Сергей Кирьяков: «В сборной наше поколение себя не реализовало»
Приглашение от «Барселоны» и китайский эксперимент, немецкая скука и российские конфликты, неприятие Романцева и дружба с Шефером – Сергей Кирьяков рассказывает в интервью Legends.ru о своих тренерских мечтах, заграничном опыте, упущенных возможностях самого талантливого поколения сборной и несостоявшемся переходе в «Барселону».
PRO, Дель Боске, Романцев
– Сергей, после работы с Колывановым в молодёжной сборной вы как тренер пропали с радаров, выступаете только в роли эксперта. Вы всё ещё в творческом поиске?
– Сейчас я занимаюсь получением лицензии PRO. В начале декабря у меня были экзамены. И есть определённые намётки, переговоры относительно будущей работы (прим. – интервью было дано до назначения старшим тренером сборной России U-17).
– Что-то новое для себя почерпнули на тренерских курсах?
– Конечно. На курсах вся информация из разных областей систематизирована, даётся определённая методика. При этом никто не навязывает её как единственно верную. Ты уже сам потом решаешь – как и что делать, по какому пути идти. Как бывшему игроку мне в плане тактики всё более-менее было изначально понятно. Но что касается физической подготовки, психологии, то тут всё очень индивидуально. Есть определённые закономерности, но не догмы.
– Вы согласны, что роль тренера в современном футболе всё больше меняется? Тренеры калибра Моуринью или Фергюсона практически не проводят сами тренировки, зато всё больше внимания уделяется компьютерному анализу готовности игроков, топ-клубы создают целые научные департаменты.
– Если у клубов есть такие возможности, то почему бы ими не пользоваться? За тренером всё равно последнее слово, его задача – чтобы игроки выкладывались на сто процентов. А часть работы выполняют те или иные сотрудники, которые получают за это зарплату. Кстати, есть и ещё одна тенденция: всё чаще от тренеров слышишь, что главное – не мешать футболистам. Слышал это, в частности, от тренера сборной Испании Висенте Дель Боске на международном тренерском конгрессе. Рычагов управления звёздами становится всё меньше. Те принципы, которыми руководствовались тренеры, особенно наши, раньше, сейчас уже не работают, и это необходимо понимать.
– С большинством тренеров в бытность игроком у вас отношения складывались очень неплохие. Исключение – Романцев. Вы остаётесь его ярым антагонистом?
– Моё отношение к Романцеву не меняется. Нет желания ни видеться с ним, ни общаться, ни даже слышать о нём. И дело не в обиде, просто бывают в жизни такие ситуации, когда нельзя прощать. И Романцева для меня просто не существует. Я по жизни не могу простить предательство, измену. Доводилось сталкиваться с этим и в футболе, и в жизни. Но в чём-то это полезный опыт – когда уже становишься старше, начинаешь это понимать.
Шеффер, менталитет, «Кубок Легенд»
– С возрастом стали ощущать изменения в своём характере, темпераменте?
– Безусловно. Я стал гораздо спокойнее ко многому относиться. Понимаю, когда и где можно что-то сказать, а когда нет. К тому же когда ты звезда футбола, ты больше себе можешь позволить, чувствуешь, что у тебя есть право на эмоции, слова, к которым могут прислушиваться. Сейчас я иду уже по другому пути и должен хорошенько обдумывать свои поступки и заявления.
– В общении с детьми вы строгий отец?
– В какой-то степени да. Метод кнута и пряника никто не отменял: должна быть похвала, должны быть и запреты. В воспитании детей, мне кажется, это самый оптимальный вариант.
– А в отеческое отношение тренера к футболисту вы верите?
