Смерть гения.
«…предоставь мертвым погребать своих мертвецов.» Иисус Христос.
Когда нечего сказать самому, можно просто слушать других. Слушать о том, о чем ты знаешь сам, просто не хочешь говорить. Слушать и думать, зачем нужны эти разговоры?
В нашей стране, а может не только в нашей, принято говорить о мертвых хорошо, а если хорошего сказать нечего, то тогда лучше просто молчать. Таковы правила. Такие традиции.
Но как не говорить плохо о подонках, убийцах, и вообще преступниках? Как быть с ними?
Молчать.
Правила придуманы, чтобы их нарушать.
Но это риторический вопрос, как быть, если молчать невозможно?
Вчера ночью, приблизительно в 00.45 по московскому времени, умерла неожиданно для всех, самая «живая» в своей новейшей истории, сборная России по футболу. Случилось это на чужбине. Так уж повелось в нашей стране, с двадцатых годов двадцатого века, все самое прекрасное, великое и грандиозное умирало не на своей земле. Умирает, по сей день.
В этом есть нечто символичное. Родиться прекрасным в ужасном, и затем умереть в прекрасном ненавистном, тоскуя всю жизнь по тому самому ужасному.
Сборная России по футболу, явилась светом для многих на этом чемпионате. Это было подобно озарению, просветлению.
Новый поэт, стихи которого читают с восторгом и придыханием.
Музыкант, и его песни, поющиеся от мало до велико и растаскивающиеся построчно на цитаты.
Писатель, дающий пищу для размышления.
Одним словом- гений.
Как учит нас история, гении долго, как правило, не живут, а если и живут, то умирают не гениями, а их тенью.
Стремясь как можно скорее, запечатлеть свое имя в истории, многие гении сами приближают свою кончину, сознавая зыбкость величия, славы и ее скорое угасание.
Сборная России стала для всех гением.
Придя на поле со своим словом, стилем, она загорелась так ярко, что ослепила тех, кто жаждал этого света, кто его так долго и мучительно искал.
Ей заопладировали. Ей закричали- браво!
Ошеломленная собственным величием, она одурела.
Она пустилась во все тяжкие. Наивно полагая, что талант не требует огранки, мастерство не требует оттачивания, в порыве самолюбия, в ней родилась гордость.
У нее множество поклонников, готовых ради нее на все. Они поют ей дифирамбы, ласкают лестью слух.
И вот, такая живая, такая гениальная, вдохновенная сборная Россия, пришла второй раз на поле.
Миллионы затаили дыхания. Ожидался фурор.
Но к удивлению многих, его не произошло. Гений предстал не готовым. Его слово, действо не поразило, не повергло в эйфорию.
Миллионы списали это на обыкновенную простуду.
На простую меланхолию, у гениев она часто случается, они так не постоянны.
Миллионы задумчиво разошлись. Гений улыбался, пытаясь показать, что он в порядке, просто самое главное впереди, время его триумфа совсем близко, но оно еще не пришло. Окончательная победа ожидалась со дня на день.
Гению поверили. Гения продолжили обожать.
Людей всегда легко обмануть.
Но что может быть страшнее самообмана?
Это новый риторический вопрос.
Гений не знал на него ответа, потому что он им не задался. Пытаясь отыскать ответ, почему не получилось так, как он задумал, внутри себя, гений пришел к выводу, что он просто перенервничал, он слишком открыт, для глаз любопытных и обожающих.
Закрывшись от всех в своей комнате, гений продолжил смаковать свою славу.
Он снова не нашел нужным исправлять ошибки. Он их и не искал.
Уверенный в своей неповторимости и непобедимости, гений в третий раз вышел на поле.
Трибуны в едином порыве, кричали- велик, славен.
До кончины оставалось несколько часов.
Почувствовав легкое недомогание, гений попытался его поддавить. Он сделал усилие, и ему показалось, что недомогание прошло. Он заулыбался. Трибуны не смолкали.
Идя к своему триумфу, гений забыл, что выкладываться надо до конца, предоставлять судьбе все свои козыри и возможности, чтобы она тебя полюбила и избрала своим фаворитом. Но гордый гений, убежденный в своей непогрешимости пренебрег этим.
Он получил выстрел в сердце.
Ужас пронзил его разум…
Впервые к нему в голову закралась мысль, а что если я…
Он поспешил отогнать ее.
Обескураженный, он выпросил себе передышку, ему ее дали.
Тысячи все еще кричали, но не так громко. Они почувствовали не ладное, что то не так, гений побелел, быть может так и надо, а?
Пока озадаченные трибуны, ожидали выхода гения, он сам, истерически ходил по комнате, истекая кровью, пытаясь найти средство способное остановить кровотечение и боль. Ему вновь показалось, что он его нашел.
Надев маску спокойствия, гений вышел на поле.
Он начал творить, но с каждым новым движением, с каждой уходящий в небытие минутой, гению верили все меньше.
И в титанических муках, испытывая невыносимую боль, гений наконец то понял, что это конец. Что он, такой живой и непобедимый, стал жертвой собственной гордости и самолюбия.
В своей предсмертной агонии, гений осознал, что он смертен, что он угасает.
Трибуны безмолвствовали. Они не верили, что живой умирает, а мертвый воскресает. Пророчества сбывались на глазах.
Миллионы увидели, как живой становиться мертвым, а мертвый живым.
Живую Россию, победила мертвая Греция.
В нее никто не верил, ее давно отправили в царство мертвых, к бессменному царю Аиду.
Но мертвый воспротивился смерти и из последних сил вцепился в мир живых, и судьба избрала его.
Свет погас. Наступила полная тишина.
Гений пал. Он ушел в историю как и прочие гении, жившие до него. Он уступил свое место революционеру, бунтарю, который навязал миру свои правила.
Побеждает, тот кто хочет, а не тот, кто может должен.
Гения похоронили его обожатели, его льстецы.
Похоронили вместе с собой, ибо они отказались признавать себя живыми, без гения.
Мертвые похоронили мертвого.
На его могиле будут плакать и плясать, плеваться и восхищаться, презирать и сожалеть, на его могиле не будет одиноко, потому что он гений, а гений бывают одинокими только при жизни, но не после смерти.
Гений мертв.
Толпа снова просит света…
Ей нужно зрелище.
Ей нужен хлеб.
Новая толпа, требует нового гения.
Чего просит?...
Ты зачем вообще это написал?