Последнее лето детства
Червень, батько. Набитые подгулявшими любителями футбола, любительских сосисок и курочки, завернутой в фольгу, плацкартные вагоны "СССР - Украина" ждут стартового гудка. Скажи нет украинскому асфальту, которого нет. Только железо, только рабкор. Укрзалізниця перепрофилируется в передвижную гостиничную сеть. Бабушки на перронах торгуют пирожками, мороженым и билетами на ван Перси. Нацсборная Германии завезет два глотка свободы в осажденный Львов.
Червец, пани. В осаде и правое крыло редакции газеты "Прессбол". Бяло-чэрвоны консульский отдел штурмуют еврофилы-западники. Вчера визы были большие, но по пять, сегодня маленькие, по три. Шенген в паспорте, дизелек в "Пассате", знакомая курва на погранпереходе "Домачево". Бульбаши-эстеты бегут от приевшегося хлеба и обрыдших зрелищ. Кратчайшим шляхом до Варшавы. Польша, Греция, Россия. Пир футбола сойдет под пиво. Не понравится - зато вернешь НДС.
Липень, сэр. Олимпийская сборная Беларуси тайком от главкома, собирается поиграть в футбол перед отбоем. Урывает драгоценные минуты сна. С потом сошла усталость от пахоты под кондратьевским хлыстом. Протянулись нарезанным апельсиновой коркой гумавым дыскам пара таймов спарринг-дыр-дыра. Отработаны киксы, пасы в недодачу, нарушения численного состава. Наиграны разрывы в линиях. Заученно задерган Гутор. И только в темноте, когда ребята перестают темнить, Юрченко стягивает силиконовое пузо.
Жнивень, Жора. Жорина "олимпийка" оказалась не готова к турниру. Так и провисела под галстуком на спинке стула с тремя ножками. Четвертая ножка пошла на воспитательные цели. Поля русско-английского матерного разговорника исписались важной информацией для последующего анализа. Глеба, Корниленко и Родионова отлучили от православной церкви. Вернувшихся из Лондона повезли чествовать на линию Сталина. При воссоздании расстрела холостыми герои, все как один, отвернулись от зрителей к реющему над грязевым фонтаном флагу.
Из задниц в зеленых трусах торчали бронзовые медали.
