Как после 14 лет в коляске работать в «Зените» и путешествовать по миру
Любовь Курчавова – с историей Алины Новожиловой.
В каждом футбольном клубе есть незаметные сотрудники, без которых болельщики потеряли бы что-то важное.
Алина Новожилова – точно из таких. У нее довольно длинная должность – специалист по работе с маломобильными группами населения. Но очень важная роль – без нее людям с инвалидностью на стадионе было бы не так комфортно, как сейчас.
Мы поговорили с Алиной, чтобы узнать ее историю.
Знакомимся
– Мое первое образование – менеджер государственного муниципального управления, то есть какой-то чиновник. Закончила институт, получила диплом, уехала в отпуск, чтобы потом уже работать по профессии. Но так и не поработала. Уже на коляске получила второе высшее – юридическое. Оно хорошо помогает в жизни сейчас.
У меня случилось кровоизлияние в спинной мозг – прямо в день возвращения из отпуска отнялись ноги. Сначала говорили, что все должно восстановиться. Пришел врач: «Год-два выкинешь из жизни». То есть потрачу на реабилитацию. Тогда у меня случилась лютая истерика. Думала: «Как это?»
Сначала я, наверное, не осознавала, что произошло.
Ровно через месяц у меня зашевелился палец на ноге. Казалось, все наладится, надо только позаниматься. А потом по медицинским показаниям мне запретили реабилитацию. И вот уже все затянулось как-то. В какой-то момент поняла, что трачу, условно, месяц, а прогресс – минимальный. Во время занятий нельзя забывать, зачем я все это делаю. Ходьба нужна, чтобы жить, но не нужно тратить годы жизни, чтобы ходить.
В коляске я уже четырнадцать лет. Депрессивного периода не было. Грустила, наверное, но сейчас – уже нет. Все друзья остались рядом, постоянно поддерживали. Год жила с родителями: это период, когда ты физически крепнешь, учишься все по-новому делать. Ориентироваться было не на кого: вконтакте была одна группа [для людей с инвалидностью], которая не особо мотивировала – там общались те, кто сидели дома.
У Алины 67 выездов за «Зенит»: как клуб появился в ее жизни?
– За «Зенит» я болею с 2012-го – старший брат подруги ходил на футбол и позвал нас. Мы сразу попали на [фанатский] 13-й сектор. Футбол смотрела и до этого: по ночам на даче иногда показывали матчи, мне нравилось. Потом появились знакомые на стадионе: у нас была большая компания, понравилась атмосфера, сама игра. Спустя время в «Зенит» влюбились и мама, и бабушка, и все остальные. Папа и до этого смотрел матчи, но не было такого, что он прививал мне любовь к футболу.
Не на коляске я была на одном выезде «Зенита» – против «Москвы» на стадионе Стрельцова. Сейчас это вызывает странные чувства: игра с клубом, которого не существует, на стадионе, которого тоже уже нет. Просто хотелось на первый выезд. А еще до этого я не была в Москве. Поехала, одна сходила на матч, а потом уже долго не была на футболе. Затем – долгий период, когда очень хотелось на выезда [на коляске], но не было понимания как.
Раньше вообще не было информации о доступе на стадион для людей с инвалидностью. Помню, была в Москве, а в те же дни шел матч «Локомотива» с «Зенитом». Но я так и не нашла способ попасть на стадион. На «Петровском» было легче, потому что у меня был друг на коляске – все рассказал. Места у бровки, санузел, парковка. Приезжала на личном автомобиле – со знакомыми или папой. Потом поставила ручное управление, стала ездить сама – и все сильно упростилось. В начале 2010-х все это вообще было не особо развито – ни информации о том, как влиться в общество, ни групп и блогов в соцсетях, которых сейчас куча. С тех пор общество немного изменилось – не только футбольное.
