28 мин.

Михаил Мельников: «Однажды я в январе побрился. Обморозил лицо»

580
667
2 k

Фигейда, выборщики

– Матчи Евро-12, которые показались вам откровенны скучными?

– Испания – Хорватия. Совершенно жуткий матч, лучше бы они 2:2 сыграли. Одни не могли, а другие на 0:0 и играли. Еще Португалия – Чехия. Я вообще уснул под него, если честно. Проснулся, когда Португалия забила гол и Стогниенко закричал. Досмотрел до конца и опять лег уже до баскетбола.

– Матч, который понравился больше всего?

– Италия – Испания и Англия – Швеция. Вообще очень жалко шведов, группа им не та досталась. Они и первый матч должны были выигрывать, но так уж получилось.

– Вы болельщик сборной Венгрии. Вам не хватает этой команды на чемпионате Европы?

– Возможно. У них последние годы хорошее поколение подросло, тот же Джуджак, который у нас играет, другие футболисты. К тому же скоро на Евро будет 24 команды, и я вообще не понимаю, как туда можно будет не попасть. Непонятно, что будет за чемпионат, что за отборочный турнир. Тем 16 командам, которые играют сейчас, уже все будет гарантировано, а бороться между собой будут Израиль, Венгрия, Грузия и Латвия. Что делать эти два года сборным Англии и Германии? У них вообще не будет соперников, и борьбу там можно ждать на уровне товарищеских матчей. Шесть, девять, двенадцать очков они могут спокойно потерять. То есть им это вообще не нужно. Это нужно сборным третьего уровня. Да и я очень плохо представляю, как в месяц можно уместить турнир, в котором участвуют 24 команды. Сейчас футболисты и так играют на износ: команды из четвертой группы, начинавшей позже всех, проводят 6 матчей за 21 день, это очень тяжело. А если их будет 7 или 8? На чемпионате мира сейчас играют 32 команды. Он что, стал интереснее? Так что понятно, что это делается в интересах выборщиков.

– За кого вы болеете на этом Евро?

– Изначально – за Польшу и Испанию. В Польше сейчас никакого национального чемпионата нет, потому она и вылетела. Вся надежда на бундеслиговских людей. Они, конечно, были лучшими, но кроме них – вообще никого. Натурализовали Бениша, он турнир провалил. Обраньяк в «Лилле» играет намного лучше. Поляки, пусть они и были хозяевами, сыграли в свою силу. Самый эмоциональный матч был у них против России, два остальных провели похуже. С чехами двадцать минут давили. В первой и последней игре их хватало на двадцать минут. С Россией чуть побольше. Тем не менее, я болел за них, так исторически сложилось. Теперь у меня Испания осталась.

– У Испании есть несколько хороших нападающих, но нет очевидного кандидата на эту позицию. С нынешним Торресом можно выиграть чемпионат Европы?

– Можно, конечно. У него сложная ситуация сейчас, он то играет, то не играет. Причем как в клубе, так и в сборной. Ты еще попробуй выйди на семидесятой минуте и забей. Здесь он сделал все что мог: с Италией вышел, два отличных момента сам себе создал, но не забил, потому что в воротах Буффон. С Ирландией два забил. А в третьем матче там вообще никто не играл, самый страшный матч Испании за последние пять лет. Другое дело, испанцам ведь не всегда нужен Торрес. В 2010-м у Дель Боске играл Вилья, вместо которого чуть поглубже может сыграть Фабрегас. То есть получается вообще без нападающих. Но я считаю, что Торрес в полном порядке. И если под него будет подстроена схема, то он свое дело сделает. Всегда хорошо, когда есть много вариантов игры. У Испании это так.

– У кого не так?

– Португалия всегда играет с одним нападающим, даже когда этот нападающий никакой. Нуну Гомеш, Алмейда, фигейда, сейчас Поштига... Ну вот что он делает? Он просто собирает вокруг себя двух защитников, стягивает их в центр, поэтому у остальных игроков есть определенная свобода. Забьет – хорошо, не забьет – черт с ним! Они все время так играют, сколько я футбол смотрю. 1966 год я не застал, а в восьмидесятых было то же самое.

– У нашей сборной было много вариантов игры?

