Крис Киркленд: «Я принимал 2500 мг трамадола в день. Он был в моей вратарской сумке на поле»
Крису Киркленду было 13 лет, когда его отец, Эдди, зашел в букмекерскую контору и спросил, какие коэффициенты он может получить на то, что его сын сыграет за сборную Англии.
Это стало одним из ттаких запросов, которые время от времени получают букмекеры, но в 1994 году это было необычно. Это вызвало несколько вопросов, например, был ли мальчик, о котором идет речь, зарегистрирован в профессиональном клубе. Ответ был отрицательным.
В ответ букмекер предложил коэффициент 100/1, что заставило Эдди сделать ставку в размере £98,10 ($131 по сегодняшнему курсу). Это было столько, сколько он и другие члены семьи смогли собрать.
В то время Киркленд ничего не знал об этом полете фантазии. Он не оценил бы свои шансы, учитывая, что ему с трудом давались игры за команду в возрасте до 14 лет в «Барвелле», местном любительском клубе.
«Если бы я пошел с отцом в букмекерскую контору и они увидели меня, я уверен, что он получил бы гораздо лучшие коэффициенты, чем 100/1, — говорит он три десятилетия спустя, у себя дома в Ланкашире. — Я был очень худым. Я был не в лучшей форме».
Но в предыдущей игре он стал откровением, вынужденный действовать в качестве вратаря в непривычной для него роли. «Наверное, у меня все получилось, — говорит он. — Мой отец, должно быть, что-то увидел. Я прошел путь от первой игры в воротах почти в 14 лет до дебюта в Премьер-лиге (за «Ковентри Сити») в 18 лет. Это был стремительный взлет».
Это было необычно. В августе 2001 года, в возрасте 20 лет, он стал самым дорогим вратарем Великобритании, перейдя в «Ливерпуль» за £6 млн. Свой первый вызов в сборную Англии он получил в 22 года. Единственным сюрпризом на тот момент стало то, что череда несвоевременных травм заставила его ждать 25 лет, чтобы дебютировать в сборной Англии в товарищеском матче против Греции. Только тогда, наконец, синдикат его отца получил свой выигрыш.
Но его первое выступление за сборную Англии стало и последним, и по не совсем понятным причинам он так и не получил традиционную кепку в память об этом. Только в последние несколько месяцев на это обратила внимание Футбольная ассоциация, которая, принеся шквал извинений, пообещала исправить ситуацию.
И вот в четверг вечером, 18 лет спустя, Киркленд станет гостем ФА на стадионе «Уэмбли», когда сборная Англии вновь сыграет с Грецией. В 43 года он наконец-то получит свою кепку, но больше всего он ждет этого события ради своей дочери-подростка Люси.
В течение многих лет, когда он рос, она ассоциировала его футбольную карьеру с мучениями и травмами — ведь именно они и стали причиной того, что Киркленд оказался в тисках депрессии и зависимости от болеутоляющих средств.
Все закончилось в Португалии летом 2016 года, когда на предсезонном сборе с «Бери» он «принял кучу таблеток», от которых сошел с ума и был близок к тому, чтобы покончить с собой. Именно тогда, в возрасте 35 лет, он понял, что должен уйти из футбола. Игра убивала его.
Только сейчас, избавившись от зависимости и собрав свою жизнь по кусочкам, он может с гордостью оглянуться на свою карьеру.
В марте этого года состоялся матч Легенд между «Ливерпулем» и «Аяксом», чтобы собрать средства для фонда ЛФК.
Наряду со старыми любимцами, такими как Стивен Джеррард, Фернандо Торрес и Ежи Дудек, в состав команды был вызван Киркленд, впервые принимавший участие в подобном мероприятии.
Он появился лишь на последние 11 минут игры в качестве третьего вратаря после Дудека и Сандера Вестервельда, но этого было более чем достаточно.
«Я вовсе не отношу себя к легендам «Ливерпуля», — говорит он. — Но когда они спросили меня, я подумал, что для Люси было бы здорово увидеть, как я играю на «Энфилде». Это было недолгим, но потрясающим событием. Я действительно не ожидал такого приема со стороны болельщиков, когда вышел на поле».
Это было похоже на возвращение домой. В детстве он приезжал из Лестершира, чтобы постоять на трибуне «Коп» и посмотреть на «Ливерпуль» — его первой игрой стала знаменитая победа 5:0 над «Ноттингем Форест» в 1988 году.
Жаль только, что его собственная карьера в «Ливерпуле», на которую он и другие возлагали такие большие надежды, так и не получила настоящего развития.
