Дэвид Виннер. «Блистательные оранжевые» 6: кто главный?
***
«Мы бы восемь лет становились чемпионами Европы, если бы остались вместе»
Герри Мюрен
В свой золотой век «Аякс» казался величественным и непобедимым. Но к июлю 1973 года дисциплина, командный дух и праведная гармония, необходимые для дальнейшего успеха, ослабли. Ринус Михелс перешел в «Барселону» после первой победы «Аякса» в Кубке чемпионов в 1971 году, и ходили слухи, что Йохан Кройфф хотел присоединиться к нему в сезоне 1974/75. Говорят, что некоторые из менее известных игроков «Аякса» были недовольны звездным статусом Кройффа и его способностью зарабатывать. Когда преемник Михелса, Стефан Ковач, также ушел после третьего триумфа клуба в Кубке чемпионов, на его место был назначен новый тренер, Георг Кнобель из «МВВ Маастрихт». Гениальный Ковач руководил невероятным расцветом талантов в «Аяксе», в основном за счет того, что отошел на второй план. Он наслаждался чувством свободы, которое он обрел в Амстердаме, и поощрял его в своих игроках; он делал проницательные тактические наблюдения и задавал настроение. Но он позволил помощнику тренера Бобби Хармсу организовывать тренировки и дал игрокам, особенно самым доминирующим личностям, Йохану Кройффу и Питу Кейзеру, замечательную степень авторитета на поле. Свобода, которой наслаждались игроки, вероятно, не имеет себе равных на самом высоком уровне современной игры. Даже в эпоху после Босмана, когда власть резко перешла от клубов к игрокам, ничто не сравнится с этим головокружительным, непреднамеренным экспериментом в футбольной демократии. Вероятно, это было так близко к тому, чтобы управлять крупной футбольной командой как рабочим кооперативом: мало того, что команда практически сама себя выбирала, так еще и игроки сами определяли тактику и решали, в каких товарищеских матчах им играть.
У них вошло в привычку выбирать себе капитана.
За три года «Аякс» выиграл три Кубка чемпионов, и каждый раз на церемонии вручения трофей получал другой лидер. В 1971 году на «Уэмбли» это был неуступчивый югослав Велибор Васович, ставленник Ринуса Михелса. В следующем году на стадионе «Де Кёйп» в Роттердаме, когда «Аякс» обыграл «Интер», это был Пит Кейзер. После победы «Аякса» над «Ювентусом» в Белграде в мае 1973 года Йохан Кройфф, который возглавил команду без намека на возражения после того, как Кейзер перестал быть капитаном, был удостоен чести поднять трофей. Кройфф все еще был капитаном в начале сезона 1973/74, когда «Аякс» собрался, как это стало их предсезонным ритуалом, для тренировочного лагеря в «Де Лютте», небольшом тихом отеле недалеко от границы с Германией. В первый же день Георг Кнобель собрал игроков и выступил с ничем не примечательной речью. Собрание подходило к своему скучному концу, когда Кнобель кое-что вспомнил. «И последнее. Капитанство. Мы должны решить, кто будет капитаном».
Если и был какой-то момент, когда золотой век «Аякса» закончился, то, вероятно, это был он.
По сей день Кнобель настаивает на том, что он просто следовал клубной традиции. «Каждый год капитан "Аякса" выбирался игроками без присутствия тренера, — говорит он. — Так было принято на протяжении многих лет. Помощник тренера Бобби Хармс сказал мне, что каждый год это одна и та же система. Меня даже не было в комнате, когда они голосовали. Когда собрание закончилось, я услышал результаты, и на этом все закончилось». На доске были написаны фамилии трех кандидатов: Йохан Кройфф, Пит Кейзер, Барри Хюльсхофф. Не было ни речей, ни споров — игроки просто написали одно из имен на листе бумаги и положили его в горшок с растением на столе. Весь процесс занял всего несколько минут, и спустя почти тридцать лет после этого события, кажется, никто не может вспомнить точный результат. Действительно, скорее в духе самого события, рассказы о собрании и его предыстории категорически противоречат друг другу, и невозможно определить, было ли проведение такого голосования традиционным.
