Глава 13. Кевин
Одно время в ходу была кричалка: «Если Невиллы играют за Англию, то и я смогу». Шутки шутками, но во времена Кевина Кигана у руля сборной Англии я бы действительно с удовольствием поменялся местами с этими клоунами на трибунах. Вообще-то я всегда испытывал огромное чувство гордости, играя за свою страну, хотя «Юнайтед» всегда стоял для меня на первом месте. Но под руководством Кигана дела шли так плохо, что я почитал за счастье остаться вне заявки или пропустить матч из-за травмы.
Вины Кевина в этом не было. Его приход на тренерский мостик сборной совпал с низшей точкой моей игровой карьеры. Я растерял остатки уверенности в собственных силах и выглядел неважно, играя как за сборную, так и за клуб. Но самое ужасное для тренера сборной Англии состоит в том, что любая его ошибка моментально разрастается до немыслимых размеров. Каждый неверный шаг обсасывается всеми СМИ страны и обсуждается в каждом пабе. К тому же, что там говорить – Кевин и сам признавал, что не соответствует требуемому уровню.
На протяжении всей отборочной кампании к Евро-2000 у нас сильно хромала стратегия. Чего стоит хотя бы появление Сола Кэмпбелла на позиции правого защитника в матче плей-офф против шотландцев – Кевин никак не мог определиться, играть ли ему в четыре защитника или с двумя латералями. Никто из нас понятия не имел, что представляет из себя основной состав нашей команды, да и общая картина оставалась несколько размытой.
Ощущение потерянности никуда не делось, даже когда мы прибыли на нашу базу в Бельгии для участия в финальном турнире. С самого начала меня нехорошо потряхивало. Нет, играть за свою страну – это большая честь, тут не на что жаловаться. Но когда мы заселились в мрачноватый старый отель в городе Спа, я поставил вещи посреди своего номера и сказал себе: «Это будут долгие недели». Мое настроение было хуже некуда, а турнир еще и не начался.
Я был в неважной форме, да и во всей команде чувствовался явный недостаток изобретательности. Похоже, Кевин хотел сделать из нас типичную английскую команду – мощную и быструю. Но для того, чтобы хотя бы задуматься об этом, нужно иметь в составе быстрых молодых футболистов, а мы были весьма медлительны. Слишком много игроков были моего склада – этакие неброские работяги. В полузащите играли Инс и Батти – не самые креативные футболисты. Справа действовал великолепный Бекс, но поставить на левый фланг Денниса Уайза было самоубийством. В итоге в составе не было ни одного левши, и некому было разрывать оборону по левой бровке.
В некоторых моментах Кевину не повезло – Стив Макманаман получил травму уже в первом матче чемпионата; молодой, но уже достаточно звездный Стивен Джеррард тоже травмировался. А блестящий молодой талант Майкл Оуэн был с тренером не в лучших отношениях, и мы не раз были свидетелями их резких пикировок. Майкл сделал себе имя на чемпионате мира 1998 года и был несогласен с тем, какое место в командных построениях отводил ему Кевин. Это был профессиональный конфликт, переросший в личный. Кевин считал, что Оуэн должен играть глубже и принимать мяч спиной к воротам, Майкл считал, что так он лишь зря растрачивает свой талант.
Но плохое настроение Майкла – лишь полбеды. Главная же проблема заключалась в том, что мы были ужасно медленны – пожалуй, самая медленная команда в истории сборной Англии. Два Невилла, Киоун и Адамс, Батти, Инс, Уайз и Бекхэм, впереди Оуэн и Ширер, который ушел из сборной сразу по окончании турнира. Да играй мы хоть 30 лет – нам ничего не светило. Мы и близко не были так хороши, как требовалось. Причиной нашего вылета стала чудовищная ошибка моего брата, но если подумать, мы должны сказать ему спасибо за то, что уберег нас от еще больших унижений.
Помимо спортивных проблем внутри команды, меня сильно напрягала ситуация с азартными играми. Излишняя увлеченность вредна в любом деле, а время, которое игроки тратили на скачки и карты, не влезало ни в какие рамки. Это были повадки старой школы, и взгляды на дисциплину и подготовку к матчам кардинальным образом отличалось от тех, которые практиковались в «Юнайтед». Десять минут на автобусе до тренировочного поля, а карты уже тут как тут. Мы проигрываем матч, и игорный дом снова открыт.