–– Мне показалось, что у нее вообще не было вариантов – играли как получится. То, что мы не вышли, не является трагедией, потому что матч с Чехией совсем не показателен. В прошлый раз Хиддинк пожертвовал первым матчем в группе. Специально, не специально – можно спорить, но он его отдал. Потом мы выиграли у двух равных себе соперников и вышли в четвертьфинал, будучи на ходу. Этим же занимались чехи на этом чемпионате. Отдали первый матч фавориту: десять минут побегали, не забили, стали курить. Потом берут шесть очков у равных себе. Четвертьфинал для нынешней Чехии – потолок, но из группы они могли выйти только так. Так что никакой эйфории после нашей игры с ними у меня не было. Первая победа как правило ничего не дает. Да и выдающейся игры в том матче я не увидел. Полчаса они бегали быстрее чехов, да. А середину во втором тайме отдали. В обороне, особенно в центре были проблемы. Чешский гол вообще замечательный получился, пять человек одной передачей отрезали. Я даже не уверен, что в первом матче нам стоило играть два тайма в таком высоком темпе. Мы не увидели лучшей игры сборной России, это факт.

– Надо ли наказать футболистов сборной России за провал на Евро-2012? (DANGER ZONE)

– Надо болельщиков наказать. А футболисты как могли, так и сыграли. Мне совершенно не нравятся болельщики сборной России. Понятно, что я сужу по малому об огромной массе, но все же. Кто главные отморозки среди фанатов? Сербы, поляки и русские. Это те люди, которая раз из раза устраивают бойни и провокации, типа того марша в Варшаве.

– Вы верите в светлое будущее сборной России?

– Самая старая команда турнира, придется, так или иначе, обновлять. Я очень слабо слежу за чемпионатом России, мне сложно рассуждать на эту тему. Давайте я скажу, что не вижу людей, которые должны прийти в сборную. Но это не значит, что их нет.

– Что должно произойти, чтобы вас начал интересовать российский футбол? (zverka)

– Я когда-то профессионально очень сильно обжегся на договорных матчах. Я серьезно проводил анализ, рассуждал о чем-то, а ко мне подходили и говорили: «Ты чего, дурак что ли? Они же по три очка расписали». И это был далеко не один случай. Меня это несколько отвратило от просмотра чемпионата России вообще. А теперь у меня много другой работы. Плюс, я хочу смотреть виды спорта, которые у нас в стране показывают очень редко – больше всего люблю регби и хоккей с мячом. А если ты как журналист следишь за чемпионатом России, то ты должен быть очень сильно погружен в тему, должен знать больше любого болельщика, который ходит на дубль и знает все семейные дела футболистов.

Я не то чтобы совсем не слежу. За «Зенитом» слежу. У меня отец ленинградец. Вообще я болел за тбилисское «Динамо», а в Питере – моя вторая команда. «Зенит» с Петржелой мне нравился больше того, что сейчас. Тогда просто веселее было: у меня друг в Питере жил, я останавливался у него и ходил чуть ли не на половину домашних матчей. В Москве тоже ходил, разумеется. А за прошедший год был только на одной игре – ЦСКА – «Зенит» в Химках. Несмотря на победу «Зенита» мне игра очень не понравилась, и я понял, что мало теряю.

– Вы верите, что борьба с договорными матчами будет не только в Турции и Италии, но и у нас?

– С нынешним руководством – нет. Я не представляю в каких формах она начнется и как будет вестись. Вот мы с вами здесь сидим, смотрим футбол. Решили: этот матч договорной. Звоним Фурсенко, он говорит, что примет меры. Какие меры? Чтобы у нас было, как в Италии, нужна заинтересованность не только журналистов. Помните случай с «Крыльями Советов», когда там еще Слуцкий был? Как самарские болельщики реагировали? Они считали, что их команду оболгали, что это заказ, что журналисты работают нечестно. Многим из них лучше, чтобы их команда выигрывала пару-тройку договорных матчей за сезон, зато давала нормальный результат. Никто ничего не знает, они в том числе. Нормальная болельщицкая реакция.

