«Самоирония делает неуязвимым». Правила Василия Уткина – рассказывают его ученики-комментаторы
«Мы не создаем грандиозных образов – мы к ним прислоняемся».
Василий Уткин наставил и сформировал целое поколение комментаторов, которые работают после него. Он не был самым простым начальником, но точно – одним из самых могучих и мудрых.
В этом тексте ученики и коллеги Василия делятся опытом работы с ним и отвечают на три вопроса:
1. Мысль или мудрость, которую вы почерпнули от Уткина о профессии.
2. Мысль или мудрость, которую вы почерпнули от Уткина о жизни в целом.
3. Ваша любимая история об Уткине.
Дисклеймер. Изначально мы задумывали этот текст к проекту «Любимый комментатор России». Большая часть монологов в нем записана до новости о смерти Василия Уткина. Теперь этот материал – сборник памяти.
«Зритель – твой собеседник». Дмитрий Бажанов
1. Вася – невероятно умный и эрудированный человек. Но он никогда не пытался выглядеть умнее всех на свете. И это важнейшая вещь. И в профессии, и в жизни. «Не говори, чего не знаешь», – я это навсегда усвоил.
Доступ к информации сегодня безграничен. И ни один комментатор не может уследить за всем, что происходит в спорте – даже в каком-то конкретном. Как быть? Не надо пытаться объять необъятное и впихнуть невпихуемое.
Если не знаешь какого-то игрока или команду, так и скажи. Это же кайф – видеть что-то впервые. Ты будешь реагировать искренне: удивляться, восхищаться или разочаровываться. Без фальши, хуже которой в нашем деле нет. Ее считывают сразу.
Еще надо помнить, что зритель – твой собеседник. Ты сел не учить его, не засорять ему мозги. У вас диалог. Посредством твоего, комментаторского, монолога. Такой вот парадокс. А раз зритель – собеседник, дай ему подумать. Дай ему согласиться с тобой. Или поспорить. Или обругать. Не довлей над ним.
2. Вася всегда говорил, что успеха хватит на всех. Это не пирамида, куда может залезть только один. На пирамиде вообще неудобно сидеть: все время сваливаешься, а острие упирается в промежность.
Талантливые люди не мешают друг другу. Им всем хватит места под солнцем. Конкурировать – хорошо и правильно, это дает развитие. Вставлять палки в колеса и подличать, чтобы сидеть в топе одному – плохо и деструктивно. Не надо так.
А еще не надо слишком серьезно относиться к себе и к тому, чем ты занимаешься. Живи весело и умей над собой посмеяться. Самоирония делает тебя неуязвимым. И Вася – король самоиронии. Он любил поддеть сам и всегда смеялся, когда талантливо поддевали его. Так легче жить. Так ты серость превращаешь в цветное.
3. Съемка «Футбольного Клуба», Вася говорит о матче «Енисей» – «Рубин». Он хвалит Никиту Глушкова и описывает его гол: обыграл нескольких соперников, прорвался и забил, какая красота!
Прошла неделя. Новая съемка, и Вася снова описывает этот гол. Посмотрел: Глушков действительно забил в том матче, но совсем не так. Говорю об этом Васе. Он фыркнул (так часто бывало, когда его поправляли), достал телефон и показал гол Глушкова. Только на картинке было лето и пальмы. Так что это точно был не Красноярск, где «Енисей» играл с «Рубином».
Я сказал об этом Васе. Он сделал паузу и, как ни в чем не бывало, ответил: «Значит, я ошибся». В студии хохот! И один человек из нашей съемочной команды говорит: «Вась, а покажи, что хоть за гол-то». Вася, сидя в кресле, отворачивается и с детской обидой отвечает: «Не покажу!» Хохот-2. Большой, 100+ килограммовый ребенок! Он и сам вскоре засмеялся.
Вася доказывает, что возраст – это только цифра. Можно постареть в 18, а можно, как он, вечно оставаться на движе. Проявляй любопытство, пускай в себя новое и будь готов немного рискнуть. А еще если можешь помочь – помогай. И тогда жизнь точно пройдет не зря.
