34 мин.

Восхищение Де Дзерби, книга Кобе и много науки. Интервью 34-летнего тренера, который уже поработал в «Балтике»

1 k

Дорский поговорил с Александром Грищенко.

«Балтика» – один из самых шумных российских клубов 2024-го. В начале года провели масштабную трансферную кампанию, чтобы остаться в РПЛ, не выполнили задачу, но вышли в Суперфинал Кубка России, где обыгрывали «Зенит» до 81-й минуты (итог – 1:2). После вылета из РПЛ клуб покинул главный тренер Сергей Игнашевич, а его место занял 34-летний Александр Грищенко, до этого работавший со второй командой и «Велесом». 

Грищенко продержался три месяца: уже в сентябре его сменил Андрей Талалаев. Уход получился очень громким: информация о возможной скорой отставке Грищенко появилась за две недели до расставания, а спортивный директор Армен Маргарян отказывался от комментариев по защитнику Диего Луне, не выходящему на поле, заявляя, что «репутация тренера сильно пострадает от моих слов». 

Пиком стала пресс-конференция Грищенко после победной игры с «Енисеем» (2:1), ставшей для него последней: тренер обвинил клуб в том, что он его не защищает, не уведомил об аренде Луны в «Химки», а также не подписал новичков в последний месяц трансферного окна, хотя конкуренты сделали это. На момент ухода Грищенко «Балтика» отставала от лидировавшего тульского «Арсенала» на пять очков. 

Александр Дорский встретился с Грищенко и узнал все подробности его скандального расставания с «Балтика», а также жизни молодого российского тренера.

***

– Как оценить ваш отрезок в «Балтике»? Особенно на фоне громкого увольнения. 

– Это очень крутой опыт. Слухи о моем увольнении пошли перед матчем с КАМАЗом, когда клуб отмечал 70-летний юбилей. Это мой родной клуб, родной город – и такое давление. Футболисты не понимали, что происходит: спортивный директор с ними не общался, а я не мог до конца объяснить ситуацию, потому что сам ее досконально не знал.

Благодарен игрокам, что они поверили мне и в меня, поддержав в критический момент. После гола команда почти в полном составе подбежала ко мне, а после игры Тигран Аванесян сказал, что все бились за тренера и хотят, чтобы я остался. Это нельзя купить, это то, что у тебя есть в конкретную минуту – тогда я был счастлив.

– Главный журналист Первой лиги Сергей Ильев писал, что перед той игрой вы просили игроков публично вас поддержать.

– Проще всего об этом спросить у игроков: кто у них и что просил. Это забавно.

– Вы чувствовали, что болельщики «Балтики» относятся к вам настороженно?

– Сразу после назначения – нет. Когда в городе встречал болельщиков перед стартом сезона, все говорили добрые слова. Когда начался сезон и мы не побеждали, кто-то что-то писал в соцсетях, но я сам этого не читал – об этом мне говорил медиадиректор «Балтики». Такая реакция нормальна: болельщики мечтают о возвращении в РПЛ, я молодой тренер, побед нет.

Единственное – это перенеслось на семью. Сыну во время тренировки сказали: «Если твой папа проиграет следующую игру, его уволят». Конечно, он переживал. Работа под давлением – это привилегия. Это опыт работы в большом клубе, в том числе для семьи.

– Вы верили, что победа на КАМАЗом может что-то изменить?

– Да, я верил, что она даст импульс и игрокам, и руководителям: мы можем, все в порядке, мы двигаемся в правильном направлении. После этого мы на выезде обыграли «Енисей» – это было подтверждением правильности пути. 

– В какой момент испортились ваши отношения с Маргаряном?

– Хороший вопрос, я сам не понял. После поражения от «Ротора» мы перестали общаться – в медиа стали муссировать, что вот-вот меня уволят. У меня не было конфликтов с Маргаряном, я ему не высказывал недовольства – как и он мне. После Волгограда он просто пропал.

– Вы не пытались с ним поговорить?

– Зачем?

– Как минимум – чтобы понять, насколько правдива информация о вашем скором увольнении. 

– В моем понимании, если у тебя есть недовольство, ты говоришь о нем открыто. Я не видел ничего критичного в поражении от «Ротора», это было первое поражение в сезоне. Я должен был продолжать работать так же, как на старте сезона. Если я показал бы игрокам, что в чем-то не уверен, это был бы конец. Если мы одержали две победы, значит, посыл был правильным. 

– На пресс-конференции после «Енисея» вы сказали, что клуб не защищает вас и игроков. Это как-то повлияло на скорость увольнения?

– Не думаю. 

– Одна из самых горячих цитат с той пресс-конференции: «Мы смотрим, что наши конкуренты подписывают футболистов, а мы, к сожалению, за последний месяц ни одного футболиста не подписали. Хотя если мы говорим о больших задачах, безусловно, надо укрепляться». Вы могли настоять на приобретениях? 

– Настоять – нет, но мог просить определенных игроков. Просить и получать – разные вещи. 

Я обозначал позиции, которые нужно усилить, после этого получал шорт-лист – и не всегда получалось договориться с первыми номерами. Но я понимаю, что в Первой лиге у «Балтики» достаточно мощных конкурентов, которые финансово привлекательны для игроков: «Сочи», «Урал», «Торпедо», «Черноморец».

– Еще тогда вы сказали: «Луна наигрывался два дня назад в составе. Прихожу на тренировку – узнаю, что футболиста уже нет в команде». Это как?

