, в общем-то, и не нужна – хватит мастеров скопировать, подогнать, а теперь еще и купить. Правда, на продажу выставляется далеко не все – и не всегда по адекватной цене. То есть, отставание и повышенная затратность закладываются в модель автоматом. Наихарактернейший пример – КХЛ. Выдернули из-за океана Радулова, Ковальчука, нескольких ветеранов и середняков, сориентировавшись на НХЛ-овский масштаб заработков – и нашли в этом повод считать модель в перспективе выигрышной (я, кстати, тоже вполне допускаю – но отдаю при этом ничтожно малую вероятность, связанную с форс-мажорными обстоятельствами).

На людей, живущих косностью и вторичностью, равняться нельзя.

Беда в том, что косность, вторичность, жлобство остаются у нас нормой. Орать на ребенка, сломавшего игрушку, как на последнюю сволочь – норма. Несогласных считать врагами – норма. Трепаться о том, что какое-то нововведение «убьет наш футбол (армию, медицину, образование)» – норма. Решать проблемы дешево и сердито – избавляясь от их источников (изгоняя, сажая, расстреливая), охотно расширяя круг подозреваемых по какому-нибудь удобному признаку, чаще всего национальному – норма. Урывать, стяжать, тащить все, что тащится, идя против совести и закона, потому что потом возможности такой может не предоставиться – норма. «Петуха бей» – норма.

И ведь они правы, приверженцы данной нормы – по-своему, по-дикарски. Им ведь не дано такой роскоши – уверенности в собственных силах и завтрашнем дне, способности бегло принимать взвешенные решения. Оттого и остается им – в обыденных ситуациях мыслить и действовать как в критических. Оттого и жизнь в стране – сплошная критическая ситуация. Оттого и управление в ней, любое, везде – кризисное, выносы из вечных авралов.

Жизнь ведь – тоже в своем роде спортивное состязание. Шансы есть даже у явно ограниченных: у «одноногого» футболиста, у сносно владеющего лишь парой приемов борца, у раз в год попадающего биатлониста. И у человека, при решении задач способного одновременно учитывать не более одного-двух факторов. Основную часть процесса в данном случае выполняют нормы, установки, кальки, инстинкты, комплексы, привычки, тот же мимесис, прочий автомат. С этим набором можно заскочить достаточно высоко – как иногда на первые строчки заскакивают завзятые середняки. Просто должен быть кто-то, ставящий середняка на его место.

В этом и есть сущность прогресса: то, что недостаточно сильно, рано или поздно отходит вниз – самых вершин достигают исключительные. В условиях середняковой вольницы, однако, «рано» случается слишком редко. Что это за условия? Лидеры не нужны – ориентироваться можно на заграницу. Идеи востребованы по остаточному принципу, основной же – «дешево и сердито» – вполне может подразумевать вбухивание миллиардов; весь российский спорт управляется по нему. На смену отслужившей посредственности, как правило, приходит другая посредственность – ей, посредственности, легче пробиваться сквозь болото воинствующей бездарности. Так бытовой уровень проявляется в управлении государством, формально естественный отбор сводится к перебору немногозадачных. Жизнь в ДОСе бедна красками и полна глюками.

По сей причине ситуации, когда какой-нибудь восьмибитный начальник перебдил, недоучел и нашел себе восьмибитное оправдание, не являются чем-то из ряда вон выходящим – вполне себе закономерные явления. И не зря иностранцы дивятся хмурости соотечественников. Как им не быть хмурыми, когда они все время настороже? Душа у нашего человека, мы знаем, широкая – но, когда она закована в броню, как-то не до прекрасных порывов. Не будешь держать ухо востро – коварный враг непременно учинит какой-нибудь происк. И оно сжирает большую часть умственных ресурсов, ожидание происков, становясь первоочередной задачей и, в конечном итоге, целью бытия. Бывает, ожидание затягивается, и тогда выход оказывается яростным и безудержным. Бывает, внутренний караул устает – следствием чего оказывается еще один популярный у иностранцев стереотип с обоснованием: мол, этот народ только и может найти счастье, что в забвении.

Таковы нравы воинствующего болота.

Надо что-то делать с этой злобой. Неустроенность – обратная сторона нетерпимости.

Но это, черт возьми, не приговор. Этот период в жизни страны – действительно судьбоносный. На нашу долю выпал шанс – догнать и сравняться. Но – сравниваться нужно не в количестве выигранных трофеев, не в зарплатах футболистов-хоккеистов и в прочих второстепенных признаках, и даже не в пресловутом ВВП. Это придет само собой, если мы догоним то, до чего никогда не дотягивались – само время.

Свой резон есть не только у каждого мгновения, но и у каждой эпохи, и, если история наказывает за незнание ее уроков, то эпоха – за несоответствие ее требованиям. Для своей эпохи мы были и остаемся лихорадочно перенимающим столичные манеры провинциалом. Сейчас, кажется, мы идем к тому, чтобы сделаться блестящим, снизу доверху в модных лейблах, чурбаном – наивно полагая, что вся эта мишура надежно скроет неотесанность.

Мишура – спадет, на то она и мишура.

И вот так выходит, что к месту оно и ко времени – мусоление темы «радужных перспектив». Не потому, что она – первостепенной важности (впрочем, кому как). Дело лишь в отношении к вопросу: автомат к нему подключать или прагматичные соображения. Да, перегибы в насаждении зачастую выглядят отвратительно. Но оно и понятно: заставь дурака геев уважать – он еще не то изобразит. С позиций же чистой логики, здоровым натуралам (не МСМ, не латентным homo) вряд ли что-либо угрожает: в меньшинстве они не останутся, их ориентация изменений не претерпит, а воспитательный подход не окажется беззащитным перед гомопропагандой, если таковая даже будет усиленно выпячиваться. Жизнь – игра, и ее правилам естественно усложняться.

К слову, натуралам вообще… даже на руку снятие соответствующих запретов и ограничений. Так хоть все пройдет спокойнее, без катаклизмов. Все же, история запретных плодов в нашей стране дает основания для подобных опасений. Вот и эта ветка, есть подозрения, выльется в фестиваль подавленной гомосексуальности, которой лишь дряхлеющие общественные нормы не дают перейти в оную по факту, то бишь полновесный гомосексуализм.

Да и потом, так как-то спокойнее: если в стране начнут реально заметать, то хоть начнут не с тебя. А то ведь как: прижмешь одних, других, третьих – не факт, что не окажешься четвертым. В этом безумном диком мире все еще до хрена тех, кто считает, что, к примеру, питье водки, публичные поцелуи, связь без брака и ношение коротеньких шорт должны караться смертью. И мы имеем возможность сделать его чуть менее безумным и чуть менее диким.

Нам повезло. Мы можем позволить себе не быть тягловым скотом и пушечным мясом.

Будем культурными людьми.