Я помню, когда «Кубань» долго не могла выйти в высшую тогда еще лигу, к нам приехали ребята из Краснодара. Я у них спрашиваю: чем вам не нравится Долматов? Это вообще идеальный вариант для клуба. Команда здорово играет, потерпите. А они отвечают: «Очень хочется выйти, а Долматов не договаривается». Людям хочется, чтобы команда была в высшей лиге. Они готовы идти на договорняки и тому подобное. Я не говорю, что все болельщики такие, у некоторых это наоборот вызывает отторжение. Я вот сказал, что за питерские команды болею. За все, кроме СКА. В 1993 году СКА расписал ничью со «Спартаком», чтобы выйти в плей-офф и отцепить «Крылья Советов». С тех пор команды СКА для меня нет. Боление – это что-то внутреннее, вот у меня просто оборвалось что-то внутри. Даже когда я смотрю «Зенит», за которым не особенно слежу, то у меня как-то сердце екает, я переживаю. А со СКА – нет. Уже двадцать лет прошло, а ничего не меняется.

Блэк-джек, 100 евро

– Андрей Талалаев жаловался: на этом Евро он не увидел ни одного яркого молодого таланта. Вы увидели?

– У чехов Пиларж мне понравился, я только не знаю, насколько он молод. Очень трудно сейчас что-то увидеть на Евро, потому что мы в течение года смотрим столько футбола, что когда объявляется состав на Евро, редко можно найти незнакомую фамилию. Не то, что незнакомую, а даже человека, которого мало кто видел, даже если он играет за «Пльзень». Теперь это не ярмарка талантов, как это было 30 лет назад.

– Вам понравился матч Италия – Испания. Наше интервью выйдет уже после итальянского четвертьфинала, но все же: как вам команда Пранделли?

– Я не понимаю, почему их все так ругают. В том матче я болел за Испанию, сидел и чуть ли не трясся. Их прихватили очень хорошо, контроль мяча никого не интересовал, они ничего не создали. Создавать стали, когда Торрес вышел. А полтора тайма Италия игру держала. Испания сейчас играет точно так же, как и два года назад. Вопрос больше в том, в какой они форме. Голландия ведь тоже играла, как в ЮАР, но два года назад ван Боммел там был лучшим, сейчас он никакой. А на нем строится вся система. Поэтому в ЮАР было второе место, а сейчас ноль очков.

– Многие не сомневаются в очередной победе Испании. Вы из их числа?

– Не знаю, я не люблю прогнозы. Скажу честно, я перед началом чемпионата поставил на Германию за 4, это хороший коэффициент. Если бы я принимал такое пари, то я бы дал меньше.

– Сколько поставили?

– Сто евро. Если немцы выиграют – получу четыреста. Я постоянно играю на ставках. Самая успешная была, когда я поставил на «Галатасарай» в розыгрыше Кубка УЕФА за 16, и эта ставка сыграла. Правда, поставил я тогда всего сто рублей.

– Чаще выигрываете или проигрываете?

– В последнее время перестал считать, раньше вел статистику. Обычно я был в плюсе. Я по натуре игрок, во все играю. Но самый большой выигрыш все-таки сложно назвать. Раньше все это происходило в «Спортлэнде» в «Метелице». Там еще параллельно играешь в казино: смотришь хоккей, дожидаешься перерыва, в перерыве 10-15 минут играешь, скажем, в блэк-джек. Потом утром смотришь: что было, что осталось. Были хорошие выигрыши, чего скрывать. На уровне того, что я мог коллег, человек десять, в ресторан пригласить, например. Хорошие проигрыши тоже были.

– Сколько?

– Квартиру я не проигрывал, сразу скажу. Квартиру проиграл мой коллега. Это была вторая половина девяностых, он поднялся на договорных матчах в России, информацию о которых ему сливали знакомые тренеры. Потом он втянулся, начал играть. Существует система догона, когда ты ловишь победу какой-нибудь команды. Проиграла она в этот раз – ставишь больше. Еще больше, еще больше, еще больше. Одна команда была «Атлетико» Мадрид, а вторая какая-то французская. «Атлетико» так до конца сезона и не выиграл, а ставки были уже миллионные. Потом он отмазывался очень долго. Помню, один раз после поражения тоже был вынужден занимать. Мы с ребятами собрались в отпуск, а денег у меня вообще не осталось. Бывает, что тут скажешь.

– Закрытие казино в Москве – для вас это потеря?

– Смотря как к этому относиться. Игроманы действительно существуют. В этом смысле полезно, что казино закрыли. У меня была такая привычка, в тот же «Спортлэнд» я заезжал часто по дороге с работы. С Останкино на Юго-Западную, это где-то посередине. Сидишь за столом, пьешь кофе, расслабляешься. Немного выиграл, немного проиграл, можно ехать дальше. Когда их закрыли, я вешаться не хотел, но расстроился. Для меня это был вид отдыха. Единственный раз, когда я понял, что игра меня захватывает, я остановился. А сейчас продолжаю играть в казино за границей – в той же Риге или Испании.