– И я не знаю. Мы переходили на трех центральных защитников, на третье место претендовали Луна и Александр Осипов. Больше думали про Луну, потому что Осипов был необходим в опорной зоне. Пришел на тренировку и услышал от переводчика: «Луна ушел в «Химки».

– Вы не знали, что ведутся переговоры о его уходе?

– Знал, но переговоры велись чуть ли не полтора месяца. Плюс на старте сезона «Балтика» играла в четыре защитника, и Луна проигрывал конкуренцию. Перед его уходом мы решили перейти на тройку, а это совершенно другая ситуация. Может быть, спортивный директор Армен Марганян не знал, что мы изменим схему – к тому моменту мы уже не общались.

– После пресс-конференции Маргарян написал: «Луна играл в РПЛ все игры, а в ФНЛ перестал играть вообще. Вы думаете, его это устраивало или он хотел уйти? По поводу наигрывания состава комментировать не буду, так как репутация тренера сильно пострадает от моих слов».

– Что я могу тут сказать? Пусть прокомментирует. 

От чего может пострадать моя репутация? Я не наигрывал Луну? Да, он не играл, пока мы выставляли четырех защитников: проигрывал конкуренцию Натану Гассама и Кевину Андраде. Мы пробовали Луну справа – например, в товарищеском матче с «Локомотивом» перед стартом сезона. К сожалению, на мяче Диего нас сильно ограничивал, на нем рвалось большое количество атак.  

– Луна показывал недовольство отсутствием игровой практики?

– У нас были с Луной довольно теплые отношения.  Мы несколько раз говорили, последний – за день до его ухода. Он плакал у меня на плече – не оттого, что не играет, а оттого, что клуб его так долго не отпускает. Тогда я сказал: «Диего, мы переходим на тройку, у тебя будет шанс». 

После того как Луна уехал, я ему позвонил, мы тепло пообщались, я пожелал ему успехов, а он пожелал успехов команде.

– Та пресс-конференция – эмоциональный срыв?

– Нет. Клуб не реагировал на то, что говорилось вокруг. Закрывалось трансферное окно, нам нужно было усиление, а пресс-конференция – одна из немногих трибун для главного тренера. 

– Между матчами с КАМАЗом и «Енисеем» вы пытались донести до руководства, что если в команде и есть проблемы, то не по вашей вине?

– Я попытался это сделать, но после «Енисея». Наверное, точка невозврата уже была пройдена.  

Нам действительно не хватало крайних защитников, но я не хотел предавать свои принципы и оправдывать поражение недобором игроков. Я был сконцентрирован на исправлении ситуации – и после того, как она наладилась, имел основание говорить о каких-то вещах. Но, наверное, решение уже было принято.  

– Когда вы поняли, что это конец?

– Когда мне позвонил генеральный директор «Балтики» Равиль Измайлов и объявил об увольнении. Честно скажу: в какой-то степени это стало неожиданностью. Да, были разные слухи, но до матча с «Тюменью» оставалось не так много времени, мы уже начали к нему подготовку. Плюс выиграли две игры подряд. Думал, что с «Тюменью» нам еще дадут отработать. 

– У вас осталась обида на «Балтику»?

– Работу тренера нужно оценивать по состоянию команды в моменты его прихода и ухода: место, игра, организация внутренних процессов. 

Когда мы приходили в «Балтику», от прошлогодней команды мало что осталось. Межсезонье было очень коротким, а на старте сезона мы получили «Родину», «Сочи» и «Черноморец». Когда мы уходили, команда делила четвертое-шестое места, сыграв с лидерами.

У меня нет обид, есть лишь разочарование от одного момента. Нам не дали довести до конца то, что мы начали. Это жалко. Когда меня убирали, мне сказали: «Ты хороший тренер, вопросов нет. Если бы было время, проект был бы хотя бы на два года, ты остался бы. Но нам нужно выходить сейчас, а у нас нет уверенности, что это получится». 

У меня эта уверенность была. Я знал, что мы выйдем в РПЛ.

– Вместо вас пришел Андрей Талалаев. После матче с «Тюменью» его спросили, почему «Балтика» отдала мяч и территорию сопернику. Он ответил: «Вы хотите, чтобы мы все время были с мячом? Ну, мы были восемь туров с мячом». О чем подумали, когда услышали это? 

– Как говорит Карпин: «Ну и?» У меня одно видение, у Андрея Викторовича – другое. Абсолютно нормально, что разные люди хотят идти разными путями. Я хочу играть в агрессивный футбол с прессингом, по возможности – с высокой линией обороны, с контролем мяча. 

Мне казалось, что в домашних матчах «Балтика» вообще не может отдавать мяч и территорию при равном счете. На нас пришли местные дети – а мы стоим в центре поля и ждем, пока соперник что-то сделает? Для меня это не то. 

– Еще одна цитата Талалаева после «Тюмени»: «У нас сводило ноги у крайнего защитника Амира Мохаммада, но мы не могли его заменить. Хотя до этого он был у меня в команде, у него никогда не сводило. У Мохаммада два сердца. Я не знаю, что с ним сейчас происходит. Есть вопросы, над которыми нам нужно будет потрудиться, разобраться и изменить их».  

– Можно посмотреть игровое время Мохаммада в «Химках». Не знаю, что имел в виду Андрей Викторович. 

