«Хави Эрнандес «Моя жизнь - это Барса»
Сегодня мы начинаем публикацию автобиографии Хави. Книга, написанная великолепным полузащитником «Барселоны» и сборной Испании в соавторстве с Хавьером Мигелем, вышла в апреле 2009 года.
Глава 1. Барса! Барса! Барса!
Каждая история имеет свое начало. Моя собственная, как и моих братьев, начинается с июня 1972 года, когда юноша по имени Хоаким Эрнандес, только что дембельнувшись из армии, праздно прогуливался по местному «арбату» города Террасса. Тут же проводили свободное время и две девушки, которые издалека признали молодого человека. Для Марии Мересе Креус юноша был всего лишь другом детства, с которым в свое время она делила свою порцию «Кока-колы» или «Меринды» в баре своего отца «Европа». А вот для ее подружки в тот момент Хоаким представлял больший интерес. Это была отличная возможность узнать что-нибудь новенькое о своем бывшем молодом человеке, с которым она рассталась несколькими неделями ранее. Хоаким приходился ему близким другом и мог предоставить определенную информацию: как он поживает, страдает ли. Подружка попросила Марию подойти поздороваться с парнем с дальнейшей целью перевести разговор в интересующее ее русло, которое, безусловно, проходило по теме ее бывшей пассии. Мария Мересе не хотела расстраивать подругу и подошла к Хоакиму с невинной улыбкой на лице. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как они виделись последний раз, и после протокольных объятий и двух поцелуев девушка начала разговор с темы, которая, насколько она была в курсе, могла бы порадовать юношу : «Ну, ты в курсе, что там в «Барсе?»
В принципе, в Барселоне так начинается любой разговор. Из него Мария не вынесла ничего относительно бывшего парня своей подруги, зато была очарована симпатичным и простодушным молодым человеком, для которого футбол, вдобавок, был страстью и профессией.
Через год после этой короткой, но продуктивной встречи Хоаким и Мария Мересе поженились в часовне «Кан Бойшерес» деревни Виладекавальс. Хоаким в то время играл в «Европе» после непродолжительного выступления в «Жироне». Два года спустя наша семья увеличилась с рождением моего старшего брата Алекса. Мои родители захотели девочку и тут же за ней отправились, но вновь родился мальчик – Оскар. Они не остановились в своих стремлениях, и с третьей попытки на свет появился я. Еще один пацан!
Мама рассказывала, что вынашивала меня достаточно проблематично, так как я постоянно норовил появиться раньше времени. На шестом месяце, после очередной попытки, все подумали, что время пришло. Так произошло, потому что мама не была точно уверена в сроках. Доктор-гинеколог Фреснадильо, наблюдавший мою мать, сказал ей набраться немножко терпения и расслабиться.
Роды проходили тяжело, так как эпидуральная анестезия не дала нужного результата. Немногим позже 10 вечера 25 января 1980 я увидел свет: вес 3 кг 400 г, рост 49 см.
Сначала меня хотели назвать Хоакимом, в честь отца, но потом все резко передумали и я получил имя Хави. Именно моя мама выбирала имена всем четверым. Почему четверым? Потому что в конце концов у меня появилась сестра – Ариадна.
Мой брат Оскар подарил мне самую любимую свою вещь , говоря тем самым «Добро пожаловать». Этой вещью было его одеяло. Он спал с ним, ел с ним, играл с ним. Алекс ничего мне не подарил, но пусть не переживает, я не злопамятный.
Никогда не любил соску. Моя мама так и не смогла понять почему, купив мне четыре разные. Но я и так был достаточно спокойным ребенком, доставляя проблем по минимуму. У меня была коллекция маленьких игрушечных машинок. Я мог в них играть целые вечера напролет, никого не напрягая. Я был самодостаточным.
В девять месяцев я пошел, а в три года я уже носился по нашей улице Галилео де Террасса с мячом в ногах, из-за которого меня и видно не было. Футбол у нас в семье был в крови: все три брата последовали по стопам отца, стараясь связать свою жизнь с мячом. Мне повезло несколько больше, чем Оскару и Алексу, хотя Оскар играл профессионально до недавнего времени, пока тяжелая травма крестообразных связок не заставила его повесить бутсы на гвоздь. Даже моя сестра играет ого-го.
Одним из моих страстных увлечений, которое разделяла и сестра, было коллекционирование наклеек. Если мы находили какую-нибудь мелочь, будь-то дома или на улице, мы ее собирали и бежали в близлежащий газетный киоск, чтобы купить карточки Инспектора Гаджета или Болы Драк. Мы не могли оставить пустоты в заполняющихся альбомах.
