20 мин.

Игорь Дмитриев: «Все, о чем писала «Новая газета», я знал гораздо раньше»

10

В течение почти полутора лет с момента снятия ФК «Москва» с розыгрыша премьер-лиги последнего руководителя клуба Игоря Дмитриева редко можно было увидеть  на футбольной публике: все ограничивалось минимумом выступлений в СМИ и периодическими прошлогодними появлениями в Раменском на домашних матчах «Сатурна» (в его бытность генеральным директором подмосковной в 2004-2005 была открыта знаменитая в России база команды в Кратово). Наша встреча состоялась в ресторане «Эль Гаучо» на Павелецкой – некогда любимом месте аргентинской диаспоры «горожан».

– Перед встречей с вами заезжал в офис забрать трудовую книжку. До этого несколько дней все как-то откладывал.

- Помимо работы в  «Норильском Никеле» чем-то еще были заняты?

– В качестве наемного работника я нигде не занят. А так у меня есть бизнес, связанный со строительными материалами. Я когда-то работал строительно-инвестиционной компании и был одним из ее акционеров. Кое-что осталось от этого.  Занимаемся производством металлических профилей из оцинкованной стали. Кроме того, у меня имеется небольшой цех по переработке древесины в Красноярском крае. Все это было налажено задолго до моего прихода в футбол. В этом плане мне повезло, что я могу в свое удовольствие заниматься футболом, с которым мой бизнес был абсолютно не связан.

- Говорят, ваш уход из компании связан с последними публикациями в «Новой газете». Это так?

– И да, и нет. Было еще несколько факторов. После того, как акционеры решили прекратить жизнедеятельность футбольного клуба «Москва», меня попросили помочь с ликвидационными процессами, чтобы это было максимально цивилизованно и безболезненно для футболистов, тренерского штаба и других сотрудников, которых коснулась вся эта история. К концу прошлого года основная работа была закончена. Оставалась еще пара вопросов, которые были решены только недавно, после чего я и покинул «Норильский никель». В общем, все один к одному сошлось.

- Что за пара вопросов оставалась?

– Во-первых, у нас был странный трансфер одного футболиста, переходившего из клуба «Краснодар-2000» еще при Белоусе. Все было так составлено, что дело не ограничивалось разовой оплатой, а нужно было платить несколькими траншами, в том числе и после моего прихода в «Москву». Это для нас было сродни удавке. Еще когда клуб имел профессиональный статус, мы по мере возможностей защищали свою позицию, а после прекращения существования клуба было сделано обращение в арбитраж, в суд общей юрисдикции. Процесс еще не завершен, но в принципе там без меня уже все спокойно закончится.

А второй вопрос тоже связан с трансфером, который планировался до моего прихода в клуб. Было намерение подписать одного румынского футболиста, по нему были произведены выплаты, а трансфер не состоялся. Часть средств нам удалось вернуть, а последний транш завис. Была непростая ситуация, и этот процесс по-прежнему идет, потому что еще, будучи профессиональным клубом, мы подавали жалобу в ФИФА, но с учетом того, что данная организация разбирается с такими вопросами очень медленно, все должно решиться только летом. Эти инстанции работают очень тяжело. Возможно, это такое отношение к России, а с другими странами решается более оперативно. Не знаю.

В общем, вся нужная организационная работа проведена, и сейчас уже от меня как менеджера мало что зависит – юристы отслеживают ситуацию, так что остается ждать, чем все закончится.

 ФК «МОСКВА»

- На пресс-конференции в отеле «Золотое кольцо», где было объявлено о ликвидации ФК «Москва», глава подразделения «Спортивные проекты» Леонид Исакович гарантировал, что «НорНикель» продолжит финансирование школы имени Воронина, которая в итоге была распущена в конце прошлого года. У вас были шансы повлиять на ситуацию?

– Шансов не было. Мы делали все попытки, чтобы сохранить школу под эгидой если не «Норникеля», то МосСпортКомитета или «Торпедо». Но тут имел место несчастный случай: когда мы пытались решить этот вопрос через городские власти, Лужков покинул пост мэра Москвы, началась финансово-организационная чехарда, и людям, способным поддержать нашу инициативу, было не до этого. Мы пытались в частном порядке выходить на вице-мэра, отвечавшего за детский спорт в Москве и на руководство «Торпедо». А также на РФС, поскольку я считал и считаю: если мы хотим восстановить систему воспроизводства футбольных кадров, то надо не изобретать велосипед, а пойти по пути Германии, создавшей несколько футбольных центров, которые не зависели от клубов, и которыми занималась Федерация. И сегодня мы видим плоды этой работы в лице Мюллера, Озила, Гетце, Марина, Крооса и других молодых футболистов, выступающих на очень высоком уровне.