– Олег Пирожков на прошлой неделе рассказывал: в казино был два раза и почувствовал не очень хорошую ауру.

– А мне наоборот очень интересно. Но, конечно, в «Спортлэнде» публика была своеобразная. Люди не играть ездили в первую очередь, а трансляции смотреть, и игроки были именно на ставках. Я с ними никогда себя не сравнивал, потому что приезжали люди и ставили, например, 40 тысяч на гол Шевченко за «Челси» с ответом 2,5-3. Ну не прошло, ладно. На следующий матч он еще что-то придумает. У меня гораздо меньше был оборот. И сейчас меньше. У нас и за карточным столом были разговоры о бейсболе и баскетболе в первую очередь.

Крысы, дворник

– Есть ли у Вас любимый комментатор? (ffinoz).

– Юрий Розанов. Но мне интересно всех слушать. У меня же процесс обучения происходит до сих пор – я слушаю всех без исключения и что-то для себя подмечаю. Я ведь случайно стал комментатором, никогда этому не учился.

– Как это вышло?

– У меня было много разных работ. Та строчка в трудовой книжке, где написано, что я работаю на «НТВ плюс», находится уже в разделе «Правительственные награды», потому что все остальное заполнено. В 90-е годы все друзья-гуманитарии – это юрфак, филфак, истфак, журфак – так или иначе, подрабатывали в прессе, потому что тогда газет было больше, чем читателей. И меня то один, то другой постоянно просили что-то писать. Потом правительственная газета «Россиийские вести» взяла меня в штат спортивным обозревателем. Оттуда позвали в «Футбол». Это уже была марка, это уже было серьезно. А на НТВ, когда еще не было «Плюса», нас дергали в спортивную редакцию. С Сашей Шмурновым мы работали Олимпиаду в Лиллехамере в 1994-м, когда у НТВ еще было всего шестичасовое вещание – с 18.00 до полуночи. Не было никаких трансляций, только обзорная передача. И мы делали ее в Москве. Потом уже я им озвучивал обзор Бразилии и остальной Латинской Америки – когда уже начался «Плюс», в 1996-м. Весной 1999-го я пошел в штат. Бурков (Алексей Бурков – тогда директор спортивной редакции НТВ-Плюс – прим. Sports.ru) меня тогда очень выручил.

– То есть?

– Это был разгар дефолта. Мало того, что рубль упал раз в шесть, у нас в «Футболе» (из которого я, кстати, не уходил, даже после того, как начал работать на «Плюсе») сократили зарплату. У меня была маленькая дочка, и это было совсем некстати. Меня до этого на «Плюс» звали несколько раз. Я соглашался сотрудничать, но говорил, что не уйду к ним окончательно, потому что мне нравится работать в «Футболе». И тут, когда я уже сам пришел проситься, было ощущение, что на телевидении люди злопамятные. И никуда меня не возьмут. Но Алексей Иванович сказал: «Мне совершенно без разницы твой «Футбол». Делать будешь это, это и это. Получать будешь столько. А через полгода прибавлю». Мне этого было выше крыши. С тех пор я работаю на «НТВ плюс».

– У вас незаконченное образование. Почему вы ушли из университета?

– Я два года отучился на истфаке, а ушел по идеологическим соображениям. Это был 1982 год, и учить ту просоветсткую историю, которую нам давали, мне совсем не нравилось – как и то, кем я должен был после окончания института стать. Поэтому я бросил и поступил заново уже на физфак. Почему ушел и оттуда? Потому что там уже по-настоящему пахать надо было (улыбается). У меня с первой же сессии хвосты начались. На истфаке ты приходишь три раза за год, читаешь несколько книжек и сдаешь все экзамены. А тут 12 лабораторных, которые нужно сдавать на месте, и все в таком духе. Конечно, я мог бы восстановиться после армии, но уже не стал.

– Где вы служили?

