Как Сократес строил демократию в «Коринтиансе» во времена военной диктатуры
Любовь Курчавова – о пути к внутренней свободе.
Sports.ru транслирует чемпионат штата Сан-Паулу при поддержке Winline.
Когда у Раймундо родился первый сын, он читал древнегреческих философов. Мальчика назвали Сократесом. Когда родился второй сын, Раймундо был погружен в религиозные тексты. Мальчика назвали Сосфенесом – в честь апостола. Когда родился третий сын, Раймундо читал «Царя Эдипа». Мальчика назвали Софоклосом.
Детство Сократеса было счастливым. От жары он скрывался среди книг. Папа читал каждую секунду и не останавливался, даже когда темнело. Просто зажигал лампаду – дома-то не было электричества. А Сократес сидел у него в ногах. Он словно родился и жил в библиотеке, среди множества социальных теорий. Так Сократес научился сомневаться.
У Раймундо не было образования – работать пришлось уже в детстве. Сначала он продавал гамаки на пляже, а со временем закрепился на местном рынке, продавая рападуру – нерафинированный сахар. Он быстро понял, как много значит образование, поэтому сначала научился писать и читать, а потом каждую свободную минуту тратил на книги. Так Раймундо стал переписчиком в статистическом институте, но не успокоился: он мечтал о должности налогового инспектора. С ней началась бы новая жизнь – с зарплатой в два раза выше, чем у президента, и бонусами за штрафы тем, кто уклоняется от налогов. Когда открывалась вакансия, приходило несколько тысяч заявок. Раймундо стал одним из 33 счастливчиков (и единственным без высшего образования), успешно сдавших экзамен.
На шестой день рождения папа подарил Сократесу футболку «Сантоса». Уже тогда мальчик каждую свободную минуту проводил с мячом и не отрывался от радио, когда транслировали матчи команды Пеле, Коутиньо и Пепе. Раймундо водил сына и на стадион: он был советником в «Ботафого», поэтому владел сезонным абонементом.
Сократес пробовал себя в боксе и дзюдо, но к футболу его тянуло сильнее.
То поражение – словно смерть любимого
Бразилия вдевятером навалилась на штрафную Италии. Одной из лучших сборных в истории нужен был гол, чтобы выйти в полуфинал ЧМ-1982.
На 90:02 они получили последний шанс – угловой. Перед разбегом Эдер резко отодвинул рекламные щиты, а потом закрутил прямо в ворота. Дино Дзофф едва не махнул мимо мяча, летевшего под перекладину, и облегченно выдохнул после свистка – фол в атаке. Вратарь немного потянул время, отдал пас защитнику, получил мяч обратно, взял его в руки. И выбил в воздух. Это был последний удар в матче. Бразилия вылетела.
Вернувшись в отель, команда собралась в последний раз. После тренера и президента федерации слово взял Сократес. «Давайте не потеряем то, что имеем, – сказал капитан. – Это невероятное единство останется с нами до самой смерти. И только это действительно важно».
Его голос затих. Слышны были только всхлипы.
Ночью Сократес не уснул и пошел с парнями в клуб. За несколько месяцев до этого они договорились завязать с сигаретами и алкоголем, чтобы приехать на чемпионат мира в идеальной форме. Теперь это было не так важно: они пили до пяти утра.
«Мне сложно понять это поражение, – рассуждал Сократес спустя много лет. – Я просто не видел, в чем мы ошиблись. Мы бы приняли итог после слабого матча, но глупых ошибок не было. Футбол – игра ошибок: ты постоянно борешься, чтобы их не допустить. И это поражение необъяснимо, словно смерть любимого человека. Ты всю жизнь знаешь, что когда-то его не станет, но шок от этого не меньше».
Футбол – не главное?
Сократес не понимал парней, которые жили одним футболом. Да, весело, но и все на этом. К 16 годам он четко решил поступать на врача, но его все-таки убедили пройти просмотр в «Ботафого». Там быстро оценили талант и предложили место в молодежке. Сократес согласился, но с условием: на него могут рассчитывать в матчах на выходных, а вот на тренировках – не факт, ведь они совпадают с вечерними курсами, где он готовится к поступлению.