И мы предлагали использовать школу Воронина в качестве базового центра в Москве, тем более, все организационные предпосылки для этого были налицо. Я считаю, что в той школе был создан хороший коллектив, в первую очередь тренерский. И имелись результаты, которые свидетельствовали, что тренерская и педагогическая работа в школе построены правильно. Понятно, что, когда проводятся наборы в академии, дети и их родители нацелены на попадание в школы «Спартака», ЦСКА, «Локомотива», «Динамо», потому что у них есть серьезный бренд и материально-техническая база. К нам же попадали дети либо по территориальному признаку (в первую очередь, Южный и Юго-Восточный округ), либо потому, что были отсеяны из других школ. Тем не менее, если проанализировать результаты соревнований детско-спортивных школ в 2009-2010 годах, то можно увидеть закономерность, что в самых младших возрастах мы занимали последние места в чемпионатах, а старшие шли в лидерах. О чем это говорит? Что были взяты ребята, уступавшие по своему потенциалу сверстникам из других школ, но по итогам 3-4 лет работы с нашими тренерами выяснилось, что они вовсе не худшие. Значит, была правильно построена работа тренеров. Не было дисбаланса между возрастами, то есть работала система.

К сожалению, оказалось, что это никому не интересно. И в силу существующих сегодня у нас тенденций – я о пресловутой агентской деятельности – это никому не нужно. Потому что агентам было выгодно дождаться, когда школа развалится, и появится возможность прийти к ребятам, предложить помощь и заключить долгосрочные отношения на перспективу.

В начале своей работы в клубе я выходил на руководство «Норникеля» с возможно утопичным и, к сожалению, не имевшим шансов быть услышанным предложением выделить 80 миллионов долларов на четыре года. И сказал: «Я вам не гарантирую создание ситуации «Аякса», но мы можем за этот срок приблизиться к тому, чтобы начать ориентироваться на своих воспитанников».

- В период кризиса и на фоне сокращения расходов на главную команду это предложение действительно выглядело утопичным.

– Для крупной корпорации кризис сродни кровопусканию, и это полезно. Не случайно, российская интеллигенция 18-19 веков лечилась, выезжая на воды, где пили минеральную водичку и занимались кровопусканием. А также ходили в казино, чтобы разнообразить свою жизнь (улыбается).

Что касается последовавшего за кризисом ориентира на жесткий режим экономии, реализацию которого поручили мне, то я думаю, что уже тогда «НорНикель» прорабатывал разные варианты дальнейшей судьбы «Москвы». В том числе и тот, который в итоге стал для нее конечным.

 - Почему тогда не приняли решение о ликвидации после ухода Галайды? Или слова о Лиге чемпионов были сказаны всерьез?

– На первый вопрос я не знаю ответа. А что касается нашего пролета мимо медалей, при том, что даже место в Лиге Европы было бы чудом... О том, что концовка сезона-2009 будет сложной, я предупреждал еще в конце июля. У нас ведь до осени команды играют в футбол, а с 1 сентября начинают играть на результат, на достижения тех или иных целей, для которых, как многие считают, все средства хороши. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов, что при наличии неопределенности тяжело убедить футболистов продолжал играть на том же уровне. Потому что тяжело показывать свой лучший футбол, когда не знаешь, что будет с командой через год. Отчасти это нас сгубило в последние три тура чемпионата.

По большому счету футбольный клуб – это очень сложный механизм. Чехов говорил, что в человеке должно быть все прекрасно – с клубом то же самое. Когда вокруг футболистов ходят разные слухи, и они это слышат... Тем более, их агенты устраивают массированную психологическую обработку на тему интересов со стороны других клубов, становится тяжело. Ну и другие внешние факторы были против нас. Мы мешали решать задачи нескольким большим клубам: ЦСКА чуть не отцепили от еврокубков, «Зениту» мы так и не дали напрямую попасть в Лигу чемпионов, а через квалификацию они в итоге не прошли. Мы были серьезным раздражителем для многих.

Плюс наш опыт стал своеобразным вызовом той ситуации, которая складывается в большинстве клубов. Менеджеры любят рассуждать в стиле «чтобы костер полыхал, надо больше дров, желательно зеленых» (смеется). Наш пример раздражал очень многих из тех представителей футбольного сообщества, которые не любят показываться на публике.

