2 мин.

Взрыв на макаронной фабрике

Мир меняется у меня на глазах, черное стало верхом, а белое – севером. Позавчерашний спектакль не выходит из головы, а улыбка не сходит с лица.

У нас с Италией сложная история взаимоотношений. В тех финалах, когда я болел за нее, в 94 и 2000, она уступала крайне обидным образом. Баджо на своем хвостике вытягивает не самую сильную команду в финал, где они героически отбиваются от Ромарио, Бебето и компании на протяжении двух часов, чтобы потом смазать три пенальти из пяти. Пора бы, кстати, перестать упрекать Баджо: если бы он и забил, то Пальюке еще нужно было бы брать удар бразильца, только чтобы сравнять счет. В любом случае, без Роберто никакой Италии в том финале бы не было. Так вот. Ну а что было в 2000, я думаю, помнят все. В раздевалке уже готовили шампанское, а тут - Вильторд. И Трезеге.

А когда нам с Италией было не по пути, в 2006 году, она вильнула хвостом, сверкнула татуировками и отправила Зидана, готовившегося встать в один ряд с Марадоной и Пеле, в раздевалку раньше времени. Так что мне с ней не везло.

Я честно собирался болеть за Германию, перед началом Евро я видел в немцах мое избавление от надоевшей Испании. Вот тут-то опять настал черед Италии вмешаться. Их гимн всегда казался мне красивым, но настолько завораживающим – еще никогда. И глядя, как Буффон, закрыв глаза, поет (Мы готовы умереть! Италия позвала!), я понял, что это не просто слова. Сердце не обманешь.

Как я хотел бы стоять завтра рядом с Буффоном и Де Росси, и, обнявшись, выкрикивать не совсем понятные слова в вечернее киевское небо, переполняясь гордостью. Дайте мне помечтать!

Я хотел бы мчаться по Тоскане на Феррари с открытым верхом и Илари Блази рядышком. Альфа Ромео тоже подойдет, впрочем. Отмечать победу вместе с Порошиным, Черданцевым и, конечно же, Нобелем где-нибудь во Флоренции. Бросить свою Веспу у летнего кафе на побережье Адриатики, развалиться за столиком и лениво заказать чашечку-другую, глядя на закатившееся солнце.

А вот чего я не хочу – так это считать, сколько сотен поперечных передач сделает себе Хавиньеста. Пусть Дель Боске сидит с калькулятором и считает, у него голова большая, а я не хочу. Я не математик, я гуманитарий, в конце концов.

Я прошу только об одном – Италия, оставайся собой. Я готов ко всему: к победе, к триумфу, к провалу, к катастрофе, но я не готов увидеть завтра на поле две Испании. Тебя не поймут. Нам хватит и одной.

Ты ведь не подведешь меня на этот раз?