6 мин.

Владислав Игнатьев: «С «Кубанью» расстался просто – забрал документы и улетел в Москву»

10

– Каково дебютировать в команде спустя год после прихода в нее?

– Хороший вопрос. Я очень долго ждал этой первой игры. Не думал, что она состоится спустя целый чемпионат. Нельзя сказать, что у меня было волнение перед игрой с «Динамо». Я свое отволновался в прошлом году. Тем более Юрий Анатольевич Красножан постоянно ставил меня в основной состав на сборах. Было достаточно игрового времени, на взаимопонимание с ребятами жаловаться не приходилось. Да и вообще дебюты мне всегда удавались.

– В ходе прошлого сезона были отрезки, когда ты чувствовал, что уже близок к выходу на поле в составе главной команды?

– Весной после травмы я и близко не подходил к основе. Летом я должен был дебютировать в главной команде и уже наигрывался в основном составе к одному из матчей, но за несколько дней до него получил травму на базе во время двусторонней игры с молодежной командой. Видимо, мне было не суждено сыграть под началом Семина.

– Когда ты был здоров, он объяснял, почему не ставит тебя в состав?

– За восемь месяцев совместной работы мы с ним практически не разговаривали. Не было случаев, чтобы он подошел ко мне, сказал, что рассчитывает на меня, объяснил, на какой позиции видит меня – такого ни разу не было. Единственный личный разговор состоялся на базе незадолго до домашней игры с «Зенитом» в августе, когда я сам к нему подошел и спросил: «Почему я не играю?» – «Тебе нужно набрать форму после травмы, ты пока не готов, но я на тебя рассчитываю» – «Мне нужна игровая практика. Может быть, стоит уйти в аренду?» – «Никакой аренды, я на тебя рассчитываю». К тому моменту заканчивались сроки заявок. Нужно было какое-то решение, и Семин мне велел готовиться заезжать на базу и готовиться к матчу с «Зенитом». Получалось, что я впервые за восемь месяцев попаду в заявку на матч. А после тренировки мне сообщают, что играть не буду и должен готовиться к матчу молодежных составов. Я не выдержал и поехал в офис к Смородской.

– О том, что тебе надо будет играть против молодежного состава «Зенита», Семин сообщил лично?

– Нет. Он всегда это делал через других людей.

– На пресс-конференции Юрий Палыч сказал, что ждал тебя на предматчевой тренировке.

– Основные составы играли в воскресенье, а по его словам, я должен был быть на субботней тренировке. Но как я мог на ней быть, если бы в тот же день играл за молодежный состав? Но даже если и так – предшествовавшие всему этому события говорили, что до закрытия трансферного окна нужно было принимать жесткое решение. Я выбрал вариант с арендой в «Кубань».

– Во время тренировок или общекомандных собраний Семин говорил что-нибудь о тебе?

– На тренировках, двусторонних играх хвалил. Говорил: «Молодец, набираешь форму». Не более того. Но никакой конкретики. Всегда что-то не устраивало, все упиралось в слова «Ты пока не готов». По части самоотдачи ни лично, ни при других ребятах он никогда не предъявлял ко мне претензий.

– Если не ошибаюсь, в момент перехода в «Локо» ты тоже с ним почти не общался.

– Да, все переговоры велись через Наумова. Насколько мне известно, инициатором моего перехода был Борис Петрович Игнатьев. Он хотел меня видеть в команде.

– Не слишком опрометчиво делать ставку на мнение помощника, а не главного?

– В тот момент уже было ясно, я не останусь в «Крыльях». Не оставаться же вообще без клуба – тем более, когда есть шанс перейти в команду уровня «Локомотива». Еще были варианты с «Зенитом» и «Рубином», но все-таки тогда казалось, что шансов закрепиться в основном составе «Локомотива» больше. Тем более, Борис Петрович давно работает в одной связке с Семиным, и я был уверен, что относительно меня у них схожие мнения. В любом случае, сейчас уже не жалею, что принял тогда такое решение. Сейчас хочу оставить все это в прошлом.