- Ваш опыт утопичен в российских реалиях?

– Ни один клуб не живет сам по себе. Он находится внутри футбольного сообщества со своими правилами игры. А если сообщество не приветствует того, что делали мы в «Москве» или Дмитрий Иванов с Андреем Кобелевым в «Динамо», то можно выстрелить в одном-двух случаях, показать, что такое возможно, но не на длинной дистанции. Никто не заинтересован в том, чтобы футбол стал хотя бы квазибизнесом. Ведь даже на Западе лишь небольшое количество клубов являются бизнесом в классическом понимании, в остальном это квазибизнес. Только единицы являются прибыльными, остальные либо слабоубыточны, либо в нулях. Хозяева, акционеры, управляющие заинтересованы в том, чтобы хотя бы минимизировать убытки.

А у нас? Посмотрите на «Сатурн». Понятно, что Игорь Ефремов принял тяжелое наследство – там до него нарулили так, что мама не горюй. Но он же знал, что ситуация сложная. Кто мешал продать летом игроков, на которых был спрос вроде молодежи в лице Сапеты и Махмудова, или отказаться от услуг высокооплачиваемых игроков? В конце концов, в ситуации борьбы за выживание, которую большую часть сезона вел «Сатурн», молодежь не играла решающей роли. Когда клуб борется за право остаться в элитном дивизионе и играет на результат, там нужны не Сапета и Махмудов, а Кириченко, Каряка, Кински, Игонин, которые в силу опыта знают, в каком матче в какой момент как сыграть, чтобы удержать нужный результат. Молодежь в таких ситуациях может навредить в силу отсутствия опыта и годами выработанного чутья.

А прошлогодних летних акций в виде расставания с Лоськовым, у которого истек контракт, сокращения зарплат Евсееву и Кински, оказалось недостаточно. Были еще моменты. Я могу понять, почему долго решался вопрос с получением оставшейся суммы за продажу Вукчевича «Спортингу» – это та же проблема с медленной работой соответствующих подразделений ФИФА, о которой я говорил выше. Но Ефремов может объяснить, зачем купил Левченко? И кому они заплатили агентские за футболиста, не сыгравшего в итоге ни одного полного матча, но получавшего хорошую зарплату? В то же трансферное окно мне его предлагали в «Москву», и он, скорее всего, оказался бы у нас, но в итоге получил комиссионные в разы больше тех, на которые мы были согласны. Я могу понять, если ты ошибся, приобретая молодого и неизвестного футболиста. Но если ты берешь игрока, который достаточно известен на рынке, можно понять его кондиции, свойства, как он впишется в существующий состав игроков. Иногда берут игрока на 2-3 матча, когда ситуация очень сложна, и он должен выйти и сделать результат – здесь и сейчас! У меня был опыт работы с возрастными футболистами, которые имели небольшие личные контракты, но колоссальные премиальные за попадание в стартовый состав команды на матч. Стандартная форма, особенно для возрастных игроков, когда они могут получить травму и надолго выпасть, или физические кондиции не позволяют им играть длительные срок на одном высоком уровне. И подобная система придумана не нами, а на Западе. К примеру, Майкл Оуэн имеет подобный контракт в последние годы.

Когда при мне в «Сатурне» подписывали Онопко, Канчельскиса, Есипова, у них были небольшие контракты, но очень высокие индивидуальные бонусы. Можно даже сказать, что их контракты, даже если бы они не играли, соответствовали имиджевой рекламе, которую они нам предоставляли. Уже потом в Раменском началось неограниченное финансирование. В то время власти Московской области жили очень комфортно и могли себе многое. Исходя из этих возможностей, при Воронцове был создан соответствующий механизм финансирования, а затем его наработками воспользовался Жиганов. Знаю, что в 2007 году они просто не знали, куда девать деньги – эта ситуация сыграла с «Сатурном» злую шутку. Были пересмотрены контракты игроков в сторону увеличения, что и разорвало клуб изнутри.

- Почему сорвался вариант с продажей «Москвы» «Конверс Груп»?

