Почему назначение Спаллетти — радостное событие не только для фанатов сборной Италии. И почему Лючано можно назвать душнилой
Спаллетти — новый тренер Италии с контрактом на полтора цикла, вплоть до завершения ЧМ-2026.
Это радостное событие не только для тех, кто болеет за Италию, но и вопреки всему остается верным детской привычке следить за большими турнирами для сборных. Искусство игры в футбол, если живет в этом пространстве, то в очень предсказуемом фарватере. Совсем немногие пытаются этот фарватер как-то расширить. Скажем, Саутгейт и Дешам к ним явно не относятся — это всего лишь умелое, временами мастерское управление гигантским человеческим капиталом, который оказался в их распоряжении. А Тите, безусловно, был человеком, который обогащал бразильский гигантский капитал идеями. В этом смысле появление тренера, которого c&c признал лучшим тренером прошлого сезона (а не Гвардиолу), а опрос УЕФА уже вывел его в финальную тройку (не выиграет), событие мирового масштаба.
Сказать по правде, я бы все равно с бОльшим интересом болел за него в Наполи или даже Ювентусе. Но сложилось, как сложилось. А сложилось, в общем, чудесно. Лючано — 64. И это прекрасный возраст для того, чтобы заняться именно такого рода работой, если ты в своем уме. Ровно в таких категориях планирования траектории профессиональной судьбы мыслит Анчелотти, в скором будущем принимая Бразилию. Это вовсе не пенсионерская, а именно что — в категориях военной табели о рангах — маршальская задача — попробовать выиграть титул чемпиона мира и поставить точку.
У Спаллетти и Анчелотти, на мой взгляд, есть общее. Эта общность сложная, угадываемая, скорее. Я предпочту говорить о разном. Это на поверхности и это то, что может стать проблемой Спаллетти на новом поприще. Спаллетти не просто не равен Анчеллотти, но быстрее — Антианчелотти. Возможно, кто-то из вас помнит, что в апреле в подтрибунке между Спаллетти и Мальдини (тогда спортдиром Милана) возникла диковатая перепалка. Мы смеялись по этому поводу. Мальдини взбесило поведение Спаллетти в первом тайма матча Наполи — Милан. Он неотступно прессовал судью и четвертого арбитра. «ты уже выиграл титул, чего ты все ноешь, старая задница? » — прорвало Мальдини.
Это хамство нуждается в толковании. Мальдини вроде бы, как во дворе, строит свой панч на внешнем атрибуте Спаллетти — его почтенном возрасте, но на самом деле задевает его деловую рептуацию. Довольно устойчивую в мире кальчо. Если перевести обзывательство Мальдини на приличный язык русских городских кофеен для мидл-класса, Лючано — душнила. А если возвысить повседневное «душнила» уже до кабинета психотерапевта, Лючано — классический манипулятор. И это не диагноз и не приговор. Более того, мы не знаем, каков Лючано в ближайшем своем кругу. По некоторым сообщениям — другой. Манипуляция — профессиональный инструмент Лючано. Он выстраивает общность через создание сложных, разнообразных и всегда индивидуализированных связей. Он похож на паука, который плетет тонкую и что важно — красивую паутину. Но у нее есть известный порог прочности. Она достаточно крепка для манипуляции игроками. Проблема в том, что Лючано неизбежно заманивает в эти сложные и плодотворные на первом этапе отношения всех, включая работодателя. По определению — слишком крупную фигуру, чтобы безропотно трепыхаться в сети, не тобою сплетенную. Как только эти связи становятся слишком сложными, Спаллетти неизбежно запутывается в них и сеть драматически разрывается. Практически отовсюду, где работал Спаллетти, он уходил либо разругавшись, либо в ситуации тяжелого взаимного неудовольствия, как это случилось с Де Лаурентисом — еще тем пауком. Транспондером в этой коммуникационной сети у Спаллетти всегда выступает язык. Язык и лучший друг его, ближайший помощник. И враг его. Это язык тосканца. Почва Тосканы — это очень глубокий цивилизационный слой. Здесь так много случилось и эти события настолько плотно сцеплены друг с другом, что прямота высказывания здесь почти невозможна.
