Роберто Фирмино. «SÍ SEÑOR. Мои годы в «Ливерпуле»» Глава 2: Мяч на крыше
***
Настоящей проблемой была эта проклятая собака. Она определенно была ко мне неравнодушна. Каждый раз, когда я проходил мимо того угла, бродячая собака преследовала меня, пытаясь укусить. Может показаться, что она просто хотела поиграть или забрать себе мяч, но это было не совсем так. Дело было не в мяче. Это было личное. Я всегда убегал — это было единственным решением, — но она не сдавалась и преследовал меня. Не думаю, что я когда-либо встречался с таким защитником, как она. Собака дважды меня достала. Она хорошенечко меня потрепала, и в итоге укусила в икру. В другой раз её след остался у меня на бедре. Мне нужно было сделать прививку, прививку от бешенства.
Кроме этого грозного соперника, я не могу пожаловаться на свое детство. Если бы это было возможно, я бы попросил Бога позволить мне пережить все это заново, как если бы я смотрел фильм. Я скучаю по этому, очень скучаю.
У нас дома никогда не было многого, не было роскоши. Но у нас никогда не было недостатка в еде, по крайней мере, так я это помню. Мы никогда не голодали, даже несмотря на то, что бедность окружала мой любимый район Трапише и пронизывала повседневную жизнь моей семьи.
Трапише-да-Барра — это равнинный регион в Масейо, между морем и лагуной Мундау, которая впадает в Атлантический океан. Это бедный район, но в десяти минутах езды находятся величественные здания на набережной самых богатых людей города. Это характерно для многих северо-восточных столиц Бразилии: богатых и бедных разделяет всего пара километров. Северо-восток в целом является беднейшим регионом Бразилии, характеризующимся аналогичным социальным неравенством. В отличие от других бразильских столиц, таких как две крупнейшие, Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро, города на северо-востоке стремятся найти свое место под солнцем и борются за привлечение бизнеса и содействие социальному и технологическому развитию. Этот регион охватывает девять штатов, включая мой собственный, Алагоас, и где можно найти одни из самых впечатляющих пляжей в мире. Но это также и Sertão [С португ.: Сертан] — обширная территория, отмеченная засухами, голодом и отсутствием возможностей. Люди на северо-востоке трудолюбивы и выносливы, и я очень горжусь тем, что я родом из этой части Бразилии.
Трапише в Масейо состоит из небольших одноэтажных домов, многие из которых построены из кирпича. Улицы узкие, с выбоинами, с домами, перемежающимися небольшими местными магазинчиками. В одном из них, магазине рядом с моим домом, я делал покупки для своей мамы. Много раз у меня не было денег — я вообще ничего не приносил. Лавочник позволял нам расплачиваться в кредит, оплачивая счет в конце недели. Сегодня этот же магазин стоит на том же самом месте, но с другой краской на стене, другим названием, с решетками на окнах и двери. Люди больше не заходят, а просто просят то, что хотят, а покупки и платежи совершаются через решетку, возможно, в результате многочисленных краж.
Это всегда был опасный район. Моя мама не любила, когда я выходил из дома — а я всегда это делал — потому что она боялась компании, с которой я возился. В домах через дорогу всю ночь играла музыка регги, а в воздухе всегда витал запах марихуаны. В районе процветала наркомания, в барах свободно продавался алкоголь, из недели в неделю происходили драки и перестрелки. Я видел трупы и тела, лежащие на улице. В детстве привыкаешь к этой повторяющейся сцене, и это проблема: насилие становится нормализованным и усваивается как часть местного пейзажа. К подростковому возрасту я знал всех связанных с наркотиками парней. Они были друзьями из другого периода моей жизни; Я знал каждого по имени. Они предлагали мне травку, но я никогда ее не употреблял, и моя позиция вызывала уважение. Они меня не беспокоили.