Это была странная сделка.
Мало кто сомневался в логике «Ливерпуля», решившего потратить до £6 млн. на молодого игрока, который после того, как он сменил в «Ковентри» шведа Магнуса Хедмана, считался вероятным преемником Дэвида Симэна на посту основного вратаря сборной Англии.
Но было, конечно, странно, что в тот же день «Ливерпуль» подписал Дудека из «Фейеноорда». План преемственности был разработан для него еще до того, как он приступил к работе: Дудек, 28 лет — на краткосрочную и среднесрочную перспективу, а Киркленд, 20 лет — на долгосрочную. Но после одной тренировки с «потрясающим» Дудеком он задумался о том, сколь долго ему придется ждать.
Киркленд получил свой шанс во втором сезоне на Мерсисайде после того, как Дудек сильно потерял форму, но его воодушевляющая игра закончилась неожиданно, когда он порвал заднюю крестообразную связку правого колена после столкновения с нападающим «Кристал Пэлас» Деле Адеболой во время матча Кубка Англии.
Травмы стали бичом его существования: перелом пальца; перелом запястья, когда он остановил яростный удар Харри Кьюэлла на тренировке; проблемы со спиной, которые мучили его долгие годы, первоначально обострились во время очередной тренировки, на этот раз игры в чехарду; в октябре 2005 года, будучи арендованным в «Вест Бромвич Альбион», он получил разрыв почки в столкновении с нападающим «Болтон Уондерерс» Кевином Дэвисом.
«Я не был травмоопасен в том смысле, что постоянно получал мышечные травмы, — говорит он. — Это была череда странных травм».
Они всегда приходили в самый неподходящий момент: 14 матчей в первом периоде в качестве вратаря «Ливерпуля», 11 матчей во втором, 14 матчей в третьем. Он участвовал в знаменитой победе над «Олимпиакосом» на «Энфилде» в декабре 2004 года, но к моменту кульминации Лиги чемпионов, которая завершилась победой над «Миланом» в Стамбуле пять месяцев спустя, его уже не было в составе команды.
После этого запасной вратарь Скотт Карсон («типичный парень») вручил ему медаль победителя, отметив, что Киркленд выходил в старте в четырех матчах на групповом этапе. Но Киркленд отклонил его предложение. Он не чувствовал себя частью этой команды, будучи заблокированным после операции на спине и не видя будущего под руководством Рафаэля Бенитеса.
После ухода из «Ливерпуля» Киркленд в течение четырех сезонов был практически не подвержен травмам, став основным вратарем «Уиган Атлетик», помог им остаться в Премьер-лиге и получил награду Лучшего игрока года в клубе в 2008 году. Он без колебаний называет этот период «лучшим в моей карьере».
Но от ярлыка «склонный к травмам» оказалось трудно избавиться. Это постоянно раздражало, и это очень важно для того, что произошло дальше.
Когда летом 2012 года Киркленд подписал контракт с «Шеффилд Уэнсдей», клуб настоял на том, чтобы в его контракте был пункт, позволяющий расторгнуть соглашение, если он пропустит определенное количество игр из-за травмы спины.
Киркленд был уверен, что проблемы со спиной остались в прошлом, но за два дня до стартового матча чемпионата «Уэнсдей» его настиг спазм, и он погрузился в состояние тревоги и паники, опасаясь, что все старые проблемы с травмами вот-вот всплывут на поверхность.
В прошлом ему прописывали трамадол, обезболивающую таблетку, когда проблемы со спиной были в самом тяжелом состоянии. Почувствовав отчаяние, он взял дело в свои руки, занялся самолечением, объявил себя здоровым, сыграл против «Дерби Каунти» и снова почувствовал себя хорошо.
Но вскоре дошло до того, что он стал принимать их не только для спины. Он делал это, чтобы попытаться унять тревогу, которую испытывал с момента прибытия в «Уэнсдей».
«Это отличный клуб — большой клуб, отличные болельщики — но моя проблема заключалась в том, что я был далеко от дома, — говорит он. — Мне не хватало всего: забирать дочь из школы, смотреть ее школьные спектакли, выгуливать собак после обеда. Все то, что было частью моей рутины, когда я играл в «Ливерпуле» и «Уигане», исчезло».
А еще нужно было ехать в Шеффилд — «всего 113 км в каждую сторону, но это ужасная поездка, через Змеиный перевал, и я попадал в манчестерские пробки в час пик».