– У меня профессиональный праздник 19 ноября – день артиллерии. Я отмечаю. Понятно, что тогда у меня не было желания идти в армию, но сейчас я не жалею. Хорошая школа. Когда я шел, страшно боялся, и думал только о том, как сохранить здоровье. Но мне повезло: мы служили на Курилах, и служба была такой относительной – зимой мы в основном чистили снег, чтобы просто можно было куда-то выйти, а летом – разгружали продовольствие и оборудование. Учения у нас раза два всего были – в океан стреляли. Все остальное время я читал. Там, кстати, была шикарная библиотека. Когда я приехал, там все было сожжено. Мы даже казарму себе новую сами строили, а изначально жили в ангаре для боевой техники. И офицерские жены, которые ездили на континент, выписывали оттуда книжки и своими силами собрали потрясающую библиотеку почти с нуля – 5-6 тысяч томов за полгода. Так что было что почитать.

– В каком году вы вернулись из армии?

– Так… Вернулся я, когда в финале играли «Динамо» Киев – «Атлетико» Мадрид. Я все запоминаю по матчам, так проще всего. Я только так и могу что-то запомнить.

– Армия подкосила ваше здоровье?

– Климат там был очень тяжелый, и у меня была проблема с ногами. Мне потом делали операцию, сосуды вырезали. Зубы у меня сейчас почти все вставные. Не потому, что их выбили, а просто два годя я их не лечил. А этим надо было заниматься постоянно. Когда я пришел, мне сразу десять штук вырвали. С дедовщиной мне повезло – часть замкнутая, так что ее почти не было.

– Сейчас вы общаетесь с кем-то из тех, с кем служили.

– Уже очень давно ни с кем не встречался, а раньше бывало. Вспомнить, конечно, было что. Самое страшное, кстати, что с нами случалось – это то, как крысы ходили на водопой. Наш остров назывался Итуруп, «Крысиный остров» в переводе с айнского. Крысы были везде – в том же ангаре я дико боялся, что она с потолка на меня упадет и укусит. Но это ладно. Но когда мы увидели, как они идут на водопой, это было что-то. Земли не видно вообще. Как рыбы идут на нерест – я это, кстати, видел, и это ощущения непередаваемые. Мы тогда на икру отлавливали, подошли к реке, а там одна рыба, воды вообще нет. С крысами то же самое. Все крысы острова собираются вместе и толпой бегут к речке. Страх жуткий. Мы все забились на третий этаж нашей новой казармы, кто-то вообще на крышу залез. Смотрели и думали: «Сейчас они в подъезд завернут – и все». А другой случай – это когда мы не спали на протяжении пяти суток.

– Ого.

– Мне это, кстати, помогло. Когда начались ночные трансляции, мне вообще было все равно. Я спокойно мог не спать ночь. А тут – пять. Мы были на разгрузке, на улице очень холодно. Одна бригада работала на танкере, другая на берегу. Мы на корабле грузили баржу, а другие разгружали. Спать на этом танкере было негде – при температуре ноль, конечно, можно было где-то сесть, прислониться и две минуты покемарить, но от холода ты сразу же просыпаешься. Пять суток там отпахали, еле вышли. Потом сказали: «Даем вам выходные. Возвращайтесь, когда оклемаетесь». А я часов 12 проспал, и все – пошел в библиотеку, и все выходные там провел.

– Чем вы занимались после возвращения из армии?

– Кем я только не был. Инженер, заведующий техническим архивом, дворник, маляр, машинист. Иногда просто вагоны разгружал. Писал курсовые на заказ, причем по разным специальностям. У меня приличные были клиенты. Рублей 50 я точно получал за одну работу. Для сравнения: инженерская зарплата была 120 рублей. Я как-то написал своей будущей жене курсовую, когда лежал в больнице со своими сосудами. Она говорит: «Ты все равно ничего не делаешь, так что давай, пиши». Я писал что-то по античной литературе. Потом думаю: «Тут я бесплатно написал, что ж за деньги этим не заниматься?» Так и пошло.

– Работа, о которой вы вспоминаете с ужасом?

– Да нет такой, наверное. Я надолго-то нигде не задерживался. Дворником я еще в школе работал, и это было здорово – вокруг меня всегда крутилось много детей из младших классов, которые оставались на продленку. Недавно тут одна меня узнала. Тридцать лет прошло, а мы на улице столкнулись, и она меня вспомнила! Почему я нигде не задерживался надолго? Я очень ленивый и работать не люблю. На «Плюсе» так надолго задержался, потому что я бы и так делал все это – смотрел матчи. А тут мне еще и деньги за это платят. Что ж отказываться? Хотя я писать люблю даже больше, чем говорить, поэтому даже работая на «Плюсе», всегда пишу в какие-то издания.