Со своей улицы, где я играл в футбол, я видел стадион «Рей Пеле», самый большой в Масейо (где играют и КРБ, и ССА). Этим видом я дорожил больше всего. Конечно, любой ребенок, который растет с мячом у своих ног и каждый день видит стадион через канал, мечтает забить гол на этом поле.
Мой отец был уличным торговцем, и на его спине лежал огромный груз. Он продавал прохладительные напитки, пиво и минеральную воду перед ночными клубами в Масейо; он таскал с собой кулер со льдом, заполненный всякой тяжестью. Он мало времени проводил дома, потому что мы нуждались в том, чтобы он нас обеспечивал. Он перестал работать только потому, что мне пришлось попросить его об этом, когда я уже был в Германии и мог помогать родителям материально.
Они с моей мамой познакомились, так как жили напротив друг друга в Трапише. Моя мама говорит, что она была очень близкой подругой с сестрами моего отца, моими тетями. Своего первого сына они назвали Роберто Фирмино в честь моего деда. В детстве мое прозвище на районе было Бебето — распространенное имя, принятое потому, что я был стройным и быстрым, как звезда сборной Бразилии на чемпионате мира 1994 года.
Мой отец брал меня с собой на матчи КРБ, мы вместе шли пешком 15 минут или около того до стадиона «Рей Пеле», до конца улицы, через маленький мост через valetão, и вот он перед нами. Мост всегда был в плохом состоянии. Я видел, как люди падали с него, и это ужасно: valetão — это открытый сточный канал. Чтобы срезать путь к «Рей Пеле», нужно было переправляться осторожно.
В настоящее время на стадион могут войти не более 20 000 человек. Но на его открытии в 1970 году, во время матча между командой штата Алагоас и «Сантосом», присутствовало почти 45 000 человек. Пеле забил два мяча. Кстати, это единственный стадион в моей стране, носящий имя «Рей Пеле» — честь, которой был удостоен величайший из них при жизни, вскоре после триумфального чемпионата мира 1970 года в Бразилии.
Я помню, как мой отец гордился, когда я начал играть в молодежной академии КРБ, надев футболку его любимой команды. Но я поддерживал не только КРБ: Я также болел за «Коринтианс», крупный клуб из Сан-Паулу, который выиграл чемпионат Бразилии в 1998 и 1999 годах. Это были одни из моих самых ранних футбольных воспоминаний. В северо-восточном регионе Бразилии очень распространено то, что ребенок болеет за свою местную команду, а также за команду из Сан-Паулу или Рио-де-Жанейро.
В детстве я много смотрел футбол, слушал музыку. Мой отец всегда был без ума от музыки. Он оставлял дома включенным радио на очень большой громкости. Я вырос в этой среде и развил в ней вкус. Моему отцу особенно нравился очень известный в Бразилии певец, возможно, самый известный из всех, по имени Роберто Карлос — не путать с легендарным левым защитником — и он слушал Паулу Сержиу, который пел романтические песни.
У меня было отличное чувство ритма, и я даже играл на перкуссии на собраниях pagode — типично бразильском стиле музыки, который очень любим игроками. По сей день в моем доме всегда играет музыка. Когда я пережил свое обращение и начал жить во Христе, я захотел научиться играть на пианино, чтобы исполнять гимны, и начал посещать занятия. Я считаю, что если бы я не стал профессиональным футболистом, я бы попытался продолжить карьеру певца. Несмотря на мою тягу к музыке, в детстве я по-настоящему любил играть в футбол. Это было все, о чем я мог думать, моя страсть.