Идеальная сделка для Сократеса, который так любил учиться и так ненавидел тренироваться. Бег по кругу и прыжки он считал пустой тратой времени и любил только упражнения с мячом. Да и все это было не так важно, ведь Сократес мечтал о карьере врача. А футбол – так, развлечение.
Но скоро что-то пошло не так. Дата пробного экзамена на подготовительных курсах совпала с финалом местного молодежного турнира с участием «Ботафого». Сократес зашел в аудиторию, посмотрел на ряды парт и почувствовал, что ошибся – он не хотел здесь находиться. Сократес развернулся и побежал. Добравшись до стадиона, он еле дышал, но вышел на поле. «Ботафого» выиграл 2:0. Сократес сделал дубль.
Дома папа спросил, как прошел экзамен. «Отлично, беспокоиться не о чем», – соврал Сократес. Он не знал, что перед матчем основы болельщики «Ботафого» смотрели на молодежку, а вечером восхищенно рассказывали Раймундо, как хорош его сын.
Тот вечер – один из немногих, когда отец ударил Сократеса. Не за прогул – за ложь.
В университет Сократес все-таки поступил, хоть и прогуливал занятия. Иногда вместо них он проводил вечера в кино, за чтением книг в барах и на тусовках с друзьями. Отец узнавал о прогулах только после проваленных экзаменов. Но скоро Сократес понял: если он правда хочет стать врачом, нужно возвращаться к учебе. Незадолго до 18-летия он сдал вступительные в четыре университета и прошел во все с высшим баллом. Сократес выбрал филиал университета Сан-Паулу в Рибейран-Прету, чтобы не уезжать от семьи и друзей. «Ботафого» пошел на поразительные уступки: парню разрешили ходить на тренировки, опираясь на расписание университета.
«Цензура необходима»
1 апреля 1964-го Бразилии было не до смеха. Ночью военные на танках захватили власть, свергнутый президент Жуан Гуларт вскоре бежал в Уругвай. Так на 21 год в стране установилась военная диктатура.
Хватка ужесточалась. В 1967-м появилась новая конституция: она усиливала централизацию власти в ущерб штатам, отменяла прямые выборы президента (теперь кандидата от военных утверждал конгресс) и расширяла его власть. В 1969-м в конституцию внесли новые поправки: президентский срок увеличили с четырех до пяти лет, парламентский иммунитет отменили, а выборы губернаторов штатов сделали косвенными. О политической оппозиции и свободе слова не шло и речи.
Сократесу, впрочем, было все равно. Он, конечно, знал преподавателей и студентов, которых арестовали за выступления против режима, но не думал об этом. Ему хотелось наслаждаться жизнью. Он был вне политики.
Насколько, стало понятно по интервью газете Diário da Manhã в 1976-м. «Думаю, цензура необходима, – сказал тогда Сократес. – После революции 1964-го происходят преобразования. Без предварительной цензуры правительству было бы сложнее контролировать поток информации и защищать имидж в глазах общественности».
Футбол – все-таки главное
В декабре 1977-го журналист Альберто Хелена Жуниор получил приглашение на выпускной Сократеса. На обороте от руки было написано: «Спасибо вам большое, но я решил отказаться от диплома ради футбола».
На решение повлиял разговор с папой. Он сказал: «Можно прийти в медицину после карьеры в футболе, но футболом после карьеры врача не заняться». И еще, конечно, деньги. В футболе Сократес получал бы минимум в десять раз больше, чем в роли начинающего врача.
Теперь Сократес впервые в жизни тренировался каждый день. В феврале 1978-го он продлил контракт с «Ботафого» при условии: его отпустят в первый топ-клуб, сделавший предложение. Казалось, это «Сан-Паулу» – у них с «Ботафого» даже было джентльменское соглашение. Но им нужно было продавать, прежде чем кого-то покупать. Так Сократес стал игроком «Коринтианса».