Впервые я серьезно занялась доступом людей с инвалидностью на стадион в 2016-м – на Суперкубке на стадионе «Локомотива». Приехала с реабилитации в Испании и уже была на опыте: думала, что мне нужно заниматься этим в России. Написала в «Зенит», что хочу попасть на матч. Меня переадресовали: тогда доступ обеспечивала РПЛ. Всех удивляло, что человек с инвалидностью хочет поехать в другой город на матч с условным «Спартаком». Сейчас все проще: клубы на связи, и каждый болельщик просто обращается в тот, за который болеет. А мы уже договариваемся о билетах.
Сейчас на выездные матчи я езжу не по работе, а сама – просто посмотреть футбол. Дома [на домашнем стадионе] не получается: не могу расслабиться, контролирую все вокруг. У меня много друзей в разных городах – встречи с ними совмещаю с выездами, которых сейчас у меня 67.
Спорт был в жизни Алины и до «Зенита»: открытие Паралимпиады, волонтерство на ЧМ-2018 и Евро-2020
– Через какое-то время я пошла играть в баскетбол [на колясках], но не сложилось – врач не допустил до тренировок. Еще прошла в Европе реабилитацию, на которой помимо физического восстановления учат жить в коляске, быту.
А потом поучаствовала в открытии сочинской Паралимпиады. Просто перед сном листала ленту и увидела пост про отбор участников на церемонию. Записалась. Прошла отбор и на три недели уехала в Сочи: там мы практически каждый день репетировали. Звали и на закрытие, но я отказалась – нужно было работать.
В Сочи я увидела волонтеров на колясках и подумала, что можно попробовать. Подала заявку на Кубок Конфедераций. Это было очень-очень волнительно, хотелось попасть туда: я всегда встречаю хороших людей, которые мне помогают, поэтому считаю, что тоже должна делать что-то хорошее безвозмездно. Во время ЧМ-2018 я уже работала в «Зените» – специально брала отпуск, чтобы поволонтерить. Коллеги видели меня на стадионе и спрашивали: «Зачем тебе это?» А мне это надо. Зато у меня были выходные от волонтерства, в ходе которых я могла ходить на матчи.
На ЧМ-2018 я вообще много ездила – была на всех матчах сборной России. На Евро-2020 тоже поработала.
Как Алину позвали работать в «Зенит»? И чем она занимается?
– В какой-то момент накопился большой опыт: я много ходила на футбол, волонтерила, обрела много знакомых с такими же проблемами, как у меня.
Честно: когда «Зенит» переехал на «Газпром Арену», мы ожидали большего. Условия для людей с инвалидностью были, но требовали доработки. А мы очень ждали переезда, потому что на «Петровском» для нас было 10-15 мест. Записываться нужно было через Всероссийское общество инвалидов – если матч в субботу, нужно звонить в десять утра понедельника. В первые пять минут успел – записался. После переезда на «Газпром Арену» мест стало больше, но все равно не хватало. Были и другие вопросы. Мы написали об этом в клуб, нас пригласили на встречу, после которой меня позвали работать в «Зенит», чтобы решать их самой.
Главной проблемой была нехватка мест – в проекте нового стадиона их закладывалось гораздо больше. Разбирались с санузлами, парковочными местами – это в основном инфраструктурные моменты, которые можно было улучшить или переделать так, чтобы людям с инвалидностью было удобнее и комфортнее. «Зенит» взял на себя и билетную программу, чтобы болельщики попадали на матч не через Всероссийское общество инвалидов, а напрямую через клуб.
Когда все эти вопросы решили, на мне осталась билетная программа для людей с инвалидностью, а также все сервисы стадиона для таких болельщиков. Еще я регулярно участвую в организации клубных социальных мероприятий, руковожу службой сопровождения, которая работает на каждом матче, заказываю шаттлы на игры и занимаюсь сенсорной комнатой (помещение, в котором созданы оптимальные условия для снятия эмоционального перенапряжения – Спортс’’).
