Хави Эрнандес: Моя жизнь - это Барса
Бутсы для музея.
Анхель Мур был больше, чем просто массажистом. Это был «альма-матер» нашей раздевалки. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, кто как спал сегодня. Один тот факт, что он наблюдает за тренировкой, заставлял нас работать по полной, так как он сам всегда все делал на сто процентов. И в мыслях не было филонить на тренировках с Анхелем. Если он видел, что ты не выкладываешься, он тут же спрашивал после занятия, не случилось ли чего.
Так и получилось 1 декабря 2005 года. Я вышел на вечернюю тренировку с небольшой температурой, но решил ничего не говорить, так как в воскресенье предстояла игра с «Вильяреалом», очень важный матч для выявления наших перспектив в чемпионате. В процессе одного из заключительных упражнений на удержание, я отскочил от защитника и потерял мяч. Никто вообще не обратил на это внимание, но не Анхель. Когда тренировка закончилась он подошел и спросил: «Ты сегодня был немного разобранным, все в порядке?» Я очень удивился, но чтобы не заставлять его волноваться, ответил, что все нормально. Тем не менее, он не унимался, предположив в итоге, что у меня температура. «Дуй домой, прими горячую ванну и отдыхай» — сказал он мне своим обычным властным тоном. Наступила пятница, и меня по-прежнему лихорадило. Но моя глупая башка не нашла ничего лучше, как проигнорировать этот момент, и снова выскочил на поле «Ла Масии». Если по-честному, то я настолько бываю накачан перед такими матчами, что все пять чувств отключаются и не могу понять, что творю. Но мимо Анхеля и мышь не прошмыгнет. Он снова остановил меня и поинтересовался моим самочувствием. Я ответил, что все просто замечательно. Началась тренировка, и я заметил, что все плохо. К тому же в тот день было достаточно холодно, и нога проскальзывала по траве больше обычного.
Райкаард решил организовать маленькую двусторонку четыре на четыре. Я одеваю желтую манишку и начинаем играть. Мяч удобно ложиться мне на ногу, я бью по воротам и Хоркера в прыжке достает этот мяч, но уже за ленточкой. Я исподлобья смотрю на Тен Кате, а он показывает, мол, продолжайте. Дальше я готовлюсь принять верховой мяч спиной к воротам, но чувствую, что Хоркера начинает меня поддавливать, мешая мне это сделать. Я делаю движение корпусом в одну сторону, а сам иду в другую. Но в этот самый момент я чувствую такой хруст в колене, что создалось впечатление, будто сломалось бамбуковое дерево.
Я рухнул на траву, как подкошенный. Тридцать секунд иррациональной боли, которую я никогда до этого еще не испытывал. Это было еще хуже, чем плечо. Поверьте моему опыту: оно вылетало у меня не единожды. Первым кто подлетел ко мне с испугом в глазах был Тен Кате, а еще через несколько минут я уже был в руках Анхеля. Он мне тут же наложил бандаж на колено и спросил, что я чувствую. Я ответил, ощущения такие, будто нога сломана. «Такое впечатление, что дело пахнет керосином, Анхель» — сказал я ему. Мур дал мне команду следовать с ним в раздевалку. Не подав ему еще руку, я попросил сделать несколько шагов самостоятельно. Со своим вселенским спокойствием, посмотрев мне в глаза, он положил мою руку себе на плечо: «Лучше в раздевалке попробуешь».
Оба прекрасно понимали, что я не могу продолжить тренировку. Я похромал, придерживая бандаж на больной ноге. Сразу же позвонил Эльсе и отцу. Моей девушке я сказал, чтобы не переживала, хотя мы практически не поговорили, так как она была на работе. Отцу я сказал, как есть – подозрение на разрыв крестообразных связок. Но также заметил, чтобы папа себя не накручивал, ведь это был еще не подтвержденный диагноз и травма может оказаться менее тяжелой. Диагноз был следующим: несмотря на то, что были затронуты только связки, приблизительный период восстановления датировался шестью месяцами. К финалу Лиги чемпионов, в случае нашего туда попадания, это было бы очень оптимистично. А вот к Мундиалю, если не возникнут осложнения, я должен был быть в строю.
Процесс восстановления превзошел самые лучшие мои ожидания. Меня отдали в руки Эмили Рикарту, доверенному человеку Рамона Кугата. Во время моего отсутствия мне больше всего не хватало командной раздевалки: шуток, улыбок и запаха свежей утренней травы. В каждом процессе выздоровления есть психологические моменты взлетов и падений. Бывало, я переживал очень сложные минуты, когда казалось, что вместо шага вперед, ты сделал три назад и никогда не продвинешься дальше. На горизонте маячил Чемпионат Мира, и меня не покидало чувство страха, что я не успею. Не то что бы это меня гложило. Беспокоило – да. К тому же, я прекрасно знал, что после таких травм срок полного восстановления – год. В моем распоряжении было шесть месяцев. Эмили в такие моменты был еще и моим психологом: «Сейчас тебе кажется, что улучшений нет. А через две недели опередишь график на два месяца!»