Мои братья жили в одной комнате, а мы с Ариадной в другой. На двухъярусной кровати она спала внизу, а я наверху. Я заходил в комнату к братьям только, когда хотел поиграть в компьютер, так как он находился именно там. Один раз мне даже досталось, потому что из-за своего стремления поиграть, я разбудил братьев. Сейчас я утихомирил свою привязанность к видеоиграм, хотя у меня есть «Нинтендо» для того, чтобы иногда замочить какого-нибудь гада, но когда я был маленьким, оттащить меня от этого занятия было просто нереально.
Но моей страстью был футбол. Уже в четыре года я играл в него везде вместе со своими братьями. На самом деле, они уже были записаны в футбольную школу Террасы, а я нет, так как был еще слишком маленьким. Да, мне было, собственно, все равно, потому что я и так постоянно ходил с ними на тренировки, и пока они занимались, я играл с остальными мальчишками на детской площадке рядом с секцией.
Когда мне исполнилось пять, то меня на законных основаниях записали на футбол.
Мой дед по линии матери, Жауме, возил нас на тренировки на своем «Сеате». Он обожал светиться везде со своими внуками, и как только у него возникала возможность, всегда приходил на наши тренировки. Жауме был самым заядлым футболером во всей нашей семье, и самым, что ни на есть, куле! Так он являлся президентом клуба «Сан Жосеп» из Террасы, то у него был нюх на молодые таланты. Мне только исполнилось шесть, а он уже тогда говорил моему отцу: «Все идет к тому, что совсем скоро мы твоего пацана, Хави, увидим в «Барселоне». Помяни мое слово».
Мой отец воспринимал это, как эмоции деда по отношению к внуку и говорил, что время покажет. Но дед твердил всем одно и то же: «Мой внук, Хави, будет играть в «Барселоне». Мама просила его, чтобы он не делал из меня любимчика, так как в семье было три мальчика, играющих, в футбол. На что дед ей отвечал: «Не переживай, девочка, но у Хави есть что-то, сам не понимаю, но это «что-то» отличает его от других».
Смотреть с дедом футбол было занятием поистине увлекательным, особенно, если играли с «Мадридом». У Жауме был очень жесткий характер, он был самый-самый «антимадридист» за всю мою жизнь. Он даже мог в споре наорать на человека, если знал, что тот «меренг». «С этим не водитесь» — говорил он нам, когда видел мальчишку в «сливочной» футболке. Он так ненавидел «Реал», что, когда те проигрывали, он тут же покупал AS и смаковал каждую страницу.
Иногда, отец мог позволить себе похвалить игру «четверки стервятников». Что тогда начиналось! Ругань стояла несусветная. Чуть до драки не доходило. Дед чихвостил отца на чем свет стоит, называя его «антикуле».
И если дед был вулканом во плоти, то бабушка была полной противоположностью – самый добрый и самый мягкий человек из всех, кого я знал. Пакита, была, как солнышко. Постоянно добрые и мудрые советы. Но иногда была сродни наседке: «Не переходи улицу один» или «Не отставай от коллектива»… Когда Ариадна стала старше, я попросил родителей поменяться комнатами, чтобы спать с бабушкой. Мы могли проболтать всю ночь напролет. В общем, после переселения мало, что изменилось. Когда я жил с сестрой, то тоже постоянно слушал обо всем на свете: как дела к школе, как дела у ее подруг и друзей и бла-бла-бла. Но, тем не менее, чувство близости с сестрой у меня абсолютное. Я обожаю ее за прямоту и отсутствие лицемерия.
Пакита потрясающе готовила. Когда она создавала свои знаменитые макароны или канелони, в доме устраивался праздник. На счастье, моя мама унаследовала это кулинарное знание. Это может подтвердить и моя девушка Эльза, которая до недавнего времени ненавидела канелони. Но попробовав их единожды в исполнении моей мамы, сейчас уже не спешит отказываться.
В «Jabac» (низшая возрастная группа футбольной школы Террассы) я впервые жахнул по мячу головой. Никогда до этого не делал, так как попросту боялся. Гуиндо и Лоренцо были в ту пору нашими наставниками. Единственное, что хочется в этом возрасте, это взять мяч и лупить по нему. Ни больше, ни меньше. И вот, однажды, мы играли матч, как, вдруг, вся моя команда без исключения понеслась вперед забивать гол. А я – назад! Мой отец кричит: «Ты чего? Давай вперед!», а я ему: «Да ты что, папочка? А кто же будет сзади, ели мы получим контратаку?»