Их история началась с безразличия – на презентацию почти никто не пришел. Сократес ситуацию не улучшил. «Никогда не болел за «Коринтианс», – сказал он в первом интервью. – Скорее, наоборот. Я фанат «Сантоса».
За первый сезон он забил 25 голов в 52 матчах. И это было важнее слов.
«Черт, вам нужно учиться»
В феврале 1979-го фанаты «Коринтианса» сделали неожиданное. Небольшая группа болельщиков пронесла на матч с «Сантосом» баннер со словами «Anistia, Ampla, Geral e Irrestrita» – «Амнистия, широкомасштабная, всеобщая и неограниченная». «Коринтианс» победил 2:1 на глазах 109 тысяч болельщиков. Сократес забил, но на баннер не отреагировал.
Зато отреагировали власти – и довольно неожиданно. В марте пришел новый президент – генерал Жуан Фигейреду – и заявил, что начнет «медленный, постепенный и безопасный» переход к демократии. И действительно объявил амнистию.
Как и многие, Сократес по-прежнему делал все, чтобы быть вне политики. Но кое-что изменилось. Раньше он не понимал, почему в «Коринтиансе» к игрокам относятся как к детям, но вдруг понял, как это удобно руководству. Воля футболистов подавлена, ведь им все так легко потерять, бросив неосторожное слово в интервью. Система нужна, чтобы каждый знал свое место. Сократес мечтал, чтобы его партнеры стали более независимыми. Поэтому каждые выходные, когда команда закрывалась на базе перед матчем, он оставлял на столе газеты, предварительно вырвав страницы спортивного раздела – сам Сократес эти развороты всегда пропускал, потому что считал незначительными.
К газетам партнеры не притрагивались. Тогда Сократес сказал: «Черт, вам нужно учиться, быть в курсе событий и расти».
Коринтианская демократия – начало
В 1977-м Сократес удивил партнеров по «Ботафого». Он заявил, что массажисты и уборщицы важны не меньше, чем правый защитник и запасной вратарь, и предложил отдавать им процент от бонусов за победу. «Дона Пальмира стирает нам форму, – сказал он после тренировки. – Только благодаря ей мы сейчас в красивых чистых футболках. У Компадиньо хранятся ключи от всех помещений и выходов – он всегда готов помочь, когда требуется. Давайте поделимся с ними».
Игрокам идея понравилась. Решили отдавать персоналу пятую часть бонусов за победы.
В «Коринтиансе» Сократес тоже не молчал. Клубный спонсор Topper выдавал игрокам всего две бесплатных футболки на месяц и отказывался увеличивать квоту. Если хотелось подарить майку кому-то, нужно было заплатить. Тогда Сократес предложил протест: выворачивать тренировочные футболки наизнанку, чтобы название Topper не появлялось в трансляциях. Сработало быстро – через два дня компания согласилась выдавать по десять маек на игрока.
Несколько месяцев спустя, в феврале 1981-го, Сократес пошел на еще более смелый шаг и потребовал большего участия игроков в управлении клубом. «В нашем случае у работника есть четкие обязанности, – сказал Сократес в интервью Placar. – Так и должно быть. Но отношения на этом и заканчиваются. Ты всегда просто работник. Человека не существует. Личное никого не волнует. Что будет делать работник в такой ситуации? Только необходимое: работать по расписанию и уходить домой. У него нет стимула делать что-то еще, творить, любить работу. Я хочу, чтобы «Коринтианс» стали продолжением семьи каждого из нас. И знаю, что другие игроки тоже этого хотят».
Сократес думал: вот есть семья, и в ней почти любая проблема касается каждого. Семья может собраться, все обсудить и найти решение. Чем отличается футбольный клуб?
Так начиналась коринтианская демократия. Только Сократес об этом еще не знал.
«Победа или поражение, но всегда – с демократией»
Все изменилось, когда социолог и сын вице-президента «Коринтианса» Адилсон Монтейро стал спортивным директором. Он плохо разбирался в футболе, но ради «Коринтианса» (любил их с детства) отказался управлять семейной кондитерской фабрикой. «Я разбираюсь только в печенье и социологии, а в футболе – нет, – сказал Монтейро на первой встрече с игроками. – Поэтому расскажите, что в клубе не так».