– Почему нет? У меня были и остаются очень теплые отношения с Винфридом Шефером, с которым мы не один год проработали в «Карлсруэ». Причём это было очень необычно: мне до этого все, кто уезжал на Запад, говорили о предвзятом отношении местных специалистов. У нас же с Шефером с первых дней установилось полное взаимопонимание. Мы до сих пор на связи, он интересуется происходящим в российский футболе, не прочь здесь поработать. В последний год моей карьеры в Китае хорошо работалось под руководством Валерия Непомнящего. Он человек интеллигентный, высокообразованный, культурный, очень приятный собеседник. Наверное, для работы в российском чемпионате ему не хватает одного качества – он не может обидеть человека, сказать какую-то заслуженную грубость. Поэтому ему проще работать за рубежом. Вообще, совместимость менталитетов тренера и футболистов – не пустой звук. Поэтому прежде чем куда-то приехать работать, нужно изучить местную культуру, традиции.
– Вы легко поверили, когда услышали, что Фабио Капелло возглавит сборную России?
– Нелегко, честно скажу. Не верилось сначала, что тренер с таким именем приедет. С другой стороны, зная финансовые возможности нашей страны, можно было предположить, что он согласится. Но всё равно: тренера такого калибра, с такими титулами у нас прежде не было никогда.
– Прошлой весной тогдашний тренер «Динамо» Сергей Силкин в сердцах сказал, что Кевин Кураньи «обрусел». А вы в какой-то мере стали немцем за годы, проведённые в Германии?
– Адаптировался я там очень быстро – схватывал буквально на лету, выучил язык. Я по натуре вообще легко привыкаю к новым местам, легко иду на контакт. Вот и в Германии всё пошло очень гладко. Я чувствовал, что в плане футбола – полей, организации, посещаемости – просто попал на другую планету. И буквально летал на крыльях по полю. Сейчас разрыв между Бундеслигой и российским чемпионатом не столь велик, как в 90-е. У нас строятся новые базы, проектируются современные стадионы. Но пока ещё до Бундеслиги нам довольно далеко.
– Вам было хорошо в Германии, но вы всё же предпочли вернуться в Россию.
– У меня остаётся вид на жительство в Германии, есть бизнес, друзья, недвижимость. Поэтому я бы не сказал, что окончательно переехал в Россию. Конечно, сейчас я больше времени провожу здесь. Но просто потому, что я больше востребован на родине. Кроме того, утверждение, что жизнь в Германии скучнее, в какой-то мере справедливо. Вот и я, когда закончил карьеру и жил в Берлине, немного заскучал. Стал задумываться о том, что делать дальше. У меня ещё после Китая было несколько предложений, но опускаться на совсем низкий уровень мне не хотелось, я предпочёл повесить бутсы на гвоздь. Звали, например, в «Терек», но сначала на просмотр. Я считаю, это просто неприлично – приглашать известного в Европе футболиста на просмотр. Ладно медицинский осмотр, но вы что, не знаете, как он играет? Сейчас я поддерживаю форму в матчах за ветеранов. «Кубок Легенд» – великолепная возможность сыграть против тех, с кем ты встречался ещё лет 15-20 назад, в том числе с иностранцами. Надо сказать, что подготовка наших ветеранов лучше. У нас ветеранское движение в футболе развито как нигде. В Германии всё на гораздо менее серьёзном уровне. Разве что ещё испанцы выделяются, где проводится чемпионат среди ветеранов. В России я много езжу по стране, по турнирам с участием звёзд прошлых лет, открываю для себя новые города, регионы. Из приятных наблюдений – то, как нас встречают, говорят тёплые слова. А вот то, как обстоят дела в регионах, в том числе и с футболом, не радует. Но я верю, что ситуация будет меняться в лучшую сторону.
Китай, дисциплина, Карлсруэ
– На родной Орловщине возродить профессиональный футбол надежды не теряете?
– Я попробовал, но понял, что у руководителей там другие задачи. Губернатор не заинтересован в развитии, средства просто разворовываются. Я приехал туда с большим энтузиазмом, хотел возродить футбол, создать команду. Но быстро понял, что моё имя просто использовали в своих политических целях. Теперь сто раз подумаю, прежде чем соглашаться на работу во втором дивизионе, даже если будет очень интересный проект.