За Хюльсхоффа не проголосовал никто. Большинство присутствующих считают, что Кейзер получил около двенадцати голосов. Кройфф получил от трех до семи. Точные цифры, вероятно, не имеют значения. Ян Малдер помнит выражение лица Кройффа, когда Кнобель произнес свои роковые слова. «Я видел это по его лицу. Он не знал, что будет нечто подобное. Это было похоже на переворот — это было ужасно. Йохан Кройфф был капитаном "Аякса", и внезапно, с новым тренером, игроки захотели провести новые выборы. Он был потрясен, его доверие к ним было подорвано. Он этого не понимал. Он был в ярости. Подорвать его авторитет подобным образом было глубоким оскорблением. Я видел это в его глазах. Как только вопрос был поставлен на голосование, он захотел уйти из "Аякса". В тот момент для него все было кончено. Может быть, он даже сам голосовал за Кейзера. Может быть, он странный человек. Может быть, он подумал: "Просто выбрось все это"». После собрания Кройфф поднялся наверх. Малдер продолжает: «У Кройффа в то время была комната вместе с вратарем Хайнцем Штюи. Мы с Хайнцем поднялись наверх, и Йохан был там. Он сказал: "Да, все в порядке". Но на стене висел телефон, и мы видели, как он подошел к нему. Он позвонил своему тестю; он открыто говорил об этом. Мы слышали, как он сказал: "Ты должен немедленно позвонить в «Барселону». Я ухожу отсюда"».
Кройфф сыграл еще два матча в лиге за «Аякс», последний из которых завершился победой над «Амстердамом» со счетом 6:1 19 августа, а две недели спустя отправился на «Камп Ноу» за рекордную трансферную сумму в $1 млн. Он был настолько полон решимости быстро уйти, что присоединился к «Барселоне», несмотря на то, что не имел права играть за них до конца года. Ни он сам, ни игроки, которых он оставил, никогда больше не достигали такого же уровня в клубном футболе. В Каталонии влияние Кройффа было настолько необычайным, что он был известен как El Salvador, «Спаситель». Когда он пришел, «Барселона» занимала последнее место в чемпионате Испании; к концу сезона они впервые с 1960 года стали чемпионами. Но повторить этот трюк ему не удалось, и будучи игроком, в Кубке чемпионов он довел «Барселону» до полуфинала 1975 года, когда ее обыграл «Лидс». Великий «Аякс» сыграл последний великий матч — разгром «Милана» со счетом 6:0 в Суперкубке в январе 1974 года. Но они уже потеряли титул чемпиона Европы, вылетев в первом раунде от софийского ЦСКА двумя месяцами ранее. Команда быстро распалась. В августе 1973 года Сьяк Сварт уже завершил карьеру. Кнобель поссорился со своими звездами, не в последнюю очередь из-за газетного интервью, в котором он обвинил некоторых из них в пьянстве и распутном образе жизни, и был уволен в апреле 1974 года. Йохан Нескенс остался в команде до конца сезона, а затем последовал за Кройффом в «Барселону». В октябре 1974 года Кейзер поссорился с заменившим Кнобеля Хансом Краем в споре о тактике и ушел не только из «Аякса», но и из самого футбола. В течение почти трех десятилетий Кейзер отказывался даже дотрагиваться до футбольного снаряда, однажды он отстранился от мяча, когда тот катился к нему на бровке, в то время как он стоял и смотрел, как его сын играет в футбол. Арье Хан перешел в «Андерлехт» в марте 1975 года. Месяц спустя Хорст Бланкенбург отправился домой в Германию. Через месяц после этого Йонни Реп отправился в «Валенсию». Хайнц Штюй ушел в январе 1976 года; через пять месяцев Герри Мюрен отправился в «Севилью». Защитники задержались чуть дольше. Барри Хюльсхофф и Вим Сюрбир покинули группу в 1977 году. Руд Крол продержался до 1980 года и пожалел о том, что оставался так долго.