Слово взял, конечно, Сократес. От имени игроков он выступил против карантина на базе перед матчами, предложил сократить разрыв между зарплатами и выплачивать игрокам процент от продажи билетов. И добавил: «Давайте установим демократический режим – и все будут решать, что лучше для всех и для них самих». Адилсон сказал, что подумает.
Вскоре в «Коринтиансе» отменили штрафы – теперь игроки следили за дисциплиной сами. За халтурой на тренировке сразу шло замечание от партнера: «Вообще-то мы тут пытаемся что-то выиграть». Подбирали новичков тоже вместе: руководство выдвигало три кандидатуры на нужную позицию, и игроки выбирали из них. Если на трансфер выбранного игрока были деньги, боссы делали все, чтобы подписать его. Любые вопросы – зарплаты, расписание тренировок, тактика, время выезда на гостевую игру – решались голосованием, причем голоса президента клуба и уборщика были равноценны. Адилсон поощрял открытые разговоры, и постепенно разрыв между руководством и игроками стирался. «Коринтианс» становились единым целым. Появился и лозунг: «Свобода с ответственностью».
Все это – в декорациях Бразилии начала 80-х, которая уже почти двадцать лет жила под властью авторитарного режима. Игроки сложно привыкали к новым порядкам в клубе: кто-то боялся наказания, кто-то не хотел выглядеть глупо, высказывая мысли. Они мало знали о демократии и считали, что скоро «Коринтианс» либо обанкротятся, либо пострадают от властей.
Адилсон быстро понял, что в «Коринтиансе» ничего не заработает без Сократеса. Он приносил своему лучшему игроку книги, знакомил с политиками, учеными и художниками. Теперь вечера Сократеса проходили среди интеллектуалов: в кино, театрах, галереях, ночных клубах и на выставках.
Скоро Сократес почувствовал, какой властью обладает футбол. 15 ноября 1982-го в Бразилии должны были пройти первые за 17 лет прямые выборы губернаторов. Перед голосованием игроки «Коринтианса» вышли на поле в футболках с надписью «Dia 15 Vote» («Голосуйте 15-го»). Они ни за кого не агитировали, а призывали просто прийти на выборы. После победы в финале Паулисты-1983 «Коринтианс» вынесли огромный баннер: «Победа или поражение, но всегда – с демократией». А после победы надели футболки с надписью «Коринтианская демократия» на спинах. Щитки, фиксирующие ленты, напульсники игроков стали желтыми – цвета сопротивления. После матчей футболисты поднимались на трибуны, чтобы спеть с фанатами о необходимости введения прямых выборов.
«Думаю, мы отражали потребности общества того времени, – говорил Сократес в интервью Blizzard, которое вышло уже после его смерти. – Клуб был скорее катализатором тех процессов, которые должны были начаться. И мы сделали это. Мы не были изолированной от всех группой людей, пытавшихся все изменить. Многие пытались изменить ситуацию в Бразилии. У множества других групп не было возможности донести до всех позицию. У нас было больше сил и власти, поскольку «Коринтианс» – популярный клуб из самого популярного в стране вида спорта. Мы заговорили от имени общества».
После неудачного сезона в 1981-м «Коринтианс» вышел в полуфинал чемпионата Бразилии-1982 и выиграл Паулисту в 1982-м и 1983-м. За время коринтианской демократии клуб полностью избавился от долгов и даже получил чистую прибыль – три миллиона долларов.
Горящие книги
Одно из самых ярких детских воспоминаний Сократеса.
Ему 10 лет, идет военный переворот. На заднем дворе отец бросает книги в костер.
– Что ты делаешь, папа?
– Это просто старые книги, сынок.
Глядя на языки пламени, Сократес подумал: что-то здесь не то. Не может папа просто так сжигать то, что любит сильнее всего.
О том вечере Сократес думал много лет. Познакомившись с Платоном, Ницше и Оруэллом, он понял, что случилось. Папа боялся.
