6 мин.

Его судьбы хватило б на троих

135

В своей сборной Дарио Срна играет на позиции хавбека. В своем клубе он – крайний защитник. А в душе, вероятно, по-прежнему вингер – именно с этого амплуа начиналась его карьера. Но после отхода от схемы 3-5-2 он не только не лишился места в основе «горняков», но вдобавок ко всему стал капитаном команды. Две недели назад именно он положил начало победе донецкого клуба над загребским «Динамо» в первом матче третьего отборочного раунда Лиги чемпионов, открыв счет хлестким ударом со штрафного уже на 3-й минуте.

Делящий с ним гостиничный номер в сборной Нико Кранчар считает Срну самым недооцененным игроком Европы. А самое невероятное в нем – это то, что он вообще появился на свет. Карьере Дарио потребовался бы целый ряд по-настоящему крутых витков, прежде чем история его жизни хотя бы наполовину стала такой же уникальной, как у его отца.

Узеир Срна родился в восточнобоснийском селе Горни Стопичи за год до начала Второй мировой войны. Суровое сопротивление немцам привело к тому, что линия фронта колебалась в пределах села, а его жителям то и дело приходилось спасаться бегством. В 1941 году, когда казалось, что бои стихли, они вернулись домой. Но это был чудовищный просчет.

Однажды ночью четники – сербские партизаны-националисты, которые вели свою собственную войну, – напали на село и сожгли его дотла. Малолетний Узеир, его брат-подросток Сафет и их отец сумели скрыться в лесу. А вот мать не смогла ретироваться. «Она была беременна и сгорела заживо с моей сестрой», – свидетельствует Узеир.

Семья взяла курс на Босански Шамац, на север, но из-за царившего среди беженцев хаоса Узеир потерял родных. В конце концов, мальчик оказался в словенском городке Мурска Собота, где провел несколько месяцев в приюте для сирот, а потом был усыновлен полицейским. Так Узеир Срна стал Мирко Келенцом.

В Босански Шамаце между тем разыгралась другая трагедия. «Несчастный случай, – уточняет Узеир. – Отец устроился работать в небольшом уличном кафе. Но как-то раз, когда он сидел за столом, его убила шальная пуля». Могил матери и отца Узеир так и не нашел.

Сафет в отчаянии поступил на службу в армию и, куда бы его ни забрасывала судьба, всюду справлялся о местонахождении брата. Два года от того не было ни слуху ни духу, прежде чем Сафета направили в сербский Ниш. Тамошний командир-словенец и рассказал ему о боснийском сироте, устроившемся в приемной семье в Мурске Соботе.

При первом же удобном случае Сафет отправился на поиски в Словению и через несколько недель нашел дом семейства Келенцов, которые пытались убедить, что Узеиру будет лучше жить с ними. Но Сафет проявил настойчивость и забрал брата в Босански Шамац, где тот и пошел в школу.

В первые послевоенные годы братья Срна были очень бедны даже по меркам аскетичной северной Боснии. «Я всегда был голоден, – вспоминает Узеир. – Видя, как мои школьные друзья едят свежевыпеченные хлеб с булочками, я испытывал раздражение, поэтому решил стать пекарем».

Узеир успешно овладел профессией, но не успел он ступить на рабочую стезю, как с ним связались родственники из Сараева и предложили переехать к ним. Перспектива обретения семьи пролилась бальзамом на душу Узеира.

Именно в столице Боснии он и начал заниматься футболом более или менее серьезно, став вратарем ФК «Сараево». В душе, впрочем, он остался скитальцем: познакомился с группой сербских инженеров, которые предложили ему работу в белградской компании и место в составе местного клуба. Но освоиться в столице не удалось, и Узеир вернулся в Боснию, где последовал примеру брата, став военным.