Кнобель, как и некоторые игроки, утверждает, что выборы капитана в 1973 году были в значительной степени несущественными: Кройфф в любом случае собирался уйти, потому что он мог заработать больше денег в Испании, и команда была обречена на распад. «Когда я подписал контракт с "Аяксом", я ожидал, что буду работать с лучшими профессионалами, которые когда-либо играли в футбол в мире, — говорит Кнобель. — Но игроки думали, что могут подняться в облака. "Нет проблем", "Мы лучшие в мире", "Мы можем обыграть любой клуб". Они были высокомерны. Добраться до вершины в мире очень сложно, но удержаться там еще труднее. Я не удивился, когда Кройфф ушел, потому что я уже давно знал, что он не останется в "Аяксе". Все это знали. И я думаю, что весь инцидент с капитанством раздут без каких-либо нормальных пропорций. Для СМИ было приятно сказать, что Йохан Кройфф больше не является капитаном и теперь покидает «Аякс». [Выборы] тут ни при чем. У Кройффа сложилось впечатление, что другие игроки его больше не любят, и это так. Игроки больше не любили его, потому что все завидовали. Все внимание было направлено на Кройффа, и некоторые игроки думали: "Мы так же хороши, как Кройфф"».
Ян Малдер говорит, что Кнобель поступил неразумно, объявив о выборах, но никто не мог предотвратить окончательный распад команды. «Выборы были ошибкой, но не Кнобель все испортил. Команда развалилась — это нормально. То же самое произошло бы с кем угодно. Это было естественно. Три отличных года, а затем, да, такие игроки, как Ари Хан и Крол, хотели заработать столько же денег, сколько Кройфф. И это было возможно в Испании и Италии. Вот и они тоже начали маневрировать. Было немного ревности, но это человеческое чувство».
С другой стороны, Герри Мюрен возлагает большую часть вины на Кнобеля. «Это не было вопросом традиции. Тренер [Кнобель] сказал, что у нас будут выборы. Такого еще никогда не было, это происходило впервые. Вот почему это было так странно. Я девять лет отыграл за "Аякс", и выборы у нас были только один раз. Это не было решением игроков. Это было решение, которое должен был принять тренер. Тренер был новичком. Он подумал, что было бы неплохо попросить игроков выбрать капитана. Это был шок для всех игроков. Но никто это заранее не обсуждал. Если капитаном был Йохан Кройфф, зачем нужны выборы? Это может только создать проблемы. Все, что я помню, это то, что я голосовал за Йохана, потому что знал, что если мы не проголосуем за него, он уедет в "Барселону", и тогда у нас у всех возникнут проблемы. Некоторые игроки говорили: "Мы можем играть без Йохана" – в этом была какая-то зависть. Для Йохана голосование стало последней каплей. Ему уже предлагали большие деньги. Но если бы не было выборов, он мог бы остаться в "Аяксе" еще на пару лет».