298 – за, 65 – против
Стабильность закончилась: после бурного экономического роста начала 70-х в Бразилии наступил не менее бурный спад. Годовая инфляция приблизилась к 100%, военное правительство постоянно печатало деньги.
В январе 1984-го на улицы Куритибы вышли 30 тысяч человек. Через две недели в Сан-Паулу протестовали 250 тысяч, а еще через месяц в Белу-Оризонти пылал митинг на 300 тысяч. 10 апреля на улицах Рио-де-Жанейро было около миллиона человек.
Все это – в поддержку движения Diretas Já («Прямые выборы сейчас»). Опросы показывали, что около 80% бразильцев хотят сами выбирать президента.
Сократес выступил 16 апреля, его слушали около двух миллионов человек. На митинг они с Валтером Казагранде и Владимиром Родригесом добирались на метро – из-за толп на машине просто не проехать.
– Ты не уедешь в Италию, если у нас все получится? – спросили у Сократеса на сцене.
– Если поправка о прямых выборах пройдет в Палате депутатов и Сенате, я не покину свою страну.
Толпа взорвалась.
– Скажи это еще раз. Если поправку одобрят, ты не…
– То я не покину НАШУ страну.
Но Сократес недооценил власти. Перед голосованием журналистам запретили что-либо писать о предлагаемой поправке. Солдаты оцепили конгресс, чтобы депутаты не видели протестующих, и дежурили около университета, чтобы снизить активность студентов. Город ответил «ночью шума» накануне дебатов: автомобилисты сигналили, пешеходы запускали фейерверки, а сидевшие дома били в кастрюли и сковородки в открытые окна.
В вечер голосования Сократес остался дома – из-за травмы он не сыграл за «Коринтианс» против «Атлетико Паранаэнсе». Да и какой футбол в такой день?
Сократес не отрывался от радио и телефона, пытаясь следить за подсчетом голосов: для принятия поправки нижней палатой нужно было набрать две трети. Примерно в половину третьего ночи результаты объявили: 298 – «за», 65 – «против». Не хватало 22 голосов. 113 депутатов на голосование не явились.
Сократес заплакал.
Коринтианская демократия – конец
Сократес был опустошен, уничтожен. В июле 1984-го он покинул Бразилию и стал игроком «Фиорентины». В «Коринтианс» тем же летом пришли десять новичков, атмосфера в команде изменилась. Нового лидера после ухода Сократеса не нашлось. В апреле 1985-го Адилсон проиграл президентские выборы в клубе.
«Все в Бразилии разбираются в футболе, но далеко не все разбираются в политике, потому что большая часть наших граждан недостаточно образована, – подводил потом итоги Сократес. – Но если их совместить, можно многое донести до людей и спровоцировать общество на изменения».
Так закончилась история коринтианской демократии.
Военная диктатура в Бразилии пала в марте 1985-го. Прямые выборы президента прошли в ноябре 1989-го.
«Это была лучшая команда из всех, за которые я играл, потому что происходящее было больше спорта, – говорил Сократес. – Мои политические победы важнее побед в роли игрока. Матч длится 90 минут, а жизнь продолжается».
Телеграм-канал Любы Курчавовой
***
Теперь Sports.ru показывает в прямом эфире матчи лиги Паулиста с участием всех бразильских грандов: «Сан-Паулу», «Палмейраса», «Коринтианса» и других. Трансляции проходят при поддержке Winline, где делают просмотр еще интереснее: регистрируйтесь в мобильном приложении Winline – и ваш депозит удвоится фрибетом до 20 000 рублей.
Фото: Gettyimages.ru/Francois LOCHON, Alessandro Sabattini, Bettmann, Duncan Raban; AFP/DOMICIO PINHEIRO, Yasuyoshi CHIBA; Sidney Corrallo, Arquivo/Global Look Press
Реклама 18+. ООО «Управляющая компания НКС». Erid: 2SDnjeb7Hep
• Сократес пил всю карьеру – и не скрывал
Попробовал он в 13. Пил Сократес по одной причине: трезвым он не мог общаться с людьми, а лишь тихо сидел в углу, втайне надеясь вклиниться в разговор. Бывало, с партнерами по академии «Ботафого» он пил до 6-7 утра, потом бежал домой, пил стакан молока на завтрак, принимал душ и ехал на тренировку.