«Я стал выезжать в 5:45 утра и приезжать на тренировочную площадку за несколько часов до всех остальных, — говорит он. — Я очень переживал из-за этого, поэтому стал принимать больше таблеток от тревоги. Я оказался на скользкой дорожке».
«Трамадол предназначен для приема не более 400 мг в день. Я дошел до того, что принимал по 2500 мг в день. Я выносил их на поле в своей вратарской сумке. И не из-за боли. А потому, что был зависим. Они были первым, о чем я думал, когда просыпался, и последним, о чем я думал ночью».
Кто-нибудь в клубе знал, что он принимает их? Или его врач? «Нет, — говорит он. — Я заказывал их через интернет. Никто не знал, даже Лиона (его жена)».
Всемирное антидопинговое агентство (WADA) включило трамадол в список запрещенных веществ девять месяцев назад, а это значит, что спортсмен, у которого при соревновательном тестировании будет обнаружен этот препарат, столкнется с перспективой длительной дисквалификации.
За последние пару лет игроки обращались к Киркленду в частном порядке с просьбой помочь отучить их от болеутоляющих средств. «Я не говорю, что это каждый игрок, но их больше, чем вы могли бы подумать, — говорит он. — Сейчас он находится в списке запрещенных, но я не удивлюсь, если кого-то с ним поймают».
«Он не повышает работоспособность. Он не превратит тебя в супермена и не заставит отбивать каждый кадр, который попадает в створ. Он опасен. Вот в чем дело. У меня были обмороки, учащенное сердцебиение, галлюцинации, жестокая болезнь. Он может убить тебя. Он должен был убить меня. Он почти это сделал».
Последние годы карьеры Киркленда были трудными. Для него было «облегчением» потерять место в первой команде в «Уэнсдей», а затем занять роль запасного в «Престон Норт Энд», но это привело к тому, что его профессиональное внимание ослабло. Дома он стал далеким, отстраненным, раздражительным. Несмотря на просьбы жены поговорить о его настроении, он был туманен и уклончив.
«Я был очень зависим, — говорит он. — Я не мог изменить свое мышление, не мог изменить свою зависимость. Мне становилось все хуже и хуже. Я не хотел ничего делать, когда возвращался домой, не хотел общаться, не хотел выходить на улицу. В конце концов, я не захотел играть в футбол».
Киркленд планировал повесить перчатки на гвоздь после года работы в «Престоне», но вспомнил предостережение старого профи: «Ты уже давно на пенсии». Его уговорили перейти в «Бери», который вылетел в Лигу Один. Он сразу же понял, что это ошибка — отражение не клуба, а его душевного состояния.
Одна только мысль о предсезонных сборах в Португалии приводила его в бешенство, он чувствовал себя «развалиной». Первый день тренировок прошел не очень хорошо. «На следующий день я принял кучу таблеток, и они, очевидно, свели меня с ума», — говорит он.
Киркленд содрогается при воспоминании о том, что было дальше: учащенное сердцебиение, гипервентиляция, галлюцинации и, почти как внетелесный опыт — обнаружение себя на крыше многоквартирного дома в Португалии, в потоке слез, размышляя о немыслимом. «Хватит, — говорит он. — Я собирался спрыгнуть».
В последний момент, по его словам, он «почувствовал, как его тянет назад» — тянет к семье — позвонил Лионе и сказал ей, что отчаянно нуждается в помощи. Было около половины второго ночи, и она сказала: «Приезжай домой и мы поможем тебе», — рассказывает он.
В разговоре сначала с Лионой, а затем с консультантом, рекомендованным Ассоциацией профессиональных футболистов (PFA), он признался во всем: в глубине своей зависимости, в том, на что он пошел, пытаясь ее скрыть, в растущем чувстве беспомощности.
Он признался тогдашнему менеджеру «Бери» Дэвиду Флиткрофту, который, по его словам, был «великолепен», и клуб согласился разорвать с ним контракт. Он пошел в «резкий отказ», отказавшись не только от трамадола, но и от профессионального футбола. В своем кратком публичном заявлении он сказал, что ему необходимо уйти из спорта ради блага своей семьи.
Какое-то время это работало. Киркленд достиг лучшего места, где он не скучал ни по наркотикам, ни по игре. Но потом начались симптомы абстиненции. «Я начал скучать по футболу. Я соскучился по его распорядку, — говорит он. — Я думал о том, чтобы уйти на пенсию, начал тренироваться, но мое тело не хотело этого. У меня не было цели, я был несчастен, я был подавлен. Я снова начал принимать таблетки».