Мы постоянно следим за обновлениями в законодательстве и новшествами в мире – внедряем по необходимости. После поездки в Америку мечтаю, чтобы двери у нас на стадионе открывались кнопкой. Одну такую мы тестово уже поставили, но пока есть проблема: в дни, когда погода плохая, ветер с залива сильнее двери, не дает ей открываться. Но как-нибудь и это решим.
Как устроена работа «Зенита» с болельщиками с инвалидностью
– Думаю, сейчас в среднем у нас где-то 250 болельщиков с инвалидностью на каждом матче – именно тех, кому мы даем билеты по индивидуальным заявкам и заявкам от фондов и социальных организаций. А еще многие самостоятельно приходят, без обращения к нам.
Обычно каждый сам добирается на матч, но бывают и исключения. Например, однажды нам написала женщина, которая встретила на остановке мужчину в коляске – он ездил на стадион с пересадками, долго ждал автобус и замерзал. Мы, конечно, с ним связались и возили его на матчи. Но это, скорее, разовая акция. Потом он перестал ходить на футбол, а мы больше таких запросов не получали. Но допускаю, что люди могут и не говорить об этом.
Как у меня однажды было в Оренбурге: приехала на матч, а на стадионе очень неудобный пандус. Пожаловалась сотруднику клуба, а рядом был болельщик на коляске, который это услышал. И сказал: «Ой, неужели нам пандус сделают?» Я спрашиваю: «А вы что, не говорите об этом?» Он ответил: «Нет, а что изменится?» Моя позиция: всегда надо говорить, потому что люди без инвалидности не всегда в полной мере могут понять наши проблемы.
Я за самостоятельность. Получив инвалидность, я не могла выйти из дома: жила на третьем этаже без лифта. Но постепенно все решила. Я в принципе люблю делать все сама. Считаю так: чем ты самостоятельнее, тем в любой ситуации будет легче.
Да, даже после четырнадцати лет в коляске бывает страшно идти в новые места – что уж говорить о тех, кто только получил травму. Конечно, есть те, кто стесняются или боятся, что на стадионе будет неудобно или слишком много людей. Но, если приходят, почти всегда остаются с нами. Поэтому стараемся рассказывать о стадионе: например, в 2019-м выпустили сериал о доступной среде на «Газпром Арене», чтобы показать, как добраться до стадиона, какие условия и услуги мы предлагаем для людей с разными типами инвалидности.
– У ЦСКА есть клуб болельщиков с инвалидностью. Почему у «Зенита» нет оформленного объединения?
– Пока нет явного лидера среди болельщиков, который смог бы таким объединением руководить. Те, кто могли бы, всерьез заняты футболом на электроколясках – не разорваться.
Возможно, дело еще и в том, что у наших болельщиков есть я – связующее звено с клубом.
– Нет ли преимуществ у отдельного сектора для людей с инвалидностью, как у ЦСКА? Все-таки у «Зенита» болельщики сидят по периметру стадиона, и никакой общности не выходит.
– Мне наоборот не нравится такой вариант, потому что там болельщики изолированы от остальной части стадиона. Ни в активностях поучаствовать, ни со знакомыми с обычного сектора пересечься, ни в ресторан сходить – ты там заперт.
Многие из тех, кто бывает на нашем стадионе, общаются, поэтому я просто выдаю им билеты на соседние места.
Алина уверена: доступная среда на российских стадионах ухудшается. Почему?
– Ты говорила, что ситуация с доступной средой на стадионах ухудшается. Можешь объяснить?
– Например, есть лифт, но все дороги к нему закрыты, или он не работает.
Моя знакомая тоже болеет за «Зенит», но не может ездить на выезд со «Спартаком». Говорит: «Не могу, устала получать там поручнем по голове». Или стадион в Оренбурге. Их обязали увеличить количество мест [для людей с инвалидностью]. И что они сделали? Пририсовали места на беговой дорожке, и одно оказалось прямо за скамейкой запасных. То есть скамейка – и прямо за ней место, даже не на трибуне. Купили туда подъемник, а он очень дорогой – на эти деньги можно было многое сделать. Я на этом подъемнике спустилась, а подняться уже не смогла – сломался.