Мюрен сравнивает распад великой команды — наряду с мадридским «Реалом» Ди Стефано, возможно, самым одаренным клубом в истории — с распадом «Битлз». «Битлз» — хороший тому пример. Вначале, как и они, мы были полны энтузиазма. Но потом удовольствие прошло, мы больше не хотели играть вместе. У нас были те же качества, и когда мы были на поле, мы были теми же игроками. Но после игры каждый начал идти своим путем. Если ты не получаешь удовольствия от футбола, значит, все идет не так». Мюрен говорит, что между игроками уже существовала определенная степень соперничества, но распад команды начался с приходом Стефана Ковача на пост тренера. «Он был очень хорошим тренером, но он был слишком милым. Ринус Михелс был более профессионален. Он был сторонником абсолютной дисциплины; очень строгий; все на одном уровне. В начале, в первый год, мы играли еще лучше с Ковачем, потому что мы были хорошими игроками, и теперь мы были свободны в своих фантазиях на поле. Но после этого дисциплина ушла, и все было кончено». Для игроков «Аякса» все, в том числе и победа, стало слишком легким. Они регулярно становились чемпионами Нидерландов; они выиграли Суперкубок; Кубок Нидерландов; и Кубок чемпионов три года подряд. «Мы все были звездами, понемногу. В прошлом году [1973] мы по-прежнему выигрывали все, но уже не с таким настроем, как раньше. Очень жаль. Если бы мы смогли сохранить команду, мы могли бы быть чемпионами восемь лет подряд. Это была очень молодая команда. только Сьяк Сварт был старым, но у нас был Йонни Реп, который должен был перенять его эстафету».
Йонни Реп, который ворвался в первую команду в сезоне 1972/73, проголосовал за Кейзера и вспоминает выборы как нечто скромное. «Мы просто хотели взять кого-то другого, но, да, я думаю, что это что-то надломило в Йохане. На этом все для него закончилось». По словам Репа, не было никаких аргументов от кого-либо из заинтересованных сторон; Кройфф был лидером, но Кейзер был более спокойным и лучше подходил на роль капитана. «С Йоханом как с игроком мы пошли дальше. Но разговоры, это было ужасно! Это было нелегко, и не всегда. Он говорил, что ты должен делать в игре это, или ты должен делать то. Мне было нелегко закрыть рот. Он всегда говорил: правее, или левее, или в центр. Всегда! Если он отдал плохой пас, это никогда не было его виной. И он всегда прав! Он лучший и всегда прав. По мне, в этом и заключалась его проблема; но только в начале [играя вместе в сборной на чемпионате мира] в 1974 году все было хорошо. Я не помню всего, но думаю, что Йохан получил только два или три голоса».
Барри Хюльсхофф также проголосовал за Кейзера и говорит, что Кройфф неправильно понял голосование. «На поле не было никаких проблем с Йоханом. Но за пределами поля, в работе с советом директоров и так далее, Кейзер больше думал о команде. Йохан ставил себя в более исключительное положение; поэтому, когда нужно было что-то сделать для команды, Пит Кейзер был лучше». Хюльсхофф настаивает на том, что Кройфф всегда был звездой команды, к нему относились как к таковой другие игроки на поле, и он вообще не должен был переживать о капитанской повязке. «Йохан явно был звездой — для этого ему не нужна была капитанская повязка. Йохан всегда говорил: "Вы не проголосовали за меня, потому что я вам не нравился". Но это не имело к этому никакого отношения. Он был очень важен для команды. Но я чувствовал, что ему нужна эта капитанская повязка, чтобы все больше и больше раскрывать себя миру в качестве звезды. Мы думали, что он уже такой; а для команды важнее был Кейзер. Это не имело ничего общего со способностями Йохана».
Еще один голос за Кейзера был получен от Руда Крола, который говорит, что, оглядываясь назад, возможно, все было бы иначе. «После выборов мы разговаривали друг с другом; мы поговорили с Йоханом, и он поговорил с командой и всем остальным, и он пообещал остаться. Но потом, через две недели, он уехал. Я думаю, что это был вопрос денег. Это была главная причина, по которой все игроки ушли». Были и другие факторы. «Во времена суперкоманды "Аякса" мы играли перед 12 000 зрителей. Мы все время об этом говорили. Если бы мы были в Италии или Испании, каждую неделю нас смотрело бы 100 000 человек. Нас это немного расстраивало. На еврокубковых матчах, ладно, бывало и лучше. Там было 60 000 или 70 000 человек. Но на самом деле они не были жителями Амстердама. Около половины зрителей на этих играх приезжали из-за пределов города. Они не могли приезжать на каждый матч чемпионата».