– Есть люди, которым тяжело добить текст до объема, есть те, которым тяжело в него уложиться. Вы из каких?

– Когда как. Баланс нелегко соблюдать. Сейчас у меня есть колонка на «Чемпионате», которую я пишу раз в неделю. Иногда мне хочется написать на 3 тысячи знаков, иногда – на 10. Как это все организовать, не понимаю.

Солпадеин, лес

– Вопрос, который мы не можем не задать: почему вы хотите уйти жить в лес?

– (Смеется) Да почему именно в лес? Черданцев, который это рассказывал, пьяный был и ничего не помнил. Разговор вообще не про это шел. Мы говорили про работу, и посыл был такой: если бы у кого-то из нас была достаточная материальная база, стал бы кто-то из нас этим заниматься ради удовольствия? Каждый к своему личному мнению так и не пришел. И я между делом сказал: «Я бы, наверное, все-таки в лес ушел, купил себе домик и спокойно там жил». В процессе разговора я уже решил, что вряд ли без хоккея, баскетбола смогу прожить. А потом уже Черданцев рассказал эту историю, и пошла такая легенда, что я от всех хочу уйти.

– Мы все же зададим вопрос пользователя Sahami: «В каком именно лесу вы живете – в сосновом, например, или еловом?»

– В хвойном. На лиственные у меня аллергия. У меня вообще половину лета аллергия, так что мне лучше в городе находиться. А во вторую куда-нибудь выбираюсь. В лесу… Не помню, когда в лесу был. Сейчас вот поеду в археологическую экспедицию к товарищу – Георгию Олтаржевскому. Мы с ним дружили еще в школьные годы, оба жили на Юго-Западной. Сейчас он начальник экспедиции в Севастополе, к нему приезжают профессора, студенты, школьники. Ну и друзья. Вот я и поеду – и поработать, и отдохнуть.

– В том же интервью, о котором мы говорили выше, Георгий Черданцев рассказывал: после вашего разговора пил много «Солпадеина». Когда в последний раз пили «Солпадеин» вы?

– Ой, я вообще не люблю лекарства. У меня похмелья не бывает. Раза два в жизни всего случалось. Последний раз сильно напивался как раз в тот день. Хотя, может, и позже… Это, кстати, проблема. У комментаторов же нет нормального режима. Я с удовольствием бы выпивал 50 грамм коньяка перед обедом, но каждый день. И для здоровья хорошо, и ничему не мешает. Но так не получается. А получается так, что сейчас чемпионат Европы закончится, и будет какая-нибудь пьянка корпоративная, после которой все выпадут на два дня, как на Новый год было. Вот, кстати, на Новый год я, наверное, в последний раз и напивался. Это обычно организует Василий Уткин и часто – на собственные деньги. После какого-то чемпионата мира он арендовал пароход, и мы ездили по Москве-реке с вечера до утра. Падал ли кто-то за борт? Да мы сами прыгали купаться. Вася любит такие праздники устраивать для друзей и коллег. Иногда бывает, сидишь грустный: денег мало, начальство премии не выделило. Тут приходит Уткин и говорит: «Пароход ждет!» И сразу все хорошо.

– Вы долгое время отказывались покупать мобильный. Почему он у вас все-таки появился?

– Я им только в командировках нормально пользуюсь, а в Москве – по каким-то конкретным случаям. На самом деле удивительно, что вы мне дозвонились и пригласили сюда. Для меня это испытание. Мне Черданцев, который сейчас составляет расписание на чемпионат Европы, сказал: «Как мне тебя искать-то вообще?» Говорю, давай, я буду один раз его включать – вечером, и смотреть эсэмэски. Потом он опять ляжет в стол до следующей командировки. Почему так? Я просто не люблю некоторые вещи. Больше всего – телефон и зонт. Для меня самое страшное в журналистской работе, когда надо кому-то звонить. Мне кажется, что я навязываюсь человеку и очень из-за этого страдаю.

– Чем вы пользуетесь хоть иногда, помимо телефона? Плеер, например, есть?

– Есть, но я с ним тоже по улицам не хожу. Слушаю в основном XVIII-XIX век: Бетховен, Шопен, Лист, Шуман. Из современных – только джаз.

– Последний раз, когда вы ходили на концерт?

