8 мин.

Правила жизни Марии Шараповой

40

Фото: Fotobank/Getty Images/Sindy Thomas – Pool

Я не новая кто-то. Я первая Мария Шарапова.

Я не слежу за другими игроками, за турнирами, где они играют. У меня свое расписания, и я делаю свои дела. Я никогда не думаю, что хочу играть как кто-то. Мне просто нравится быть собой.

Лучше всего у меня получается бороться. Я от этого получаю удовольствие.

Чтобы хорошо выступать, мне нужно чувствовать себя в безопасности.

Мне никому ничего не нужно доказывать. Никто не ожидал, что в 17 я выиграю «Уимблдон», а в 18 стану первой ракеткой.

Выиграть «Уимблдон» нельзя на халяву, но я думаю, что в 17 лет не была готова к этому ни физически, ни психологически. И все же во мне был какой-то мощный стержень, и я не позволяла ничему сбить себя с толку. Я почти не замечала внешнего мира. Иногда я вспоминаю, о чем я думала в тех прекрасных матчах. Я была на автопилоте, мне помогала уверенность. И иногда я вспоминаю сложные дни, когда у меня путались мысли, когда я не очень хорошо себя чувствовала, но все равно побеждала. Я думаю о том, как сумела повернуть ход ситуации.

Ребят, я понимаю, что вы журналисты, что это ваша работа, но просто уберите свои блокноты, ручки, уберите свои крикомеры, забудьте про полицию моды, оставьте это все и посмотрите матч с точки зрения болельщика. Забудьте про все и просто посмотрите теннис, посмотрите, как мы обе сегодня играли. Мне кажется, это о многом говорит.

Когда я вижу моих сверстников, которые сидят в своих Range Rover’ах, я знаю, что на свой я заработала сама, и я чувствую удовлетворение. Иногда ощущаешь эти косые взгляды, когда кто-то смотрит на тебя и думает: «Этой испорченной кукле папа, наверное, купил Range Rover». А я думаю: «Нет, дорогой! Я купила его сама».

Что за записку я достала во время матча? Конечно, список покупок. Я тут вообще-то в теннис играю. Наверное, нетрудно догадаться, что там были пометки о матче.

Пресс-конференция в ООН, наверное, была одной из самых стрессовых ситуаций в моей карьере. Я непрерывно обливалась холодным потом! Скажем так, это было не обычное как-ваш-удар-справа-сегодня? Один журналист спросил меня что-то вроде – со всей бедностью и войнами, которые идут в мире, какие изменения мы, люди, должны предпринять? К чему бы Вам хотелось, чтобы пришло человечество со временем? Неожиданно для себя я была уже не прочь поговорить о своем ударе справа.

WTA, АТР, ITF и весь теннисный мир должны объединиться, потому что, как мне кажется, все они пытаются делать свои дела. Но чтобы развивать теннис, им нужно работать вместе.

Проигрывать грустно. Я продолжу работать.

Я не просто так уехала от мамы в 7 лет. Я не напрасно в 9 лет проводила по 6 часов тренируясь под солнцем Флориды. Я не зря после тренировок проводила часы на задних кортах с отцом, пытаясь понять, как мне лучше играть – правой рукой или левой. Я не зря 3 года спала в маленьких комнатках и ела кашу из пакетиков, играя на турнирах ITF в самом захолустье. И, конечно, я не зря сидела за кухонным столом после обеда, доводя до совершенства сочинения по русскому и примеры по математике прежде, чем они встретятся с моей мамой. Все это помогло мне закалить характер и приобрести самое ценное качество – способность не сломаться. Не важно, сколько еще побед и поражений будет в моей карьере, я всегда буду знать, что привело меня на вершину… и это тяжелая работа.

В спорте нужно быть готовым к тому, что ты кому-то не нравишься. Нельзя быть теннисисткой и Матерью Терезой одновременно и делать всех счастливыми.

Надеюсь, через несколько лет никто не будет обсуждать мои крики или внешний вид, а обо мне будут говорить как о великой теннисистке. О Монике Селеш тоже сначала говорили как о большой крикунье, но кого сейчас волнуют ее крики? Когда она выходит на корт, все знают, что она великая.

Понимаете, нельзя купить титул турнира «Большого шлема». Нельзя. В мире много людей, у которых есть миллиарды долларов, но эти деньги не помогут им купить титул US Open, как бы они этого ни хотели. Все, что они могут сделать, – это купить себе хороших ракеток, нанять лучших тренеров и работать до посинения.

Когда приезжаешь на турнир, нельзя ни о чем волноваться и ни о чем сожалеть. Надо верить в себя.

У меня русская кровь, дома я говорю по-русски и вообще считаю себя россиянкой, а не американкой. Хотя, когда приезжаю в Россию, бывает немного непривычно.

Стали ли россияне больше гордиться собой? Да куда уж больше. Мы всегда гордились собой. В этом никогда не было недостатка.

Я очень горжусь тем, где я родилась. Очень забавно бывает слышать, как, когда меня представляют на корте, говорят не «родилась в России», а «родилась в Нягани, Сибирь». И каждый раз зрители хором делают: «Вау!» То есть для них это новость, их это удивляет, и я в такие моменты чувствую гордость, причем бóльшую, чем когда объявляют, что я выигрывала «Большие шлемы» и была №1.