Грищенко не сразу согласился на предложение «Балтики». А год назад отказал «Акрону», хотя работал только во Второй лиге

– Как поступило предложение из «Балтики»?

– Позвонил Маргарян – позвал на собеседование. В тот момент я тренировал «Велес», поэтому попросил отложить переговоры до конца сезона Второй лиги. Сезон закончился – снова позвонил Маргарян, и уже через несколько дней я приехал в Москву на собеседование в офис «Ростеха».  

Я очень благодарен «Велесу» и его владельцу Евгению Шиленкову: сначала он не хотел меня отпускать, но все-таки нам удалось договориться. Я из Калининграда и не мог отказать родному клубу. Но сейчас понимаю, что переходить из проекта в проект – не лучший вариант. 

– На собеседовании с «Ростехом» присутствовали только представители компании?

– Нет, генеральный директор «Балтики» Равиль Измайлов и Маргарян тоже присутствовали. 

Я был приятно удивлен погруженностью представителей «Ростеха» в футбол: они спрашивали о тактике, о психологии, о поведении в раздевалке. Передо мной поставили две задачи – построить играющую команду, соответствующую современным стандартам, и выйти в РПЛ. 

Внутри я понимал, что мы выйдем. Когда «Балтика» выходила в РПЛ с Сергеем Игнашевичем, я работал во второй команде и постоянно общался с людьми из основы, видел тренировки. Будто бы я уже прожил опыт выхода в РПЛ, поэтому и был уверен, что все получится.

– Когда просили о переносе переговоров, не боялись, что за это время «Балтика» найдет другого тренера? Все-таки это ваш родной клуб, статусная команда – в таких вы еще не работали.

– Нет, у меня уже был опыт переговоров с достаточно статусной командой. Плюс важны человеческие моменты: в «Велесе» мы декларировали, что тренеры и игроки должны быть открытыми и честными между собой. Если я заявляю об этом, не могу сам этого не делать. Если бы я договорился с «Балтикой» за спиной «Велеса» еще до окончания сезона, предал бы свои же принципы. 

– Опыт переговоров с достаточно статусной командой – это «Акрон»?

– Да. 

– Почему вы им отказали прошлой зимой?

– Я пришел в «Велес», когда команда была в зоне вылета дивизиона А Второй лиги. Мы остались, начали разговаривать о будущем – и здесь возник вариант с «Акроном». Если я согласился бы на него, предал бы «Велес», потому что меня там отлично приняли. 

– Не жалели об отказе «Акрону»?

– Нет. Я думаю, то, как ты поступаешь, влияет на твой путь. Если, допустим, я согласился бы на «Акрон», но по каким-то причинам переход не состоялся бы, думаю, Шиленков уволил бы меня за пять поражений в начале 2024 года (после этого дважды проиграли за тринадцать туров). 

– После назначения в «Балтику» общались с Игнашевичем?

– После назначения он меня поздравил. А так в основном мы разговаривали, когда я работал в «Балтике-БФУ». Игнашевич – сторонник четкой системности, у него всегда тройка центральных защитников. Я пробовал меняться, в том числе по ходу матчей. Мы постоянно об этом говорили, он считал: если начал играть с тройкой, то по ходу игры ее ни в коем случае нельзя менять, потому что защитники привыкают к расстояниям между друг другом.  

В «Балтике» Грищенко собеседовал даже докторов – помог опыт, полученный во второй команде. Открыто признает ошибки, совершенные в «Велесе»

– Почему переходить из проекта в проект – не лучший вариант?

– Когда ты уходишь из команды в пустоту, можешь структурировать идеи, детально проанализировать работу. Этим летом у меня не было на это времени – сейчас я анализирую не только период в «Балтике», но и «Велес». 

Плюс после вылета из РПЛ из «Балтики» ушли шестнадцать игроков. Это интересный опыт: по ходу подготовки интегрируешь новых футболистов, которые находятся в разном состоянии. Кто-то вообще несколько месяцев ничего не делал – а мы находились в команде, которая ставила задачу возвращения в РПЛ. 

– Ушли шестнадцать игроков, медицинский штаб перешел в «Акрон». Что осталось в «Балтике» от команды Игнашевича?

– Да, мне приходилось не только участвовать в селекции, но и проводить собеседования с медиками – поговорили где-то с двенадцатью докторами.

– Почему этим занимались вы?

– Отчасти мне помогал Маргарян, на каких-то собеседованиях он присутствовал. Может, в моменты, когда его не было, он занимался футболистами. 

Нужно было понять не только профессиональный уровень кандидатов на позицию доктора, но, например, и их уровень стрессоустойчивости, коммуникабельности, опыт работы. Например, с криокамерой, с PRP-терапией (лечение собственной плазмой крови, которая обогащена тромбоцитами – Спортс’‘), физиопроцедурами. 

– И как этот уровень может оценить главный тренер, который точно не является профильным доктором?

– Безусловно, я не являюсь специалистом в области медицины, но во время работы в «Балтике-БФУ» старался максимально вникать во все сферы жизнедеятельности команды, скрупулезно изучать все процессы. Например, делал плазму, чтобы понять реакцию игрока на нее (как плазма влияет на организм, мышцы футболиста). Говорят, что после нее несколько дней игрока не нужно трогать. Я это прочувствовал на себе. Поэтому у меня был опыт и база знаний, чтобы адекватно оценить кандидатов. 

– Вы говорили, что между «Велесом» и «Балтикой» у вас не было времени на анализ «Велеса». Была ли какая-то ошибка, которую вы допустили там и перенесли в «Балтику» из-за отсутствия анализа?