Менее чем за год Кройфф и его коллеги по «Аяксу» — Хан, Крол, Сюрбир, Реп, Нескенс, Кейзер — более или менее помирились и сыграли вместе на чемпионате мира 1974 года. Тем не менее, «Аякс» вступил в долгий, мрачный период, который длился до тех пор, пока Кройфф не вернулся в качестве тренера в 1985 году. (На этот раз мотив был явно финансовым: в 1979 году Кройфф потерял все, чем владел, когда недобросовестный деловой партнер убедил его вложить все свои деньги — около $2,4 млн. — в катастрофическое свиноводческое предприятие в Испании.)
Выборы в горшке с растением, возможно, были основаны на личностях игроков, но на них также повлияла более широкая голландская политическая культура. В частности, они имеют некоторый привкус интенсивной демократии участия, которая развивалась в Амстердаме в 1960-х и начале 1970-х годов, порожденная успехом анархистских и контркультурных групп, таких как Прово и Кабутерс.
Драматург Йохан Тиммерс, соавтор трагикомедии «De Reunie» [с фр.: «Воссоединение»], в которой исследуется болезненное наследие проигранного финала чемпионата мира 1974 года, замечает: «В этой команде было странное напряжение между индивидуумом и коллективом. Находясь вместе как группа, мы составляли лучшую команду, позволяли каждому делать свою работу наилучшим образом. Группа была всем. Группа, группа. Это было очень важно в семидесятые годы. Существовали театральные группы, коллективы всех видов. Здесь у нас был коллектив с выдающимся лидером внутри коллектива — Кройффом, который всегда говорил о коллективе как о самом важном. Но он был единственным, кто не делал того, что делал коллектив! Он шел своим путем. Это противоречие в одном человеке. Он всегда говорил другим игрокам: «Мы должны играть как одна команда». Но в тот момент, когда он получал мяч, ему разрешалось бегать с ним повсюду, и в то же время он критиковал других за то, что они делали то же самое. И в какой-то момент коллектив встает и нападает на своего лидера».
Поведение игроков «Аякса», безусловно, отражает более глубокие традиции в этом отношении. На протяжении веков голландцы отвергали сильных лидеров. В самом деле, само понятие лидерства проблематично в стране, где Кальвин учил, что каждый человек должен читать Библию и решать для себя ее значение. В Голландии идеальным решением является единогласное решение, принятое группой. Ни одно решение в бизнесе или политике никогда не принимается без бесконечных раундов обсуждений и встреч для достижения консенсуса. Традиция, восходящая к regenten — заговорам богатых людей, которые управляли Голландской Республикой — предписывает, чтобы голландские лидеры избегали всеобщего внимания и действовали от имени коллектива. Обычное объяснение голландской демократии заключается в гидравлике: из-за своего водного ландшафта голландцы всегда должны были сотрудничать друг с другом, чтобы сохранить свою землю сухой. «Сотрудничество и заключение соглашений друг с другом были единственным способом выжить, — говорит Дирк Сеймонс. — Наши самые ранние следы того, что можно назвать правительством, были связаны со строительством дамб и их обслуживанием. В конце XX века ее выражением может быть польдерная модель, означающая сотрудничество между антагонистами, скажем, между рабочей частью спектра и капиталистической индустриалистской частью. Таким образом, у нас действительно странная политическая система, в которой слишком много партий — около двадцати. У нас слишком много сотрудничества, слишком много консультаций. Как сказал один комик, каждый голландец — это его собственная политическая партия. Поэтому, когда ты спрашиваешь: "Так кто же здесь главный?" — все кричат: "Ну, никто!" На самом деле никто не главный. Может быть, именно из-за этого эгалитаризма и сотрудничества голландцы рассматривают футбол как форму сотрудничества: каждый должен служить системе». Китайское проклятие «Чтоб вам жить в интересное время» никогда не применимо к голландской политике, которая почти наверняка является самой скучной из всех стран Европы. Голландская политика основана на элегантной, медленно развивающейся системе консультаций, обсуждений, сдержек и противовесов, которая медленно стирает все следы драмы или внезапной смены направления. Писатель Михиль Шварц шутит: «Политическая система устроена так, чтобы быть скучной. Если что-то захватывающее, интересное или драматичное когда-либо происходит в голландской политике, это означает, что что-то пошло не так».