Лиона заметила все признаки и вмешалась, умоляя его пройти курс реабилитации. Он вернулся обновленным, с новым чувством цели. Вместе они пошли к его врачу и сказали, что, независимо от обстоятельств, Киркленду ни в коем случае нельзя выписывать обезболивающие. Иглоукалывание стало выходом из положения.
Но потом пришла пандемия «Ковид-19», изоляция, новые тревоги и хронический рецидив. Акупунктура стала недоступна, поэтому он снова стал заказывать обезболивающие через интернет. Невинные на вид посылки приходили из-за границы. Он понятия не имеет, что было внутри этих таблеток. Все, что он знает — это то, что они чуть не убили его.
Он рассказывает об «ужасном опыте» и о том, что «не знал, кто я такой». Выходя на улицу, он терял ориентацию и едва мог вспомнить дорогу домой.
Он снова оказался в том же круговороте: учащенное сердцебиение, потери сознания, галлюцинации, снова безнадежная зависимость, ложь самым близким и родным, пока волны страха снова не стали захлестывать его, и после уговоров Лионы и Люси он снова отправился в реабилитационный центр.
Это было в начале 2022 года. На этот раз Киркленд покинул реабилитационный центр с другим настроем, понимая, что его жизнь зависит от победы над зависимостью. Он был обязан сделать это для себя, но прежде всего для Лионы и Люси, чью поддержку он назвал «невероятной».
На этот раз почтальону и водителям доставки был дан строгий приказ передавать все подозрительно выглядящие посылки прямо его жене. (Их и не было.) Кроме того, Киркленд согласился на соглашение, по которому его жена могла в любой момент потребовать, чтобы он прошел тест на наркотики. Во время нашего интервью он держал рядом с собой набор для тестирования. Он гордится тем, что может посмотреть им в глаза и сказать, что он чист уже два с половиной года.
Он также гордится своей работой в фонде ЛФК, PFA и различных благотворительных организациях — не только рассказывая о своих трудностях, но и участвуя в ряде прогулок по сбору средств.
Таково его пристрастие, на которое его сначала вдохновила благотворительная организация бывшего вратаря «Ноттингем Форест» и сборной Уэльса Марка Кроссли «Прогулки — это здорово», а теперь они приобрели свою жизнь. Может быть, это вратарская особенность.
«Я определенно чувствую зависимость от них, — говорит он. — Сегодня я уже отзанимался час в спортзале, но позже планирую выйти на 16-километровую прогулку. Лиона скажет: «Устрой себе выходной», но мне нравится быть на природе с собаками. Если я не сделаю этого, то буду дерьмово себя чувствовать весь оставшийся день. Так что это зависимость, да, но здоровая зависимость. В отличие от таблеток».
Именно его благотворительная деятельность, в частности, повышение осведомленности о проблемах психического здоровья, недавно принесла ему почетную степень Ливерпульского университета Эдж-Хилл.
Тогда его спросили о его английской кепке, и он ответил, что, вопреки обыкновению, никогда ее не получал. Университет без его ведома навел справки, и ФА, озадаченная тем, что один из лучших футболистов Англии остался без кепки, пообещала исправить ситуацию.
Перед матчем Лиги Наций против Греции на этой неделе ему вручат его наследственную кепку под номером 1 144 в знак признания его места в родословной мужской сборной Англии. Он говорит, что его выступления за «Ливерпуль» значат больше, чем тот единственный матч за сборную Англии, но он с нетерпением ждет поездки на «Уэмбли» — и возможности встретиться со своим бывшим товарищем по команде «Ковентри» Ли Карсли, который сейчас временно исполняет обязанности главного тренера сборной.
В тот момент, когда многие футболисты, завершившие карьеру, начинают чувствовать себя не в своей тарелке, Киркленд, чьи проблемы омрачили многообещающую карьеру, чувствует, что открыл себя заново: он нашел цель в своей работе в Фонде ЛФК, в том теплом приеме на «Энфилде» во время матча Легенд и в получении футболки сборной Англии, которая когда-то могла стать первой из многих. Этот процесс продолжается, но один конец завязывается за другим.
Но самое ценное — это чувство воссоединения со своей семьей: видеть, как растет его дочь, общаться друг с другом. «Ты раздражаешь, — говорит она ему время от времени. — Но я так рада, что теперь у меня есть папа».
Автор: Оливер Кей (источник)
Фото обложки: Liverpool FC/Liverpool FC via Getty Images
Приглашаю в свой телеграм-канал — переводы статей о футболе и порой просто новости и еще много всего интересного!
Это уже перебор)