Слова Анчеллотти, выросшего на самой большой в Италии эмилианской равнине, в общем, единственно монотонном итальянском пейзаже примерно равны сами себе. Слова Спаллетти похожи на айсберг. В конце каждого рабочего цикла Спаллетти одолевает язвительность. Он часто использует гротеск. То есть то, что он говорит, в интонации своей предполагает ровно обратное. Я брал однажды у него большое интервью и спросил про Бухарова — золотого недоросля эпохи футбольной лихорадки в России — несчастной жертве болезненной зависимости в покер-онлайне. Ответ Спаллетти предельно корректный и комплиментарный в выборе слов интонационно и мимически был сделан так, что не оставалось сомнения — толка из Бухарова не выйдет. Показательно, что едва ли не единственный пример того, как Спаллетти расстался с работой по-хорошему приходится на Зенит. Миллер обожал Спаллетти и продолжает считать его лучшим тренером в истории его правления в Зените. Он смотрел на него, как на тосканскую церковь в тосканском пейзаже — нечто прекрасное и недостижимо лучшее, потому что чуждое. В бунте старой гвардии против Спаллетти он безоговорочно принял сторону итальянца. Спаллетти, в свою очередь, лишенный возможности в своих сообщениях с Миллером по-настоящему сблизиться и тесно сплестись с ним в языковом пространстве, а значит и решительно в своем стиле разрубить этот узел, в итоге сохранил с Миллером счастливые взаимоуважительные отношения.
С другой стороны, Спаллетти — ни разу не Конте. Его путешествия на тракторе по своим большим угодьям и трепетное прилаживание виноградных лоз — не чудачество, никакой не дауншифтинг. Это целебная форма перехода от сложного к простому, точнее — от неразрешимого к ясному, составляет в конечном счете здоровую, созидательную сущность натуры Спаллетти. Исключительное свойство пейзажа Тосканы — в отсутствии границы между городом и деревннй. Здесь камень и земля живут в счастливейшем браке, а значит и нет конфликта между традицией и жаждой нового. По-настоящему крестьянское понимание жизни как циклического процесса обновления помогает Спаллетти на выходе из деревенской жизни легко и ясно принимать новое. Так однажды заядлый щеголь Спаллетти, поняв, что в трнерской зоне проявились успешные парни, которым все равно, во что они одеты, однажды вырос на бровке в трениках, над которыми еще пять лет назад в каждой второй шутке на первой полосе la gazzetta dello sport потешался Джене Ньокки в связи с Сарри. Способность обращать свой ум из невротического беспокойства к умиротворению обещает, что великий тосканец Лючано Спаллетти сможет справиться с этой новой и чрезвычайно сложной именно для него задачей. По сути, виртуальным управлением командой, когда нет возможности создавать, развивать и поддерживать сложные, тонкие коммуникационные связи — основу искусства Спаллетти.
В итальянском тренер сборной — это не allenatore, а comissario tecnico. Такое прозвание подчеркивает отчужденную, в некотором смысле даже бюрократическую специфику управления национальной командой.
Мы слышим отовсюду это, теперь вот из Саудовской Аравии: Новый вызов, новый вызов, новый вызов. В случае со Спаллетти — это сущая, неверотяно интригующая правда его нового профессионального качества.
"Индивидуализированные связи" - это вещь, надо только знать меру и не пытаться переиграть работодателя. "Вниз", с подчинёнными и равными, это трудно выстраиваемая сеть, зато построенная хотя бы частично она реально работает: люди выполняют твою неозвученную волю, думая что они сами это решили и придумали. Ощущение - замечательное!