Как вообще что-то делается? Ян Бентем, один из самых эффективных и влиятельных архитекторов страны, имеет репутацию человека, способного маневрировать своими гигантскими проектами, такими как реконструкция аэропорта Схипхол и Центрального вокзала Амстердама, через трясину голландской бюрократии и консультаций. «Часть хитрости заключается в том, чтобы не говорить об этом. Никогда не обсуждай свой метод. Я особенно не обсуждаю его с журналистами или публично. Ты делаешь что-то где-то на заднем плане и позволяешь кому-то другому наслаждаться успехом. Когда твоя голова окажется выше уровня травы, в Нидерландах ее срежут. У нас здесь много травы, и нам всегда приходится ее стричь. Это очень по-голландски — не любить людей, которые действительно преуспевают в чем-то. Вот почему люди здесь не любят Руда Гуллита. Вот почему у нас нет таких архитекторов, как лорд Норман Фостер или сэр Ричард Роджерс. В Нидерландах их просто нет. Они не могут существовать здесь, потому что, если бы они существовали, кто-то попытался бы их уничтожить. Рем Колхас, безусловно, лучший, самый большой и влиятельный голландский архитектор, но он не получает самых больших заказов. Почему его не просят построить большое правительственное здание, аэропорт или железнодорожный вокзал? Это часть традиции. Голландцы любят, чтобы все было ровно, чтобы страна оставалась плоской, чтобы ландшафт оставался плоским, чтобы культурный ландшафт оставался плоским. Мы не любим высокие вершины».
«Может быть, в футболе то же самое. Командная работа в голландском футболе основана на равенстве всех игроков. Он не может быть построен, скажем, только вокруг Йохана Кройффа. Даже с Кройффом он не был построен вокруг Кройффа. Когда это работало хорошо, это была команда равных, где все ожидали равенства друг от друга. Чтобы команда работала, звездой должна быть команда, а не игроки. Это сильно отличается от итальянского футбола, который строится вокруг ключевых фигур». По словам Бентема, чтобы добиться успеха в аэропорту Схипхол, он редко имел дело с топ-менеджерами аэропорта. «Я никогда не виделся с президентом чаще одного раза в год. Если бы я захотел, я мог бы ходить туда каждую неделю, но если бы я это делал, то не мог бы работать со всеми остальными людьми. Обязанности в организации делегируются на более низкий уровень. Нет такого президента, который бы сказал: "Мы делаем это так". Он должен согласовать со всем своим руководством. И если я не буду ежедневно работать на этом уровне, намного ниже пола, ничего не случится».
В отличие от Англии, в Голландии само по себе звание вызывает очень мало естественного уважения. Для британских футболистов вполне естественно считаться с «главным тренером» и называть его «боссом». В Голландии уважение нужно заслужить. «Кнобель был очень приятным человеком, но игроки не уважали его. Я думаю, что он слишком уважал нас», — пренебрежительно говорит Йонни Реп. Игроки всегда подчинялись указаниям Ринуса Михелса и Йохана Кройффа в качестве тренера. Но даже к Эрнсту Хаппелю, блестящему и загадочному австрийцу, который привел «Фейеноорд» к победе в Кубке чемпионов в 1970 году, бывшие звезды «Аякса» поначалу относились с некоторым презрением, когда он занял пост тренера национальной сборной перед чемпионатом мира 1978 года. Он решил проблему без слов на тренировке, выстроив мячи на линии штрафной площади, а затем каждым пробив точно в перекладину. После этого игроки стали прислушиваться к нему.