– Нет. В «Велесе» подготовка шла два с половиной месяца – и мы ошиблись в предсоревновательном цикле. Мы сделали силовую периодизацию, я форсировал один из этапов силовой подготовки. Это привело к травмам четырех атакующих футболистов за первые три недели чемпионата – в том числе из-за этого «Велес» проиграл пять матчей на старте сезона. 

– Что такое силовая периодизация?

– Подготовка подразделяется на тактическую и физическую. Физическая делится на физические качества и физические воздействия. Одно из них – сила. Сила тоже бывает разной: силовая выносливость, скоростно-силовая работа, максимальная сила, взрывная сила. Многие вещи я взял из советской школы, от которой мы немного отошли. На мой взгляд, с точки зрения физических качеств у нас была очень хорошая тренерская школа. В России сила была приоритетом – например, у Гаджи Гаджиева.  

В «Велесе» мы делали максимальную силу. С этим ошиблись, потому что, например, у нас возникла проблема с логистикой. Часть тренировки проходила на поле, часть – в зале. Из одного места в другое мы добирались полчаса, из-за этого тренировки затягивались до трех с половиной часов. Мы не отреагировали на утомление – так сломался один игрок. 

Плюс не все игроки смогли работать с большими весами. Мы должны были удлинить процесс подготовки. Я чередовал силовую подготовку с выносливостью, поэтому минимизировал сило-скоростную работу, хотя ее нужно было удлинить. 

Еще одна причина – смена покрытия. Сначала мы готовились в Турции, затем – в Сочи. В Сочи была плохая трава – и скоростно-силовая работа не зашла так, как должна, она перегрузила футболистов.

То, что я ошибся, понял еще по ходу работы в «Велесе», но в «Балтике» утвердился в этой мысли. В Калининграде у нас был другой подготовительный этап – меньше четырех недель. Мы поменяли периодизацию, сделали другую силовую работу. Менее эффективную, но более безопасную – понимал, что травм будет гораздо меньше. Так и произошло.  

– В «Балтике» поменялась только подготовка к сезону?

–  В «Велесе» мы не отходили от структуры с четырьмя защитниками: либо 4-2-3-1, либо 4-4-2 ромб. В «Балтике» в конце мы перешли с 4-2-3-1 на 3-4-3.

По ходу предпоследнего матча в «Балтике» – против КАМАЗа – я понял, что в 4-2-3-1 мы больше не доминируем, как это было на старте сезона. Например, мы неудачно сыграли с «Ротором». Я обучаюсь на категорию Pro в академии РФС и обязан присутствовать на занятиях. Из-за этого пропустил неделю перед матчем, приехал в Волгоград прямо перед игрой. Это моя ошибка: помощники качественно работали, но я не смог дистанционно управлять подготовкой команды. 

– Что это значит?

– Нужны были другие дозировки в игровых упражнениях – мы должны были их снижать. Я не дал строгих требований, это моя ошибка. 

Сначала я думал, что причина неудачной игры с «Ротором» только в этом, но на игре с КАМАЗом понял, что соперники адаптировались к нам. На флангах атаки у нас были инвертированные вингеры: слева – правша Никита Глушков, справа – левша Алекс Фернандес. С ними нам не хватало глубины, а в 3-4-3 за эту глубину может отвечать латераль. 

Возникли проблемы в адаптации тактических деталей, мы изменили игровую структуру с «Ротором», перешли из 4-2-3-1 в 4-3-3. В них отличались детали в построении атак.

Мне нужно было присутствовать лично при таких изменениях. В этом плане я ошибся. Возможно, не стоило делать эти изменения, так как этот недельный цикл я отсутствовал.  

Считает, что книга Кобе – настольная для молодого футболиста. Увидел ее у Тамерлана Мусаева

– Я слышал, что у «Балтики» были проблемы с лимитчиком (игроком не старше 2003 года рождения). 

– В Первой лиге есть правило: либо молодой игрок должен проводить на поле весь матч, либо два таких футболиста должны сыграть по тайму. Это нормальное правило – например, оно позволило заиграть в «Балтике» Тамерлану Мусаеву и Владиславу Лазареву. Мусаев вообще стал игроком сезона в Первой лиге, хотя начинал его именно как лимитчик. Но, на мой взгляд, здесь клубы должны действовать стратегически: выбирать одну лимитированную позицию и под нее находить нескольких футболистов лимитного возраста. 

В «Балтике» такого не было. Из-за поиска подходящего лимитчика приходилось постоянно перетряхивать состав, менять звенья и игровую структуру. Сначала у нас лимитчиком был Владислав Саусь, потому что Алекс Фернандес был травмирован. Алекс выздоровел – мы ввели в состав центрального нападающего Кирилла Никишина. 

На тот момент наш основной форвард Илья Стефанович испытывал психологические трудности, которые мешали показывать максимум. Никишин хорошо выходил на замены, поэтому выбрали его. Он делал глубину, собирал фолы, так что не могу сказать, что лимитчик был колоссальной проблемой для «Балтики», хотя изначально Кирилл не забивал. Возможно, если бы не было такого правила, мы сразу вводили бы в состав Абу-Саида Эльдарушева, перешедшего из «Акрона». 

– Эльдарушев пришел в «Балтику» после гол+пас в дебютном матче за «Акрон» в РПЛ. В каком он был психологическом состоянии?