– Когда одни не очень хотят продать клуб, а другие не очень хотят купить... Тут могут быть разные взгляды на эту ситуацию, особенно у тех, кто внутри нее. Я участвовал в переговорах с «Конверс Групп», но при этом всех деталей не знал тогда, не знаю сейчас и вряд ли когда-нибудь узнаю. Слишком много там было странных вещей. Согласен с Исаковичем, что никто не предложил никакой конкретики. Другое дело, если ты хочешь что-то продать, и находятся люди, которые могут это купить, то продавца уже не должна интересовать дальнейшая история продукта. Хотя понятно, что футбольный клуб – это не совсем обычный товар. Нисколько не хочу критиковать Исаковича за те слова о бизнес-плане, тем более, он в той ситуации был таким же зависимым человеком, как я. Но и «Конверс Групп» понять надо: а вдруг они купят клуб с множеством скелетов в шкафу. Они ведь являются со-владельцами хоккейного «Спартака», стало быть, знают, какие нюансы бывают в работе во главе клуба.

- Вы верите в разговоры о том, что к ликвидации «Москвы» приложил руку Александр Хлопонин, только вступивший тогда в должность полпреда президента на Кавказе?

– Скажу так: твердых оснований говорить «нет» я не имею. Все может быть. Возможно, я сейчас являюсь жертвой своего образования и понимания того, что ничего просто так не бывает, даже когда нет ни единого объяснения тому или иному явлению. Объективных предпосылок к закрытию «Москвы» я не видел. Клуб оказался в клубке различных хитросплетений. Клуб называется «Москва», но правительству города особо был не нужен. У меня был вариант привлечь к финансированию «Банк Москвы», а теперь мы видим, что с ним происходит. И никто не знает, к чему привел бы альянс клуба и банка.

Плюс в период своего нахождения в «Норильском никеле» «Москву» курировал Михаил Прохоров, у которого тогда были непростые отношения с компанией. И клуб тоже стал своеобразным «мениском» в конфликте интересов. В общем, слишком много факторов сошлось против «Москвы». Слишком многим было выгодно исчезновение клуба. Что было основным? Боюсь, даже те, кто знают, вряд ли когда-то об этом скажут.

Хотя все в этой жизни возвращается. Даже если считать, что все расчищалось для «Алании». Этот клуб воспользовался ситуацией, получил определенные преференции, но это ему не сильно помогло. Я был в Раменском на матче последнего тура прошлого чемпионата между «Сатурном» и «Аланией», когда не имевший турнирной мотивации подмосковный клуб сыграл вничью, и владикавказцы вылетели из премьер-лиги. Теперь «Сатурна» нет, и по иронии судьбы именно они дали возможность «Алании» дойти до финала Кубка России и оказаться в Лиге Европы. Посмотрим, что это даст владикавказской команде в дальнейшем.

АГЕНТЫ

- Несколько месяцев назад о вас жестко высказался Олег Артемов.

– Что я могу сказать? Передергивает факты Артемов. Мне теперь оправдываться? По Бракамонте ситуацию я разъяснял еще в 2009 году: у Эктора заканчивался контракт, мы ему предложили новый. Его он не устроил, но в итоге компромиссы были найдены. Но с одним условием: если у Бракамонте будут предложения, которые его устроят, мы его продаем. Обговариваем условия сделки, но в итоге продаем. И об этой договоренности знали не только мы вдвоем. Еще Бракамонте сказал: «Если не найдется предложений, продайте меня через год в Мексику, где я закончу карьеру».

И тут возникает предложение от «Терека». Я спрашиваю: «Эктор, мне вступать в переговоры?»  – «Я бы с удовольствием остался, но мне сделали очень серьезное предложение».

У господина Артемова есть свойство: помимо работы по своим футболистам, они еще пытаются влезать в дела чужих игроков, играющих в России. Среди агентской среды, особенно зарубежной, они позиционируют себя как главных людей, всех контролирующих и всеми управляющих. С Артемовым я не говорил по поводу Бракамонте – игроки команды действительно задавали вопросы. Я им отвечал, что клуб заинтересован сохранить Эктора, но у нас с ним есть договоренность, которую я должен буду выполнить, если поступит соответствующее предложение. И с вами может быть также. Как говорил Миодраг Божович, это футбольная жизнь – сегодня вы в одном клубе, а завтра будет предложение из «Челси» с новыми спортивными и финансовыми ориентирами. И как вы поведете себя? И я говорил ребятам, что при наличии предложений, устраивающих их и клуб, мы никаких препятствий строить не будем. Потому что это жизнь. Тем более, феноменов, десятилетиями играющих в одном клубе, единицы, а так я считаю, что футболисту стоит примерно раз в три года менять обстановку. Ведь большинство болельщиков видит только гламурную оболочку жизни спортсменов, считая их деньги и стоимость машин, на которые они ездят, но мало кто понимает, какая это тяжелая муторная работа. И главная проблема даже не в тяжелых физических нагрузках, а в том, что приходится длительное время находиться в одном и том же очень узком кругу людей.