– В Китае футбол популярнее, чем в России?
– Когда я там играл, интерес к игре был высок. После попадания Китая на чемпионат мира в стране был настоящий футбольный бум, собирались полные стадионы. И мне было приятно в этом участвовать. Но потом, после неудачи на мундиале, финансирование клубов было сокращено. Однако Китай – такая страна, что им стоит только захотеть, и футбол снова будет на подъёме. Сейчас, говорят, снова всё идёт к этому.
- За время жизни в этой стране вам удалось понять, в чем секрет «китайского спортивного чуда»? Постоянный прогресс на Олимпиадах, успехи во всех видах спорта.
– Во-первых, у них сумасшедшая дисциплина. Во-вторых, там это чуть ли не единственный шанс пробиться, заработать имя и деньги. Население там огромное, но процентов семьдесят живёт очень бедно. В общем, как и в Бразилии, где футбол – способ выбиться в люди.
– В Китае в бытовом плане вам пришлось тяжелее, чем в Германии? Ведь это абсолютно другой мир, другой язык, другие традиции.
– В плане футбольных особенностей я был готов к палочной дисциплине. Правда, на нас, легионеров, она не распространялась – мы жили отдельно, нас никто не строил по утрам, не устраивал побудки и не укладывал спать по команде. А вот у местных всё это было. В бытовом плане жить и работать было очень комфортно – 12 отличных полей, бассейн, теннисные корты. Готовили привычную для нас еду, всячески заботились.
– Китайские болельщики в чем-то отличаются от европейских?
– Они под очень строгим контролем – полиция, армейские подразделения сразу готовы пресечь любые выходки. В общем, матчи проходят очень спокойно и цивилизованно. Но кричать не запрещается, так что с эмоциями на трибунах всё в порядке. Просто они направлены в мирное русло.
– Понятно, что с Китаем вы на связи. А с кем-то из своих немецких одноклубников общаетесь?
– Да, со многими. С Торстеном Финком, Берндом Холлербахом, с ребятами из «Карлсруэ». Периодически звонят их журналисты, особенно перед матчами с немецкими клубами или сборной. Так что связи с Германией я не теряю, язык не забываю.
– Отдыхать туда не ездите?
– В последнее время отдыхаю, когда приезжаю по приглашениям на турниры ветеранов. То есть сочетаю лежание на лежаке с активным отдыхом. К дальним путешествиям особо не тянет – побаиваюсь перелётов, самолётов, если честно. Поэтому с интересом знакомлюсь с новыми уголками нашей страны.
– Когда бываете в Карлсруэ, на улице вас, наверное, многие узнают?
– Иногда складывается ощущение, что, когда я приезжаю туда, через пару часов об этом знает уже весь город. Конечно, помнят, любят, узнают – это очень приятно. И друзей у меня там по-прежнему много. Мне даже билет не нужен, чтобы на стадион пройти. Так что «Карлсруэ», как и «Динамо», считаю своим родным клубом. К сожалению, сейчас они выступают неудачно, опустились в третий дивизион.
– После окончания карьеры у вас было такое ощущение, что свободного времени резко стало очень много?
– Когда жил в Берлине после китайского периода карьеры – были моменты, когда говорил себе, что пора уже чем-то заняться и больше так продолжаться не может. Почти год у меня ушёл на то, чтобы адаптироваться к новому ритму жизни. Поначалу охотно позволять стал себе какие-то излишества, но потом взял себя в руки и стал заниматься делом. Ещё в Германии получил свои первые тренерские лицензии, но серьёзных предложений не поступало, а тренировать любителей, которые днём работают, а вечером тренируются, не хотелось. Поэтому впервые в роли тренера я выступил уже в России, когда мои знакомые предложили поучаствовать в одном коммерческом проекте. Нужно было работать с талантливыми ребятами, которых потом перепродавали в клубы. Я «попробовал на вкус» тренерскую работу, и мне понравилось.