Нельзя назвать какой-то стадион самым неудобным для людей с инвалидностью. Более или менее везде есть сервисы, но и везде возникают технические сложности. Есть же еще какой момент: едва клуб перестает следить за стадионом, болельщики с инвалидностью перестают ходить на матчи. И клубы говорят: «Никто не ходит, поэтому мы ничего не делаем». Но проблема-то в том, что люди не ходят из-за того, что никто ничего не делает. В Петербурге тоже есть места, куда я раньше ходила, но перестала, потому что стало неудобно. Зачем, если там некомфортно?
Раньше РФС проводил конференции по поводу доступной среды на стадионах, но в последнее время эта тема звучит реже. Если в прошлом году они хотя бы прислали письмо на 3 декабря (международный день инвалидов – Спортс’’) с просьбой сделать мероприятие, то в 2024-м уже и этого не было.
Я давно говорю им о проблемах. В прошлом сезоне РФС изменил требования к стадионам, добавив туда главу про людей с инвалидностью. Прислали нам документ. Я его открыла и удивилась. В некоторых предложениях вообще нет логики. Например, пишут: «Вход должен быть снизу». Какой вход снизу, если большинство стадионов строят так, что входы – сверху?
После этого я не спала ночь, написала им огромное сообщение. Они решили разобраться и спустя какое-то время прислали этот файл мне с просьбой отредактировать. Это был день матча «Зенита», а они звонят: «Давайте срочно, это нужно сегодня». Я все исправила. И как же удивилась, когда они оставили первоначальный вариант. Видимо, не успели согласовать. В конце декабря прошлого года опять утверждался этот документ, и опять со ссылками на недействующее законодательство.
Раньше в РФС был отдельный сотрудник, который занимался стадионами и доступной средой. Теперь его нет, но дело даже не в этом, а в том, что сейчас РФС активно развивает другие направления – «Футбол в школе», детские дома, «Стальная воля». Им просто перестало хватать времени на то, что вроде бы и так работает. А некоторые клубы почувствовали, что теперь за ними следят не так внимательно, и решили, что и так нормально.
– В РПЛ есть реально неудобные для людей с инвалидностью стадионы, на которые некомфортно приходить?
– Есть. Даже в Москве.
– А какой из стадионов РПЛ – самый приятный?
– Мой любимый стадион после «Газпром Арены» – в Ростове. Очень удобный. Вроде типичная арена, но все равно у каждой есть нюансы. Например, в Ростове – внешние лифты. Очень удобно, потому что обычно они внутри стадиона, и их сложно найти.
Алина обожает путешествовать – и чаще всего одна. Как?
– Активно путешествовать начала уже с инвалидностью. До этого не было времени. В основном езжу одна. В Китай, например, просто не захотела никого звать – не то что я не могу найти компанию, мне просто хотелось побыть одной (мы разговаривали, когда Алина была в отпуске в Китае – Спортс’’).
Для меня нет большой разницы, ехать одной или с компанией. Например, перед путешествием в Китай я знала только какие-то мелкие организационные моменты – деньги, связь, в каких районах лучше жить. Достопримечательности изучить не успела, узнавала уже на месте. Будут доступны – посмотрю, не будут – ничего страшного. Иногда, когда готовлюсь к поездке, читаю: «Обошли этот парк за три часа». Я думаю: ага, значит, мне хватит полтора-два. Я же передвигаюсь быстрее 😁 Электроприставка (аксессуар, превращающий механическую коляску в электрическую; на одном заряде аккумулятора можно проехать около 30 километров – Спортс’’) в путешествиях очень помогает, но всякий раз, когда собираю вещи, думаю, нужна ли она. Очень тяжелая. Зато, когда приезжаю, всегда благодарна сама себе. Мы с ней уже столько стран объездили – и в Америке были, и в Европе. Теперь вот в Китае. Оказалось, я могу путешествовать с рюкзаком три недели. Причем зимой мне нужно меньше вещей, чем летом.