«Он объяснял: «Вот мы с тобой общаемся бесцельно, поэтому что-то и произойдет». Артем Борисов
1. Вася, кстати, обучал не столь афористично. «Ай-ай-ай» надо кричать так, как будто на тебя едет КАМАЗ!» – ну, не вершина, да? Зато он в случае чего очень афористично прикладывал, хотя в свой адрес я ничего не помню. А учить ведь можно только примером. На Васиных матчах какого-нибудь 2004-го года я научился почти всему. На очных семинарах – тому, что фраза «Все готово к началу матча» – это конченая пустота. Остальное, как он и любил, происходило само.
2. Была у нас какая-то легкая переписка – и Вася помимо прочего говорит: «А я тут решил зазнакомиться с N». N был персонажем, скажем так, неочевидным. Я стал в шутку выяснять, чего вдруг: под проект какой-то? И Вася объяснил мне философию того, о чем все так неистово вспоминают в эти дни – его невероятной способности создавать среду, отношения, дружбу. «За кого ты, – говорит, – меня принимаешь? Я почти все делаю бесцельно. Вот мы с тобой общаемся бесцельно. Поэтому что-то и произойдет. Если б была цель, мы бы встретились – и не сошлись. Или сошлись и поссорились. Или совпали и сделали ##### [ерунду]».
Он мир создавал, жизнь делал. В этом весь смысл.
3. Однажды в добровольно-приказном порядке съехались к Васе на дачу – он собирался научить нас жарить поросенка. Два дня прошли прекрасно: банька волшебная, мы с Алхазовым наиграли на гитаре примерно все песни на свете, у камина всем сборищем рубились в мафию (Васю прогнали первым), потом в «шляпу» («кто, блин, написал Пичушкина??» – В.У.), пили с аппетитом без перерыва, ели плов, рыбу-гриль, икру, авторский суп, закусывали селедочкой, картошечкой, страшно спорили перед сном, романтик ли Достоевский, бросали кого-то в бассейн, поутру еле приползли на коробку играть в футбол, разбирали Питера Гэбриэла по нотам и чуть не скормили еноту Васин палец – в общем, рутина.
Собственно, умеем ли мы с тех пор готовить жареного поросенка? Нет. А надо?
«Образец профессионализма в форс-мажорных обстоятельствах». Тимур Журавель
1. Отправляя на первую съемку, Вася сказал мне: «Не бывает неинтересных событий, бывает неинтересный рассказ о них. Смотри, чем оно отличается от остальных, а не чем похоже на другие». Эта мысль со мной на каждом репортаже. Я знаю: если снять все уникальности даже скучного события, получится интересно.
2. Однажды я делал репортаж для «Футбольного клуба», тогда мы выходили в эфир с кассет. Прибежал в студию на 15-20 секунд позже, но Вася уже перешел к другой теме. Очень расстроился, но оправдывал себя тем, что опоздал всего ненамного – так и сказал Васе. Он ответил, что на телевидении нет разницы между опозданием на 15 секунд и час. После этого я точно не опаздывал с сюжетами, а, возможно, и стал тайм-фриком: на все встречи или съемки прихожу заранее.
3. В нулевые мы с Васей ночью комментировали матч «Индепендьенте» за большим столом с кучей проводов. Вася стал засыпать, а я был молод и боялся его толкнуть. Единственным способом было повысить голос во время репортажа. Но моментов все нет. Наконец слабенько пробили по воротам, и я закричал: «Удар по воротам!» Вася открыл глаза, увидел, как мяч катится с голкиперу, и сказал: «Оскар Устари сегодня хорош, ничего не скажешь». Его мгновенная реакция спросонья очень повеселила, но вообще это образец профессионализма в форс-мажорных обстоятельствах.
«Василий Вячеславович, меня тоже уволили с «Матч ТВ». Он поздравил, угостил вискарем. Так мы и познакомились». Денис Алхазов
1. Матч – живое, текучее событие, а не рутина из беготни и ударов. И надо эту жизнь донести до зрителя. Чтобы зритель ловил сюжеты, кого-то в матче проклял, кого-то полюбил.
И никогда не говорить «то, что». Можно и без «то».