Знаменитое голландское чувство демократии и равенства основано не столько на идеологии, сколько на привычной опоре страны на договорные права и соглашения. Самый противоречивый нынешний тренер сборной Нидерландов Луи ван Гал, обсуждая выступления своих подопечных, часто ссылается на такие вещи после матчей: «Мы потеряли контроль над игрой, потому что некоторые из нас не соблюдали соглашение». Франк Райкард, который отыграл свои последние два сезона под руководством ван Гала, использует похожий язык теперь, когда он стал тренером национальной сборной. Чаще всего на ван Гала жалуются то, что он «фанатик», «диктатор», человек, который обращается со своими игроками как с детьми (следствие, как говорят, того, что он двенадцать лет был школьным учителем). Большинство голландских журналистов терпеть не могут этого человека, и его необаятельному имиджу не способствовали его постоянные агрессивные конфронтации, иногда даже крики на представителей критикующей его прессы. Это интерпретируется как издевательство. Но если он и есть диктатор, то ван Гал самый что ни на есть голландец. Он не является ни некогда коррумпированным автократом и солдафоном, как Джордж Грэм, ни капризным эксцентриком, как Брайан Клаф, который сделал карьеру на общении с молодыми людьми и действительно обращался со своими игроками как с детьми. (Ли Чепмен, отец двоих детей, когда он играл в «Ноттингем Форест», вспоминает, как Клаф усомнился в нем, когда тот вышел из туалета: «Ты помыл руки, сынок?») Ван Гал может быть преданным сторонником дисциплины, но в то время как пресса его ненавидит, большинство людей, которые тесно сотрудничали с ним, говорят о его целостности и честности. Поразительно, что многие из его бывших игроков «Аякса» (Райцигер, Богард, Литманен, Клюйверт, Франк и Роналд де Буры) стремились присоединиться к нему в «Барселоне». Ван Гал верит в постоянную коммуникацию и совершенствование команды через конструктивную критику. Он поощряет свой персонал и игроков критиковать друг друга и самих себя. У бывшего заместителя ван Гала, Жерара ван дер Лема, на стене висит фотография, на которой он изображен вместе с ван Галом. Снимок был сделан в ночь победы «Аякса» в Кубке УЕФА в мае 1992 года. Ван дер Лем держит кубок, а Ван Гаал держит Ван дер Лема — неся своего друга на плечах. Обычно неулыбчивое лицо ван Гала является маяком экстаза и сияния; он не выглядит очень по-диктаторски.
У ван Гала есть вполне определенные идеи о том, как будут решаться процессы консультаций и лидерства в его команде. По его словам, он готов консультироваться, но он принимает решения и не терпит публичного инакомыслия. «Средства массовой информации часто изображают меня как авторитарную фигуру, которая думает, что знает все; люди, которые каждый день со мной работают, знают лучше. Каждый день я узнаю что-то новое от окружающих меня людей. Я прошу каждого сказать, что он чувствует. Я каждый день общаюсь с игроками. Затем моя задача как лидера этой команды — и я определенно считаю игроков ее частью — сделать выбор из всей доступной информации и решить, какой курс выбрать. Но тогда я ожидаю, что все поддержат этот курс публично, потому что поступить иначе — значит просто напрашиваться на проблемы».
Спустя почти три десятилетия после выборов капитана в 1973 году Барри Хюльсхофф ясно дал понять, что доказал эксперимент с силой игроков: «Когда вы все равны, на одном уровне, вы должны принимать решения вместе». Но отчасти именно это и разрушило великую команду. «Лучше, чтобы один человек был вне группы и всё контролировал. Тогда вы сможете разговаривать друг с другом на равных. Но должен быть кто-то снаружи, кто находится выше всех, кто принимает решения и контролирует, накладывает санкции и так далее. И поэтому вам нужен тренер. Команда в одиночку не справится. Команда не может устанавливать правила».
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