Страха нет, хотя у меня в каждой поездке есть треш-история. Например, в Париже я потеряла колесо от коляски. У меня на ней такие маленькие колесики. Иногда, когда пользуешься приставкой (электроприставка крепится к механической коляске и позволяет использовать ее как электрическую – Спортс’’), едешь только на задних колесах, а маленькие как бы висят в воздухе. Ось, на которой они держались, как-то сама по себе раскрутилась. Даже не заметила, как осталась без колеса. А ведь Париж был моим первым городом в том путешествии, после него – еще три. В тот же день вечером у меня самолет.
Искала колесо, хотя не помнила точно маршрут, которым шла – улочки-то маленькие. Темнело, и я поняла, что скоро начну опаздывать на самолет. Решила ехать на самолет. Приставка уже разряжена, я кручу колеса руками, коляска плохо едет. Пока смотрела в приложении, едет ли стоявший на остановке автобус до моей гостиницы, он уехал. Думаю: ну ладно, пойду пешком. Только отхожу от остановки – и нахожу ось и гаечку. Ось – это главное, потому что у меня на коляске все равно колеса от роликов. Их можно было купить и прикрутить.
Но ничего, у кого-то тоже что-то такое могло случиться – просто не с коляской.
– Есть место, в которое хотелось бы вернуться?
– На первом месте США – я уже была в Нью-Йорке, Вашингтоне, Филадельфии, Майами и Орландо. Потом – Испания. Конкретно – Барселона. В этих местах действительно комфортно. И люди ко мне там нормально относятся.
Мне всегда хочется в новые места. Если возвращаться в одни и те же страны постоянно, не успеешь посетить все, что хочется. Я еще много где не была.
– Почему США – на первом месте? Что там особенного?
– Я там отдыхаю головой. В России и многих других странах, чтобы куда-то пойти, нужно подумать, получится ли зайти, есть ли ступеньки, сможешь ли там развернуться. В США об этом думать не надо – в 99% мест сделано все для удобства людей на колясках. Даже в магазинах есть большие примерочные.
Еще в США на тебя не смотрят так, словно ты из космоса. Даже здесь, в Китае, местные нормально на меня реагируют, а странно смотрят только русские, которые отдыхают рядом. Некоторых я уже три дня подряд встречаю, но они по-прежнему меня рассматривают.
Сначала я вообще не могла абстрагироваться от этих взглядов. А теперь идем с коллегой по стадиону, и она говорит: «С тобой уже пять человек поздоровались, ты чего не отвечаешь?» А я не вижу просто. Настолько отключилось это зрение, чтобы взгляды на себе не ловить, что я теперь и знакомых пропускаю.
А в США ты ощущаешь себя абсолютно нормальным. Единственное: там тебе не помогут особо – побоятся, что ты их потом засудишь за приставания. Но там все удобно, помощь и не требуется. Переходишь дорогу – и тебе навстречу слепой, хромой. И вы все ощущаете себя нормальными. Еще очень люблю, что они все улыбаются и спрашивают «как дела?» Абсолютно мой вайб.
Еще, например, в России не могу покататься на аттракционах. Не пускают. В Барселоне показываешь российскую справку об инвалидности – и входишь через специальный вход без очереди. А в Орландо вообще стоишь в общей очереди – два часа, как обычный человек, без льгот по ценам. Позиция «вы мне должны» там не прокатит. И мне это нравится. Наверное, проходить без очереди – это удобно. Но в очереди – такие же люди, а я тут… У меня точно нет такого, что меня должны пропускать. Постоять в очереди со всеми для меня – возможность почувствовать себя равной с нормотипичными людьми. На общих основаниях работать, получать образование, проводить досуг – тут многое зависит и от государства, которое поддерживает равный образ жизни.
