Лотар Вельк: «Друг как-то сказал: «В Хаарлеме выступают Deep Purple». И знаете что? Мы тут же сели в машину»
"Рокер", "Драчун", "Длинный". У Лотара Велька, в 80-х выступавшего за "Бохум" и "Дуйсбург", за карьеру собралось множество прозвищ. В интервью журналу "11 Freunde" самый жесткий игрок бундеслиги того времени рассказал о бурном детстве, частых поездках в Голландию и любви к Deep Purple.
Фото: Volker Schramm / 11freunde
— Слушайте, правда, что вы раньше сушили нижнее белье на улице?
— Конечно. Почему нет?
— Многие люди до сих пор уверены, что в 60-е подобное было невозможным (в 1961 году между ФРГ и ГДР установили Берлинскую стену; по данным медиакорпорации BBC, за попытки пересечь границу было расстреляно 1245 человек).
— Глупости. Честно говоря, я не могу представить себе место, где мое детство было бы более счастливым. Мои родители беженцами переехали в Германию из Западной Пруссии. Получили квартиру на Лойсбергштрассе (Шахтерская улица — досл. перевод) в городке Реклингхаузен, что на северной окраине Рурской области, северо-запад земли Северный Рейн - Вестфалия — подобные истории были у многих семей с нашей улицы.
— Выходит, тогда это был типичный шахтерский город?
— Нет, конечно. Но шахтеров действительно было очень и очень много. Впрочем, практически все люди помимо основной работы занимались чем-то еще. Кто-то разводил голубей, а кто-то тратил последние деньги на ипподроме. В общем, взрослые ради своих увлечений частенько оставляли детей дома. И мы этим пользовались. Даже крали морковку с яблоками с садовых участков, расположенных в другом устье реки. Мы быстренько вскакивали на паром и уже через некоторое время продавали краденое у себя на рынке.
— Весело. У вас, наверное, не обходилось без футбольных дуэлей с соседней улицей?
— Конечно. В наше время в каждой семье было три-четыре ребенка. Поэтому мы легко собирали команду. Кто-то говорил: "в четыре часа будут играть Лойсбергштрассе и Нойштрассе". В назначенное время все собирались в указанном месте. Мы играли среди тонн золы и стальных труб. Мяч делали из того, что было под руками. Хотя это никогда не мешало нашей команде побеждать оппонента.
— Вы лишь в 23-и заиграли на профессиональном уровне. Почему так поздно?
— У меня никогда не было цели стать профессиональным футболистом. И, знаете, я даже рад, что еще в юности не стал играть за какой-нибудь "Шальке". Ведь в больших клубах нужно постоянно тренироваться, работать над собой. Мне же по душе было наслаждаться жизнью. Особенно по выходным дням.
— О чем вы говорите?
— В пятницу мы с друзьями уезжали отрываться в Амстердам, а в воскресенье возвращались. Вообще, в Голландии произошло самое значимое событие в моей жизни: я познакомился с творчеством любимой группы. Друг как-то сказал: "В Хаарлеме выступают Deep Purple — мы должны туда съездить". И знаете что? Мы тут же сели в машину.
— Выходит, по молодости вы были хард-рокером?
— Да, это мой мир. Я до сих пор не слушаю поп-музыку. Вопросы вроде "The Beatles или Rolling Stones?" мне можно не задавать. Все равно не отвечу. Лучше спрашивайте о Golden Earring, Led Zeppelin, Ten Years After, их стилях одежды. Может вы слышали о группе Hokuspokus?
— Честно говоря, нет.
— Это одна из старых групп, которую впервые увидел с друзьями в Амстердаме. Знаете, в Голландии мы проехались по всему побережью. Еще побывали в Берлине, Гамбурге… Кажется, мы были везде. Порой из-за нехватки денег останавливались даже в кемпингах. Хотя моя самая большая страсть — поездки автостопом, ради которых я мог пропускать несколько тренировок кряду.
— Что больше всего запомнили из поездок?
— Тогда случалось такое, что до сих пор должно оставаться в тайне. Но в одну из поездок в Гамбурге творилось настоящее сумасшествие. Прилетел самолет вместе с Джоном Кеннеди — тогдашним президентом США. Мы случайно затесались среди политиков и попали в здание, где висели самые крутые люстры, повсюду стоял антиквариат, на стенах висела лепнина. И там творилось такое сумасшествие…
— Расскажите о ваших отношениях с Рольфом Шафсталлем.
— Мне нравились его тренировки. Впрочем, должен сказать, что я от каждого специалиста что-то почерпнул.
— Знаю историю о том, как он вписал вам выговор за распитие виски.
— Ребята из команды всегда пили пиво, а я терпеть его не мог. Потому вечером, после тренировки, я однажды выпил стаканчик виски с колой, чтобы покрепче заснуть. Впрочем, мы с парнями частенько шалили. Однажды, глубокой ночью, я отправил соседа за бутылкой виски и предусмотрительно закрыл дверь. Через некоторое время, когда мы уже выпили по стаканчику, в дверь постучали. "Пароль", — говорю. "Я вам сейчас покажу пароль!" — сказал из-за двери тренер. Мы быстренько выкинули виски в окно и открыли дверь. Уже потом, через несколько лет, я с несколькими ребятами ходил в ресторан, где нас обычно кормили. Мы постоянно заказывали пять бутылок колы. Официант понимал, чего мы хотим, а потому смешивал виски с колой и приносил нам.
— Вы практически всю карьеру провели в "Бохуме". Почему?
— В клубе была особая, семейная атмосфера. Если президент Оттокар Вюст видел, что у человека дрянной характер, то никогда его в команду не приглашал. По-другому и быть не могло. Когда я сейчас смотрю на Кевина-Принса Боатенга, мне становится дурно. Не понимаю, какая атмосфера в "Милане", если в клубе имеется такой развратник. Вот у нас была настоящая команда. И в футбол мы играли недурно. Помню, "Шальке-04" обыграли 6:0, настучали "Гамбургу" 4:0, 3:1 сыграли с баварцами. На "Рурштадионе" мы могли обыграть любого.
— Вас не раздражает кличка "Драчун"?
— Не знаю, почему она ко мне прицепилась. За карьеру я всего дважды дрался на поле. В первый раз с судьей Мартином Кри, во второй — в моем последнем матче в бундеслиге. 70 процентов моих желтых карточек — результат плодотворной работы. Никто не мог сквозь меня подобраться к воротам — ни Магат, ни Руммениге. Только с одним у меня были проблемы.
— Это с кем?
— Вольфрамом Вуттке. Он играл в "Кайзерслаутерне" и постоянно меня проходил. Тогда я сказал ему: "в ответной игре на "Рурштадионе" я тебя сломаю". Как сейчас помню, он весь матч бегал от меня. Весело было.