Сегодня, когда я возвращаюсь в свой район, Трапише, все выглядит маленьким: маленькие дома, узкие улочки, маленькие продуктовые магазины, переулок за переулком. Когда я был ребенком, все казалось таким большим. Люди ставили стулья перед своими домами и проводили время, разговаривая, наблюдая за окружающим миром. Сейчас улицы заасфальтированы, появились новые здания. В мое время здесь были грязь и слякоть, где играя с друзьями мы проводили целый день. Не было ухоженной травы, должным образом политой перед матчем. Мы играли на выбоинах, на совершенно неровной местности и почти без правил. Такая обстановка имеет решающее значение для понимания того, почему Бразилия является вечным центром футбола, бесконечным генератором талантов. Я играл под палящим полуденным солнцем, в невероятную жару и в грязи. Нужно приспосабливаться, чтобы удержать мяч, оставаться в команде, играть. У мальчика из Трапише не так много возможностей или выбора; путей не особо немного. Футбол часто является одним из них; по сути, здесь нет плана «Б». Уже один этот факт формирует у ребенка менталитет победителя. Это закаляет нас.
Мою мать, Марию Сисеру, все в округе называют «Донья Сиса». Она говорит, что я был озорным, беспокойным мальчишкой; что когда я начал делать свои первые шаги, я сбивал все на своем пути. Я рос и продолжал быть неуклюжим, до такой степени, что мамины подруги просили ее не брать меня с собой, когда она приходила к ним в гости. Я ни на минуту не останавливался. Она говорит, что в семь лет я только и делал, что играл в футбол во дворе. Я часами пинал мяч о стену своего дома. Раз, два, десять, тысячу раз. Я бил по чужим дверям, разбивал окна на улице, сбивал птичьи клетки с птицами внутри. По словам моей мамы, некоторые раздраженные соседи даже разрезали футбольный мяч пополам и оставляли его у нашего порога, чтобы положить конец игре и шуму. Это был единственный способ вздремнуть днем.
Мама говорит, что я убегал из дома в шесть утра, чтобы поиграть. Когда я не появлялся в оговоренное время с моей группой из четырех или пяти друзей, другие дети бросали камни в крышу, чтобы разбудить меня: сигнал выйти из дома и пойти играть в футбол.
«Я начала запирать ворота, но это было бесполезно», — говорит Дона Сиса.
Мама, это было бесполезно, потому что я перепрыгивал через стену. Или находил, где спрятаны ключи. Меня было не остановить. Я возвращался домой только для того, чтобы поесть.
Иногда.
На завтрак был кускус, иногда маниока и сосиски. У нас никогда не заканчивались рис и фасоль на обед, смешанные с курицей. Всегда была курица. После обеда я ел печенье и пил шоколадное молоко. На протяжении всего моего детства и юности меню не сильно менялось.
Дом, в котором я жил, до сих пор принадлежит моим родителям и сдается в аренду. Он красиво покрашен, весь белый, а крыша теперь соединяется с железными воротами, так что перепрыгнуть через низкие деревянные ворота, как это делал я в детстве, уже невозможно. Проезжаю мимо и вижу мотоцикл, припаркованный прямо перед домом. Кто же там внутри? Что делают люди, которые живут там, где я вырос?
Помню, как я кидал камни на крыши других домов, чтобы позвать своих друзей на футбол. И бросал камни в манговые деревья, чтобы сбить манго, которое мы потом ели. Я помню игры, в которые играли дети: запускали воздушных змеев, играли в шарики, крутили деревянные вертушки. Я помню грунтовые поля, разбросанные по кварталам Масейо, на которых мы играли с нашей местной командой Flamenguinho, или «Маленький Фламенго». Где-то в возрасте семи или восьми лет я присоединился к команде, моя форма была такой большой и мешковатой, что я в ней утопал. Мы садились в рейсовый автобус с нашим тренером Андре — куча детей, которые шумели и ехали навстречу веселью и мечте. Каждые выходные мы играли на новом поле. И это были большие поля, несмотря на наш юный возраст. Я хорошо обращался с мячом! Каждый бразильский ребенок хочет стать футболистом, и это была моя мечта — иметь возможность помогать своей семье.
Помню также 40-минутные прогулки по воскресеньям с мамой на пляж Собрал и игру в футбол там на песке. Пляж, можете быть уверены, является еще одним важным фактором, почему появляется так много талантливых бразильских футболистов. Температура в Масейо и других северо-восточных столицах не сильно отличается. Жарко круглый год, меняется только количество осадков. Ни один день в году не обходится без того, чтобы группы детей или взрослых не собирались поиграть в футбол вдоль бразильского побережья. Играть в футбол на пляже — это восхитительно.