2. Для друзей Васе было ничего не жалко – ни денег, ни времени, ни радости, ни пива.
3. Помимо угара есть простая, немного сентиментальная. Вася набрал первый курс в свою школу (2016 год), собрал 20 пацанов на третьем этаже паба. Приглушенный свет, Вася восседает в кресле. Мы благоговеем.
Вася торжественно отменяет плату за обучение – и в это время мне звонит начальник с «Матч ТВ». Я работал титровальщиком, с открытия канала прошел год, начались сокращения. И я под них попал. Тут же говорю: «Василий Вячеславович, меня тоже уволили с Матч ТВ». Ну, он поздравил, угостил вискарем. Так мы и познакомились.
Еще он меня однажды скинул в бассейн – в одежде. Но это шалости.
Прощай, большой и сильный друг.
«Показывал, как быть смелым и свободным». Эльвин Керимов
1. Вася многим начинающим комментаторам говорил: «Не вываливайте всю информацию в первые 10 минут матча, покатай мяч, дай зрителю войти в игру».
2. Конкретную фразу о жизни не вспомню, но Вася своим примером показывал, как можно быть смелым и свободным человеком и делать то, что хочется.
3. Последний раз видел Васю перед новым годом на вечеринке «Симпл Спорт». Ребята сняли лофт. Я приехал поздно, после работы, зашел и увидел рядом с Васей много людей. Подумал: не буду беспокоить, потом подойду и поздороваюсь. В баре мы разговорились с Лехой Вихоревым и Сашей Францевым (вместе работали на «Плюсе» и «Матче»). Потом я пошел туда, где сидел Вася, но он уже уехал домой. Тогда, естественно, я не предполагал, что это был последний раз, когда мог с ним пообщаться. Больше такой возможности не будет.
«После одного Васиного разбора всегда представляю себе то, о чем говорю». Павел Занозин
1. Когда я пришел на «Плюс», каждый вторник у нас в комнате 8-16 был большой разбор сюжетов. Вели его Уткин и Федоров. Довольно быстро стало понятно, что я Васе активно не нравлюсь, но поначалу на работе это не сказывалось. Разве что к «Футбольному клубу» меня не допускали. Но сюжеты для «Свободного удара» я старался делать нестандартными и в попытках усложнить тексты, естественно, заговаривался.
Помню, в сюжете про матч «Спартака» и киевского «Динамо» сказал, что это битва двух раненых львов. Вася на разборе поддел: «Паша, ну ты же поэт! Ну надо ведь понимать ценность слова. Ты представляешь себе двух раненых львов? Да они с места не встанут, какая уж там битва». С тех пор я всегда представляю себе то, о чем говорю. Хотя от «обезьяны с гранатой» в случае с Сержем Орье это меня все-таки не уберегло.
2. На самом деле, будь Вася чуть добрее, мы могли бы подружиться. Сложный характер, о котором все теперь говорят, в основном выражался в некотором садизме – ему нравилось время от времени делать людям больно. Но при этом в нем, конечно, было много того, чем хочется восхищаться. Взять хотя бы выдержку. Я прекрасно помню, как он идет вдоль поля на «Локомотиве», и вся трибуна скандирует оскорбительные кричалки. А у него – ноль эмоций.
Он знал себе цену и не боялся признавать, что не тянет – как было в ЧГК. Для звезд публичных профессий – крайне редкое качество. У него была бездна самоиронии. Но, думаю, себе он тоже все время делал больно. И страдал.
3. Любимые истории есть у друзей. Мы с Васей даже в одной компании оказывались крайне редко. Обидно теперь от этого просто до слез – сколько не сказано, сколько не впитано.
Комментировали вместе пару раз. Однажды это был онлайн Лиги чемпионов. Один из самых сложных вариантов эфира, восемь матчей одновременно, на все изменения нужно мгновенно реагировать. Вася пришел уже подшофе, за первый тайм выпил огромный лонг-айленд и в перерыве послал еще за одним. И ничего, за всем успевал. Могучий он все-таки был дядька…
«Любимая Васина мудрость связана с профессией, но ее можно переложить и на жизнь». Денис Наливайко
1. Все, кто работал с Васей или учился у него, любят рассуждать о профессии. Кажется, теперь я понимаю почему. Сначала ты тихо внемлешь советам Васи, потому что тяжело спорить с главным авторитетом в этом деле. И зачем? Говорит тебе Василий Уткин не использовать отглагольные существительные, потому что они плохо звучат – лучше глагол и существительное. Например, не открывание, а он открылся. Потом слышишь в эфире и понимаешь – Вася был прав, режет слух.