– Впервые мы поговорили с Эльдарушевым где-то за неделю до игры «Акрона» с «Локомотивом». Я взял разрешение у «Акрона»: их спортивный директор Арам Задоян сказал, что они берут Беншимола, поэтому мы можем пообщаться с Эльдарушевым. Саид тоже знал, что скоро в «Акрон» приедет новый нападающий, ему сказали, что он не будет много играть – и он согласился на переход в «Балтику». 

Да, может, после «Локо» у Эльдарушева было легкое разочарование, но он был готов к уходу. 

– Как лимитчики реагируют на получение игрового времени не совсем по спортивному принципу? 

– Хорошо. Влад Саусь и Кирилл Никишин старались проявлять себя на тренировках. Кирилл – очень интересный игрок с точки зрения сознания, как и чуть старшие ребята: Сергей Пряхин, Тигран Аванесян, Саша Осипов, Абу-Саид Эльдарушев. Это фанатичные игроки, которые подчиняют жизнь футболу. 

На сборах мы дали четырем-пятерым игрокам по книге. Никишин прочитал ее за два дня – и пришел за следующей. И так три раза. 

– Что за книги?

– Мне кажется, настольная книга молодого игрока – «Менталитет Мамбы» Кобе Брайанта. Она формирует образ мышления, психологию молодых футболистов. Кобе рассказывает о разных игровых и жизненных ситуациях, о той же коммуникации с партнерами и судьями. Мы не должны стесняться забирать лучшее из других видов спорта.

Дальше начал копать в этом направлении: прочитал «Манифест великого тренера. Как стать из хорошего спортсмена великим чемпионом» (автор – Тим Гровер, работавший Майклом Джорданом, Кобе и Дуэйном Уэйдом – Спортс’‘), «Сначала ты побеждаешь в раздевалке» Джона Гордона и Майка Смита. 

– Как к вам попала книга Кобе?

– Увидел ее у Тамерлана Мусаева в «Балтике-БФУ». Мусаев – один из тех, кто может изменить нашу футбольную культуру. Своих партнеров по команде он уже поменял – например, Пряхин теперь питается по часам, ест только из своих контейнеров, даже в самолете.  

– Почему книга Кобе в первую очередь влияет на молодых?

– У них нет барьеров, они не опираются на негативный опыт – например, вылет из лиги. Футболисты в 25-26 лет, наоборот, опираются на неудачи, а это ограничивает их рост. Поэтому очень важно работать с психологией молодежи. 

– Приведете конкретный пример влияния книги на игрока на поле?

– Например, мы разговаривали с Никишиным: «Ты нападающий, который вышел на ударную позицию. Почему отдал пас?» В общении понимаем, что это идет от неуверенности. Мы – в том числе с помощью книг и интервью великих спортсменов – должны убедить его: «Посмотри, все вокруг такие же, как ты. Тебе должно быть пофиг на них. Ты спокойно можешь забивать». Так у молодых ломаются стереотипы.  

Но, конечно, не все идет от неуверенности, поэтому важно поговорить с футболистом. Может, у него проблемы в семье, может, он просто устал – и ему нужен лишний выходной. 

– Вы как-то проверяете, что игроки прочитали книгу?

– Нет, нет необходимости. Мы просто общаемся с игроком и понимаем, читает он книги, которые мы рекомендуем, или нет. Могу спросить: «Ну что, как тебе?» Например, Кобе отлично рассказывает, как искал на площадке слепые зоны, недоступные для судей. Находил – и имел в них преимущество. Этот пример проецируешь на себя: например, в Первой лиге нет ВАР, это же крутая возможность применить знания.  

Если игрок не прочитал книгу, – окей. Выводить из состава за это я не буду. 

– В чем проявляется опора на негативный опыт у футболистов среднего возраста?

– Отсутствие веры в то, что получится, что ты победитель. 

– Игроки «Балтики», вылетевшие из РПЛ и оставшиеся в команде, не верили, что за год можно вернуться?

– «Балтика» в этом смысле нестандартная команда: Пряхин, Осипов, Аванесян уже выходили из Первой лиги в РПЛ. Если в целом проанализировать карьеры игроков, которые вылетали из РПЛ или Первой лиги, то можно прийти к выводу, что такие футболисты после вылета довольно редко приходят к успеху. Опыт не всегда связан с возрастом, скорее с преодолением ситуаций. 

Например, мы сыграли вничью с «Соколом» (1:1) из-за психологии. На тот момент «Балтика» не знала, как выигрывать такие игры. Мы повели 1:0, потом ушли в средний блок – в итоге получили гол на 94-й минуте. Тогда «Балтика» не была готова к определенным околофутбольным хитростям. 

– Каким?

– Как мы коммуницируем между собой, с соперником и судьей, разбиваем ли игру на паузы. В матче с «Соколом» мы как раз этого не делали, слишком быстро теряли владение. Пока у тебя мяч, тебе не забьют. А мы его не забрали – еще и плохо сдерживали «Сокол». 

У нас не совсем получалась игра с КАМАЗом, но в какой-то момент Андраде и Аванесян спровоцировали конфликт. Да, получили по желтой, но после этого команда завелась – и мы стали доминировать. После матча в раздевалке ребята сказали, что та стычка была ключевым эпизодом матча.

– Полтора года назад вы говорили: «Наверное, то, что я для себя открыл за последние несколько лет – психология играет важнейшую роль в футболе». Судя по вашему рассказу, сейчас вы ей действительно уделяете огромное внимание. Когда к этому пришли?