Школа, в которой я учился, до сих пор находится в 300 метрах от моего старого дома. Но чтобы туда попасть, нужно было пересечь оживленный проспект. Это было очень опасно, постоянно происходили аварии. Всякий раз, когда я возвращаюсь в Масейо, я проезжаю через свой район и места, где я вырос. Мы никогда не должны забывать, откуда мы родом, и ценить то, что имеем.
Государственная школа Марии Риты Лиры де Алмейда имеет высокую металлическую конструкцию, крыша которой напоминает гору — огромная металлическая V-образная форма. Однажды наш мяч оказался там, и я не сомневался в том, что мне делать. В возрасте восьми-девяти лет, очень смелый и бесстрашный, я вскарабкался по стене, поднялся на крышу и добрался до основания следующего уровня, где было что-то вроде импровизированной лестницы, уходящей в небо. Я добрался до вершины и взял мяч.
Прекрасно.
А теперь, как мне спуститься?
В то время новости распространялись быстро, даже без мобильных телефонов. Пришла мама. Я не знаю, была ли она больше рассержена или больше обеспокоена, но определенно она испытывала и те и другие чувства. Она испугалась, потому что я был так высоко. Застрял на крыше, вне досягаемости, ломая голову, как бы найти способ спуститься вниз по гладкому, отвесному металлическому склону. Не помню точно, как мне это удалось, но кое-как я все же спустился. И меня отругали, очень сильно. Моя мама была воительницей, но она очень беспокоилась о своих детях.
Однако был и другой случай, когда она не смогла предотвратить худшее. Играя в футбол с друзьями, я застрял ногой в канализации, по которой текут сточные воды. Там была большая дыра; слив на улице находился напротив маленького бара, где ребята играли в бильярд и видеоигры — по-моему, этого бара больше не существует. Я играл там со своими друзьями, и мяч упал внутрь. Я, конечно, пытался его достать. Поскользнулся и порезал ногу. Это происходило два или три раза, но в тот день было хуже всего: порез был глубоким, сильно кровоточил, и я видел что-то белое. Кость была видна, или, по крайней мере, я так думал, что она была под кровью, и я чуть не потерял сознание. Я боялся, что больше никогда не смогу играть в футбол с друзьями. Они отнесли меня к такси. Мы поехали в больницу, и мне наложили десять швов. У меня до сих пор шрам.
Другая школа, которую я начал посещать, когда мне было около десяти лет, называлась Государственная школа профессора Тарсисиу де Жезуса, в 140 метрах от того места, где мы жили, прямо за углом справа. Мне нравилось учиться, я был дисциплинирован, но реальность для многих бедных детей в Бразилии такова, что образование отходит на второй план, особенно если они пытаются добиться успеха в футболе. То ли потому, что ребенок не успевает, то ли потому, что ему нужно помогать родителям или заботиться о своих братьях и сестрах по дому, либо... потому что они должны играть в футбол.
Сегодня в школе построена спортивная площадка. Раньше там был просто небольшой неровный участок земли, который я называл «маленьким полем». Две колонны поддерживали крышу школы, и они были нашими воротами. Наша «Маракана».
Всего в нескольких метрах от школы находился дом моего друга Нету. Мы всегда были вместе. Мне было около 12 или 13 лет, и я много играл с ним в домино и шашки. Дальше был желтый дом еще одного моего друга; Теперь там киоск с соком сахарного тростника. Наша компания друзей собиралась перед его домом и выходила поиграть и погонять мяч на каком-нибудь поле по соседству. Тогда это была сплошная грязь, слякоть и глина. Сегодня оно почти целиком из бетона.