2. Мудростей о профессии было много. Удивляет, как по-разному Вася доносил их каждому: хвалил или ругал. Сразу вспоминается «фен» Уткина, как у сэра Алекса Фергюсона. Главная мудрость, которую я почерпнул таким экстремальным образом – какой бы ни была игра, всегда нужно задавать вопросы, искать причину провала, а не констатировать, что одни лучше. Это больше про матчи равных команд, но полезно спрашивать, думать, анализировать, разговаривать – так будет интереснее и тебе, и зрителю.
Любимая Васина мудрость связана с профессией, но ее можно переложить и на жизнь. Это отрывок из его письма на Спортсе себе 21-летнему: «Всегда доверяй тем, с кем работаешь. Это лучшая защита от предательств. В таком амбициозном деле, как твое, оно неизбежно; важно не выносить из предательств опыт. Чему они тебя научат? Не иметь дела с талантливыми людьми, которые, возможно, когда-нибудь захотят тебя подставить? Это лучший и самый верный путь к посредственности, Вася».
Вторая мудрость – окружать себя людьми разных возрастов, в том числе молодыми, чтобы не застрять в трендах.
3. Вася закатывал очень крутые тусовки. В 2016-м я только оказался в его школе комментаторов – и он сразу позвал нас на вечеринку, где можно было пообщаться со всеми комментаторами «Матча».
Как-то Вася позвал к себе на дачу всю банду комментаторов «Телеспорта». Кстати, он всегда прекрасно готовил, приправляя историями, как правильно, например, варить раков. На даче мы нашли диск с живого концерта AC/DC и стали на репите включать Thunderstruck – не несколько раз, а часами. Так прошла вся ночь, а утром Вася увидел, как я спускаюсь вниз, и просто нажал play. Теперь каждый раз, когда ее слышу – вспоминаю Васю.
«Мудрость» Васиной науки быть журналистом – это напряженная работа над средствами выразительности». Роман Трушечкин
1. Жалею, что срок моей комментаторской работы с Василием Уткиным-шефом (и живым учителем в профессии) исчисляется всего тремя месяцами осенью 2013 года. Но я был в 90-е его репортером в «Футбольном клубе», а в нулевые писал заметки в «Газете», где он рулил отделом спорта.
Так что учеба, конечно, шла. Но это выглядело, по-моему, так: ты работаешь в программе, для которой он создал язык и выработал интонацию. Или сидишь с ним в одной – у лестницы, без окон, без дверей – комнатке в газетной редакции. И стараешься не фальшивить. Не говорить невпопад.
«Мудрость» Васиной науки быть журналистом – это напряженная работа над средствами выразительности. Над речью – лексикой, интонациями, образами. Все это должно быть современным. Вася, помню, был такой период, в дороге постоянно слушал «Наше радио» – чтобы точно знать, какие слова и рифмы актуальны, что носится в воздухе прямо сейчас.
Он просил нас искать для каждого события свои слова, избегать истертых фраз. Искать уникальность сюжета, а не то, чем он похож на другие. А у микрофона работать с «атакой» в голосе – то есть с напором, вызовом, а не просто мягко и повествовательно. Эти рекомендации Васи я бы, пожалуй, суммировал так: ты не должен быть в эфире фоном. Не должен быть «интершумом». Навязывай себя, заставь себя слушать! Но именно поэтому – работай над тем, что и как ты говоришь.
2. Я сбиваюсь со счета, когда пытаюсь вспомнить, сколько раз Вася звал меня работать. Предлагал разные варианты. Первый – в 96-м, когда я попал в «Футбольный клуб». Но уже весной 97-го у нас состоялся сложный разговор. По телефону. Я настаивал, что должен взять паузу в «ФК», чтобы нормально сдать сессию на журфаке. Вася ставил вопрос предельно: работай по-взрослому уже сейчас или уходи и учись ради «корочки».