– В «Балтике-БФУ» у нас было полное отсутствие опытных игроков, это нужно было как-то нивелировать. Где-то даже искусственно создавали лидеров. Например, довольно среднему игроку говорили, что он – Халк, и он в это верил на поле, давая сумасшедший заряд экспрессии. Локально ты можешь побеждать только за счет этого. Но только локально. 

– Психология важнее тактики?

– Глобально не могу так сказать, разное соотношение в разные отрезки сезона даже в одной команде. Есть три составляющих успеха: физическое состояние, тактика и психология. Можно условно разделить на 30/30/40 – иногда 30 могут доходить до 80. На сборах главное – физика, тактика скорее на третьем месте, по ходу сезона на первый план выходят тактика и психология.  

– В прошлом году я говорил с Вадимом Гараниным, который несколько месяцев был вашим ассистентом в «Балтике-БФУ». Он говорил, что настороженно относился к психологам, но изменил мнение, увидев специалиста в вашем штабе.

– В «Балтике-БФУ» была научная группа, которую возглавлял Владимир Кулаев. Он проводил психико-диагностические тестирования по лекалам Валерия Лобановского, которые в советское время взяли от летчиков.  

Кулаев просил найти психолога. После того как Кулаев уехал из Калининграда, тесты на себя взяла психолог Виктория Шваб. Суть – как коррелирует тренировочная деятельность с тем, что происходит в голове. Дальше потребность в работе с ней росла: были ребята с разными проблемами в семье, с девушками. 

– Когда проходило тестирование? 

– За два дня до игры. Это был теппинг-тест – отбиваешь ручкой по платформе. Корреляция руки и ноги доказана: их мышечная выносливость равна. 

– Почему тестирования не было в основе «Балтики»?

– Психолог присутствовала на тренировках, проводила психоличностное тестирование. Исходя из него давала рекомендации по работе с конкретным игроком. 

Идея должна приносить пользу. В мире полно идейных безработных тренеров. В «Балтике» мне показалось, что игроки могут не принять психико-диагностические тестирования. Их пытался внедрить Калешин – не получилось. Если мы продолжили бы работу, думаю, зимой я попытался бы сделать это снова. 

Считаю, что за научным подходом будущее в футболе. 

В целом мы развивали научную группу, пытались перенести в основу большую часть исследований, которые мы делали в «Балтике-БФУ». Например, несколько раз в неделю до и во время тренировок брали кровь у игроков: отслеживали адаптацию к нагрузке и динамику, а также восстановительные процессы.  

Капленко, за которого заплатили 1,6 млн евро, не тянул роль опорника даже в Первой лиге из-за «катастрофического» показателя максимального потребления кислорода

– При Игнашевиче «Балтика» играла в три центральных защитника. Почему вы перешли на четверку?

– Во-первых, многие игроки ушли. Во-вторых, осталось несколько игроков, за которых заплатили достаточно большие деньги, и тренер должен это учитывать. Я не мог сразу отрезать, например, Кирилла Капленко и Алекса Фернандеса. Представьте: я молодой тренер, провожу пару тренировок и заявляю руководству: «Здравствуйте, мне не нужны Капленко и Алекс».

– Они были не нужны?

– По Алексу были сомнения. Слуцкий говорил: «Когда футболист дает больше пользы, чем вреда, мы его терпим. Когда вреда больше, от него нужно избавляться». Сначала я не понимал, чего больше. 

Алекс – игрок, который рушит структуру. Если посмотрите матч с «Уфой», увидите, что он индивидуально выдал суперматч, но бегал вообще везде. В перерыве несколько игроков обратились к моим помощникам: «Мы не знаем, что делать – Алекс везде». Если привязывать Алекса к структуре, где-то перекроешь его плюсы. 

По ходу сезона Алекс менялся: стал лучше в прессинге, стал идти в отбор. Прогресс был. Но и под него адаптировались: он очень хорошо обыгрывает один в один, но соперники перестали оставлять Алекса в таких ситуациях.  

– А что не так было с Капленко?

– Когда мне пришли результаты МПК (максимальное потребление кислорода – Спортс’‘), я понял, что у нас будут большие проблемы. Капленко – очень яркий игрок, он хорош на мяче, но когда у опорника МПК 38-39, – это катастрофа. Я понимал, что с таким опорником мы можем доминировать в позиционных атаках, но в Первой лиге достаточно матчей с большим количеством единоборств и переходов из-за количества брака. 

– Какая норма МПК?

– Для игроков ФНЛ – не ниже 50. Самый большой МПК у игрока, с которым я работал, – 62. Это были Илья Кутепов и Кирилл Никишин. 

В 4-2-3-1 слабости Капленко прятались – их прикрывали более оборонительные Осипов и Аванесян. Плюс защитники, которые в РПЛ играли в тройке, до этого играли в четверке – например, Натан Гассама и Кевин Андраде, они хорошо продвигают мяч. Не хватало только крайних защитников. 

– После вылета из РПЛ в «Балтике» остался вратарь Максим Бориско. Зачем к нему «Балтика» подписала еще Илью Свинова и Егора Любакова, при этом заплатив их бывшим клубам?

– Я не был погружен в вопросы выплат, поэтому мне здесь трудно рассуждать. Могу лишь сказать, что мне хотелось вратаря, играющего ногами, потому что так мы пытались строить начало позиционной атаки. Под эту характеристику попадал Свинов – я просил, чтобы он оказался в «Балтике».