В США лишь одна ситуация не понравилась. Я хотела искупаться в Майами. Нашла ролик на ютубе, где парень ездил по песчаному пляжу на электрической коляске с большими колесами, и купался там. Я нашла этот пляж, узнала, где эту штуку можно взять, специально сняла гостиницу рядом. Но, когда туда пришла, услышала: «Эти коляски не работают». Предложили механическую, но сказали: «Нужен сопровождающий, который вам поможет». Тут вышел сотрудник этого пляжа. Он стоял, слушал наш разговор, и я подумала: «Может, он сейчас мне поможет?» И он предложил мне помощь – с тем, чтобы открыть дверь и выйти оттуда.
Даже в России есть оборудованные пляжи с волонтерами, которые готовы тебе помочь. А там такого не было.
– Стадионы в Европе сильно отличаются по доступности?
– Не сильно. Если стадион более или менее новый, там все хорошо. Если старый, как у «ПСЖ», будет тяжеловато. На их матч я попадала со слезами, но все-таки попала. Просто потому что сказала, что не уйду.
– А что там случилось?
– В той поездке у меня было запланировано три стадиона: Париж, Монако и Рим. В «ПСЖ» тогда не было наших, в Риме я смотрела на Азмуна и Паредеса, в Монако был матч «Монако» – «Гавр» – вообще идеально.
Вроде про доступ на все стадионы узнала, а про «ПСЖ» не могла ничего найти, хотя у них реально много болельщиков с инвалидностью. Нашла их клуб болельщиков с инвалидностью, написала всем админам группы в фэйсбуке. Приехала, так и не получив ответа. Утром прилетала в Париж, вечером был матч.
А я знала, что в России могу купить билет, и меня не могут не пустить. Даже с обычным билетом на футбол. Но не знала, работает ли эта система в Европе.
За пару часов до матча один из администраторов группы ответил, что на предстоящий матч нет билетов: «В следующий раз приедешь – пиши». А я 36 лет в Париже не была, откуда я знаю, когда еще приеду?
Поэтому все равно пришла к стадиону, а главный по билетам заладил – нет да нет. Мы очень долго разговаривали, он довел меня до слез. Было обидно. Он говорит: «Билетов нет». Я отвечаю: «Как нет? В кассе продаются билеты». В итоге все получилось. Я потом шла с его помощницей, она очень за него извинялась и говорила, что не знает, почему он так со мной говорил.
– Что хотелось бы, чтобы российское общество переняло у европейского или американского?
– Хочется, чтобы все понимали: я такой же человек, как и вы.
Меня однажды в [ночной] клуб не пустили. Сказали: «Наше помещение не оборудовано для безопасного отдыха таких женщин». Я эту фразу запомнила навсегда. Каких «таких» женщин? Если человек не понимает, что делать, ему легче сказать: «Иди отсюда».
Считаю, в России среда недоступная не потому, что она действительно недоступная. А потому, что люди делают ее такой. Или делают что-то просто для галочки – до сих пор много ошибок сразу на этапе проектирования. Считают, что нас нет, или мы к ним не придем. Но мы же не ходим, потому что у вас неудобно.
Зимой по улице невозможно передвигаться, если снег не убран: моментально мокрые руки, они скользят, все забивается снегом, маленькие колесики не проворачиваются. Прошлой зимой я очень редко выходила из дома. Наверное, поэтому так хочется уехать подальше от снега.
Говорим о больном: как прохожие предлагают денег и пытаются куда-то отвезти, даже не спрашивая
– Мне недавно предлагали денег в отделении почты. Мужчина увидел и говорит: «Девушка, а как вы здесь? Может, вам денег дать?» На вокзале мужик как-то пытался всучить мелочь из кармана. В Волгограде дважды за полчаса пытались дать денег. В одном из случаев я ехала на коляске по проезжей части, потому что тротуар был слишком узкий. Навстречу ехал троллейбус, дорога сужалась – двигаться так дальше было небезопасно. Нужно было подняться на бордюр. Обратилась к мужчине: «Извините, вы не поможете?» А он раз – и за мелочью в карман. Говорю: «Да нет, мне на тротуар запрыгнуть надо».