Через полтора года, вместе со своими братьями, я был принят в футбольную школу ФК «Террасса». В нее принимали с девяти лет. Мой отец, при помощи президента клуба Едуардо Посадас становится руководителем отдела развития футбола, а по совместительству директором футбольной школы. В «Террассе» мы редко пересекались с братьями, так как тренировались в разных возрастных группах. У меня тренировка начиналась в шесть часов вечера, но так как отец работал до одиннадцати, я оставался и, ожидая его, смотрел за занятиями более старших возрастов.
Моим первым тренером, де-юре, был Антонио Ладеро. Он тренировал нас три года. Из этого периода моей жизни я отчетливо помню финальный матч на кубок Адефубе (Детская ассоциация футбола) против «Сант Кугата». Мы его проиграли по пенальти. Ладеро не захотел предавать важности этому поражению, обвинив во всех грехах судей, но при этом никто не мог успокоить девятилетних мальчишек, проигравших свой первый финал, да и еще к тому же таким страшным образом. Пришлось моему отцу, как директору футбольной школы, подключиться к процессу. Дабы все это не превратилось в похороны, он лично зашел в раздевалку и начал разными способами нас отвлекать.
Но футбол рождал проблемы другого типа. Помнится, что каждый день мама вручала мне 110 песет, чтобы я сходил на площадь Прогресса и купил четыре буханки свежеиспеченного хлеба. Так как пекарня закрывалась в два часа дня, у меня было время, чтобы погонять мяч с друзьями, но только, если я выходил из дома в полдень. Но как это часто бывает в игровом азарте, когда я смотрел на часы, то понимал, что пекарня закрыта. Слава Богу, что мама у меня дальновидный человек, и специально для таких случаев у нас дома всегда была припасена одна буханка. Вспоминая о площади Прогресса, не могу не упомянуть о бедном продавце киоска. Ни разу не бывало такого, чтобы мяч два или три раза не окучивал его палатку. Но дядька обладал поистине ангельским терпением.
Мое увлечение футболом не препятствовало хорошей успеваемости в школе, по крайней мере, сначала. Я учился в колледже Культуры города Террасса. Здесь нам давали всю программу начальной школы и незаконченное среднее образование (аналог 9-летки). По правде говоря, я бы без проблем получил школьное образование, если бы со всем прилежанием относился к учебе. Не завалил ни одного предмета, за исключением математики. Но и это произошло по причине моей месячной болезни ангиной.
В начальной школе я познакомился с человеком, ставшим мне тогда, и, в общем, до сих пор, лучшим другом. Его имя Альберт Хустрибо или просто Хустри. Он считался «хулиганом» класса. Но был очень не злобным. Бедный! Ему постоянно доставалось от преподавателей. Если были сомнения в том, кто сейчас выкинул тот или иной фортель, взгляды учителей сразу падали на кого? Правильно – на Хустри!
Директор Карлос был самым страшным человеком в школе. Один его внешний вид уже внушал уважение: он был высоченным и лысым. Он заставлял нас вставать каждый раз, когда он входил в класс. А когда он давал разрешение садиться, все хором пели: «С Вашего позволения!» Особенно жестоким он был, когда кто-нибудь выходил к доске отвечать. И если этот «кто-нибудь» не знал урок, что, в общем, было нормально, директор поднимал несусветный шум, так как абсолютно не сомневался в правильности своих педагогических решений.
Так как Хустри был «железным» троечником, его посадили со мной, дабы его результаты резко пошли в гору. Но произошло обратное. Через три месяца мои оценки заметно ухудшились. Это был кошмар! Я помню, однажды, он попросил меня списать домашку по Истории, но с одним условием – он кое-что изменит, чтобы не было заметно полной копии. И что вы думаете? Этот кадр потерял мою тетрадь и в результате, домашнее задание не сдал ни он, ни я. В этом был весь Хустри!
С ним мы прошли все: от вылета в кювет на велосипеде (где мы восседали, естественно, вместе), уходя от лобового столкновения с полицейской машиной, до ночных пробежек по автобану, в достаточно зрелом возрасте, в поисках заправки, так как бак с бензином был пуст.
Также, мы провели чемпионат двора по настольному футболу в «Анкоре» (крупный магазин по продаже косметики), где находилась сама игра. Хустри и я составили потрясающий тандем, но надо отдать должное, мой друг играл лучше меня. Все закончилось тем, что настольный футбол сейчас стоит у него дома.