– Любаков?

– А Любаков оказался у нас в клубе.

– Прекрасный ответ.

– Но я не могу ничего плохого сказать про Любакова. Отличный парень с хорошей трудовой этикой.

– Если вы просили Свинова, почему в первых турах играл Бориско?

– Свинов пришел в «Балтику» за несколько дней до начала чемпионата. Бориско отлично стартовал, поэтому сразу мы не стали ничего менять. Потом Бориско получил травму – так шанс получил Свинов. 

В ВК Грищенко пишет, что нельзя сражаться со слонами, если не боролся со свиньями. Что это?

– По ходу интервью вы несколько раз сказали о трудовой этике. 

– Это одна из фундаментальных вещей, на которых должна строиться большая организация. Таких вещей три: трудовая этика, культура и компетенция. 

– Вы чувствуете пренебрежение к вашему языку со стороны бывших больших футболистов, которые сейчас либо тренируют, либо выступают экспертами?

– У них другое восприятие игры, это абсолютно нормально. У них есть преимущество: они уже проходили путь успеха. Тренеры без большой футбольной карьеры, такие как я, учатся в процессе. При этом как раз трудовая этика – один из моментов, которым бывшие большие футболисты могут пренебрегать. 

Мне кажется, сейчас идет сближение. Я учусь вместе с Александром Павленко и Антоном Хазовым – они фанатичны к профессии, очень открыты, у них нет стереотипов по поводу непоигравших людей. Александр Анюков, может, чуть меньше говорит, но с ним тоже нет никаких проблем. Наверное, ярлыки остались у бывших футболистов более старшего поколения. Возможно, им тяжело что-то принять просто в силу возраста.

– Когда пошла информация о вашей возможной отставке из «Балтики», Владислав Радимов написал: «Балтику» отдали в управление молодому тренеру, который у себя в соцсетях сражается со слонами и свиньями, а на тренировках рассказывает про циркуляцию мяча, прогрессивное владение и дифференциацию контроля. Если честно, как игрок после таких постов я бы не смог всерьез воспринимать тренера и на тренировке просто со смеха лопнул бы». 

– Я запомнил Радимова как классного игрока, а также тренера в хорошем смысле агрессивного «Зенита-2». Поэтому отношусь к Радимову с большим уважением.

Если говорить про дифференциацию контроля, то, естественно, мы не используем такие термины в общении с игроками. Это больше для взаимодействия с тренерами, у которых уровень методической подготовки выше по определению. Мне кажется, мы об этом должны больше говорить, чтобы повышать уровень футбольной культуры. 

Я думаю, если бы Владислав понимал, что происходит у нас внутри в команде, то он бы, возможно, по-другому отреагировал на мои слова.  

– Но цитата про свиней с вашей страницы ВК меня тоже поразила: «Никаких обходных путей. Нельзя сражаться со слонами, если ты не боролся со свиньями, не валялся в грязи, не решал мелкие неприятные вопросы, которыми кишит повседневная жизнь, чтобы быть готовым к будущим сложностям». С какой целью вы это постите?

– Это что-то типа твиттера, только в ВК. Мысли, которые приходят в голову, кидаю в публичное поле – в том числе для обсуждения с другими тренерами. 

Нужно же понимать афоризмы, за ними кроются какие-то смыслы. Люди, которые хотят погрузиться, наверное, видят их. Про свиней написал в момент тяжелого периода в «Балтике». После этого поста мне написали менеджеры и тренеры, один из них – бывший главный тренер «Алании» Сослан Бетеев, который попал в схожую ситуацию. Получается, мои мысли помогли моим коллегам, а для меня профессия тренера всегда будет сакральной.

– Вам не говорили, что ваша страница ВК похожа на пацанский цитатник?

– Нет, я об этом и не задумывался. Вот ты спросил – задумался. Но мне так не кажется. Если мы говорим о свиньях, мы должны понимать, что для решения больших задач ты должен преодолевать трудности, а не бросать все при первых трудностях и неудачах. Если ты спотыкаешься на мелких трудностях и у тебя угасает вера в людей и в успех, то ты не добьешься по-настоящему больших результатов. 

– В июне блогер Павел Городницкий сделал скрин с вашей страницы, там были любимые цитаты: Лобановского, Нагельсманна и вашего отца. Сейчас этих цитат нет. Вы удалили их из-за реакции на пост Городницкого?

– Про это где-то написали? Круто. Я чистил страницу – там были и другие цитаты. Например, Андрея Гордеева. 

– Цитата вашего отца: «Хорошую тренировку можно провести и на автобусной остановке». В комментариях у Городницкого писали, что так говорил Евгений Калешин – и в шутку требовали разбирательства по автору.

– Калешин тоже такое говорил, но от отца я услышал об этом лет двадцать пять назад, он тоже был тренером. Видимо, это пошло от советской школы. 

Но я действительно так считаю. Например, в «Велесе» после одного из поражений пытались разгрузить ребят: играли в шахматы, восстанавливались игрой в баскетбол. 

На сборах в «Балтике» у нас была обязательная тренировка в бассейне. Во-первых, это восстановление, во-вторых, проверка ментального состояния. В конце тренировки было упражнение на погружение в воду.

– Такое точно было у Валерия Газзаева в ЦСКА.