Я выбрал тогда учебу. Но, сдав сессию, попросил Васю о встрече. Мы присели в телецентре, выпили по чашке кофе. Вася без всякого злорадства и мстительности – он вообще был совершенно не злопамятный, но щедрый душой – взял меня обратно. В 2001-м он позвал меня во вновь создаваемую «Газету», где принимал отдел спорта – так я приобрел еще одну профессию, пишущего журналиста, которой занимался вплоть до конца прошлого лета.
Потом, кажется, в 2005-м Вася поставил меня в тупик: сказал, что имеет определенное влияние на принятие кадровых решений в «Локомотиве» и предложил возглавить пресс-службу клуба, который тогда принял Славолюб Муслин. Это была ситуация, когда нужно сделать слишком сложный шаг – я не отважился. Но Вася не оставлял меня своим попечением. Боже, как много, как заботливо, оказывается, он думал обо мне!
В середине 10-х годов он предлагал возглавить московскую редакцию «Спорта день за днем», который тогда пытался выйти на рынок спортивных медиа третьей силой. Я и тогда не отважился отойти от ремесла: слишком хорошо чувствовал себя, работая параллельно комментатором ВГТРК и обозревателем журнала PROспорт... (Да, Вась, ты прав: именно я – тот, о которым ты недавно написал («...которых никуда не позвали, или которые побоялись попробовать…»).
И еще дважды (!) Вася уговаривал меня перейти на «Плюс». В 2010-м и 2013-м, и во второй раз уговорил. Правда, по моему чисто техническому недосмотру – поработали только одну осень.
Резюме всем этим попыткам участвовать в моей судьбе и направлять ее – это та мудрость Васи, в которой профессиональное неотделимо от жизненного: «Ромик, тебе надо быть в своей среде. Нужен творческий коллектив. Только в нем, рядом с такими же, как ты, можно расти и работать».
3. В 2001-м Вася приехал ко мне во Фрязино на свадьбу. Был душой очень пестрого стола, незабываемо выпил залпом стакан более чем подлинного деревенского самогона. Я уже рассказывал эту историю Глебчику в его ютуб-проекте, чего повторяться... Тогда мы с Васей работали в «Газете» и как-то раз раскидывали задания по полосе. Он попросил написать о прошедших накануне матчах Лиги чемпионов. «Вась, я не все видел». – «Почему?» – «Ну, ты же знаешь, мы на съемную квартиру перебрались. И телека у нас пока нет».
«Слушай, – говорит мне, – это просто неприлично. Спортивный журналист не имеет права не смотреть футбол». На следующий день я вошел утром в комнату спортивного отдела, а на столе, заняв его почти целиком, стояла коробка с Sony Trinitron. Вася просто купил телевизор – нам в молодую семью. Он до сих пор безупречно работает, хотя и перебрался на дачу. Монументальный, родной-японский, убедительно-толстожопый. Не те, что нынешние – плоские. Плоскость и пошлость никогда с Васей рядом не стояли.
«Вася не мог не помочь. Это останется в сердце». Михаил Моссаковский
1. Вася долгие годы был моим боссом, наставником и другом. Педагогика от Васи была разной. Он активно использовал и кнут, и пряник. Много подсказывал – и порой подсказ нужно было читать между строк. Мы следили за работой Васи с текстом и голосом, в чем-то даже пытались его копировать. Хотя и догадывались, что это едва возможно. Это как тренироваться с Роналдиньо и учиться его финтам. Сначала нужно понять, как он это делает, а даже если получилось – откуда взять такие быстрые ноги и гуттаперчевые голеностопы?
2. Одно из важнейших умений Васи – задавать чувство стиля и ритма. Для редакции «Футбольного клуба» он был и дирижером, и метрономом, и ударником. И ты либо встраивался в этот ритм, либо нет. Комната 8-16 принимала не всех. Тяжело копировать у Васи чувство ритма и стиля в профессии, но можно и нужно стремиться к нему.