Брат, золотая молодежь, 1994
– Как обстоят дела у вашего брата? Не все знают, что он тоже был профессиональным футболистом и даже пошёл по вашим стопам, перейдя в «Динамо». Но дальше дело не пошло. Было ли у вас когда-то братское заочное соревнование?
– Соревнования никогда не было – он прекрасно понимал, что достичь того, что удалось мне, ему не по силам. Хотя у него тоже были неплохие задатки, которые он реализовал процентов на пятьдесят. Начинал-то неплохо – дубль «Динамо», крепкий по тем временам «Черноморец». Но не хватило, наверное, характера. Сейчас он занимается бизнесом.
– Вам в футболе часто встречались те, кто, имея огромный талант, так ничего и не добивался? И наоборот – те, кто выбивался исключительно благодаря усидчивости и трудолюбию?
– Было много разных случаев. В юношеской сборной моим партнёром был Андрей Тимошенко – одарённый, в 17 лет дебютировавший в чемпионате СССР. Но потом его карьера пошла на спад, а недавно он умер. Сергей Щетников большие надежды подавал, но в голове сплошной ветер был, очень несерьёзно к делу относился. А вот Витя Онопко за счёт своей работоспособности, желания играть – пробился. В своё время в юношеской сборной он в запасе сидел. Не на первых ролях был сначала и Дима Аленичев, и Андрей Тихонов поздно раскрылся – зато как!
– Вы считаете своё поколение самым талантливым в истории отечественного футбола?
– Пожалуй да. Выигрывали золото юношеских и молодёжных чемпионатов Европы, Олимпиаду, у каждого была хорошая карьера за рубежом, но в сборной так себя и не реализовали. Был непростой момент в истории страны, нашего футбола – такого отношения к футболистам, которое есть сейчас в России, тогда не было. Отсюда и куча организационных проблем, скандалы на этой почве.
– Вы до сих пор общаетесь практически со всеми, с кем играли в своё время – от юношеской до главной сборной?
- Да, при случае мы проводим время вместе, вспоминаем былое. У всех сейчас свои заботы, дела, но редкие возможности увидеться используем. Последний раз отлично пообщались на прощальном матче Егора Титова. С Витей Онопко поговорили, с Валерой Карпиным. Допоздна засиделись за беседой. Когда с людьми вместе не один пуд соли съели, всегда приятно пообщаться.
– Когда ещё играли, не ссорились на почве клубного антагонизма, например?
– Нет, на тренировках не дрались и косо друг на друга не смотрели. Случались только всем известные скандалы, становившиеся результатом недопонимания, недомолвок. Имею в виду в первую очередь чемпионат мира 1994 года. Но время лечит, сейчас с тем же Саленко нормально общаемся, хотя после того, как он решил перейти на сторону Федерации в конфликте 1993 года, мы перестали с ним разговаривать. Сейчас, конечно, всё это немного по-другому воспринимаешь, и очень обидно, что мы так ничего серьёзного и не выиграли для своей страны. Хотя потенциал у команды был огромный. Руководство Федерации не шло нам навстречу, мы в ультимативной форме доказывали свою правоту. Причём сейчас то, чего мы тогда требовали, воспринимается как само собой разумеющееся. А тогда, в постсоветский период, футбольные чиновники не могли понять – как так, с игроками что, надо разговаривать, какие-то условия согласовывать?
«Барселона», Кокорин, Орел
– Вам уже довелось поработать с новым поколением российских игроков в молодёжной сборной. Приходилось ли беседовать с ними, что называется, ставить на место? Ведь не секрет, что многие из них избалованы и не слишком сосредоточены на футболе.