– Допускаешь вариант, что могли не сложиться отношения с кем-то из помощников главного тренера, и это повлияло на отношение к тебе Семина?

– Нет. У меня не было никаких врагов ни в команде, ни в тренерском штабе. По крайней мере, я этого не замечал.

– В чем главное отличие методик Красножана и Семина?

– Юрий Анатольевич очень дотошен в деталях. Досконально разбирает каждое твое движение, старается максимально просчитать игровую ситуацию и найти для футболистов ее решение. Юрий Палыч задает каждому игроку определенные зоны действия, за которые не рекомендуется переступать, но внутри них каждый из нас был предоставлен сам себе и принимал то решение, которое виделось ему на поле самым оптимальным.

– Ты долго выбирал между окончательным переходом в «Кубань» и решением попробовать закрепиться у Красножана?

– По окончании прошлого сезона был на перепутье. Во время декабрьского сбора в манеже Красножан подошел ко мне после одной из первых тренировок и спросил: «Какие у тебя планы?» Я понял, что на меня рассчитывают, и ясность начала наступать сама собой.

– Из партнеров по команде по-прежнему с Тарасовым наиболее близкие дружеские отношения?

– Да. С ним, в частности, на базе и на сборах в одних номерах живем. Если не считать последнего месяца, когда Дима травмировался.

– Что ты можешь сказать о работе с Даном Петреску?

– Он очень эмоциональный и амбициозный человек. Меня удивило, что при нем нельзя было оставаться после тренировок заниматься индивидуально. Закончилось оговоренное время занятий – всем расходиться. Не хотел, чтобы кто-то получил травмы, начав тренироваться не под его началом. Если кто-то хотел отрабатывать удары по воротам, Петреску давал это делать во время общих тренировок, но не в индивидуальном порядке.

– Тактическими занятиями сильно грузил?

– Умеренно. В разумных количествах, как Красножан и Слуцкий. У Леонида Викторовича в «Крыльях» теория редко занимала больше получаса. Ярошик иногда начинал возмущаться, если это затягивалось до 35 минут (смеется).

– А у кого из твоих тренеров были самые долгие теоретические занятия?

– Юрий Фарзунович Газзаев мог на пару часов собрать нас вокруг макета с фишками. Особенно во времена «КАМАЗа» тщательно разбирал игру по кусочкам. Но при этом постоянно советовался с игроками, как кого поставить, поэтому со скуки не умирали.

– Самая необычная установка в твоей карьере?

– Намекаешь на какие-то особые словесные накачки перед матчами? Не припоминаю. Запомнил установку перед ответным матчем «Крыльев» с «Сент-Патриком» в Лиге Европы. Тем, что я на нее опоздал, хотя никогда этого не делаю. При этом ни штрафа, ни словесного внушения в мой адрес тогда не последовало.

– Удивился скандалу с Никезичем?

– До сих пор в голове подобное не укладывается. За всю карьеру ни разу не сталкивался с ситуациями, чтобы клуб доводил денежные вопросы до мордобоя. Я был недолго в «Кубани», чтобы делать выводы, и истории Никезича не знаю, но слабо представляю, что такое могло случиться в этом клубе.

– С основными фигурантами этого дела – Хлыстуновым и Доронченко – у тебя какие были отношения?

– С Хлыстуновым рабочие, а с Доронченко приятельские. Он вел переговоры с моими агентами и руководством «Локомотива» об аренде, так что ему я тоже могу сказать спасибо за то, что смог получить игровую практику в прошлом году и поучаствовал в возвращении клуба в премьер-лигу.

– Как проходило расставание с «Кубанью»?

– Я приехал в Краснодар после отпуска, зашел в отдел кадров, забрал документы и улетел в Москву.

– И все?

– Не волнуйся, никто меня не бил.