Вопреки общему желанию дотянуть мой школьный аттестат до средних показателей, учитель математики профессор Арисо (после того, как я дебютировал в первой команде, он написал мне трогательное письмо) положил передо мной программу Профессионального образования (аналог наших ПТУ только для младших возрастов), так как, если я хотел и дальше идти к получению среднего образования, то мне необходимо было откинуть в сторону все глупости в виде футбола и грызть гранит науки. Было очевидно, что с каждым днем мне становится все сложнее и сложнее учиться из-за моего увлечения спортом. Но среднее образование было, своего рода, вызовом для меня и я все-таки продолжил идти к школьному аттестату.
Через полгода маму вызвали в школу, потому что у меня висело два хвоста в первом триместре и три во втором. Она встретилась с профессором Паломой, который дал понять, что моя успеваемость резко пошла вниз. Но мама ударила в лоб: «Вы триста раз правы, профессор, но в данный момент мой ребенок делает себе другую карьеру. Если через два или три года его усилия ни к чему не приведут, мы всерьез задумаемся об учебе». Сеньор Палома проглотил язык, и мою мать в школу большее не вызывали.
В футбольной школе я продолжал прогрессировать семимильными шагами. В десятилетнем возрасте мы начали понимать, что такое настоящие соревнования. Мы играли с ровесниками из «Барселоны», «Эспаньола»… Я просто визжал от восторга. Они казались мне такими великими и мастеровитыми, что я и представить не мог, что сеньор Ориоль Торт ходит вот уже три года за моим отцом по пятам с просьбой отдать меня в «Барсу». Торт знал моего отца еще в бытность его выступлений за «Кондаль» (в те времена дубль «Барсы»). Так или иначе, мой папа посчитал, что «зелен» я еще для «Барселоны», и что мне надо еще немного подрасти в игровом плане здесь.
Что было, то было, но моим огромным недостатком являлись мои маленькие габариты. Моя мама постоянно таскала меня к педиатру с надеждой, что рано или поздно произойдет прорыв. Но каждый новый визит к врачу оборачивался новым разочарованием. Доктор Гарсия Мартин, в итоге, предсказал, что я буду не выше 171 см ростом. Ему стоило доверять, так как с Оскаром он ошибся на пару сантиметров. Вот с кем он пролетел на побольше, так это с Алексом…
Футбол по-прежнему повсюду сопровождал меня. В детве у меня наблюдались симптомы синусита, и врачи рекомендовали моим родителям почаще выбираться со мной на пляжи. Сказано – сделано! Мы сняли апартаменты в Терредембаре на весь июль. В первый же день отдыха Алекс и я решили сходить на море искупаться. Наш дед Жауме решил составить нам компанию и заодно пропустить рюмашку вермута. Пока мы сидели под навесом пляжной закусочной, уплетая «тапас», дед не нашел ничего лучшего, как попросить местную детвору, гоняющую мяч на пляже, принять нас в игру. «По одному в разные команды» — настаивал Жауме. Мальчишки, посмотрев на мелкого меня, отрядили нас в одну команду. Как круто, все-таки, что я оказался с братом по одну сторону баррикад! Потому что, в плане техники Алекс всегда был лучше меня. Это он унаследовал от отца. Он не любил прессинговать, но разве для пляжного матча это было важно? Когда мы закончили, местные бросили нам вызов: «Завтра, на том же месте – в тот же час!» Так родилась традиция: матч «аборигенов», ведомых Жоаном Гимерой по прозвищу «Трамонтана» (потому что у его родителей был одноименный ресторанчик на берегу) и туристов в лице Оскара, Алекса и меня в роли оруженосца.
А если нам не хватало футбола, то после каждой игры и перед едой, мы собирались вокруг стола и играли в «Футболию», аналог «Монополии», только вместо улиц были стадионы («Камп Ноу» и «Сантьяго Бернабеу» были самыми дорогими), гостиницы и дома служили трибунами и местами соответственно. Тюрьма была судьей, а карточка «Сюрприз» считалась за пенальти. Ежедневно мы играли в эту игру с моими братьями и кузенами.
Несмотря на такие замечательные отпуска в Торретембарре, на море мы были только месяц, потому как в августе отец выходил на работу. К тому же, вскоре, ему пришлось покинуть пост директора футбольной школы. Отец становится главным тренером «Террассы», игравшей на тот момент в третьем дивизионе.
Немного позже мы променяли Торретембарру на Сант Антони де Калон. Мои родители снимали там апартаменты, а два года спустя мы купили двухкомнатную квартиру на первой линии. А еще чуть погодя был приобретен дом в населенном пункте Торе Левантино.