Вася отлично умел дружить. Для нас он был больше другом или старшим братом, чем боссом. Несмотря на разницу в 10-15 лет, Вася для всех был Васей, а не Василием Вячеславовичем. Никто не был с ним на вы. То, как Вася отдавался в этой дружбе, не могло не порождать ответное чувство. Вася часто отдавал последнее для коллектива. Например, чтобы порадовать классной тусовкой после последнего эфира в году, чтобы купить кому-то подарок, чтобы помочь деньгами. Не все знают, но некоторым сотрудникам «Плюса» Вася снимал квартиру, просто потому что им было тяжело. А он не мог не помочь. Это останется в сердце.
3. Атмосфера того «Футбольного клуба» была по-творчески раздолбайской. В этом тоже было немного Васи. Например, считалось нормой приносить репортажи уже после начала эфира. Приносить – в прямом смысле. Это была еще пленочная эпоха. Сначала ты шел с кассетой на один этаж в озвучку, затем на другой на монтаж, потом в аппаратную. Помню, на один эфир я сильно опаздывал. Вбежал в аппаратную и увидел, как Вася читает финальную подводку к моему сюжету: «… смотрите в материале Михаила Моссаковского». А кассета у меня в руках. Произошла заминка, Вася пытался найти слова, все было очень неловко. Мне казалось, мир рухнул. Я ушел в 8-16, сел в дальний угол и ждал казни.
После эфира Вася зашел в комнату не в самом благостном настроении. Я ждал разноса, но он обратился ко мне, только когда оделся и был уже в дверях: «Мосс, ты станешь старше, сядешь в кадр, и поверь – у тебя случится такая же ситуация. Только тогда ты поймешь, что я почувствовал». Через несколько лет так и произошло: я работал ведущим, был в эфире, подвел к сюжету, и в «ухо» ровно в тот момент сказали, что его нет. Началась легкая паника, нужно было как-то увести программу в другую сторону, но в голове крутилось только одно: «Вася, откуда ж ты знал?»
«У него не было границы между собой и профессией». Денис Казанский
1. «Телевизор включают, чтобы футбол посмотреть, а не комментатора послушать. Помогай и не мешай».
Или вот: «На то ты и журналист. Мы не создаем грандиозных образов – мы к ним прислоняемся. И ###### [воруем]». Таких мудростей можно набрать на том. Он и был профессией. Не олицетворением, нет. Это не про «идеальный комментатор». Он так жил. У него не было образа. Он не надевал маску. У него не было границы между самим собой и профессией. Вот что делало его особенным. Гениальным.
2. А ее нет. Потому что он не умел жить в общепринятом контексте этого слова. Он говорил, что хорошие люди вечно не могут нормально устроиться. А он был очень хорошим. Да и какие житейские мудрости могут быть у Карлсона? Он сам писал правила, сам играл с кем хотел, сам шалил и сам жил этим моментом. Он был чемпионом мира по всему: по дружбе, по гудежу, по работе, по отдыху. Он выходил из комнаты и все понимали, что она уже пустая. Без него было по-другому. И он всегда жил вот в это мгновение.
3. Он был невероятно щедрым человеком. Это мы должны помнить, а все знать. Вася помогал. И нам молодым, понимая, что на зарплату не сильно протянешь – давал деньги из своего кармана, как стипендию. Можете сейчас такое представить? Он помогал пацанам из «Эгриси» устроиться в жизни, он помогал совершенно незнакомым людям, когда его просили о благотворительности. Размер его доброты и щедрости был колоссален.
А конкретной любимой истории у меня нет. Потому что он и есть любимая история.
Фото: instagram.com; РИА Новости/Александр Вильф
Буквально спустя несколько секунд осознал, как же скучал сильно по его голосу, по интересным словесным оборотам, по своеобразному юмору, по тому, как мастерски он владел русским языком.
А теперь, теперь вообще тоска.
Перечитывайте его тексты, друзья, пересматривайте эфиры, пусть память о нем пронесётся через века, что бы будущие поколения знали, какой мастер слова жил среди нас.
Поплачь о нём, пока он живой.