Если же рассматривать историю с Бракамонте с точки зрения бизнеса, то любой разбирающийся в футболе человек признает эту сделку очень успешной: был за приличные деньги продан высокооплачиваемый футболист, ко всему прочему, на момент ухода находившийся в лазарете, и в итоге первые месяцы в «Тереке» лечившийся.

- В продолжении темы того, как себя позиционирует ряд агентов, что скажете о недавнем скандале с Сергеем Прядкиным, конторой Цорна и акциями поддержки президента РФПЛ со стороны ряда клубов?

– Все, о чем сейчас пишут, я знал гораздо раньше. Но знать и доказать – это две большие разницы. Формально к ним очень тяжело подкопаться. Речь о другом: агенты – это сословие, от которого не избавиться. Да и сложно обвинять того же Артемова. Это их бизнес, они таким образом зарабатывают себе на жизнь. Проблема не в них, а в РФС, РФПЛ, создавших законы, которые как дышло – куда повернешь, туда и вышло. И можно между ними лавировать по мере своей сообразительности. Есть среди агентов и нормальные люди, которые вынуждены работать по принципу «с волками жить – по-волчьи выть». Они говорят: объявите жесткие правила, направленные на защиту интересов клубов, молодых футболистов и так далее. Но они должны быть четкими и в течение нескольких лет не меняться. А не так, когда для Артемова одни правила, а для остальных другие.

Кстати, чьи интересы должны представлять агенты?

- Футболистов.

– Вот и весь ответ. Все спрашивают, как наладить систему, а все просто: становится игрок профессиональным футболистом, получает карточку, а дальше подписывает договор, в котором говорится, кто его агент. И в ходе целого сезона этот человек становится его агентом. Поссорились – пусть сам защищает свои интересы или заключает договор с адвокатами.

Когда я только возглавил «Москву», ко мне по одному игроку приходило пять человек, и все представлялись его агентами. Даже лицензии показывали. Агенты получают и с клубов, и с футболистов. Когда игрок заключает контракт на миллион евро в год, а 300 тысяч отдает агенту – это проблемы игрока. Заключай тогда официальный договор с агентом.

Или возьмем случай, когда я встречаюсь с агентом и спрашиваю его, почему по нашему игроку ведутся переговоры с другим клубом за нашей спиной. Он говорит, что есть дополнение к контракту, где прописана сумма отступных. Ну хорошо. Только вы не могли прописать, что футболист может сорваться в любой момент. Там написано, что футболист может разорвать контракт в одностороннем порядке, если сам заплатит эту сумму отступных. И пусть некоторые агенты скажут мне спасибо за то, что я бесплатно исправлял их юридические ошибки и безграмотность при подписании вроде бы хороших контрактов. Они говорят: «Мы сейчас расторгнем контракты». Я говорю: «Попробуйте». Интересно, готов ли футболист будет из своего кармана платить эту сумму отступных. Понятно, что эту сумму возьмет на себя приобретающий его клуб. В неофициальном порядке. Только если пойти до конца, то можно выяснить, как у игрока оказались эти деньги, заплатил ли он налоги, когда получал их. И поднимется такая гора бумаг, с которой агенты за год не справятся.

Сейчас те, кто пытаются применять ко всем одинаковые правила, не оглядываясь на разницу в статусах людей, никому не нужны. Почему убрали Толстых? Да, он очень непростой человек, но есть вещи, которые даже его недруги отмечают: принципиальность и бескорыстную преданность футболу. У меня были хорошие отношения с одним клубом первого дивизиона, у которого имелись проблемы с проведением домашних матчей. Они обратились ко мне со словами: «Можешь поговорить с Николаем Александровичем, чтобы он как-то по-лояльнее к нам отнесся?» – «Да я даже звонить ему не буду – он меня и слушать не станет!» Мы с ним дружим не потому, что можем о чем-то договориться, пользуясь служебным положением. Просто есть ситуации, на которые мы с Толстых смотрим одинаково. Николай Александрович системный человек. Он сделал очень простую вещь: собрал статистику. Существует разрозненная информация из открытых фактов, и стоит их собрать воедино, как это сразу станет приговором некоторым людям. Толстых собрал определенного рода информацию, которая была систематизирована.