В любой команде есть игроки, увлеченные карточным играми, не здесь этому не было меры. В «Юнайтед» если мы и играли в карты, то только на несерьезные суммы. Даже если бы мы захотели, тренер быстро бы это пресек. Карты – это беда раздевалки. Помню тот единственный раз, когда меня серьезно вовлекли в игру. Мы были в предсезонном турне по Малайзии и засели поиграть с Йорки, Кино, Батти, Гиггзи, Скоулзи и Тедди – ставки были по сотне фунтов. По моим меркам это была серьезная сумма, и игра полностью поглотила меня. Спать я ложился с мыслями о валете червей и короле пик. Азартные игры подчиняют вас себе. Я могу понять, почему футболисты втягиваются в это – они зарабатывают много денег и при этом проводят долгие часы в гостиницах. Но проиграть за один вечер 50 тысяч и отправиться спать в два часа ночи – вряд ли это может положительно сказаться на концентрации. А на Евро-2000 наши игроки играли безо всякой меры.
С социальной точки зрения это тоже плохо – когда в команде 10 человек играют в карты или следят за заездами, это привносит раскол в коллектив. На Евро-96 несколько человек делало ставки, но на футбольные матчи, и мы смотрели их вместе, что наоборот сближало. В Бельгии же несколько человек запирались в комнате и прожигали по тысяче фунтов за один кон. Что бы ни говорили о Гленне Ходдле, но такого он бы никогда не допустил.
Многих могла ввести в заблуждение наша форма, когда мы повели 2:0 в стартовом поединке против Португалии. Некоторые даже наверняка записали нас в претенденты на победу в турнире, но все вышло так, как вышло. Луиш Фигу сравнял счет потрясающим ударом с 30-ти метров – аккурат между ног Адамсу, а в моменте с третьим голом я выбрал неправильную позицию и не смог подстраховать Тони. Словом, сыграл ровно так, как в последние пять месяцев. Ведя в счете 2:0, мы уступили 2:3.
Следующим соперником была Германия – наш заклятый враг. Честно говоря, я не мог представить, что матч между нашими командами может получиться таким невзрачным. Мы выцарапали победу 1:0 – даже не знаю, как. В раздевалке после матча царила эйфория, и Кевин заявил, что если мы выиграем следующий матч, то посрамим всех критиков.
Я же размышлял, сколько времени мы еще проторчим в Спа. Стыдно признаться, но я понимал, что эта команда далеко не так хороша, чтобы добиться чего-то серьезного, а моя форма – худшая за всю игровую карьеру. Было очевидно, что команде еще только предстоит стать единым целым. Как психолог Кевин был очень хорош. Он принял команду Гленна в разобранном состоянии и здорово проявил себя в переговорах с игроками с глазу на глаз. Он отличный парень, исполненный энтузиазма и любви к футболу. Но как стратег он был слабоват – у нас не было плана на игру, и мы не знали, что тренер от нас хочет. Если взять лучшие качества Кевина и Гленна, сборная Англии получила бы отличного тренера. Но для каждого из них по отдельности задача оказалась не по плечу.
При Кевине мы ничему не учились. В тренерском штабе было 7-8 человек, все неплохие ребята, типа Питера Бирдсли, Дерека Фазакерли, Артура Кокса и Леса Рида, но они не учили нас тактике. Доходило до абсурда – во время одной из лекций Леса о будущем сопернике Кевин уснул. Он сидел в первом ряду, и нам было отлично видно, как он начал клевать носом. Когда он проснулся, его ждал взрыв хохота. Сейчас тяжело в это поверить, но тогда это казалось нам смешным.
В последней игре группового этапа против Румынии нам было достаточно ничьей, но мы пропустили первыми. Затем Алан сравнял счет с пенальти, а Майкл вывел нас вперед. Однако мы вновь пропустили, и игра приобрела очень нервный характер. Мы не могли сделать несколько точных передач подряд и окончательно потеряли нити игры. На 89-й минуте Вайорел Молдован прорвался к лицевой линии, и Фил уложил его на газон. Это был не самый лучший отбор мяча, Филу стоило оставаться на ногах. Иоан Ганя реализовал пенальти, и мы вылетели.
Фил сидел в раздевалке абсолютно раздавленный, а я пытался утешить его: «Мы играли дерьмово, Фил, нас бы все равно в скором времени вынесли». Я сыграл так же паршиво, как и все остальные, и в той же степени заслужил критику. Но в Англии обожают искать козла отпущения, поэтому к чувству горечи за свою страну примешивалось желание защитить своего младшего брата. Я помню, что испытал Бекс после чемпионата мира 98 года. С Филом обошлись не так строго, но и ему досталось изрядно. По приезде домой его ждала сожженная футболка на воротах и граффити на стене сада. Думаю, за это надо сказать спасибо прессе – вряд ли в Россендейле кто-то додумался бы до такой глупости. В любом случае, это было слишком.