А однажды мне дали десять тысяч рублей – на матче Англии и Хорватии в Москве во время ЧМ-2018. Мы с мужчиной из Сургута рядом ждали лифт. Он как-то аккуратно это делал. Сначала спросил: «За кого болела?» Потом: «А что с тобой случилось?» Вопрос про футбол, вопрос про меня. Потом спрашивает: «Почему ты денег не попросила?» Говорю: «Мне ничего не надо». Тут он достает десять тысяч со словами: «Хочу, чтобы ты купила себе подарок от меня». Я долго отказывалась, но после этих слов взяла.
У меня же еще такая нетипичная ситуация – не авария или какая-то травма. Мы с подружкой уже даже думали сочинить какую-нибудь историю, чтобы рассказывать ее, когда люди пристают. Бывает, едешь в лифте в гостинице, и человек, который стоит рядом, такой: «А че случилось? Авария?» Вообще этого не понимаю, мы же незнакомые люди. Это как если бы я спрашивала: «А ты чего лысый? Болеешь?» Сейчас уже не расстраиваюсь, воспринимаю такие вопросы как ограниченность и недалекость.
Бывает, люди куда-то начинают меня везти. Например, недавно дважды уронили. Уже прямо говорю: «Не нужно». И держусь руками, чтобы колеса не крутились. А они все равно тащат. Бывало, мне ломали ногти: я готовлюсь перепрыгнуть через какой-то бордюрчик, а люди хватают коляску, и пальцы попадают в колеса. Так можно и более серьезную травму нанести. А люди почему-то себя еще героями чувствуют, когда так делают. Всегда говорю об этом своим сотрудникам: сначала спросить, нужно ли помочь, а потом – как помочь.
По ощущениям, с годами ничего не меняется. Да, появляются новые удобные места – жилые комплексы или магазины. А в остальном… Всегда найдется человек, который странно отреагирует. С этим нужно работать. Например, каждый матч на нашем стадионе люди видят не менее пятидесяти человек на колясках – эта видимость помогает. Темы инклюзивности и инвалидности не набирают много просмотров, многих это вообще не интересует. А про тех, кто о себе говорит, пишут: «Герой». Я не считаю себя героем. У всех есть проблемы. У меня вот она такая, у тебя – другая какая-то. Я научилась с этим жить.
Случайные вопросы
– Какими тремя словами ты бы себя описала?
– Как говорит мой друг Гоша Куценко, я человек-улыбка – улыбаюсь чаще, чем другие люди. Я жизнерадостная и справедливая.
– Расскажи про дружбу с ним – он очень часто появляется у тебя в инстаграме.
– В 2016-м я приехала в Москву на новогодние праздники, и подружка предложила сходить в театр. На спектакле было человек семь колясочников. Когда все закончилось, Гоша вышел и сказал: «Приходите еще тогда-то и тогда-то». А мне стало так обидно, что у москвичей столько возможностей, а в Питере вообще нет ничего подобного. Поэтому спросила, будет ли у нас что-то такое. Он ответил: «Будет. Запиши мой номер». На спектакль я не пошла, потому что была еще в Москве, но общаться мы начали. И как-то сразу очень сблизились – теперь как брат и сестра.
– Что ты считаешь своей сильной чертой?
– Умение находить положительное в любой ситуации.
– Что может моментально поднять тебе настроение?
– Билет в какую-нибудь новую страну.
– Что главное в жизни?
– Чувствовать себя счастливым человеком.
Телеграм-канал Алины, в котором она рассказывает о путешествиях
мне кажется, футбол - все-таки довольно многообразное явление. и, что главное, в него играют люди. поэтому тексты о людях футбольного мира не так уж далеки от самой игры.
конкретно в этом тексте, например, мы поговорили о проблемах доступной среды на российских стадионах. если вас (к счастью) она не касается, то это не значит, что нет тех, кому некомфортно приходить на стадион из-за того, что о них просто не подумали.