Я могу ходить в L’Avenue хоть каждый день, заказывать улитки и мелкие ягоды клубники, которые у них там на десерт, поправиться килограммов на десять. Но это ничего. Тут все ходят пешком или ездят на велосипедах. Так что, глядишь, и обошлось бы.

Я люблю танцевать, и мне это нравится еще больше, когда инструктор суперкрасавчик. Помню, мне пришлось целый час наблюдать, как он танцует. В конце занятия он сказал всем походить по залу, пока пульс не успокоится… Я ответила, что мой пульс успокоится, только если он выйдет.

Папа не умеет писать сообщения. С ним это бесполезно. Половина слов по-русски, вторая – по-английски, ничего не понять. Так что я просто прошу его позвонить мне. И пытаться поговорить с ним по скайпу – это тоже кошмар, он даже не знает, как ответить. Это ужасно. Но я все же разговариваю с ним каждый день. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что моя собака еще жива.

Я такая избалованная. Но у меня лучшая мама – ох, если бы я была хоть капельку, как она. Мне очень повезло. Она оказывает такое хорошее воздействие на меня, она очень спокойная. Конечно, ей важно, как идут мои теннисные дела, но ее взгляд на жизнь вообще, ее присутствие мне очень важны... Мы говорит обо всем – о делах, жизни, друзьях.

Мне порой бывает скучно. И если мне, допустим, стало скучно, а я в это время сижу ем пасту в ресторане, то я не хочу, чтобы весь мир узнал, что я в ресторане ем пасту.

Думаю, что на Олимпиаде самое главное для меня – это одиночка, все-таки я всю свою карьеру концентрируюсь именно на личных выступлениях.

Россия – спортивная держава, и Олимпиада для моей страны очень важна. Вообще-то я раньше мечтала заниматься художественной гимнастикой и выступить на Играх.

Не могу вспомнить, когда последний раз смотрела свой матч полностью. Конечно, это не очень хорошо, и моего тренера это расстраивает. Он был бы рад, если бы я сидела, смотрела матчи, делали какие-то выводы. Но мне хватает терпения только на 10-15 минут. Конечно, приятно смотреть свои победы, смотреть, как я тогда играла, но на самом деле я не очень люблю оглядываться назад. Все это ждет меня, когда я уйду на пенсию.

Я смотрела королевскую свадьбу, и мне она показалась такой грандиозной – миллионы людей по всему миру смотрели на этих двух людей. А еще мне понравилось платье Кейт. Но я смотрела не для того, чтобы подсмотреть что-то для своей свадьбы. У нас все будет намного скромнее – и «скромнее» тут главное слово.

В 188 сантиметрах довольно много костей, да.

Вы ж догадываетесь, что бегать туда-сюда и проводить розыгрыши по 10–20 мячей – это вообще не мое.

Конец света? Вам обязательно задавать такие нелепые вопросы? А есть какие-то подтверждения? Календарь майя? Это какая-то ерунда.

Смеяться полезнее для здоровья, чем плакать.

Я никогда не думаю о поражении, какой бы счет ни был: 1:4 или 0:5. Как бы плохо я ни играла, у меня в принципе нет такого настроя. Так думать нельзя.

Обычно в 22:30 я уже под одеялом, в 11 утра встаю. По-моему, после полуночи я и не смотрю ничего. Но когда ты выходишь на корт, играешь матч, то не думаешь, что уже поздно, и который час, – просто хочешь поскорее выиграть.

Я не чувствую потребности идти на светское мероприятие с красной ковровой дорожкой, чтобы быть на виду, и не считаю, что моя карьера зависит от людей, которые могут поместить или не поместить меня на обложку журнала.

Потрясающе снова стать первой ракеткой мира. Ну, то есть это произойдет в понедельник, но все равно очень приятно знать, что я этого добилась. Ведь несколько лет назад я не знала не только, окажусь ли на вершине и в финале «Ролан Гаррос», но и вообще – смогу ли играть на профессиональном уровне.

Составлять со мной планы на игру – как об стенку горох. Наверное, это единственная вещь, которая моего тренера во мне бесит. Что бы мы ни обсуждали перед матчем, я выхожу и играю по-своему. После матча он мне говорит: «Что, серьезно? И зачем я тебе нужен?» Но я извинилась перед ним заранее, еще когда нанимала его, так что он в порядке.

По моим ощущениям, если я выполняю все, что запланировала, я выигрываю матч.

Я играю в теннис с четырех лет. Я жизнь посвятила этому спорту. Мне всегда это нравилось, но, только когда я на какое-то время лишилась возможности заниматься им – только тогда я поняла, насколько сильно я его люблю, и как мне повезло.

Нет ничего лучше того чувства, которое испытываешь, приветствуя зрителей после победы. Нет ничего лучше того чувства, которое испытываешь, когда выходишь на корт, и объявляют твое имя, и знаешь, что впереди работа. Всего этого мне очень не хватало, когда я не играла – начиная с того, как за час до матча одеваешься в раздевалке, потом за 15 минут выходишь на разминку, где разогреваешься и заводишь себя, и заканчивая моментом, когда, наконец, появляешься перед 20 тысячами зрителей.