Я жалел, что не я совершил тот подкат, но кто бы из нас это ни сделал, кричалки про Невиллов обречены были стать на несколько децибелов громче. После Евро-2000 я подшучивал над Филом, что это из-за него нас так не любят, хотя он был вправе утверждать, что все предыдущие годы ответственным за оскорбительные выкрики был я. Играя за «Юнайтед», я всегда считал, что порция критики даже необходима, особенно если ты сам дал тому повод. Я никогда не жаловался даже на самую жесткую критику, и, пока команда выигрывала трофеи, кричалки не задевали ни меня, ни мою семью. Но оскорбления английских фанатов в адрес игроков национальной сборной – это верх идиотизма. Если честно, очень тяжело отстаивать честь своей страны, не чувствуя поддержки болельщиков. А если ты молод, это может серьезно ранить тебя. В нашем случае это началось примерно с 1998 года и продолжалось несколько лет. И подкат Фила, очевидно, не прибавил Невиллам популярности.
Я ожидал, что Кевин продолжит работу в сборной после Евро – он любил свою работу, любил сборную, и ему определенно не хотелось уходить на такой минорной ноте. Но я и предположить не мог, как все сложится. Все закончилось даже хуже, чем я боялся: в первом матче нового отборочного цикла мы уступили Германии. Это была поледняя игра на старом Уэмбли, и мы выступили ужасно. Немцы были не многим лучше – они сыграли отвратительно, но чуть менее отвратительно, чем мы. Кевин выпустил в центр полузащиты Гарета Саутгейта, оставив Инси на скамейке, но разницы я не заметил.
Я был так же плох, как и вся команда. С физикой у меня тоже были проблемы, поэтому я почувствовал облегчение, когда тренер заменил меня в перерыве. Нам нужны были быстрые игроки, а Кирон Дайер, по крайней мере, обладал хорошей скоростью. Мы так и не смогли вернуться в игру, и после матча Кевина в раздевалке ждала атмосфера подавленности и скорби. Я к тому моменту уже принял душ и переоделся, но большинство игроков сидели на скамейках, опустив очи долу. Кевин, по своему обыкновению, начал со слов об игре: «Парни, вы сделали все, что могли, особенно во втором тайме. К самоотдаче у меня никаких претензий». И тут, взяв небольшую паузу, он вылил на нас ушат воды: «В любом случае, я держался до последнего. Я ухожу».
Мы были ошарашены. Я следил за вторым таймом из туннеля, ведущего в подтрибунные помещения, и слышал, как фанаты скандировали «что за фигня!» и оскорбительные кричалки в адрес Кевина, когда он проходил мимо. Давление на него было очевидным, но я не думал, что дойдет до такого. Артур Кокс попытался образумить тренера: «Остынь, Кевин. Тебе надо хорошенько все взвесить». Тони Адамс тоже сказал что-то в этом духе, но Кевин был непреклонен: «Нет, я уже все для себя решил. Спасибо за все, работать с вами было замечательно. Но я сделал все, что мог». К этому моменту раздевалку уже заполонили функционеры сборной – Дэвид Дэвис, Адам Крозьер, пресс-служба. Все они разбились на группки и что-то обсуждали. Похоже, у Футбольной Ассоциации случился очередной кризис.
Вот так и закончился тот печальный день. Без сомнения, это была низшая точка моей карьеры в сборной. В «Юнайтед» все шло замечательно – мы выигрывали трофеи каждый год, показывали великолепную игру и забивали голы пачками. Игра же за несчастную сборную Англии приносила мне лишь горы разочарования. Единственной хорошей новостью того дня было то, что нам не придется больше играть на этой старой отвратной арене.
Я не ждал отставки Кевина, но то, как он повел себя в этой ситуации, вызывало лишь уважение. Не многие способны признаться, что не справились с работой, особенно в прямом эфире. Скорее всего, Кевин был прав – он сделал все, что смог, но этого было мало. Многие на его месте продолжали бы получать зарплату и ждать увольнения. Но у Кевина хватило мужества публично уйти в отставку.
Спустя несколько дней после его ухода нам предстоял выезд в Финляндию, и Футбольной Ассоциации нужно было срочно искать замену. Таким образом на сцене появился Ховард Уилкинсон – это было его второе появление в качество и.о. главного тренера. И в обоих случаях я оказывался вне заявки на матч. Похоже, Ховард полагал, что я сильно переживаю по этому поводу, но, если честно, зная его тренерские методы, я не испытывал жгучего желания играть за его команду. Помню, как в 1999-м, перед игрой с французами, он требовал от нас отрабатывать штрафные удары от центральной линии. Двое центрфорвардов и двое центральных защитников должны были располагаться на линии штрафной, и мяч с силой забрасывался туда. В матче против чемпионов мира этот план можно было смело спустить в унитаз. Честно говоря, я никогда не встречал подобного в «Юнайтед». Стоит только подумать о таких командах, как Испания, Франция, «Реал» и «Барселона» последнего десятилетия, и сразу становится видно, насколько сборная Англии отстала в своем развитии. А Ховард был техническим директором Футбольной Ассоциации.