Мои взаимоотношения с морем нельзя назвать исключительно визуальными. Вместе с Габри, я приобрел скутер. Затем, я решил купить малогабаритную яхту. Это произошло после того, как президент каталонской Федерации Жорди Роче пригласил меня морское путешествие по побережью Коста Бравы на своем судне. Свою яхту я назвал «Пелопина». На ней я несколько раз выходил в море, но только под управлением профессионала, так как у нас в семье только у Оскара есть права на вождения яхт данной категории.
Но вернемся к моему детству. Мне очень нравилось сопровождать моего отца-тренера на игры его команд. Это давало мне возможность получать порцию футбола и по выходным. Я его спрашивал обо всем: что со стартовым составом, как он собирается играть и так далее. Я помню, один раз я жутко облажался. Папа тренировал «Руби». Они играли на выезде с «Манлеу», и моему отцу необходимо было подготовиться к матчу. Он вручил мне 10 000 песет и сказал, чтобы я шел в бар перекусить. Я был настолько доволен своим финансовым состоянием, что заказал себе огромный хот-дог, но когда пришло время расплачиваться, оказалось, я посеял все деньги. У меня была ветровка со множеством карманов. Я обшарил все, но денег не нашел. Я продолжил поиски, и выяснилось, что в одном из карманов зияла огромная дырень. На мое счастье в баре находились представители руководства «Руби», которые и закрыли мой счет. Так или иначе, вернувшись на стадион, я ничего не сказал отцу. Матч закончился со счетом 5-1 в пользу соперника, что свело на «нуль» папино настроение. Я не знал что делать. В итоге, я попросил игроков помочь мне в этой щекотливой ситуации. Они и рассказали обо всем отцу. Надо отдать ему должное, он отреагировал достаточно спокойно, хотя я и получил небольшой нагоняй, за то, что не сказал сразу.
Мой отец до сих пор остается моим главным советчиком. Он всегда был человеком мудрым и прямым, на дух не переносящим разного рода понты. После каждого матча, хорошо я сыграл или плохо, папа каждый раз находил недостатки в моей игре. Он мой самый жесткий и, при этом, самый объективный критик. Хотя мне так и не повезло испытать на себе тренерский норов отца, чего нельзя сказать о моем брате Оскаре, который пересекался с ним в «Тремпе» и «Тарреге». С другой стороны, отец всегда был более щедр на положительные оценки по отношению к братьям. Особенно повезло Алексу, который был очень восприимчивым, в то время, как Оскар более вдумчивым и рассудительным.
Родители – мои самые преданные поклонники. Еще ни разу они не пропустили ни одной домашней игры с тех пор, как я играю за основную команду. Хотя вру! В этом сезоне традиция была нарушена. Они не присутствовали на игре отборочного раунда Лиги чемпионов с краковской «Вислой». Причина такого демарша? Концерт Хулио Иглесиаса в Хардинес де Кап Роиг на Коста Браве. Билеты им презентовали их друзья, так что было попросту невозможно отказаться или перенести на другую дату. Моя мама, настоящая фанатка Хулио Иглесиаса, наслаждалась концертом, а мой отец, прослушав первую часть, воткнул в ухо наушник с целью узнать, как идут дела на «Камп Ноу».
Восемнадцать лет назад до этого концерта отец продолжал играть со мной в молчанку по поводу интереса «Барсы». Так или иначе, Ориоль Торт да еще вдобавок и Антонио Кармона только и занимались тем, что «прессовали» папу.
«Давай сейчас, Хоаким. Ему десять лет. Нельзя больше ждать» — говорил Торт. Они настолько достали отца, что он согласился на просмотр. Но на просмотр совместно другими мальчишками из футбольной школы для того, чтобы, во-первых, это не выглядело, как блат, а, во-вторых, дать мне возможность показать все мои способности.
Все получилось супер – я забил три мяча, один из которых с пенальти. Когда отец объявил, что меня берет «Барса», моей радости не было предела. Немного позже он рассказал мне, что весь этот просмотр был формальностью. А еще я узнал, что по мне поступали официальные предложения из «Эспаньола» и мадридского «Реала»! Оказалось, что тренер «Меркантила», сеньор Ромеро, был по совместительству скаутом «сливочных» по Каталонии. Он и предоставил в Мадрид всю информацию по мне.
Тем не менее, мой отец никогда бы не пошел на этот шаг, так как, если бы дед Жауме узнал об этом, папа оказался бы на улице, причем, посредством пинков.
Я знаю, дедушка, ты меня слышишь! И радуешься, что твой внук пошел по твоим стопам. Я очень часто о тебе думаю.