После того как его откомандировали в Бусовачу – небольшой городок в центральной Боснии, он стал защищать цвета местного клуба «Единство». «Мы играли товарищеский матч с «Челиком» из Зеницы, в то время считавшимся одним из сильнейших клубов страны, – вспоминает Узеир. – А спустя несколько дней мне поступило предложение стать его игроком. Но до полноценного переезда в Зеницу дело не дошло – из-за высокой конкуренции в составе «Челик» сдал меня в аренду».

Случилось это в Хорватии, где в очередном контрольном матче «Челик» встречался с «Неретвой» из Метковича. «Перед самым началом поединка вратарь «Неретвы» получил травму, и, поскольку я был у «Челика» в запасе, встать в «рамку» попросили меня. Хозяевам поля понравилась моя игра, и после матча мне предложили остаться в команде» – так Узеир обосновался в Хорватии.

В Метковиче он женился на местной девушке по имени Нада, и вскоре у них родился сын Ренато – ныне тренер «Неретвы». Брак, впрочем, распался, и Узеир отправился искать счастье в Париже, где играл в футбол и подрабатывал в течение четырех лет. Вернувшись в Меткович, женился на другой женщине – Милке, подарившей ему двух сыновей – Игора и Дарио. Проработав какое-то время водителем грузовика, Узеир стал тренером юношеской команды «Неретвы», а одним из его подопечных был Дарио.

«Несмотря на то что он был очень мал и гораздо младше других детей, все признавали, что Дарио обладает огромным талантом, – вспоминает его отец. – А еще он так же хорошо играл в гандбол, настольный теннис и баскетбол. Учитель физкультуры как-то раз даже посоветовал ему бросить футбол ради баскетбола».

К счастью, этого не случилось. «На Дарио посыпались предложения от загребского «Динамо», ФК «Загреб» и вараждинского «Вартекса», – говорит Узеир. – Я знал, что лучшая система подготовки молодых футболистов была развита в «Вартексе», поэтому порекомендовал сыну идти именно туда». Но всех опередил бывший игрок «Хайдука» Иван Гудель, предложив съездить на просмотр в сплитский клуб.

Для Срнов эта затея сопрягалась с большим риском. Поскольку они были боснийцами, а в стране вновь бушевала война, молодого мусульманского футболиста ждал в Сплите холодный прием. «Это было тяжелое время, – вздыхает Узеир. – Очень многое тогда зависело от имени. Но худшее заключалось в том, что многие тренеры открыто требовали деньги за то, чтобы позволить Дарио остаться. К счастью, он был настолько талантлив, что тренеры молодежной команды быстро поняли: Дарио им очень нужен».

За «Хайдук» Срна выступал до 2003 года, а потом получил такой выгодный контракт в «Шахтере», что его отец вполне мог открыть собственную пекарню. Дарио приобрел ему «Мерседес» и «БМВ», но Узеир по-прежнему ютится в крошечной квартире в Метковиче. «Не устаю повторять сыну: не нужно разбрасываться деньгами, – ворчит родитель. – А то в старости не на что будет жить». Но щедрость Срны не знает границ: рядом с отчим домом появилось искусственное поле – подарок родному городу.

«Мои отец и семья значат для меня все», – признается Дарио. На икре его ноги вытатуирован олень («srna» по-хорватски), а на груди – имя брата, страдающего синдромом Дауна. Все свои голы Дарио посвящает Игору: «Не могу забыть, как они мучались, пытаясь раздобыть деньги на мое пребывание в «Хайдуке». Я всегда буду помнить об этом. У моего отца очень трудная судьба, и я по-настоящему горд, что теперь он может жить мирной, свободной от стрессов, жизнью. Я знаю, что никогда не смогу отплатить ему за все, что он сделал для меня. Но я купил ему машину, присылаю достаточно денег, чтобы он мог жить нормальной жизнью пожилого человека. Это, по крайней мере, я делать в состоянии».

По сравнению с судьбой отца смена амплуа на футбольном поле кажется сущей мелочью.