– Конечно, встречаются ветреные игроки, но всё же серьёзных больше, чем в наше время. Просто в футболе сейчас другие деньги крутятся, поэтому они понимают, что можно запросто упустить свой шанс. Некоторые, правда, осознают это поздновато. Но если взять, к примеру, Кокорина и Смолова – они вовремя остепенились, прибавили, стали серьёзнее относиться к делу. И этому я очень рад. Есть и обратный пример – Мамаев. Сейчас это блеклая тень Мамаева двух-трёхлетней давности. Сколько бесед ни проводи, какие штрафы не выписывай – всё в конечном счёте зависит от самих ребят. Мы с Колывановым говорили с ними, но в сборной игроки проводят совсем немного времени, чтобы кого-то успеть и по головке погладить, а кому-то пинка под зад дать. Зачастую ведь и навредить можно, скандалы в сборной не нужны. Грань тут очень тонкая.
– Когда ребята понимают, что на кону серьёзные деньги, они действительно стараются. Но некоторые довольствуются малым – получат хороший контракт и всё: не стремятся уехать в Европу, что-то выиграть
– Бывает такое, увы. Я не раз говорил, что игроку в 18-19 лет нельзя сразу начинать много платить. Надо хотя бы до 21 года ограничивать суммы контрактов, чтобы все получали примерно одинаково. Но предусмотреть бонусы – чем больше ты играешь, тем больше получаешь. Чтобы играть в Премьер-лиге за условный «Амкар» было выгоднее, чем сидеть на скамейке в «Зените». Тогда это будет стимулом. А сейчас получается, что футболист уже в 17 лет, получив большой контракт, снижает требования к себе. И тогда он перестаёт попадать в состав, обижается, идёт в ночные клубы, начинает алкоголь употреблять – и вскоре мы его теряем как перспективного футболиста.
– Ваше поколение, кажется, тоже нарушало режим, разве нет?
– Конечно, бывало, что собирались, расслаблялись. Но возможностей для сильных загулов просто не было. Да мы и не могли себе этого позволить в 17-18 лет.
– Вы о чем-нибудь жалеете, оглядываясь на свою игровую карьеру?
– Только о том, что в своё время не перешёл в один из топ-клубов. Были предложения от «Интера», «Барселоны» в 1993 году. Немцы, только-только купив меня, не горели желанием отпускать, прося баснословные деньги. Ведь в ту пору трансферные правила были другими, даже после истечения контрактов клубы могли наложить вето на любой переход. Кроме того, мне самому казалось, что ещё не время для такого перехода, ещё рано.
– Рано в том смысле, что боялись осесть в запасе той же «Барселоны»?
– И это тоже. Во время своего взлёта в первый сезон в Бундеслиге мне казалось, что могу просто обжечь себе крылья. Но, как показала практика, от таких предложений не отказываются несмотря ни на что. Хотя тогда выбор между тем, чтобы быть звездой «Карлсруэ» или рисковать оказаться на скамейке клуба-гранда, я сделал однозначный. Но всё равно я своей карьерой доволен. Всё, о чём я мечтал маленьким мальчиком, тренируясь в Орле, сбылось. Хотел играть в чемпионате СССР, причём за «Динамо», и в сборной, и в сильном западном чемпионате – всё получилось. Не помешала бы только пара титулов со сборной.
– А как начинающий тренер о чём мечтаете?
– Да о том же, на самом деле. Всегда ставлю перед собой большие задачи. Поэтому, когда работал тренером в Орле и про меня говорили: «У него слишком большие амбиции!», я понимал, что не стоило туда идти. В футболе надо стремиться к большему, а не сидеть на местечковом уровне и толочь воду в ступе. С любителями это делать мне не по пути.
Автор: Михаил Георгиев
Фото: Legends.ru
Фотоархив с редкими кадрами из игровой карьеры
Игровые футболки Сергея Кирьякова
Играющего в футбол Сергея Кирьякова можно увидеть на «Кубке Легенд» 09-10 февраля.