Когда я работал исполнительным директором РФПЛ, мы с сотрудниками заинтересовались природой миграции футболистов, которые толпой ходят за одним тренером из клуба в клуб, а за ними остается выжженная земля. Решили собрать определенную статистику. Разбили игроков на группы между россиянами и легионерами, сравнили числа заявленных футболистов в клубах. Навели справки, какие клубы ратуют за увеличение максимального количества заявочных позиций на сезон, а какие за уменьшение. Это был 2007 год. Вплыла очень интересная информация, статистически подтвердившая многочисленные слухи о клубах, которые просто выбрасывают бюджеты в бездну. Был клуб, в котором 54% футболистов не сыграли более пяти матчей за сезон! И они регистрировались, были на контрактах. Среди них и иностранцы присутствовали. Контракты и суммы трансферов у каждого из них не очень большие, но сколько все это получается в сумме…

БОЖОВИЧ

- С Божовичем поддерживаете отношения? Удивились его недавним жестким высказываниям о Романе Дьякове и предстоящем функциональном спаде «Динамо»?

– Этим высказываниям не удивился. Еще в момент назначения главным тренером «Динамо» я предупреждал Миодрага, что он попадает в абсолютно иную структуру. В «Амкаре» и «Москве» все так или иначе работали на тренерский штаб, между ним и руководством было понимание, кто за что отвечает. Теперь же он попадал в клуб, где очень большое начальство, а это чревато началом кулуарных разбирательств на тему того, чьей команде ты принадлежишь. Я с этим столкнулся в «Сатурне», когда постоянно слышал: «У тебя могут возникнуть проблемы, поскольку ты человек Аксакова (Валерий Аксаков – председатель Московской областной думы и бывший глава Наблюдательного совета «Сатурна» – прим. Sports.ru), а не Громова». И что мне, табличку нужно было на шею повесить? Причем здесь то, кто предложил мою кандидатуру?

Понимаете, Божович ведь не со зла все это говорил. И фраза про функциональный спад в июньский матчах была направлена не на то, чтобы задеть Силкина и его штаб. Наоборот, он скорее хотел предупредить о возможных проблемах. У него ведь система подготовки отличается от традиционной динамовской – я еще в «Москве» видел, как он поднимал нагрузки по нарастающей от сбора к сбору. Когда год назад во время перерыва, связанного с ЧМ в ЮАР, «Динамо» уехало на сборы в Австрию, Божович говорил мне, что это этот перерыв очень кстати, поскольку ему хоть как-то удастся перестроить команду с противоположной системы подготовки. И сейчас, зная, насколько непросто будет ребятам вновь вернуться к повышенным нагрузкам, он предупреждает о возможных проблемах.

А что касается его высказываний о Дьякове, то я не знаю нынешнего исполнительного директора «Динамо», чтобы оценивать его действия. Удивляет только одно: вообще кто-нибудь знает его видение развития клуба? Почему бы не изложить его, чтобы со стороны было меньше домыслов? У нас очень велико сообщество людей, не любящих показываться на публике. Они не хотят искренне высказывать свое мнение. На мой, по крайней мере, взгляд. Тут я уже не конкретно о Дьякове говорю. Я, конечно, против того, чтобы быть эпатажным, веселить публику, но люди должны быть разными. Можно что угодно говорить об Андрее Червиченко, но это искренний человек. Какой есть. Кому не нравится стиль его комментариев – пусть не слушает. Он же не переживает по поводу того, как его воспринимают.

Есть ряд менеджеров, пытающихся избегать публичности. Но ведь существуют ситуации, когда нужно реагировать сразу. А когда на вопросы болельщиков или журналистов идут отговорки в стиле «я матч не видел, был в отъезде», возникает вопрос: «Ты вообще чем занимаешься?» А дальше начинается: «Мы посоветуемся с товарищами, выработаем позицию». Когда человек работает в футболе, он не застрахован от ошибок, но одно дело, когда ты искренне относишься к тому, чем занимаешь, и тебе нечего скрывать, а другое, когда ведешь себе сродни человеку в футляре, думая одно, а делая другое – для этих людей публичность опасна. Они могут на эмоциях сказать что-то не то, а им потом это будут припоминать.  Но ведь свои мысли нужно показывать в живой дискуссии. А не вопросами через электронную почту, ответы на которые будут редактировать твои ассистенты по части пиара. Только вряд ли это интересно той части болельщиков, которая активно интересуется предметом, собирает по нему информацию. Они хотят живого, естественного разговора, а у нас ширма.

logoИгорь Дмитриев 1963