Еще одним человеком, присутствовавшим в моем детстве и юности, был мой двоюродный брат Зекинья, сын дяди Марсиньо, брата моей матери. Мы жили не так близко, поэтому встречались в основном по выходным. Мы совершали долгие прогулки в гости к родственникам, и я раздражался, потому что приходилось таскать тяжелые сумки с подгузниками и детскими вещами — к тому времени родилась моя сестра Марселла.
В Тарсисиу-де-Жезус была сформирована школьная футбольная команда, которая была больше, чем просто команда. Учителя хотели помочь нам понять, как важно вести себя лучше и работать в команде. Именно тогда я открыл для себя дух солидарности, который будет характеризовать мой стиль спустя годы в профессиональном футболе. Один из учителей, Ари Сантьяго, вспоминает, что я всегда первым шел в школьный кабинет, чтобы попросить мяч во время перерыва между уроками — всегда с улыбкой на лице. Он говорит, что я был застенчивым, и это был мой способ самовыражения. Моя торговая марка задолго нынешних времен. Меня уже приглашали в другие команды, сформированные по соседству, и мой дядя Марсиньо часто брал меня с собой на игры, в которых он играл. Постепенно он начал уговаривать меня поиграть, прямо со взрослыми.
Когда мне было 14 лет, моя мама сделала то, что изменило мой путь, превратив футбол из простой игры, в которую играли в школе и на улице с друзьями, во что-то более серьезное. Она вспоминает, что однажды она сидела на пороге и разговаривала с подругами, когда я ворвался в комнату в футболке КРБ. Одна из маминых подруг спросила, играю ли я в футбол, и предложила отвести меня на просмотр в КРБ.
Команда моего отца и моя тоже? Да, еще бы.
Мой дядя знал некоторых людей в клубе и устроил это. Мы с мамой сели в автобус и в среду поехали туда. Это была 40-минутная поездка, и было нелегко сдержать волнение. Когда мы приехали, мама нашла человека по имени Гильерме Фариас, тренера молодежной команды, который ожидал нас. Гильерме рассказывает эту историю так: «Команда уже собралась, и я находился с ребятами, когда пришла мама Роберто и попросила посмотреть мальчика. Я отвел его на то маленькое поле. Он коснулся мяча всего три раза, когда я сказал: «Парень, приготовь свои документы»». Так начались мои годы в качестве игрока КРБ.
Я хотел бы, чтобы Бог позволил мне заново пережить все эти воспоминания. Сегодняшнему Фирмино хотелось бы, чтобы маленький Роберто бегал за мячом, ходил на пляж, прогуливал уроки, чтобы поиграть, играл с друзьями, озорничал и, конечно же, убегал от этой проклятой собаки. Я вижу маленького Фирмино, когда смотрю, как дети играют здесь в футбол, и когда мы проводим евангельские миссии в штате Алагоас. Я начал помогать бедным общинам, когда приехал в «Хоффенхайм», и мое финансовое положение изменилось. Первое, что всегда делает каждый игрок — покупает дом для своих отца и матери, переселяя их в лучшее место. Речь идет не о том, чтобы отречься от своих корней, а о том, чтобы избежать определенных проблем, таких как городское насилие, и обеспечить физический комфорт. Сначала я помогал знакомым, соседям и школам игрушками и продуктами питания.
Сегодня, с помощью пасторов, мы проводим миссии в бедных общинах в Масейо и Алагоасе, принося этим детям еду, слово Иисуса и некоторую надежду. Мы всегда хотим делать все больше и больше. На это есть простая причина: я никогда не перестану быть мальчишкой из Масейо, я никогда не перестану бывать в Трапише. Я горжусь тем, что являюсь источником вдохновения для детей в моем районе, в моем городе, в моем штате. Стать футболистом непросто, и я всегда стараюсь донести до них, как важно бороться, стремиться и идти по правильному пути. Даст Бог, чтобы кто-то из них стал тем, кем стал я. Сегодня многие из этих детей хотят быть Фирмино. Когда я был маленьким, я хотел быть Роналдиньо.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Спасибо, очень интересно было почитать!