– Кроме консерваторий и зала Чайковского никуда не хожу. Недавно вот только заглядывал в Гнесинку – играли выпускники, было несколько очень милых концертов. Они в подавляющем большинстве бесплатные, и проходят днем – в 3-4 часа. У меня в это время как раз утро.

– Михаил, на каком матче прошлого вы бы хотели побывать живьем и ощутить атмосферу, царящую тогда? (AreYouReady).

– Бразилия – Уругвай, 50-й год. Я даже не знаю, есть ли полная запись этой игры. Только моменты видел. Я болею за Уругвай в числе прочих, а это, по-моему, самая великая победа в истории чемпионатов мира. Вы помните, чтобы команда – однозначный фаворит, которая играет дома, на самом большом в мире стадионе и которой нужна ничья, проигрывала бы стране, чье население вполне можно уместить на этом самом стадионе? Я – нет. Поэтому посмотреть хочу именно этот матч.

– Читатели интересуются: как началась ваша любовь к «Манчестер Юнайтед» и «Динамо Тбилиси»?

– Из-за аллергии родители в школьные годы вывозили меня из Москвы. И вывозили в основном на черноморское побережье Кавказа. В том санатории, где мы жили, были в основном грузины. И по телевизору они смотрели, в первую очередь, «Динамо». Я тогда как раз формировался как болельщик. По отцу болел за ЦСКА и «Зенит», а там начал и за Тбилиси. Мне же 12 лет было, когда они чемпионами стали. Помню, что чемпионский сезон 78-го я еще не очень болел, а осенью 79-го, когда они выиграли у «Ливерпуля», уже страшно фанател. В советское время я вообще за все грузинские команды болел – Кутаиси, Гори, Ланчхути… Брал даже отпуск специально на 24 дня в инженерные времена и ехал на матчи. У меня календарик был девятой зоны второй лиги, первой и высшей. Все города, где можно было сходить на футбол, объезжал.

А за «Манчестер» начал болеть то ли в 86-м, то ли в 87-м. Была драка в матче с «Арсеналом», после которой с «Арсенала» сняли одно очко, а с «Юнайтед» – два. Мне показалось это несправедливым. Я уже тогда понял, что буду болеть за «Манчестер» как минимум между этими двумя. А когда начал что-то читать, узнавать про премьер-лигу, начал по-настоящему болеть. Во-первых, там играли несколько шотландцев. Во-вторых, как болельщик Шотландии, я болею за север Англии против юга (улыбается). К тому моменту, когда я увидел первый матч чемпионата Англии, я уже болел за «Юнайтед».

– Какое-то время назад случилось невиданное: вы зарегистрировались на Фэйсбуке. Как это вышло?

– Я искал одну свою подругу из Швеции. Для этого я завел аккаунт, а потом выяснилось, что шведы больше используют какую-то другую сеть – вроде MySpace. Получилось еще так: у моей последней жены произошло что-то с аккаунтом, и она говорит: «Познакомься со мной еще раз». Я говорю, мол, давай сама, я не хочу. Она зашла, что-то писала там некоторое время. Но сейчас с Фэйсбуком покончено. Потому недавно был зарегистрирован ник IloveMunchen, в котором были фотографии авиакатастрофы 58-го года. Это сделали болельщики «Лидса» или еще кого-то. Но когда наш клуб – «Юнайтед» – обратился в Фэйсбук с просьбой удалить этот аккаунт, там сказали: «Здесь нет ничего оскорбительного, пусть остается». После этого некоторые болельщики «Манчестера» с Фэйсбука ушли – в том числе, и я.

– На форуме «Плюса» вас тоже нет?

– Я даже не знаю, как туда заходить. Мнения болельщиков читаю только в комментариях под текстами в интернете. Мне хотелось понять, какая публика читает мои статьи. За два-три месяца понял, чего от меня хотят. Но сам я никогда не буду писать комментарии – мне просто лень.

– Михаил, для какой аудитории Вы комментируете? (KUZMICH)

– Я очень плохой шоумен, а это обязательное качество для комментатора. Поэтому я понимаю, что не могу многим нравиться. Но надеюсь, что кто-то меня все же слушает.

Водка, борода

- Говорят, что раз в год вы сбриваете бороду, коротко стрижетесь, и вас никто не может узнать. Это правда?