Однажды Сократес приехал на базу «Ботафого» после такой ночи и услышал крик директора Хэмилтона Мортари: «В мой кабинет – сейчас же!»
Мортари уже рассказали про ночь Сократеса – его визит в бар закончился потасовкой.
Сократес тяжело посмотрел на Мортари и сказал: «Вам не стоит разговаривать со мной в своем кабинете. Я знаю, о чем пойдет речь. Позвольте мне кое-что прояснить. Я взрослый человек. Это моя жизнь, и я буду делать все, что захочу. У меня есть обязательства перед «Ботафого», но они работают только на стадионе. Все, что происходит за его пределами, – мое дело. И знаете, почему? Если будет иначе, я уйду».
Сократес умер в декабре 2011-го, ему было 57. За четыре месяца до этого он попал в больницу с кровоизлиянием в пищеварительный тракт, а потом рассказал, что его спровоцировало злоупотребление алкоголем.
• Как Сократес чуть не опоздал на матч из-за учебы
В начале 1976-го студент пятого курса Сократес начал ассистировать при небольших операциях и менялся с одногруппниками сменами, чтобы не пропускать матчи. Но однажды все-таки был близок к этому.
«Ботафого» играл против «Коринтианса», а у Сократеса до вечера были пары. Чтобы он успел на матч, клубная машина должна была забрать его из университета. До Сан-Паулу ехали около четырех часов, и Сократес приехал на стадион незадолго до игры.
– Вы знаете, где раздевалки? – спросил Сократес у водителя.
– Без понятия.
– Черт, я тоже. Просто высадите меня здесь, я как-нибудь разберусь.
Сократес вылетел из машины, пробился через толпы фанатов, купил билет, чтобы зайти на стадион, и подбежал к первому попавшемуся сотруднику.
– Где раздевалки?
– В дальнем конце стадиона.
Сократес рванул так быстро, как только мог. И наткнулся на охранника.
– Можете пропустить меня? Я играю за «Ботафого».
Охранник посмотрел на тощего юношу в белом халате со сбившимся дыханием и медицинской сумкой и рассмеялся ему в лицо. Но Сократес все же убедил позвать кого-нибудь из раздевалки «Ботафого».
Игроки уже стояли в тоннеле. Сократес натянул футболку и выбежал на поле.
• Сократес обожал музыку и собрал огромную коллекцию пластинок. А потом записал альбом
Первые деньги от отца Сократес потратил на пластинки The Rolling Stones и The Beatles. Но еще больше ему нравилась музыка, которая говорила с ним прямо, – на португальском. «Сократес – первый, у кого я увидел такую огромную коллекцию пластинок, – говорил его брат Раймар. – У него было все: от сертанежу и самбы до бразильской поп-музыки. Ему нравилось все. В нем постоянно звучала музыка. Он знал песни и пел их все. Он всегда знал слова – любой песни любого исполнителя».
В начале 1980-го к Сократесу обратился директор лейбла RCA Records Осмар Зан. Он часто бывал в караоке, где проводили вечера футболисты, и подумал, что у Сократеса есть потенциал. И предложил ему записаться. Сократесу наняли педагога по вокалу, но он не очень-то хотел заниматься – вечера с преподавателем он проводил, болтая и попивая пиво.
На пластинке Casa do Caboclo было 12 песен – классика сертанежу и традиционные фолк-баллады, знакомые Сократесу с детства. RCA Records подготовили 50 тысяч копий, но альбом не вызвал ажиотажа. Спустя два года лейбл удалил его из каталога, а Сократес даже не захотел личную копию пластинки.
Такие футболисты, как Сократес, умные, сильные, волевые, настоящие лидеры на поле и вне его, всегда вызывали уважение и даже восхищение, независимо от клуба, за который они играли.
Ну уж всяко лучше чем склонение "Коринтианса" в падежах)