– Я об этом не знал. Устанавливали лимит: если кто-то продержался условные двадцать секунд, не захотев терпеть, а кто-то сидел больше минуты, все равно все погружались еще раз. Помощники сомневались, что это зайдет в «Балтике», но пацаны все восприняли адекватно. Даже самые неготовые игроки в итоге держались до минуты. 

Грищенко восхищается Де Дзерби, который изменил отношение к позиционной игре. «Тоттенхэм» Постекоглу – возможно, переход за грань безумия

– Что смотрит молодой российский тренер?

– Убежден: только системные тренеры могут двигать игру – хотя бы в масштабе страны.

Обязательно смотрю команды Де Дзерби, поэтому сейчас слежу за «Марселем». Современный идеал игры в три центральных защитника – «Интер». Очень смелые выдвижения крайних центральных защитников, смена позиций, когда полузащитники в атаке могут оказываться ниже защитников. Смотрю «Барсу» Флика, восхищаюсь ее высокой линией обороны и тренером по офсайдам – думаю, насколько это применимо к нашим реалиям с учетом отсутствия ВАР. «Тоттенхэм» – грань безумия, а возможно, и переход за нее. 

В России такой тренер – Карпин. Он задает тренд: на уровне РПЛ первым начал так конструировать атаки от своих ворот. Мне этот подход близок. Чуть больше времени нужно Мураду Мусаеву, отличный тренер. Но мы уже сейчас видим, как эволюционирует «Краснодар». 

– Почему большинство российских тренеров в восторге от Де Дзерби?

– Величие тренера оценивается не только трофеями, но и влиянием на игру. Де Дзерби изменил отношение к позиционной игре – об этом говорил даже Гвардиола. Де Дзерби интегрировал более четкие конструкции постепенных атак, применяемые в мини-футболе. Одна из деталей – статическое положение мяча.  

– Это что?

– Когда защитник наступает на мяч и держит его на месте. Раньше говорили: «Принимай с уходом». Де Дзерби спрашивает: «А зачем уходить?» 

Также он обращает большое внимание на «углы передач». Особенно это видно в финальной трети: твое расположение должно быть таким-то, чтобы следующим движением ты сделал такое-то действие. Очень важны полуфланги – команды Де Дзерби абсолютно не торопятся переводить игру в края. Гвардиола говорил: «Лучший защитник – это боковая линия». 

Я думаю, современный тренд в постепенной атаке – перегруз игроками центральной зоны. Яркий пример – «Тоттенхэм», «Арсенал» теперь тоже к этому стремится. Думаю, этот тренд будет усиливаться, потому что во флангах все научились прессинговать. 

Де Дзерби возвел билдап (построение атаки от своих ворот) в философию всей игры, а не просто сделал его важной частью. В такой футбол теперь играют 80 процентов команд, а раньше играли 20.

– Почему «Тоттенхэм» – это грань безумия?

– Завод одного из крайних защитников при атаке в опорную зону – это интересно, но это уже не тренд, а обычная история. Постекоглу заводит обоих – и делает это на чужой половине поля. 

Но надо смотреть, какой результат это будет давать. Это безумие уровня Марсело Бьелсы, Роберто Де Дзерби и Джан Пьеро Гасперини, но они закрепили это результатом, показали, что это может работать на дистанции. Если Постекоглу покажет, что это работает на протяжении нескольких лет, все больше тренеров будут играть так же. 

– Почему в вашем списке нет «Ман Сити»?

– Очевидно, это сильнейшая команда мира. Очевидно, Гвардиола великий, он оказал огромное влияние на большое количество тренеров: с Микелем Артетой, Энцо Мареской, Венсаном Компани он работал, Де Дзерби тоже говорил о вдохновении Гвардиолой. Но когда ты работаешь в гранде, это не совсем то. 

Например, Де Дзерби приходит в команду-середняк и делает ее успешной и играющей в зрелищный футбол. Это больше соответствует нашим реалиям. В российских реалиях на «Ман Сити» может ориентироваться только «Зенит». Даже если мы берем Первую лигу, там была одна явно доминирующая команда за последние лет пять – «Крылья Советов» Игоря Осинькина.  

***

– Я разговаривал с вашими соперниками по Первой лиге. Общая позиция: «Грищенко – хороший тренер с интересными идеями, большая теоретическая база. Все будет, когда он повзрослеет физиологически, нужно лишь немного подождать». Что думаете о такой оценке?

– Мне приятна такая оценка, но главная задача – становиться лучше во всем. Нужно смотреть еще больше футбола, находить новые инструменты в работе на поле и за его пределами. Взросление – физиологический процесс, на который я никак не влияю. 

Сидеть и ждать – бессмысленно. Сегодня, даже если ты работаешь в небольшой команде, ты должен делать это так, будто ты уже сейчас в топ-клубе. Нельзя стать большим тренером мгновенно. И сначала ты становишься большим тренером, а только потом добиваешься больших побед. 

Моя задача – стать большим тренером. 

Фото: Фото: РИА Новости/Михаил Голенков; ФК «Балтика»; Gettyimages.ru/Mike Hewitt

Александр Грищенко
logoБалтика
logoПервая лига
Армен Маргарян
logoТамерлан Мусаев
logoКирилл Никишин
logoРоберто Де Дзерби
logoКирилл Капленко
logoАлекс Насименто Фернандес
logoАндрей Талалаев
logoСергей Игнашевич
logoДиего Луна Флорес
logoВелес
logoКобе Брайант