– Да, но теперь уже раз в два года, потому что я постарел, и волосы медленно растут. Так это обычное дело – летом жарко, зимой холодно. Поэтому зимой нужны длинные волосы и борода. Я однажды в январе побрился, пари какое-то проиграл, и лицо обморозил. Потому что щеки-то к теплу привыкли. А летом, наоборот, удобно без всего этого.

- За окном конец июня, но вид у вас все еще зимний.

– А в этом году еще не было жары. Я вообще бриться очень не люблю. Собственно, я ничего не люблю из таких рутинных дел, если честно. Чем еще для меня привлекательна работа на «НТВ плюс» – нет какого-то строгого режима. Я готов, если надо, месяц отпахать день и ночь, а потом, условно говоря, неделю гулять. Но каждый день много лет подряд приходить, например, с восьми до шести – я категорически против такого.

- То есть вы противник любого режима, особенно тоталитарного?

– А вот и нет. Применительно к России я вообще монархист. Потому что человек, который страной управляет, должен знать, что он оставит ее своим детям и внукам в нормальном состоянии. И только это может заставить его делать это хорошо.

- Вас постоянно видят за чтением сайтов на самых разных, в том числе экзотических языках. Сколькими языками вы владеете?

– К сожалению, в совершенстве ни одним. Я за многие брался, но в силу своей лени ни один не доучил. По-английски я разговариваю – могу интервью взять, особенно если на спортивную тему. Испанский понимаю хорошо, а сам говорю слабо. Немецкий в школе учил, почти не помню, хотя в «Футболе» доводилось переводить какие-то материалы. Остальные – так, по мелочи. А получить какую-то информацию на других языках несложно. Если вы знаете испанский, например, можно прочитать текст на итальянском, португальском, французском, румынском и так далее. При условии, опять же, знания терминологии, в моем случае спортивной.

- Как и многие другие гости, вы приехали к на метро. У вас нет автомобиля?

– Нет, но, по-моему, в Москве он не нужен. Хотя меня дальние расстояния преследуют лет с двадцати с небольшим. С тех пор, как ушел из университета, любая работа – это минимум час езды на общественном транспорте. С девушкой познакомишься – либо Новогиреево, либо Зеленоград. И это время в транспорте я стараюсь проводить с пользой. Например, всю периодику читаю в метро. А если бы я стоял в пробке, это было бы затруднительно. Будь у меня дача или загородный дом, тогда другое дело. А в пределах Москвы перемещаться на машине себе дороже.

- В метро вас узнают?

– Бывает. Скажем, когда «Спартак» с «Челси» играл, подошли люди на Спортивной. Спрашивают: «Чего на футболе не были?» Но доброжелательно все. Так что где-то раз в четыре месяца кто-то узнает.

- Вы можете назвать себя состоятельным человеком?

– Нет, конечно. Просто я себе практически ничего не покупаю, кроме газет и сигарет. Ну, я вот давно хочу съездить на Кубу. Долгое время из-за работы не получалось, а однажды работа позволяла, но были как раз материальные затруднения. И я понял, что именно сейчас позволить себе этого не могу. Отложил на будущее.

- Самая экзотическая страна, в которой вы были?

– Россия. Я думаю, что с Курилами вряд ли что сравнится. Тем более что в западном полушарии я не был вообще. По сравнению с коллегами я не очень много путешествую. Например, с Сашей Шмурновым, который в Москве бывает проездом. Он, кстати, мне подарил в этом году на день рождения поездку во Францию, в которой я до этого не бывал. Причем, мы ехали в Париж через Венецию, где провели один день, обратно – через Амстердам, где тоже провели один день. А из Парижа мы еще рванули на юг, посмотреть матч «Монпелье», за который я тоже болею, с «Сент-Этьеном». Колоссальное удовольствие получил.

- В Европе есть место, где не ступала нога Шмурнова?

– Думаю, что такого и в Южной Америке нет. Потому что он с 1995 года ездит на Кубок Америки и еще просто так время от времени. Надеюсь, он когда-нибудь напишет книгу о Южной Америке, у него это давняя мечта.

- Та поездка во Францию – самый крутой подарок за всю историю ваших дней рождения?

– (пауза) Ну, однажды мне подарили талоны на водку. А с тех пор, наверное, да.

Фото: Мария Барихина

Поле бритвы. Лучшие бороды Евро-2012

Олег Пирожков: «Адвокат – очень русский человек»

Роман Березовский: «Сборную Армении как-то тренировал журналист из Аргентины»