Иногда ощущения были, мягко говоря, нехорошие. Помню, как держал ногу на весу, и у меня болело буквально все. Сил не было, так как в то время я потерял всю мышечную массу на ноге. В такие моменты, как никогда, начинаешь ценить свое тело, так как, когда ты в порядке едва ли придаешь этому значение. Я стал испытывать страх перед возвращением на поле, потому что знал, что многие футболисты так и не смогли выйти на свой прежний уровень после такого рода травм. Но к счастью для меня, по прошествии времени я начал соглашаться с Эмили.
Мое восстановление протекало отлично во многом и потому, что мы уделяли этому огромное количество времени. В семь часов утра я был уже в бассейне. Затем до двенадцати ходил в «Ла Мола». Вечером – восстановительные процедуры. Выходные у меня были лишь вечер в среду и воскресенье. Эмили настаивал, что, если я хочу быть в строю вовремя, мне нужно больше ходить. И так каждый день, с Мундиалем на горизонте, как с главной мотивацией.
Я был объективен, сыграть за «Барсу» до конца чемпионата было практически нереально. При этом, я помню, какая зависть обуревала меня, когда наши проходили дальше по сетке в Лиге чемпионов. Когда «Барса» прошла в полуфинале «Милан», я просто не мог больше сдерживаться и разрыдался. Мы были в финале, оставался месяц. Передо мной открылась малюсенькая дверь сыграть в первом финале Кубка европейских чемпионов в моей жизни. Я знал, что математически это было невозможно, так как время играло против меня, но мое сердце не хотело терять эту возможность.
Благодаря своей травме, я научился ценить намного больше вещей в этой жизни. Выяснилось, что на самом деле, я удачливый тип – занимаюсь любимым делом и травмы за всю карьеру, по-хорошему, обошли меня стороной. Травма позволила мне узнать большое количество людей, которые были менее удачливы. Я воспринял этот жизненный этап, как данность, понимая, что все в ней приходящее и уходящее.
В итоге, я умудрился сыграть несколько матчей в концовке чемпионата, а также попасть в заявку на финальный матч Лиги чемпионов, что также явилось последствием мудрых советов Анхеля Мура. Это самый футбольный, оптимистичный и несгибаемый мужик, которого я когда-либо видел. Имеет свою точку зрения и гнет ее до конца. Работал он, как никто другой: в восемь часов он уже в раздевалке готовит свой массажный стол. Все положительное в себе он отдает другим. Те, кто когда-либо в жизни хоть раз сталкивались с Анхелем, уже никогда его не забывали.
Нам не хватает его в раздевалке, хотя музей Мура до сих пор там и пополняется новыми экспонатами. У меня до сих пор висит должок передать ему красные бутсы, в которых я выступал на Евро, чтобы они стояли на витрине. Также я должен отдать туда одну из футболок, которые подписали мои партнеры словами «Выздоравливай, дружище», когда я был травмирован. И фото надо подписать, так как он сказал мне, что хочет иметь автограф лучшего игрока Чемпионата Европы.
И, несмотря на то, что Анхель теперь не каждый день с нами, он продолжает быть близким для тех, кто его любит. Постоянно, когда случайно проходит мимо раздевалки, он что-нибудь да напишет на доске. Он всегда появляется там в наше отсутствие, потому как считает, что может помешать нашей работе. И как бы мы его в этом не переубеждали, он непреклонен «Вы лучшие! Удачи и терпения» — одно из его последних сообщений.
Я скучаю по нашим с ним футбольным разговорам. Он всегда мне талдычил: «Тебе необходимо всегда гнуть свою линию. Ничего не читай и расслабься». Даже поражение не могло выбить его из седла: «Иногда ты проигрываешь, играя просто фантастически. Мяч просто не идет в рамку. Но это невозможно объяснить людям, которые смотрят лишь на результат». Он всегда находил слова. Я помню, как я пришел в раздевалку ужасно расстроенным, так как соперник сравнял счет на последних минутах:
- Что за невезуха! – воскликнул я.
- Невезуха в чем? – спросил он, и, не давая мне времени ответить, добавил – Невезуха для нашего следующего соперника, так как с такой игрой им точно трындец!
Ну а венцом этого являются его изумительные массажи. Когда он заканчивал процедуру, ты был в раю. Ты говоришь ему: «Спасибо, Анхель», а он отвечает: «Нет, это тебе спасибо». Он не принимал благодарности, так как искренне считал, что просто делает свою работу. Уникальный человек!
